The Key To Sleeping.

      Впервые они спали вместе на одной кровати в коттедже.       Грубые поцелуи и странствующие руки. Слабые стоны и непреодолимое удовольствие. А потом они разошлись, чувствуя друг друга, плавно дрейфуя к противоположным концам кровати. После того, как Рене прервала их сон в поисках ключей от машины Эндрю, они продолжали спать так же, как и раньше.       Если они находились в одной постели, это не вызывало вопросов – они не касались друг друга во время сна.       Ради них обоих.       После этого такое редко происходило ещё долгое время. Они не были мягкой парой, несмотря на мягкую хрупкость их эмоций. Они были жёсткими и грубыми, и всё в них было одновременно всеобъемлющим и слишком лёгким, чтобы разрушиться. Нил ступал осторожно, Эндрю держался на правильном расстоянии. Они никуда не торопились, двигавшись в спокойном темпе, и это пошло им на пользу. Ни один из них не стремился подтолкнуть другого к большему, когда этого ещё не хотелось, и не было нужды.       Но, в конце концов, ночь взывает к потребностям.       В следующий раз они спали в одной кровати ночью в Колумбии, в конце июня. Летняя ночь была на удивление прохладной. Нил был навеселе. Эндрю был навеселе, хотя это было трудно определить, потому что алкоголь не давал ничего, кроме слабого, невидимого кайфа внутри.       Они вернулись в дом, и Ники сразу же бросился в ванную, его рвотные позывы были слышны на весь нижний этаж. Аарон застонал, но последовал за своим кузеном, чтобы проверить, как он там. Кевин рухнул на диван с раздражённым и усталым вздохом. Эндрю начал подниматься по лестнице, а Нил неуклюже последовал за ним.       Когда они вошли в комнату Эндрю, блондин ничего не сказал о том, что Нил пошёл за ним. Однако он пристально смотрел на Нила, когда тот начал снимать рубашку и ботинки, глаза были частично закрыты от утомления.       —Что ты делаешь? — Спросил Эндрю ровным голосом.       — Кровать, — ответил Нил, просто пробормотав. Он добрался до края постели, зная, что Эндрю предпочитает у стены, и погрузился в огромный плед.       В комнате надолго воцарилась тишина. Эндрю продолжал смотреть на Нила, не в силах понять, забавляет его это или нет. Когда Нил открыл глаза в замешательстве от тишины в комнате, он увидел выражение лица Эндрю.       — О, — произнёс Нил. Он оттолкнул одеяло и поднялся с кровати, встав перед Эндрю в сонном оцепенении. — Да или нет?       Эндрю смотрел на него ещё одно долгое мгновение. Что-то в его чертах выглядело удивлённым, но лицо оставалось пустым, так что трудно было сказать. Похоже, что «да или нет» Нила было не совсем тем, чего он ожидал. Очевидно, его взгляд означал что-то другое. Нил был слишком пьян, чтобы окончательно понять, что это был, возможно, ласковый взгляд.       Эндрю закатил глаза.       — Да.       Нил небрежно ухмыльнулся и вернулся в постель. Он свернулся калачиком и уже через минуту был в отключке. Эндрю снял свои ботинки и переоделся в треники, но не снял рубашку с длинными рукавами. Он перелез через Нила, чтобы подобраться к стене, натянул одеяла до подбородка и заснул.       В один из августовских дней, за несколько недель до начала занятий, для Нила наступил плохой день.       Он проснулся с пустым взглядом и сонливостью, ничего не замечая и не разговаривая. За завтраком, когда Кевин схватил его за плечо на кухне, чтобы привлечь внимание, Нил вздрогнул в ответ. Нил и Кевин долго смотрели друг на друга, оба были в шоке.       — Прости, — извинился Нил, его голос был спокоен. — Я не в себе с утра.       Кевин пожал плечами. Эндрю не обратил на них внимания. Нил съел свой завтрак, и они вместе пошли на корт. Во время тренировки, сколько бы Кевин ни ругал Нила, нападающий не отвечал. Он продолжал смотреть вдаль с отчуждённым выражением лица.       Ближе к концу тренировки Дэн наконец подошла к нему и спросила, всё ли с ним в порядке.       