Может я встречу судьбу в подземелье?

      Я неспешно читал последнюю глиняную табличку из тех, что принесла Сидури. Не сказать, чтобы эта запись была столь важной, но я не собирался оставлять это донесение.       Но несмотря на моё желание буквы сего доклада не желали складываться в полноценные слова. Мысли мои каждый раз возвращались к недавнему сражению с Хумбабой, ребёнком Шамаша и первым другом Энкиду. Хранитель кедрового леса был тем, кто воспитал «творение богов»       В те далёкие дни когда царь богов, Ану и богиня творения, Аруру дали Энкиду жизнь, она не была ни мужчиной, ни женщиной, а скорее простым чудовищем, слепленным из глины и грязи.       Спустя некоторое время после своего рождения, Энкиду проснулась в пустыне, а затем «живая глина» услышала голос, зовущий словно издалека.       Однако после своего пробуждения «творение богов» отвлеклась, начав любоваться просторами земли и небес, а затем та увидела возвышающийся вдали город полный людей.       Впрочем, в тот миг Энкиду не волновали ни люди, ни звери, лишь незнакомый голос… Голос, что вызвал любопытство «цепи небес». Однако тот не принадлежал ни матери, ни отцу. Но он продолжал звать её, подобно мягкому свисту ветра и журчанию реки под ногами, чем и вызывал у неё интерес.       Пусть у Энкиду и была превосходная сила, не уступавшая даже богам, но её «родители» не смогли дать «живой глине» самое ценное, что есть у живых … душу.       После пробуждения у неё не было разума, лишь инстинкты, и поэтому в течении многих и многих лет после «рождения» она бегала по пустыне словно дикий зверь.       Но, несмотря на отсутствие разума, Энкиду не забыла свою цель. Она цепь, что должна вернуть Гильгамеша под контроль Богов, но без души «цепь небес» была лишь неразумным зверем. Но «живая глина» не чувствовала горечи, ведь лишённая человеческой воли, она была счастлива оттого, что была свободна в дикой природе.       Тем не менее порой Энкиду останавливались у городов, ради того, чтобы взглянуть на людей, и слышала тот же голос, что не принадлежал ни матери, ни отцу, зовущий её из-за дикой природы.       Энкиду была бесформенным комком грязи и глины, и поэтому той было велено найти «совершенного человека», чтобы научиться взаимодействовать со смертными.       «Цепь небес» должна была найти Хумбабу. Существо, созданное небожителями как образ, олицетворяющий «совершенного человека».       Энкиду сделала так, как ей было велено, и нашла хранителя кедрового леса.       И с течением времени Хумбаба стал для Энкиду не просто другом, а родительской фигурой, что вырастил и заботился о ней. «Творение богов» подружилась с единственной ясной душой среди многих тысяч осколков внутри сознания «совершенного человека». Ей была душа маленькой девочки, которая и научила Энкиду тому, что значит быть человеком.       Желая показать свою искреннюю благодарность, Энкиду сплела для «дитя Шамаша» цветочную корону.       «Цепь небес» очень дорожила своим другом и желала спасти души, составляющие его, но, к сожалению, она не знала как помочь хранителю леса.       А спустя несколько лет Энкиду приняла человеческий облик. Опасаясь того, что его «дочь» навсегда останется зверем, Ану привёл к ней проститутку Шамхат.       Встретив проститутку, Энкиду была восхищена её необычайной красотой. С каждым проведённым днём, проведённым вместе с Шамхат, «цепь небес» теряла свою звериную природу. Подражая проститутке, она постепенно перенимала её красоту, до тех пор пока сама не стала «человеком».       Однако, не желая забывать о помощи своего друга, Энкиду омолодила свой облик и переняла голос хранителя леса.       Но рано или поздно всё заканчивается. И в конце, когда пути Энкиду и Хумбабы разошлись, «цепь небес» направилась в Урук, в то время как «дитя Шамаша» продолжило защищать кедровый лес.       Однако, придя в Урук, Энкиду не увидела того тирана и деспота, которого должна была остановить. Вместо жестокого правителя она увидела короля, способного править лучше любого смертного. Воплощение идеального царя, которого искренне любили его поданные.       Хотя Энкиду была создана, чтобы наказать Гильгамеша и вернуть его обратно под контроль богов, «цепь небес» не могла сражаться с ним до тех пор, пока юный царь «не окрепнет».       Наблюдая за молодым царём, «дочь Ану» никак не могла понять, каким же недостатком мог обладать столь благородный правитель. Король, не имеющий недостатков, что нуждались бы в исправлении.       Энкиду время от времени навещала Урук, наблюдая за взрослением короля. И спустя годы она стала свидетелем перемен. Добрый и справедливый мальчик-король, которого обожали его поданные, преобразился в жестокого деспота и тирана.       Царю было наплевать на личные интересы и желания его подданных, и именно тогда Энкиду поняла, что ей пора сделать выговор сыну Нинсун.       И после этого произошла битва двух сильнейших творений богов. Сражение в котором не было, ни победителей, ни проигравших, но именно в тот день Гильгамеш, получил своё величайшее сокровище.       Сама того не ведая, Энкиду изменила короля и вернула ему радость жизни.       Однако спустя несколько лет, новости, пришедшие в славный Урук, поразили не только «золотого короля», но и «цепь небес».       За годы, что утекли с той поры, когда Энкиду рассталась с Хумбабой, хранитель кедрового леса обезумел и превратился в монстра, кричащего тысячами голосов.       Двум творениям небожителей пришлось объединиться, чтобы победить старого друга Энкиду. Меньше всего ей хотелось той битвы, но она не могла отказаться от защиты Урука, и поэтому с горечью девушка встала на пути стража лесов. И именно ту славную битву и вспоминал сейчас первый из королей.

