…
В покоях первого из королей звучал нежный голос «дочери» Ану и Аруру. — Гил, каждый раз как мы остаёмся одни и вкушаем столь восхитительное вино я раз за разом убеждаюсь, что именно в выпивке тебя никто и никогда не сможет превзойти. — махнув ногой протянула Энкиду с мягкой улыбкой взирая на своего друга. Гильгамеш в тот же миг раздражённо качнул головой опровергая её слова. — Хо? Друг мой, неужели я хорош лишь умением опустошать сосуды вина? — от услышанного девушка отвела взор лиственно-зелёных глаз, а затем несколько неуверенно ответила на вопрос своего друга. — Гил, без всякого сомнения, тебя можно назвать справедливым судьёй, как для людей, так и для богов, даже если тебе неприглядна судьба предначертанная богами. Также ты необычайно хорош в растрате собственных сокровищ, но в остальном… — раздражённо поджав губы из-за её слов взгляд Гильгамеша неотрывно взирал на своего друга, некоторое время в Зиккурате царила гнетущая тишина, а затем прозвучал усталый вздох правителя Урука. — Неужто я выгляжу столь заурядно в твоих глазах? — осторожно качнув головой Энкиду с мягкой улыбкой взглянула на него. — Я не имела в виду ничего плохого, но Гил, если ты пожелаешь то, сможешь измениться и стать лучшим: царём, героем или же небожителем. — прижав тонкую ладонь к собственной груди «дочь» Ану мягко улыбнулась. — Моя судьба отличается от твоей ведь с момента своего сотворения я уже являюсь завершённой. И сколь бы не изменилась моя личина я навсегда останусь той неразумной девушкой, что однажды решилась преподать урок деспотичному царю. — Изучающе взглянув на неё Гильгамеш тяжко вздохнул, после чего негодующе произнёс. — Дурёха… — приподняв брови «дочь» Ану в удивлении подняла бровь ощутив недовольство своего друга. — Пойми наконец, для меня не имеет значения совершенна ты или же ущербна, создана ты богами или же рождена людьми, так или иначе ты моё самое ценное сокровище. — Несколько мгновений «Цепь Небес» выжидающе смотрели в пару алых глаз, а затем усмехнувшись ответила. — Вот как, неужели даже Эа меркнет по сравнению со мной. — протянула она медленно осушая бокал. В голосе её звучал шутливый тон словно убеждая в том, что ответ на вопрос не имеет значения, однако тонкая рука незаметно сдавила бокал ясно отражая внутреннее напряжение девушки. — Дурёха… — повторил царь царей бросив на неё недовольный взгляд. — Ранее я уже изъявил свой ответ. Ты моё самое ценное сокровище и ничто в этом мире не способно поколебать моё решение. Пусть Эа самый могущественный клинок из всех тех, что хранятся в моей сокровищнице, но даже он никогда не сравнится с тобой. — Услышав его ответ улыбка Энкиду несколько изменилась, она продолжала улыбаться, но слёзы медленно катились из уголков её глаз. Заметив её состояние в покоях короля вновь зазвучал голос первого из королей. — Что случилось?! Отчего ты грустишь словно неразумное дитя? — встревоженно прошептал он совершенно не ожидавший столь бурной реакции от своего друга. Неожиданно Энкиду разразилась слезами и Гильгамеш впервые в жизни заколебался не представляя как успокоить «Цепи Небес». Но затем девушка мягко качнула головой развеяв опасения правителя Урука. Убрав влагу со своего лица «дочь» Ану взглянула в пару алых глаз. — Я позову сюда Сидури и мы… — в тот самый миг, когда Гильгамеш собрался уже обернуться к ней спиной, его руки коснулось что-то мягкое. На секунду его разум опустел, а затем сын Нинсун осознал, что чувствует маленькую, нежную руку «Цепи Небес». —Я… я так счастлива Гил. — при этих словах, произнесенных столь застенчиво и невинно, словно юная дева, сердце царя задрожало под неустанным натиском божественного творения? В то же время Энкиду стиснула руку царя чуть сильнее щёки «Живой Глины» ярко