Нил взглянул на неё, но казалось, что смотрит сквозь неё.       — Странный день, — подметил он, но больше ничего не сказал, продолжив выполнять упражнения.       Тренировка закончилась, и день прошёл нормально. Двоюродные братья беседовали, и поездка на машине домой была обычной, хотя отсутствие Нила в разговоре ощущалось тяжело. За обедом в тот же день Ники задал ему вопрос, который он не расслышал, и ответа не последовало. Никто не спросил, что случилось. Этот вопрос казался лишним – вопрос, который не помог бы Нилу и, следовательно, был не нужен.       Когда было уже поздно и все, кроме Кевина и Эндрю, вышли из комнаты, Нил не двинулся с места на диване. Он пустым взглядом уставился в телевизор. В конце концов, Эндрю встал перед ним.       — Пошли, — сказал Эндрю, и Нил последовал за ним без жалоб и вопросов. Эндрю провёл его в ванную комнату, где, казалось, ванна совсем недавно наполнилась. Нил посмотрел на воду, посмотрел на Эндрю, поднял бровь.       — Залезай, уже поздно.       И вот так Нил разделся, не постеснявшись. Он шагнул в горячую теплоту ванны, позволив ей обволакивать его ноги и живот. Эндрю остался на всё это время, наблюдая с ленивым, безразличным выражением лица. Он снял повязки и засучил рукава до локтей.       Глубоким скучающим тоном он спросил:       — Да или нет?       Нил посмотрел на него, наклонил голову, затем кивнул. Когда стало ясно, что Эндрю не двинется с места до устного согласия, Нилу удалось выдавить из себя неохотное «да».       Быстрыми, но осторожными руками Эндрю вымыл волосы Нила. Он также налил мыло на мочалку и сунул её Нилу в руки, указав, чтобы тот помылся сам. Нил коротко хмыкнул в знак благодарности и стал тереть под мышками и на груди, намылившись без особой тщательности. Позади него Эндрю смывал кондиционер, его пальцы были кропотливыми и прекрасными.       Они говорили больше действиями, чем словами, и Нил чувствовал это в каждом тонком касании, в каждом прикосновении к коже головы. Он закрыл глаза на минуту, а, может быть, и на десять, прежде чем почувствовал, как вода попала ему в лицо. Он поднял голову.       Эндрю положил чистую одежду рядом с ванной.       — Одевайся.       И Нил оделся, пока Эндрю возвращался в комнату, чтобы переодеться в свою одежду для сна. Признаться, Нил чувствовал себя гораздо лучше, чем за весь день, хотя затянувшийся эффект ночного кошмара всё ещё побуждал его молчать. Он был самым страшным за долгое, долгое время, и шок от него был тревожным. Слишком реальным, слишком грубым. И он знал, что Эндрю прекрасно это понимает, – вероятно, именно поэтому он не потрудился спросить, что случилось, но, тем не менее, весь день оставался рядом в безмолвной поддержке.       В комнате, сухой и чистый Нил рассеянно и тихо начал забираться на свою кровать.       Сзади него Эндрю сказал:       — Нет.       Нил посмотрел. Другой указывал ему подойти, и Нил так и сделал. Эндрю забрался на кровать и ожидающе посмотрел на него. Как будто говорил ему следовать за ним. Очень медленно, младший из них выключил свет и забрался следом, скользнув телом под одеяло.       Он чувствовал тепло тела Эндрю рядом с собой, твёрдую вмятину в матрасе, и что-то в нём согрелось и расширилось. Он расслабился на подушке, между бледными губами раздался длинный выдох.       Через минуту или около того Нил протянул руку между ними и обнаружил, что рука Эндрю уже была там, лениво лежавшая в этом маленьком пространстве. Немного поколебавшись, он переплёл свои пальцы с пальцами Эндрю, а затем плотно сомкнул их на костяшках.       Через несколько мгновений Эндрю сделал то же самое.       Они заснули в тишине комнаты, держась за руки, а на следующее утро Нил проснулся улыбающимся и разговорчивым.       Когда Нил перешёл на второй курс, они с Эндрю стали спать вместе гораздо чаще. Это переросло в проблему настолько, что Кевин постоянно жаловался на это, а двое не обращали внимания на жалобы.       