…

      Закончив читать доклад, Гильгамеш уже собирался покинуть тронный зал Зиккурата. Однако, ощутив столь знакомую ему прану, недовольно произнёс. — Не скрывайся в тенях словно жалкий вор, а предстань предо мной под светом огней и ответь, что же мучает тебя. — На мгновение тронный зал замер в молчании, но спустя несколько секунд первый король увидел пред собой девушку, одетую в просторную белую тунику, с длинными светло-зелёными волосами, что спускались ей до поясницы.       Разумеется гостьей царя оказалась Энкиду, однако, встретившись с ней взглядом, Гильгамеш сразу обратил внимание на необычное поведение «дочери Ану». Но осознав причину, в удивлении приподнял золотистую бровь.       Движения девочки были несколько неуверенными, а взгляд цвета листвы прыгал с одного предмета на другой и словно бы избегал «сына Нинсун».       Первый из королей понял, что его подруга волновалась, но именно испытываемые ей эмоции и удивили короля-героев.       Гильгамеш никогда бы не подумал, что «цепь небес» может испытывать подобные эмоции. Тем не менее, действия Энкиду говорили совершенно иное.       Встав перед троном, «дочь Ану» медленно вдохнула, словно бы набираясь решимости для произнесения следующих слов. —… Гил я знаю, что ты устал, однако мне нужно поговорить с тобой … Тем не менее, если ты не хочешь этого, я вполне пойму твой отказ. — Услышав просьбу «цепи небес», он с раздражением в алых глазах взглянул на неё, а затем сердито ответил. —… Энкиду, порой ты бываешь редкостной дурой. Если я, царь Урука, способен найти время на всех тех дворняг, приходящих в зал Зиккурата, то на тебя я всегда смогу выкроить несколько минут. — После слов первого из королей «дочь Ану» медленно успокоилась, но вопрос, заданный ею, поразил «золотого короля». —… Гил ответь мне, что такое любовь? —

