Проклятие лесов Хийси

Пыльноватая комната – уборки не было уже с месяц. Заметки в календаре разноцветными ручками. Ровные стопки тетрадей, но творческий беспорядок из листков, ручек, рваных бумажек и прочего. Теплый свет настольной лампы. Тишина. Давно её здесь не было - пели птицы, бормотало радио, скрипели полы, даже ночью в приоткрытые окна залетал шум ближнего моря. Для тишины не хватало места. Оно все было закатано в банки в холодильнике, спрятано по коробам и коробкам, место было убрано в шкафы, заметено под коврики и закрыто на защелки. Для тишины его катастрофически не хватало. Для нее не хватало и времени. Оно было спрятано среди строчек в ежедневнике, да так крепко, что ни одна минута не могла вырваться на свободу. Свободный час заметить было еще сложнее. Но сейчас, каким-то чудом какими-то своими тайными, понятными и осознанными только ей путями тишина пробралась в комнату. Всё застыло. Казалось, что даже часы на несколько секунд остановили свой ход - лишь бы не тикать! – в стремлении не побеспокоить гостью. Тишина выглянула из-за кровати и на цыпочках с испуганными глазами прошлась вдоль стены. Было тихо. Ужасно тихо. Тишине это нравилось. Нравилось заходить на огонёк, ходить по дому, шелестеть в кудрявых русых волосах, наблюдать за появляющимися буквами на экране, перебирать тюль. Агата добилась тишины. Работалось в тишину особенно продуктивно. Никто не отвлекал ее шумом голосов, никто не бродил за спиной с надоедливыми наставлениями. Все самые противные герои убиты, любовные линии давно позади, телефоны издателей и всех иже с ними в черном списке еще с мая. Скоро годовщина приезда Агаты на остров и уже черт знает какой юбилей со для катастрофы на пароме. Островитяне готовятся, наводят красоту и отдыхают от волны смертей понимая, что сегодня придет катер с материка, а значит и люди, которые вновь будут в опасности. – Агата, пора завтракать! Это заботливо звала её на первый этаж Маруся. Попыток побега литагента с острова было много, но что-то все равно неумолимо тянуло её назад. Может быть любовь к своей капризной писательнице, а может это остров раскинул свои объятия и утянул в бесконечную паутину лесных историй. Но Мусю тут ждали всегда, особенно Майя, дочь островного врача, которая не смотря на скверный характер Север продолжала любить гостей. Или уже не гостей? За всё то время, что Агата и Маруся прожили на острове, они стали совсем родными для каждого. Что уж говорить, если даже суровая обычно Гнетка полюбила приезжих петербуржцев. Хлопнув ноутбуком и выругавшись пару раз Агата спустилась вниз, собрав на своём пути все возможные и невозможные стены и дверные косяки. С радушной улыбкой у обеденного стола стояла литагент, накинувшая на плечи какой-то шарфик, очевидно принесённый Ларисой. В доме Агаты никогда не было такой безвкусицы. – Что на завтрак? – Агата прошла к столу и разместилась у окна. – Тосты с авокадо, – Маруся улыбнулась и протянула писательнице тарелку с сырниками, – я же знаю, что вы терпеть не можете авокадо. – Верно подмечено. Хорошо, что эта сумасшедшая семейка Пуспунин ещё не притащила чего-нибудь мерзкого вроде яиц. О вкусовых предпочтениях питерской писательницы давно знал весь остров, но островитяне всё ещё упорно пытались накормить её чем-то полезным, но до боли ужасным на вкус. Утренняя трапеза была как всегда прервана на половине звонким стуком в дверь, на который тут же откликнулась Муся, побежавшая к двери. Да, пожалуй без помощницы в этой дыре было бы особенно уныло. Она хоть и зудела иногда над ухом, но всё ещё создавала уют. Даже когда девушка выходила из комнаты всё тут же тускнело, была заметнее пыль на шкафах, редкая паутина в дальних углах и чуть грязноватые стёкла с разводами. Возвращалась Маруся явно не одна. За ней гордо тянулась тень, топая своими маленькими ножками. – Привет. В комнату тихим ветерком зашла Майя, уселась на ковре около чайного столика и уставилась на обеденный стол. Девочка, одетая по своему обыкновению в джинсы с нелепым рисунком и розовую блестящую кофту, разбавляла интерьер своей самобытной яркостью. – Мы с папой сегодня будем библиотеку украшать к керген пяйве, вы придёте? – Конечно придём, малышка, правда, Агата? – Придём...