пылали. Впервые с момента своего создания она была столь смущена. После чего Энкиду ошеломила царя неожиданным вопросом. — Способна ли я полюбить? — в глазах девушки застыл конфликт и непонимание собственной природы. Инструмент, не должен испытывать чувства такой её создали, но из-за встречи с Хумбабой, помощи Сидури и заботы Гильгамеша «Цепи Небес» изменились превзойдя самые смелые ожидания первородных богов. Король кристально ясно видел те противоречия, что терзали её душу. Взяв руки Энкиду в свои собственные тот уселся на кровать вместе с ней, а затем он потянул «дочь» Ану к себе и в следующее мгновение её хрупкое тело оказалось в его объятиях. Энкиду не противилась, лишь прижалась головой, но внезапно услышала громкий стук сердца своего друга. Приподняв голову девушка изумлённо взглянула в алые глаза сына Нинсун и словно бы в ответ губы царя растянулись в улыбке, но не его обычной ухмылке с которой тот взирал на своих поданных нет это выражение было полно нежности. — Я услышал тебя, а теперь позволь и мне задать свой вопрос. — заправив локон светло-зелёных волос Гильгамеш произнёс. — Может ли король полюбить собственное сокровище? — Несколько мгновений «дочь» Ану не могла подобрать слов, а затем осторожно ответила. — Гил… я простой инструмент, это неправильно. — голос её звучал словно отчаянная мольба. Но несмотря на прошения правитель Урука даже на краткий миг не помыслил о том, чтобы отпустить своё самое ценное сокровище. — Отказываюсь. — незамедлительно отверг он её мольбу. — В моей жизни нет ничего, чего бы я желал больше чем быть рядом с тобой. — — Но Сидури она ведь тоже… — начала она, но в тот же миг была вновь перебита своим… другом. — Замолчи… замолчи хотя бы на мгновение и выслушай меня. — голос короля был глубоким и проникновенным не позволяя Энкиду отвернуться от просьбы царя. — Неважно кто захочет разделить со мной жизнь, будь то Иштар или же даже Сидури. Я уже давно всё решил. Запомни раз и навсегда, для меня ты прекрасней всего на свете. И нет ничего, что могло бы заменить тебя в моём сердце. С самой первой нашей встречи я был очарован тобой будь то чистая и невинная душа или же личина юной девы. Энкиду я… — — Прошу остановись, Гил! Не произноси этого! — руки девушки пытались оттолкнуть сына Нинсун, но сколько бы она не пыталась руки противились ей. В глазах величайшего творения первородных богов застыла мольба и нежелание, а по щекам стекали тонкие дорожки слёз. Впервые Гильгамеш увидел столь хрупкую сторону своего друга. Как мог Гильгамеш не понимать хаоса царящего в её душе. Казалось, что она умоляла его прекратить откровение и обернуть всю эту ситуацию в шутку. И он мог это сделать, мог и Энкиду легко бы поверила в столь несуразную ложь, но Гильгамеш не желал подобного окончания. Столкнись с чем-то подобным его молодое «я» он бы согласился на её просьбу. Но в отличие от него «Король Героев» был гораздо более эгоистичен и не посмел даже подумать об этом. — Прости. Но ты для меня дороже всего на свете, и ничего не сможет этого изменить. Энкиду я люблю тебя, и я знаю, что также не безразличен твоему сердцу. — девушка молчала не в силах ответить услышанному и словно дитя опустила голову, избегая взгляда первого из королей. — Я повторюсь вновь даже если буду словно дурак или же шут. Энкиду я хочу быть с тобой даже если это будет лишь мимолётная радость я буду ценить каждое мгновение. — тихо вздохнув царь медленно отпил вина глядя в собственное отражение в глубине бокала. — В юности я пытался закрывать глаза и не обращать внимания на людскую натуру, но сколь бы хороша не была «маска» она никогда не станет «лицом». И в тот день когда я принял несовершенство смертных «идеальный» король, которым восхищались жители Урука