С практиками экси, занятиями, внезапным наплывом домашней работы и стресса Нил обнаружил, что жаждет этого короткого полуночного покоя в постели Эндрю. И Эндрю каждый раз позволял ему, устно монотонно соглашаясь.       Примерно на третьей или четвёртой неделе осеннего семестра они стали чаще соприкасаться в постели. Они больше не просто лежали рядом друг с другом. Если только это не была плохая ночь для Эндрю, они держались за руки и, в конце концов, обнимали друг друга. Иногда Нил клал голову на грудь Эндрю, а иногда Эндрю сворачивался вокруг спины Нила. Однажды, в один очень особенный день, при странном количестве ласк и поцелуев, Эндрю даже позволил Нилу обнять его сзади.       Это случалось нечасто, но было приятно, и укрепляло их доверие. И если Кевин видел их утром с переплетёнными конечностями, он упорно учился не комментировать это.       Поздним октябрьским днём, когда наступила осенняя погода, они столкнулись с последствиями ночных кошмаров.       Нил спал, пристроив голову на груди Эндрю, положив руку на его бедро и перекинув одну ногу через ногу Эндрю. Тепло и тишина были прерваны внезапным шорохом. Эндрю пошевелился во сне, не очень сильно, но достаточно, чтобы разбудить Нила. Парень моргнул, задремал, голова по-прежнему лежала на груди его парня. Когда Эндрю снова зашевелился, Нил слегка приподнял голову и повернулся, чтобы посмотреть на другого.       — Что? — Это был всего лишь невнятный, ленивый вопрос, но он едва сумел его произнести, прежде чем Эндрю рывком проснулся. Не оставив Нилу времени на реакцию, пелена темноты заставила Эндрю забыть, что это Нил прикасался к нему. В мгновение ока он поднялся, завёл руку назад и ударил Нила по лицу сильным, уверенным кулаком.       Сила удара отбросила Нила назад, и поскольку он отказался прикасаться к Эндрю в таком состоянии, он не пытался удержаться, когда его тело больно упало с кровати. Его голова ударилась об угол комода, выполнявшего роль тумбочки.       Он издал низкий, болезненный стон, прежде чем неуклюже попытаться встать. Кевин уже поднялся, ругаясь и нащупывая свет. Он включился, и в комнате стало тихо.       Затем Нил встал на ноги и посмотрел на Кевина.       — Ты можешь принести ему воды?       Кевин нахмурился.       — Побеспокойся о себе, Нил, — ответил он и вышел из комнаты.       Растерянный, Нил обернулся к Эндрю, который смотрел на него с невыносимой пристальностью. Нил посмотрел в ответ, брови нахмурились в беспокойстве.       — Ты в порядке?       Гнев был мгновенным.       — Заткнись, на хрен, — ответил Эндрю, а голос был пропитан ядом. Его взгляд метался по лицу Нила, и прошла секунда, прежде чем Нил наконец понял, что из его носа капает кровь и скапливается на рубашке.       Ярость Эндрю адресовалась самому себе. Его трясло, светлые волосы слегка слиплись от пота.       Нил поднял низ рубашки, чтобы вытереть нос. Он мог быть разбит, но он думал не столько о боли, сколько о лице Эндрю, искаженном каким-то... Раскаянием.       С ледяным спокойствием Эндрю поднялся с кровати. Он не смотрел на Нила. Просто схватил куртку, ботинки, бумажник и ключи и направился к двери. Нил смотрел ему вслед несколько коротких секунд, а затем двинулся за ним, пропустив на кухню вопросительно смотрящего Кевина.       Эндрю спускался по лестнице. Нил следовал за ним, окликая.       — Эндрю, подожди! Сейчас три часа ночи! — Ответа не последовало. — Я... Я буду спать в своей кровати, — он не сказал «прости», хотя эта фраза вертелась у него на языке. Он практически проглотил этот ответ, зная, что Эндрю будет ненавидеть его больше всего на свете.       Эндрю уже подходил к своей машине, когда Нил появился позади него, сохраняя дистанцию.       — По крайней мере, выпей воды, ты весь вспотел, — сказал Нил. Эндрю отпирал дверь, и не поднимал глаз.       — Не уходи, — произнёс Нил, используя это слово как последнее средство выражения беспокойства и отчаяния. Его голос звучал почти умоляюще. Засохшая кровь запеклась на носу и губах.       