Скоро

Ричард смеется, потому что знает, что скоро умрет. Ричард смеется, сидя в крошечном самолете в окружении немногих спасенных. Остальные еще боятся верить и упорно молчат, сжавшись на своих сиденьях, но Алперт уже знает, что освобожден. Он чувствует, как хватка острова постепенно слабеет, чувствует почти физически — и не может удержаться от смеха. Он так редко смеялся за всю свою чрезмерно долгую жизнь, что его голосовые связки протестуют против подобных упражнений, но Ричард не может прекратить. Он слишком задержался здесь, попросив того, что просить был не должен; но теперь контракт разорван, и он умрет, умрет очень скоро, и это самое радостное известие из когда-либо полученных им. Горстка пассажиров понемногу оживляется. Кто-то из них начнет новую жизнь, кто-то продолжит старую. Ричард так долго имел дело с чужими судьбами, что теперь может видеть их как на ладони, но больше ему не придется этого делать. Наверное, все они не понимают, чему может так радоваться этот странный человек, полный загадок и, возможно, даже угроз. Ричард не собирается упрекать их в недоверии, потому что никто из них не знает про Изабеллу, никто не знает про рабство и «Чёрную скалу». Никто не знает о сделке с Джейкобом и данном обещании. Никто из них не знает Рикардо. Алперт смеется и прислоняет ладонь к стеклу. Остров остался так далеко позади, что теперь его можно закрыть ладонью и сделать вид, что его никогда и не существовало. Но Ричард заранее знает, что у ничего не выйдет, потому что он пробыл на нем слишком долго, чтобы забыть — хотя бы на секунду. Но он готов мириться с воспоминаниями, потому что скоро умрет. Он родился в девятнадцатом веке, а умрет в двадцать первом. Не самое плохое время, чтобы умирать, если вы спросите его. Произойдет ли это через десять лет, а, может быть, и через тридцать, он не знает. Свою судьбу он предсказывать так и не научился. Но когда бы это ни случилось, это все равно будет очень скоро — по его меркам. Ричард смеется, потому что наконец-то узнает, каково это: иметь седые волосы, ревматизм и бессонницу. Ричард смеется от облегчения: ведь он никого не обманул и не предал, он сделал все в точности так, как и планировал, и теперь он получил свою награду за свою верную службу. Ричард смеется и рассматривает свое хрупкое отражение в иллюминаторе. Конечно, прошло еще слишком мало времени, чтобы в нем можно было найти какие-то изменения, но он все равно пристально разглядывает каждую черточку, каждый штрих, знакомый до отвращения. Возможно, всего через пару месяцев он сможет перестать сравнивать его с керамической фотографией на собственной могиле. Самолет набирает высоту, и острова больше не видно. Совсем. Уставшие люди, сгрудившиеся в тесной кабине, наконец-то приходят в себя. Каждый из них потерял за последнее время слишком много, но они все равно находят в себе силы смеяться. Они смеются, потому что будут жить, несмотря ни на что. А Ричард… Ричард смеется, потому что собирается скоро умереть.