…

      Приоткрыв веки первым, что я увидел, была Арде, что спокойно лежала у меня под боком.       Но приподняв взор, я с любопытством посмотрел на подозрительно знакомый серый потолок. Несколько мгновений ушло на то, чтобы осознать, где я видел каменный потолок, и, к моему удивлению, местом оказался один из средних этажей подземелья.       Прошла неделя с того дня, когда Лилирука начала жить в уютном подвале церкви вместе со мной и Гестией. Не буду врать, её появление несколько усложнило жизнь в нашей старой церквушке. Особенно, если учесть периодические споры между Гестией и Лили.       Забавно, но полурослик и маленькая богиня удивительно легко находили причины для своих споров. Глупость, конечно, но именно с их споров теперь начинался каждый новый день.       Я старался не сильно задумываться над тем, как многовековая богиня и профессиональная воровка могли спорить из-за столь банальных вещей как одежда, готовка или…я.       К счастью, Гестия и Лили достаточно быстро утихают, после чего общаются друг с другом словно обычные девушки.       Однако, не могу не признать, что это глупое соперничество помогает им расти над собой.       Как король я нахожу жизни тех, кто не способны бросить вызов собственным ограничениям, невероятно скучными и бесполезными. Ведь именно способность выйти за привычные ограничения и является различием между животными и людьми.       И пусть Гестия не знала о моих мыслях, тем не менее она могла ощутить испытываемые мной чувства.       Именно поэтому, желая хоть чем-то помочь мне и Арде, Гестия начала готовить, даже несмотря на тот факт, что в моей сокровищнице хранится множество блюд, не говоря об огромном запасе вин и яств, что пришли из славного Урука.       Но стоит сказать, что не только моё отношение заставило Гестию заняться готовкой, но и чувство беспомощности. У Гестии нет денег, знаний или опыта, чтобы помочь с подземельем.       И особенно остро она ощутила это после появления Арде.       Пусть полурослик и являлась слабым авантюристом первого уровня, но из-за своей работы в качестве соратницы Лили очень хорошо разбиралась в том, что касалось подземелья и монстров вплоть до 15 этажа.       И, благодаря советам маленькой воровки, наш ежедневный заработок возрос практически в полтора раза.       И не желая «проигрывать» моему слуге, Гестия и начала учиться готовке. Хотя сказать, что богиня очага хорошо готовит - это сильное преувеличение. Если исключить блюда из картошки, практически вся готовка Гестии или сгорала, или была слишком сырой, чтобы её можно было есть.       Хотя стоит признать, что готовка богини постепенно улучшается. Но когда я впервые увидел её говяжий стейк то спутал его с угольком. Впрочем, даже этот «стейк» на порядок превосходил масляный пирог, вышедший из-под рук Энкиду… Никогда ранее не использовал фантазм для разрезания пирога.       Однако, ощутив пробуждение своей помощницы, я сразу вышел из собственных воспоминаний.       Приподнявшись с тонких матрасов, полурослик аккуратно присела рядом со мной. Несколько секунд она смотрела вокруг, но, заметив меня, рассеянный взгляд помощницы в тот же миг стал осмысленным. После чего, схватив одеяло, она сразу прикрыла своё обнажённое тело и с яростным румянцем на щеках смущённо взглянула на меня.       Хмыкнув из-за её действий, молча отворачиваюсь, позволяя своей слуге некое уединение. Несколько минут мой слух улавливал лишь громкое и поспешное шуршание одежды. Но затем Арде была полностью одета, и лишь небольшой румянец напоминал о смущении девушки.       В отличие от своей помощницы, я не испытывал и тени смущения, ведь невозможно стыдиться того, что и так совершенно. И поэтому без какой-либо спешки я встал с походного матраса, а затем переместил всё наше снаряжение обратно во врата. И, как только вещи исчезли, я сразу ощутил осторожный взгляд Арде и, весело усмехнувшись, взглянул на неё. — Хо, на что ты смотришь, слуга? Неужели настолько очарована видом моего тела, что потеряла собственную душу? — —К-к-кастер-с-са…— Заикаясь и краснея до корней волос, полурослик пыталась обратиться ко мне, но я сразу перебил её. — Прости, слуга, хоть это и весело, но соблазнять тебя не входит в мои планы, а потому готовься - сегодня мы возвращаемся к Гестии. — — Кастер-сама! — На мгновение мне показалось, словно тело воровки охватил огонь, и, сжав тонкие вишнёвые губы, полурослик с долей недовольства произнесла. — Как вы можете говорить такое стоя практически голым передо мной?! Вы извращенец и развратник, Кастер-сама! — В этот раз скорее яростно, нежели смущённо прокричала она.       Склонив голову на бок, я с долей любопытства взглянул в карие глаза помощницы, а затем насмешливым тоном обратился к ней. — Извращенец? Не говори глупостей, слуга, если и можно кого-то назвать извращенцем, то лишь тех, кто не способен оценить моё совершенство. — Полурослик несколько мгновений безмолвно взирала на меня, смущённо прижав к голове собачьи уши, а затем недовольно отвернулась.       Весело хмыкнув от её реакции, мысленным усилием призвал золотой топор и материализовал на себе мистическое одеяние, после чего мы направились к выходу собираясь наконец покинуть подземелье.