Эндрю сел в машину и уехал.       А Нил, всё ещё не потеряв надежды, решил, что это всё на одну ночь. Он поднялся наверх и уснул на диване, ожидая возвращения другого. Но наступило утро, а дома никого не было. Пятница прошла без новостей. А потом суббота. Два полных дня ничего. Нил наконец проигнорировал своё решение дать Эндрю свободу и отправил ему короткое сообщение. Но ответа так и не последовало.       Он чувствовал, как его грудь вздымается, а сердце сжимается с каждой минутой, пока не стало казаться, что всё внутри онемело. Ему нужно было знать, что с Эндрю всё в порядке, но узнать это не было никакой возможности. Он задыхался, чувствуя, как это ужасное беспокойство пожирает его заживо.       Он не ел всю субботу, и когда в воскресенье утром не было никаких вестей, его тело замёрзло. Он практически не спал всю ночь, улучив лишь час-другой, и голова раскалывалась от мигрени. Он не знал, что нечто подобное может заставить его чувствовать себя так плохо, и всё же он был здесь, суетился и беспокоился о безопасности Эндрю, его психическом здоровье и их внезапном и некрасивом расставании.       Наступил полдень, и стены окрасились в оранжевый цвет, когда солнце начало садиться.       Нил положил подбородок на руку, опёрся локтем на подлокотник дивана и уставился в окно. Он представил себе Эндрю, сидевшего там и курившего сигарету, и мысленно взмолился, чтобы с меньшим из них всё было хорошо и благополучно.       Через несколько минут дверь апартаментов открылась и захлопнулась. Нил знал, что это Кевин, и не повернул голову, чтобы проверить. Он продолжал смотреть в окно, глаза устали, тело оцепенело.       Кто-то сидел рядом на диване, и знакомый запах доносился до него, переполняя чувства. Нил повернулся лицом к Эндрю, который выглядел каменным и бесстрастным.       — А ты всегда считал, что я буду беглецом, — сказал Нил, и, хотя он хотел, чтобы голос прозвучал с сарказмом и горечью, получилось совсем не то. Сыро.       Эндрю поднял руки и спросил очень просто:       — Да или нет? — Его голос тоже звучал сыро.       Нил не колебался.       — Да.       Эндрю плавно поднял свои ладони и провёл ими по лицу Нила. Он осмотрел его нос, маленькую повязку, пересекающую переносицу. К счастью, он не был разбит.       — Это был плохой кошмар, — сказал ему Эндрю, и это прозвучало странно, как извинение.       Нил моргнул.       — Теперь ты в порядке?       Он думал, что Эндрю не ответит, но вратарь в конце концов коротко кивнул. В его лице не было ничего, что выдавало бы, о чём он думает, но его руки казались холодными, а глаза – усталыми.       Нил не замечал этого раньше, но он трясся. Теперь он чувствовал себя дрожащим между руками Эндрю. Он заставил себя успокоиться, но когда его голова склонилась в знак поражения, и он уставился на свои ладони, лежавшие на коленях, увидел, что дрожь не прекращалась.       Он сказал, обратившись к своим рукам, а не к Эндрю:       — Ты не можешь так поступить, — теперь он шептал. С болью. — Ты не можешь просто... Уйти.       Голос Эндрю ничего не выражал.       — Не могу?       Нил покачал головой, но руки на его щеках не шевелились.       — Нет. Ты не можешь.       Некоторое время было тихо. Эндрю (будучи слишком нежным, слишком осторожным, слишком непохожим на себя – возможно, чтобы компенсировать это своим собственным странным способом) заправил прядь волос Нила за ухо, а затем, в конце концов, опустил руки. Он по-прежнему сидел лицом к Нилу.       Через некоторое время он ответил:       — Тогда я не буду.       Нил улыбнулся и поднял голову. Он взглянул на Эндрю, наполнившись внутри.       — Ты выглядишь усталым.       — Посмотри в зеркало.       Они устроились поудобнее, закутались в одеяла и смотрели начало фильма. Когда позже Кевин вернулся домой, он обнаружил их спящими бок о бок на диване, голова Эндрю покоилась на плече Нила.