Шаманский коловорот или вакханалия в честь гнойного фурункула

Феликс резко остановился, в него тут же врезался Хёнджин. – Ай, ты чего там затормозил? – Джинни, заглянул через плечо друга. Посередине избы стоял он. На нём были только штаны песочного цвета, голый торс украшали разносортные бусы и странные разводы-рисунки одному только Хану, который эти рисунки наспех лапами мазнул, известные. Маска-череп с бубенцами, наспех одетая котом на Ли, чтобы бывший не признал в нем человеческий дух, устрашающе наблюдала за вошедшими. В руках он сжимал посох с побрякивающими на ниточках навскидку куриными косточками. Он повёл рукой, приглашая парней за стол, на запястьях забрюзжали браслеты. – Шаман Всё Ноу! – тут же выпалил Феликс, – там у тебя ящерица под крыльцом глаз мой облизала! – Скользит, липнет или скачет? – поинтересовался шаман. – Кто? – не сразу въехал Феликс. – Глаз твой, – уточнил Всё Ноу, – кто ж ещё. Стоя рядом с возмущённым другом, Хёнджин наблюдал, как кот пытается оторвать приклеившуюся карту таро от хвоста ящерицы, сидящей на печи. – А, липнет, – предположил Феликс, пытаясь подвигать глазом. – На первую луну ячмень взойдёт, – как само разумеющееся, проговорил шаман. – Ячмень разве не зреет? – уточнил почему-то Феликс. – Ячмень всходит, – нетерпеливо поправил Всё Ноу, – вторую луну зреет, а на третью вылупляется. – Кто вылупляется? – решил сразу уточнить Феликс. – Яйцо, что ж ещё, – разочарованно вздохнул шаман, – вы садитесь, а я чай заварю, – потусторонне протянул ЛиНоу. Проследив за опешившим взглядом Хёнджина, он понял причину его помешательства. И по пути на кухню, цыкнул на живность, чтобы те вели себя подобающе живности. Оставив Калиостро-Кристофера без потусторонней помощи, Хан забрался на полку под крышей, и, играя хвостом, начал наблюдать за гостями. Парни послушно уселись за дубовый стол на массивную скамью. Хёнджину показалось, что он к чему-то прилип, но проверять парень не стал, так как зад был и так не в покое. Феликс пребывал в обдумывании, что общего между «ящерицей, взошедшем ячменём и вылупливанием яйца», но, так и не срастив всё вместе, принялся оглядывать дом. На удивление парней, изба оказалась довольно светлой и прибранной. На стенах висели заставленные баночками, скляночками и коробочками полки. Прилипшему глазу Феликса даже показалось, что он разглядел банку с зубами, и коробку с чьими-то глазами, но сославшись на недуг, решил, что это часть интерьера с конфетным желе. Повсюду были разложены толи амулеты толи обереги, что именно из этого сказать мог только тот, кто их раскладывал, и тут даже сам хозяин избы в точности, наверное, не смог бы сказать, кто именно. А ещё много каких-то странных посохов, палочек и кинжалов с чьими-то костями и черепушками, чёрт знает для чего использовавшиеся, и лучше бы кроме чёрта об этом никому больше было бы не знать. Но четверо из присутствующих в избе, представление всё же кое-какое имели. В воздухе летало несколько куриных перьев, опять же чёрт знает, откуда взявшихся, хотя Хан прекрасно имел представление, куда подевались все остальные. – Слушай, а твой бывший – вкусняшка, – промяукал фамильяр, – так бы и съел! И печёнка, наверное, у него вкусная…, – кот облизнулся. – Боюсь разочаровать, – прошептал Ли, ставя на огонь чайник, – пропита печёнка у его. – Как пропита?! – удивился Хан, привстав на передних лапах, – кому пропита?! Это как он без печёнки-то? Кот в нерешительности уставился на Хёнджина. – Чего этот котяра на меня так пялится? – прошептал Хёнджин другу, поёжившись. Феликс поднял взгляд на всё это время истошно мяукающего кота, – по-моему, он милашка, – улыбнулся парень, – смотри какие у него щёчки, прям, как у бурундука! – Это, кто тут бурундук?! – возмутился кот, по-кошачьи конечно, и вскочил на все четыре лапы, – у второго-то печёнка на месте? Продолжая возиться с чайником, шаман, вздохнув, запустил в фамильяра первое, что попалось под руку. А попался ему под руку Калиостро-Кристофер, который, наконец-то, отцепил от хвоста таро и самозабвенно тянул свой длинный язык к неподалёку стоящей баночке малинового варенья. Ящерица стукнулась о деревянную потолочную балку и упала на голову Джинни. – Промахнулся, – радостно промяукал Хан, повиснув на люстре. – Нет, в самое яблочко, – довольно ухмыльнулся ЛиНоу. – Феликс, что у меня на голове?! – взвизгнул Хёнджин, вскочив на ноги, пытаясь стрясти с себя приклеившуюся к длинным волосам ящерицу, – господи, сними с меня это!!! – Да стой ты, – приказал Феликс, пытаясь поймать извивающую ящерицу в светлых волосах друга, – она склизкая, не могу ухватить. – Если Калиостро-Кристофер скользит, значит, не всё пропало, – заверил человеческим голосом тот самый милый кот, который одним прыжком спустился на стол, больше заинтересованный, чем закончится вся эта эпопея, нежели притворяться обычным котом. – Кто