***
— Ханьгуан-цзюнь, Ханьгуан-цзюнь! — В Облачных Глубинах шум запрещён, — сделал замечание пришедшему Ванцзы — Этот ученик готов понести наказание, — адепт покорно склонился, — но у него есть весть Услышать такое от адепта, наспех прибежавшего, было ожидаемо, но всё же заинтересовало Второго Нефрита. Дав добро продолжить, пришедший вновь взволнованно заговорил — У входа на мужскую часть Облачных Глубин ожидает аудиенции заклинательница — Цель, имя — Цели не назвала, имя Лань Сычжуй После произнесённых слов у адепта глаза точно на лоб полезли, ведь мужчина, стоящий напротив него, наверное, впервые в жизни сменил равнодушное выражение лица на что-то, более-менее похожее на эмоцию удивления, но через мгновение оно вновь перестало что-либо выражать — Наказание отбудешь позже, ступай Спустя пару минут, когда ученик ушёл на достаточное расстояние, Ванцзы едва не сорвался с места, дабы поскорее увидеться с воспитаницей. Прошло больше десяти лет с их последней встречи. Больше десяти лет с того момента, как мужчина целовал новоиспечённую дочку в бархатный лобик Несмотря на многолетние тренировки самосовершенствования, дошёл Ханьгуан-цзюнь до входа на ватных ногах. На мгновение тот даже оторвался от мира сего. Девочка, которую Ванцзы отыскал в дупле одного из деревьев горы Луаньцзан, наверняка выросла прекрасной девушкой с миловидным личиком. С трудом верится, что когда ещё юный нефрит взял девочку под свою опеку, та страдала от жуткого истощения и лихорадки. Кожа едва не сливалась цветом с ханьфу юноши, а тоненькие пальчики тянулись в никуда под тихие зовы «Сянь-гэ». Сердце кровью обливалось, когда девочка сидела средь кроликов и впивалась взглядом в чёрненького ушастика, будто видела кого-то знакомого, но не могла его вспомнить. Он дал ей свою фамилию, новое второе имя и любовь. Она — последнее, что осталось от Вэй Ина и мужчина искренне любил девочку всем сердцем, вкладывал в неё душу и тело, пока та болела или придавалась внезапный слезам прошлого, которого не помнила и не понимала. Обучил основам заклинательства, письму, чтению, этикету. Сильно не баловал, но не прибеднял. Учил следовать всем трём тысячам правилам Гусу и никогда не отвечал на вопрос по-поводу время от времени кровоточащих ран на спине. Отправлять девочку на обучение было тяжело, ведь обрывались все связи и если с юношами-заклинателями Ханьгуан-цзюнь виделся на постоянной основе, то с заклинательницами видеться было запрещено — так гласили правила — и со времён войны, где пол был последним, что волновало даже адептов Гусу, он больше не видел представительниц прекрасной половины ордена. Следующие года обучения дочери Нефрит провёл в одиночестве и компания старшего брата тоже не коротала долгие дни ожидания. Приходить в пустую цзинши, ложиться в холодную кровать было уже непривычно. Нет девичьего радостного голоса, встречающего его на пороге со словами «Папа пришёл!», никто не будит среди ночи из-за приснившегося кошмара и никто больше не цепляется за ногу, выражая свою бесконечную любовь. Но всё в прошлом, ведь через мгновение на горизонте он видит невысокую девушку с миловидным личиком, на котором красовалась нежная кроткая улыбка. Множественные одеяния ордена слегка колыхались из-за лёгкого ветерка. Запомнив дочь ещё маленькой девочкой, на долю секунды Ванцзы даже не поверил что перед ним стоит его, хоть и приёмная, дочь. Лань Юань, Сычжуй, А-Юань. Всё как он её и учил. Прямая осанка, кроткая улыбка, сложенные руки, чистая одежда и ровная налобная лента с вышитыми «Плывучими Облаками». Его маленькое счастье, гордость, душа. — Ханьгуан-цзюнь, — слегка согнутые руки, сложенные фарфоровые пальцы, опущенная в поклоне голова — вверх изящества и уважения к старшему, — Отец, — бледно-фиолетовые, с серебристым отливом глаза устремились на Второго Нефрита. Столько тоски и счастья отражалось в них. «Вэй Ин, Лань Юань выросла прекрасной девушкой. Надеюсь ты присматривал за ней и наблюдал за её ростом» пронеслось в голове Ванцзы, когда благородная внутри и снаружи девушка терпеливо дожидалась позволительного жеста чтобы спустя долгие года разлуки обнять человека, что вырастил её и был образцом для подражания. Лёгкий кивок и девушка уже нежно обнимала столь родного человека, потиралась носом об изменившиеся одежды, вдыхая запах сандала из детства. На тёмные волосы легла ладонь, слегка поглаживая — Я тобой горжусь, Цуй хао дэ сюешенг хэ нюэр, — поцеловав дочь в макушку, адепт скрылась за рукавами ханьфу отца, обнявшего её Больше никто не обмолвился и словом. Тёплое, комфортное молчание, которое никто не собирался нарушать. Они понимали друг друга без слов, без жестов, даже спустя столько лет порознь***
— Это та воспитаница Ханьгуан-цзюня? За большим камнем прятались два адепта в золотом и белом одеяниях — Лань Сычжуй. Слышал, она лучшая ученица, нарекают ей судьбу Третьего Нефрита, что даже учитель Лань отправился на женскую половину, чтобы передать новую и с облаками, дабы выразить свою благодарность за большие успехи во всех шести путях заклинательства — Раз она такая известная у вас в клане, почему я ни разу её не видел? — Ты правила не учил, дурень?! Тревожить заклинательниц запрещено. Учителя специально подбирают даты ночных охот и кто отправится на задание, а в случае вызова подмоги они станут последними, кто придёт, — развернувшись к камню спиной, пояснил Цзинъи — Тч, да кому нужны ваши правила, — пробурчал Цзинь Лин, но вмиг встрепенулся, — Э? Мне кажется или она помолвлена? — Помолвлена, Помолвлена, но на ком, пока неизвестно. Ладно, пошли отсюда, а то наказания за нарушение как минимум десяти правил нам не избежать, — с лёгким раздражением в голосе юноша стал тихо отдаляться от того места — Пф, чего в лице переменился? — юноша с пионом на одеждах скрылся с ехидным смешком вслед за другом