ты главное папе скажи, чтобы он с катера никого не притащил. – Хорошо! Ну я тогда в школу, пока! Девочка быстро скрылась в коридоре, а когда послышался хлопок двери, Агата с облегчением выдохнула. Она терпеть не могла незваных гостей, а ещё больше терпеть не могла вездесущую девчонку, которая так старательно сводила их с Павлом пару лет назад. Перспектива скорого прибытия гостей тоже неизбежно доводила до ярости. И почему этим людишкам на материке не сидится? А когда-то ведь и писательница со своим литагентом прибыли на остров гостями... – Агата, мы ведь пойдём в библиотеку? – Будто нам простят, если мы не придём. Писательница закатила глаза и отправила в рот последний кусок сырника. Все эти островные забавы и нескончаемые мистические праздники знатно дробили плотный график. Хотя нельзя сказать, что Агате они совсем не нравились, она скорее привыкла к ним и смирилась со своей участью местной достопримечательности. Неизменно из года в год к её дому приводили туристов, чтобы показать легендарного автора романов о русском севере и то, что такая гостья поселилась в столь отдалённом от цивилизации месте, где что уж интернет, связь есть не всегда. Закончив трапезу Агата кинула посуду в раковину и, накинув на плечи что-то вроде дождевика, отправилась ловить вдохновение на берегу моря. Соседство с большой водой было как нельзя кстати, именно здесь все болезни со временем уходили, растворялась, словно песчаный замок под волнами бушующего залива, печаль и душа наполнялась идеями для всё новых и новых книг. И как не ругала госпожа Север издателей за столь дальнюю экспедицию, переезд сюда явно пошел на пользу как её романам, так и ей самой. За всё то время, что Агата притиралась к здешним порядкам она, пусть и не сразу, но заполучила расположение местных, нашла сестру, пусть и потеряла её почти сразу, узнала о том, что осталась не совсем одна после трагедии на пароме. Остров не отпускал её, он наполнял жизнь питерской писательницы всё новыми красками. Страшным, весёлыми, трагичным и радостными красками. И вот сейчас, прогуливаясь по побережью Север, как могло показаться, была абсолютно счастлива. Вдали послышался гудок, извещавший о скором приходе катера, что значило новую порцию почты для Агаты и новую порцию людей, даже не подозревающих о местных порядках. Разумеется на пирс тут же прибежит весь остров, чтобы гости не попали в передрягу раньше времени. Вот и Агата шла по холодному песку в сторону пирса, слыша за собой быстрые шаги литагента. Они тоже неизменно приходили на пирс каждый раз, когда приходил катер. Наблюдать за людьми, прибывшими из северной столицы, было забавно. Особенно когда с катера спускались гламурные девицы на пятнадцатисантиметровых шпильках и видели с ужасом, что здесь не слышали о выкладных тротуарах из дорого мрамора или даже обычного камня. Хоть остров и был местом туристическим, местные наотрез отказывались на какие бы то ни было изменения природы ради приезжих. Если кто-то и захочет здесь остаться, приспособятся, как когда-то это сделала и госпожа Агата Север. Спустя каких-то пару минут пирс был забит людьми, ожидавшими катер, а неподалёку от берега с катера кто-то весело махал платочком в знак приветствия. И вот наконец катер причалил, накинули петли на бетонные столбики и выложили небольшой помост. С борта потянулись люди, ни капли не похожие на элиту. Обычные люди, приехавшие полюбоваться красотами здешних мест. – Папа, пойдём, там твоя почта! Капитан сорвиголова понеслась к катеру и забрала у Потапа большую сумку, передала отцу и тут же стала с интересом рассматривать гостей. Две девушки в синих джинсах и серых кофтах забрали свои одинаковые чемоданы и двинулись к началу пирса, любуясь местными красотами уже в первые минуты. Видимо они были близняшками, настолько похожи они были друг на друга. Следом за ними вышли ещё несколько человек, и ещё, и ещё. Цепочка людей казалась бесконечной, хотя на самом деле прибыло не более десяти гостей. Но вот скольким из них суждено вернуться, а скольким остаться навсегда в местных лесах? Этого никто и никогда не мог бы сказать.