сгинул. И с того самого момента я жил в изоляции приняв путь наблюдатели и судьи человечества. Долгие годы я жил даже не осознавая собственного одиночества вплоть до одного дня… Тогда один юнец забежал в тронный зал и сообщил мне о той кто решилась сделать мне выговор и исправить моё высокомерие. — взгляд «дочери» Ану тут же вильнул в сторону избегая алых глаз своего друга, однако царь степенно закрыл глаза на представший пред ним фарс. — До той встречи моё сердце было пустым. Но несмотря на это я благодарен собственной искажённости. Ведь эту пустоту… смогла заполнить та кто желала изменить того жестокого и надменного и самовлюблённого царя. — усмехнувшись сын Нинсун приподнял голову своего самого ценного сокровища и нежно взглянул в пару лиственно-зелёных глаз. — Я знаю это прозвучит сентиментально, но это чувство умиротворения и тепла столь прекрасно, что напоминает мне скорее иллюзию. И больше всего я боюсь, что однажды мне придётся проснуться от столь сладостного сна. — Энкиду закусывает губы и склоняет голову ещё ниже. Готовая вновь расплакаться, она неотрывно смотрит в столь знакомые ей алые глаза, что почти пылают при взгляде на неё. — Гил даже если я приняла облик Шамхат, но… — голос на миг дрогнул и с каждым мгновением становился всё тише, но невзирая на шёпот Гильгамеш ясно слышал каждое её слова. — Я неспособна привнести в этот мир новую жизнь. — Он ожидал чего-то подобного, в конце концов Энкиду была величайшим творением сильнейших богов во всей Месопотамии и своими возможностями его друг не уступала сильнейшим из небожителей. И поэтому как могли столь эгоистичные и лицемерные существа позволить кому-то угрожать их положению. Особенно сейчас в то время когда человечество готово освободится от оков первородных богов. — Несомненно рано или поздно у славного Урука появится наследник и мне хотелось бы, чтобы мы с тобой стояли подле него. — сколь бы сладки небыли слова первого из королей, но он кристально ясно осознавал, что прозвучавший слова являются ложью. Но даже понимая это он обманул Энкиду. Сам же первый из королей задавался вопросом кого именно он хотел обмануть своего друга или себя самого? Несколько мгновений полубог и творение рук небожителей стояли друг перед другом, но неожиданно Энкиду приблизилась к правителю Урука, после чего он ощутил мягкость губ своего величайшего сокровища. Чувствуя сладость вина и ягод он медленно утопал в столь пьянящем его чувстве близости которое просто невозможно описать словами. После этого Энкиду упала на кровать утянув короля следом. Однако вопреки желаниям Энкиду Гильгамеш не упал вместе с ней, а подставив руку навис глядя на неё сверху вниз. Крепко сжав друг друга в объятиях ни один из них не желал уступать другому в их «сражении» всё словно бы вернулось в прошлое к их первую встречу невдалеке от храма. Спустя некоторое время туника спала с плеч первого короля. Обнажив светлую кожу и стройное тело с «золотыми» пропорциями. И Энкиду с искренним удовольствием созерцала обнажённое тело правителя Урука. Ощутив лёгкую прохладу вечерних ветров сын Нинсун заметил собственное одеяние в руке своего друга. И из-за её дерзости губы короля сжались в тонкую линию, в то время как пара алых глаз недовольно взирала довольную улыбку, что играла на лице девушки. Не желая проигрывать в их «битве» рука короля быстро проникла под одеяния Энкиду ощутив мягкий бугорок скрытый за слоем ткани. — Аах. — с тонких губ девушки сорвался тихий стон, но ладонь златовласого короля продолжала блуждать постоянно исследуя её тело до тех пор, пока не опустилось вниз к средоточию женственности. Несколько мгновений та рассеянным взглядом смотрела на своего друга, а затем ощутила словно сквозь неё прошла молния и едва