это сейчас сказал? – Феликс испугано оглянулся по сторонам. – Если он скользит, значит, скоро хвост сбросит, – пояснил сидящий на столе кот, – плюс – твой друг избавится от Кристофера, минус – его хвост ещё та липучка, боюсь без ножниц не обойтись, хотя… – кот прикинул что-то в голове, – можно и с хвостом в волосах, тут как говорится на вкус и цвет… – Ты говорящий? – наконец, отмер Феликс. – Мои волосы! – взвыл Хёнджин, – только не мои волосы! Сделайте что-нибудь! – Кончено, я говорящий, – фыркнул Хан. – О! Круто! – глаза Феликса засветились восторгом, – а ты дрессированный? Лапу можешь давать? Дай лапу, – попросил парень. – Я тебе сейчас, как дам лапу, мало не покажется, – возмутился Хан и, приняв человеческий облик, грозно уставился на Феликса. – Ни фига себе! – глаза Феликса расширились от удивления. – Желать себе ни фига, плохая привычка, – как ни в чём не бывало, пояснил Хан, – так можно всю жизнь без нифига прожить, – парень оперся о стену, сложив руки на груди, – говоришь, липнет? – Не могу точно разобрать, – поразмыслив, сообщил Феликс, – то ли липнет, то ли клеится. – Плюнь три раза, и пройдёт, – заверил кот. Феликс, недоверчиво смотря на Хани, плюнул три раза на пол. – Да кто же так плюёт-то? – возмутился кот и, подойдя к Феликсу взяв его лицо в руки, смачно плюнул три раза в глаз. – Ай! – пробасил Феликс, – ты чего плюёшься?! – Не благодари, люди говорят, кошачья слюна лечит, – довольно проговорил кот, вытирая рукавом губы, – вы, кстати, доверяете этому шаману? – он кивнул в сторону кухни. – Нууу, говорят, помогает безотказно, – пытаясь разжать слюнявый глаз, проговорил Феликс. – Безотказно, как же…, – прошипел себе под нос Хан, – только сегодня чуть ли вам не отказал, а если бы отказал, то уже бы не получилось безотказно помочь… ну ты понимаешь, о чём я, – подмигнул кот Феликсу, – слушай…, – он чуть понизил голос, – а у тебя печёнка не пропита? – Мои волосы! Сделайте уже что-нибудь, – запричитал снова Хёнджин, – с меня капает какая-то слизь! – он брезгливо стряхнул с рук бесцветную субстанцию. – О, уже близко, – заверил Хан, подбегая к парню, – оглядев ситуацию, он почесал подбородок, – предлагаю… ничего не делать. – И как ничего неделание поможет мне вернуть волосы?! – возмутился Хёнджин. – Так и знал, что ты не согласишься, – заметил Хан, – тогда… ножницы? – кот заговорщицки сверкнул сталью в руках. «– Ай, Чёрт бы вас побрал!!! «Бух!» «Трах!» – Ай-яйяй! Руки прочь! – Да, стой ты на месте, тогда ровно резану, мяу! – Не трожь нажитое годами! – Да ладно тебе, Джинни, надо же это вырезать! «Хыдышь» – Только не за усы! – (злобное) Хахаха! Сам напросился, нечего меня за волосы! «Бах», «Хрясь», «Чик…» «Тишина…»» – Пожалуй, пора, – довольно хмыкнул ЛиНоу и, взяв поднос, направился в комнату. Проходя мимо кровати, он почувствовал, как чьи-то зубы почти клацнули его за пятку. Слегка пнув морду гончей, он услышал, как пёс чихнул и из-под кровати по полу разлетелись перья, которые Хан давеча быстро прибрал под кровать вместе с Минни, перед тем, как впустить гостей в избу. В комнате царила гробовая тишина. Хан, покусывая губу, исподлобья виновато смотрел на хозяина. Феликс молчаливо разглядывал у себя в руках хвост ящерицы с пучком Хёнджиновых волос. Сам пострадавший, уставившись в зеркало, выражал полный конец (пиздец, простите уж не удержалась))) света на лице. – А вот и чай, – заявил шаман, радуясь, нацепленной давеча маске для камланий, которая скрывала его довольную мину. Стоя посредине комнаты, Хёнджин всё же оторвал взгляд от своего отражения и как-то странно уставился на шамана. «Признал что ли?» ссутулился шаман, стараясь скрыться за огромным количеством побрякушек, которые Хан на него нацепил второпях. «– А если он меня признает? – нервно выдал шаман, протягивая руки в браслеты. – Не признает, – заверил Хан, натягивая на Ли шаманскую маску с рогами, – кто ж тебя в таком признает, даже духи не признают, толи лось, толи олень…» – Что ж, – начал, было, шаман, кашлянув. Пребывающий в шоке Хёнджин, сделав пару шагов назад, приземлил свой многострадальный зад на кровать. Хозяйская кровать вдруг громко чихнула, и из-под неё полетели куриные перья. – Это что ещё за хрень?! – завопил Хёнджин, отскочив в сторону и прикрыв себя руками. – Так вот откуда перья?! – удивился Феликс, разглядывая уже почти двумя здоровыми глазами ворох пёрышек, магическим образом кружащих в воздухе. – А, это…, – шаман оглянулся на порхающее безобразие, чёрт бы побрал Минни, да, к сожалению, никак не поберёт, – у кровати аллергия на… гнойные фурункулы, – нагло соврал он на ходу, – не обращайте внимание. – Аллергия на…, – протянул Хёнджин, заведя руку за спину, автоматически прикрывая зад. – Угу, – незамедлительно подтвердил шаман, пристально уставившись на бывшего, – так по какому вы запросу? Феликс с Хёнджином переглянулись…