…

— Как думаете, Кастер-сама, тех денег, что мы накопили, хватит, чтобы покинуть семейство Сомы? — Неуверенно произнесла помощница. После этих слов я несколько мгновений задумчиво глядел на Лили, но спустя пару мгновений кивнул. — Я не думаю, что Занис потребует более 10 миллионов. Да и ты должна признать, что даже в этом случае размер твоего «долга» сильно завышен. Однако, если вернуться к вопросу, то я уверен, что скопленных нами средств более чем достаточно. С другой стороны капитан твоего семейства не тот челове… — Некоторое время я делился с девушкой своим мнением, но пройдя несколько десятков шагов моё «ясновидение» проснулось сообщая о смертельной опасности. — Кастер-сама, что-то случилось? — С беспокойством обратилась ко мне Лили, стоило той заметить беспокойство, что отразилось у меня на лице. — Верно, однако времени на объяснение слишком мало и поэтому, прости за это…— — Простить за что, Кастер-самаааа…? — Полурослик, даже не успела понять как одно из множества врат поглотило её и спрятало в глубинах сокровищницы. Конечно, я бы мог объяснить ей причину собственных действий, однако времени действительно слишком мало, чтобы тратить его впустую.       Мне было неизвестно откуда придёт опасность, но благодаря «ясновидению», потребовалась лишь пара мгновений, чтобы не только «увидеть» те направления, откуда исходит угроза, но и тех, кто вызвал её.       Ша Нагба Имуру позволило «увидеть» сотни минотавров, что с яростным рёвом двигались ко мне с севера и юга. Обычно авантюристы могли бы избежать встречи с группами монстров, однако из-за скал я мог идти лишь вперёд, или назад - в том самом направлении, откуда мы с Лили двигались несколько мгновений назад.       В любом случае армия быков двигалась с двух сторон. Независимо от того, в какую сторону я пойду, мне придётся столкнуться с ордой монстров.       Времени всё меньше, однако даже на мгновение я не чувствовал и тени страха или беспокойства. К сожалению, или же к счастью, во мне взыграла гордость, ведь как могу я, первый герой, испугаться кучки быков?       Прикрыв глаза, я призвал десятки Врат Вавилона, после чего принялся ждать сильнейших монстров средних этажей.       Однако ждать долго не пришлось, а стук сотен копыт стал сигналом и, спустя пару минут я увидел множество монстров с телами людей и головами сотен быков. — Мро-о-о-о-оа!!! —       Их копыта яростно били по земле с такой силой, что откалывались куски скал подземелья. Каждый их шаг оставлял углубление в каменном полу подземелья, а сама небольшая армия очень быстро сокращала дистанцию.       Сейчас с двух сторон меня окружила орда монстров, способная легко уничтожить практически любую семью, за исключением паств Локи, Фрейи и… Иштар.       Однако, несмотря на угрозу армии зверей, я равнодушно глядел на несущихся ко мне монстров, чей рёв заставлял дрожать даже стены, но тогда я не повёл и бровью.       Тем не менее, несмотря на собственное пренебрежение к этим дворнягам, я встретил их, как и подобает первому из героев.       Щелчок - это то, что услышали звери подземелья. Однако лишь немногие монстры обратили внимание на звук, исходящий от моих пальцев, но это уже не имело значения, ведь трагедия уже началась.       И спустя мгновение множество экземпляров различного оружия вылетели из врат, устремляясь по направлению к армии монстров.       А затем множество тел пронзили бесчисленные копья, мечи, топоры и алебарды, отбрасывая те в воздух и сбивая с ног остальных минотавров.       Схожая ситуация произошла позади. Благодаря моему «ясновидению» мне нет нужды смотреть по сторонам, и поэтому я легко мог использовать врата, даже не глядя на окруживших меня дворняг.