не упав Энкиду обхватила спину правителя Урука. Некоторое времяпровождение «дочь» Ану опиралась на него, но успокоившись подняла взор, фыркнула, нахмурив брови. — Хух… это странное чувство, но я не могу назвать его неприятным. — чуть смущённо протянула она, а затем губы её изогнулись в хитрой улыбке и вслед за этим туника девушки спала с плеч подобно одеянию молодого короля. Время словно бы замедлило свой ход и освещённая в лунном свете пред ним предстала изящная фигура со стройными руками и ногами и по-девичьи хрупким телом. Ощутив пылкий взор короля та невольно отвела взгляд. Впрочем, сын Нинсун осторожно взявший за подбородок девушки встретился с парой светло-зелёных глаз несколько секунд они неотрывно смотрели друг на друга забыв обо всём, а затем их губы вновь соприкоснулись, но в отличие от прошлого этот поцелуй был нежен и слегка неуклюж и спустя несколько минут их поцелуй подошёл к концу. Взгляд Энкиду то и дело блуждал по нагой фигуре «золотого» короля, после чего не вставая с колен девушка осторожно прикоснулись к его «клинку». — Что ты делаешь?! — зазвучал в покоях изумлённый тон правителя Урука. Лукаво улыбнувшись «Цепь Небес» приподняла голову глядя на него. — Не волнуйся Гил, Шамхат рассказывала мне об этом. — Несколько секунд девушка колебалась при взгляде на «оружие из плоти», а затем обхватила «меч» своими губами в то время как руки нежно поглаживали его. Ощущая теплоту губ и влажные движения языка тело короля сковала приятная слабость. Некоторое время Энкиду ощущала вкус «клинка», а затем ощутив изменения уста девушки плотно схватились за стержень. И вслед за этим семя быстро заполнило рот в то же время освободившись от сладостных оков «меч» окрасил грудь Энкиду. Девушка осторожно собрала ладонью прозрачную жидкость, после чего медленно слизала её с тонких пальцев. — Странный, но вместе с тем приятный вкус. — некоторое время «дочь» Ану очищала «меч», а затем она подползла к Гильгамешу, и опираясь спиной на его грудь уселась к нему на колени. Впрочем, это едва ли могло восполнить разницу в росте между ними. Опустив взгляд Энкиду заметила «клинок» упиравшийся в её «ножны». — Ты готова? — спросил король при взгляде на неё. После его слов Энкиду лишь кротко кивнула не найдя в себе сил для ответа. Приподняв Энкиду за тонкие бёдра король с удивительной лёгкостью ввёл в неё свой «меч». — Ахх… — но не пройдя и половину пути царственные покои наполнились громким стоном на границе между болью и наслаждением. Ощущая горячее дыхание своего друга Энкиду медленно отдавалась столь приятному и неизведанному раннее чувству. Вместе с тем крепкие руки Гильгамеша нежно удерживали девушку в то время как «клинок» короля из раза в раз проникал во внутренности «Цепи Небес». Каждый раз достигая предела девушку била крупная дрожь и спустя некоторое время из мужского начала её друга вновь изливалась белая жидкость. И наконец по прошествии нескольких часов два разгорячённых тела пали на постель не в силах подняться. — Фух… кажется теперь я понимаю почему у львов существуют прайды. — произнесла Энкиду лёжа на груди правителя Урука, фыркнув от этих слов царь Урука нежно провёл рукой по талии своего сокровища. — Я люблю тебя... Гил. — нежно прошептала она.…
Открыв глаза я с горькой улыбкой взглянул на синеватые кристаллы испускающие мягкий свет. Заметив невдалеке одну из бутылок Сомы бессильно качнул головой пытаясь решить наказать или же поощрить глупого бога за возможность увидеть столь сладкий сон. Рю нашлась неподалёку от нашего лагеря, но в отличие от её обычного состояния лицо девушки украсила яркая улыбка, но вместе с тем слёзы медленно катились из уголков глаз. — Какую же боль она испытает когда поймёт, что всё увиденное было лишь сном? —