Подарок Лондона

Эду девятнадцать. Эд все ещё тоскует. Аслан сказал, что они вырастут, что забудут все, что со временем станет легче. Вот только видимо он не вырос, потому что ему ни черта не легче. Потому что он помнит каждую минуту, проведенную ТАМ. Сьюзен, Питер — да все уже перестали думать о волшебной стране. Только Люси иногда придет к нему, тихонечко сядет на краю кровати - и взгляд у нее такой, будто она все понимает. Будто знает, что проносится в его свихнувшейся от грусти голове. Хотя, кому, как не ей знать. В последнюю их встречу они с Каспианом вели себя слишком неприкрыто. Слишком часто смотрели друг на друга, улыбались слишком счастливо. И стыдливо кусали губы, когда Люси случайно ворвалась в каюту Каспиана... не в самый лучший момент для её глаз. Последняя встреча — черт возьми, это было так давно!.. Небо над Лондоном серое. Но хоть спокойное. Можно не бояться бомбёжек — война, которая, казалось, не кончится никогда, прекратилась так же внезапно, как и началась. А значит можно стоять на мосту, слегка поёживаясь от пронизывающего ветра и думать. Поправлять опускающийся воротник солдатской шинели — он исхитрился прорваться на фронт в последний год войны. На самом деле, он тогда просто хотел исчезнуть. Погибнуть с честью и достоинством на поле боя — чем не способ? Но война закончилась, а его так и не убили, как бы он не лез на рожон. Как будто «Малыша Эдди», как его называли товарищи по оружию, сам Бог хранил в каждой атаке. Бог, которого он продал за рахат-лукум. До сих пор вспоминать стыдно. До сих пор вспоминать больно этот взгляд. Взгляд, который подарил ему Каспиан в самую первую их встречу. Изучающий, пронизывающий взгляд этих бездонно-черных глаз. Он наверняка знал все о них, ему точно все рассказали — не только то, какими они были великими правителями целых пятнадцать лет. Но и то, сколько у Сьюзен было ухажёров, как Люси отказывалась выходить замуж за кого-либо другого, кроме как за Мистера Тумнуса, и никто не мог её переубедить, как девушки стелились к ногам короля Питера Великолепного, и сколько пажей побывало в постели Эдмунда за эти годы. Он панически обдумывал эту мысль, спокойно смотря в глаза напротив, в которых начали сверкать маленькие озорные искры. Черт подери, Эд выглядел на четырнадцать лет, — все они были младше, чем должны были быть, — но он был взрослым некоторое время назад. А Каспиан выглядел старше, намного старше, но при этом был так наивен. И невероятно красив. Надо бы начать надевать подарок Люси — белый шарф, который она связала ему на день его рождения. Ветер слишком холоден, а шинель слегка великовата и холодный воздух проникает за воротник. Негоже, чтобы Король болел из-за своей глупости. Эд слегка нервно, но все же горделиво улыбается своим мыслям и откидывает отросшие волосы со лба. Слегка хмурится и морщинка между бровей, которая залегла там уже давно, увеличивается. Нужно идти домой. Дома тепло, дома нет этого пронизывающего до самой души холода. Дома есть Люси, которая наверняка уже приготовила ужин и теперь пишет письмо Сьюзен, или читает, или вяжет, или поет — у Люси, оказывается, красивый голос. Он узнал об этом совсем недавно, не вовремя вернувшись домой — сестра подпевала радио, пританцовывая вокруг столика на кухне. Ему ничего не оставалось, кроме как прислониться плечом к косяку и наблюдать бесплатное представление. В эту секунду он почти почувствовал ту самую бытовую радость. Эдмунд резко разворачивается на каблуках и размашистым шагом направляется к дому. Нечего ждать от этого серого неба. В Лондоне нет места чудесам. Он слышит краем уха за спиной топот ботинок по мостовой и сбивчивое дыхание. Но не останавливается, чтобы оглянуться. Просто чтобы снова не оказаться наивным идиотом в своих глазах. Шум приближается, а потом его резко дёргают за плечо. Он оборачивается, хмурясь ещё больше. -Чего тебе? Волосы закрыли лицо парня, который согнулся пополам, пытаясь отдышаться. Он цеплялся за него как за спасательный круг и не мог и слова сказать, лишённый речи задыхающимся организмом. Эдмунд, тяжко вздохнув, помог парню выпрямиться. И внезапно его дыхание сбилось так резко, будто ему одним ударом перебили трахею. Лёгким стало не хватать кислорода, он почувствовал, что как рыба, выброшенная на берег приливом, панически закрывает и приоткрывает свой рот. Широкая, отчаянная улыбка и такие до боли знакомые глаза, бесконечно тёмные как небо над головой, с золотыми искрами звезд. -Каспиан?.. В ответ к его губам прижимаются эти невероятные улыбающиеся губы, а ладони удерживают лицо на месте, не давая отстраниться. Иногда Лондон преподносит волшебные подарки, тем, кто умеет верить.