…

      Увидев смерть своих товарищей, каждый из монстров ощутил жуткое предчувствие. ​ Если они сейчас же не отступят, то скоро все из них будут убиты. ​Это предчувствие не основано на логике или причинно-следственной связи. Кроме того, это чувство не было связано с разумом, но монстры инстинктивно знали, что если они продолжат путь то, немедленно сгинут под ливнем клинков.​       Однако минотавры не могли пойти против воли подземелья, и поэтому, несмотря на свой страх и ужас, армия монстров вновь бросилась в направлении алоглазого человека, что взирал на них с жестокой улыбкой на лице.

…

      Приподняв бровь, я с любопытством посмотрел на этих зверей и, насмешливо хмыкнув их бессмысленным усилиям, призвал новую волну фантазмов.       Даже если минотавры были бдительны и осторожны, всё повторилось вновь. Дождь клинков вновь обрушился на небольшую армию.       И, отвечая моему желанию, количество лезвий быстро увеличивались. С каждой секундой, с каждым мгновением вопли быков, полные боли, становились всё громче. До тех пор, пока все из них не погибли под ​безжалостным ливнем небесных фантазмов… К сожалению, наша битва не прошла для меня бесследно. — Хаа… хх… Хааа… хх… —       Я едва не потерял равновесие из-за огромных трат од. Мне казалось словно бы моё тело и божественное ядро стало огромным нервом, что кричит от боли и напряжения, в то время как собственное сердце превратилось в отбойный молоток, стучащий в ушах. Ещё никогда в этом мире я не использовал столько маны, и это был первый раз когда я использовал одновременно несколько сотен врат.       Как меня можно было бы называть героем, если бы я обращал внимание на столь несущественную боль и слабость?       Но кое-что продолжало меня волновать, ведь, несмотря на победу, мое «ясновидение» не могло успокоиться…       Однако ответ пришёл в то же миг… В виде мощнейшего удара огромным клинком. Стоило мне замешкаться хоть на мгновение и эта атака разделила бы моё тело на две части.       Подставив в направлении удара рукоять топора, я с громким хлопком врезался в одну из скал, после чего упал на каменный пол подземелья.       Несколько мгновений в ушах стоял звон, но я проигнорировал его и, используя золотой топор в качестве опоры, быстро поднялся с земли. Двинув левой рукой, на мгновение поморщился от вспышки боли. Никаких сомнений, тот неожиданный удар сломал одну из костей.       Стиснув кулаки, я свирепо смотрел на огромную фигуру монстра. Передо мной стоял зверь, что в несколько раз превосходил собственных собратьев.              Без сомнений, этот зверь отличался от остальных. Армия минотавров была лишь хитростью. Главной угрозой для меня был и остаётся этот зверь. — Чёртово отродье! — Глаза вспыхнули кровожадным огнём. Пугающая жажда смерти вырвалась из меня и мгновенно накрыла весь четырнадцатый этаж подземелья. Ради собственного успокоения я сотру эту тварь с лица этого мира.