«Монстры реальны, призраки тоже реальны. Они живут внутри нас, и иногда, они побеждают»
Стивен Кинг,
«Сияние»
На дворе 30 октября. На улице нехарактерно холодный для этого месяца, тоскливый и неприятный, каким может быть только осенний, воздух. Красные и оранжевые листья устилают темный тротуар, по которому идет Чонгук. Фонарей на этой стороне улицы очень мало, и это никак не помогает унять растущее беспокойство Чонгука. Сегодня 30 октября, канун Хэллоуина, также известного как «Ночь дьявола». Единственная ночь в году, когда все ставки сделаны. Это ночь перед Хэллоуином, ночь, которая в древние времена предназначалась для розыгрышей. Много лет назад эти шалости означали всего лишь несколько закиданных яйцами домов, несколько граффити тут и там, может быть, небольшой пожар на помойке в более шумных районах города. Однако с годами это переросло в вандализм, грабежи магазинов, а в более шумных районах города — в поджоги и нападения на граждан, осмелившихся выйти на улицу в позднее время, в час, когда на город опускается темнота. Сейчас 30 октября, и на улице уже темно. Чонгук идет достаточно быстро, шаги бодрые, так как он пытается попасть домой до того, как начнётся дебош. Он даже не должен был выходить на улицу, он должен был быть дома, на диване, смотреть фильмы про Хэллоуин на канале «Disney» и пить чай. Однако его планы на вечер были разрушены, когда утром позвонил его менеджер, отчаянным голосом умоляя Чонгука прийти на вечернюю смену в книжный магазин. Юнги заболел каким-то желудочным вирусом и не смог выйти на вечернюю смену, поэтому, поскольку в заведении было всего два настоящих работника, Чону пришлось взять смену на себя. Поначалу он не злился. Дополнительная смена означала дополнительные деньги, а Чонгук, несмотря на то, что как для первокурсника дела у него обстояли неплохо (все благодаря его любящим родителям), никогда не отказывался от возможности получить больше денег. Теперь, быстро шагая по темной улице, торопясь попасть домой, пока не начался ад, Чонгук жалеет, что не отказался от этой возможности. Растущий страх попасть под атаку заставил его подумать, что не так уж плохо, если его уволят после отказа подменить Юнги. Хотя, он знает, что его менеджер не уволил бы его, даже если бы он отказался. Чонгук — отличный работник в книжном магазине, он знает толк в книгах, его любят постоянные покупатели, и ему всегда удается очаровать даже новых. Владелец постоянно хвалит его, рассказывая, что с тех пор, как парень начал работать в магазине, новых покупателей становится все больше и больше, а продажи книг выросли как минимум на 40%. И это всё потому, что Чонгук такой очаровательный, такой «неловкий, милый, невинный первокурсник». Он выдыхает, наблюдая за тем, как маленькие белые клубки пара слетают с его губ и почти сразу после этого исчезают в холодном воздухе позднего вечера. Он слышит, как по улице позади него приближается машина, но не обращает на это внимания, засовывая озябшие руки в карманы своей куртки. Чонгук, не обращая раньше особого внимания, замечает, что машина, кажется, замедлила ход, и чувствует, что его сердце начинает учащённо биться, а ладони слегка потеют. Почему машина замедлила ход? Неужели на него вот-вот набросятся? А может, уже началось? Прежде чем он успевает ответить на эти вопросы, машина оказывается рядом с ним и медленно катится по улице, как бы подстраиваясь под темп Чонгука. Затем опускается стекло, и Чон слышит глубокий, приятный голос. Ровный и насыщенный, такой, от которого по позвоночнику Чона пробегают мурашки, но в хорошем смысле. — Ты ведь понимаешь, что сегодня Ночь Дьявола? — Чонгук подпрыгивает, не ожидая такого вопроса. Он продолжает идти, даже когда бросает взгляд на открытое окно. Он не может увидеть ничего внутри машины, темнота позднего вечера мешает разглядеть что-либо за глубоким фиолетовым светом автомагнитолы. Слышно, как в машине играет тихая инди-песня. — Да. Я только что закончил работу, — отвечает он. Наступает небольшое мгновение тишины. — Тебя подвезти домой? В этот момент Чонгук должен почувствовать сильное беспокойство в передней части груди. Может быть, даже начать бежать. Но он этого не делает, однако его шаги становятся немного быстрее. — Ты не боишься, что я сумасшедший убийца или что-то в этом роде? Ты действительно собираешься просто впустить незнакомца в свою машину? — спрашивает он, приподнимая бровь. Он смотрит одним глазом на тротуар впереди себя, а другим — на медленно движущуюся машину рядом с ним. Гук видит, что мужчина немного наклонился к пассажирскому окну, но все равно не может его разглядеть. Раздается смех, недоверчивый. Очень милый звук. — Ты не очень-то похож на него, милый, — Он отвечает, и Чон чувствует, как его желудок делает маленькое сальто. Милый. Ему хочется немного умереть. Он слышал, как люди говорят «милый» только в фильмах и драмах, и ему всегда хотелось, чтобы его так называли. Он хочет завизжать, но вместо этого он фыркает. — Убийцы очаровательны, часто ты даже не можешь понять, что имеешь дело с таким человеком, пока он не приставит нож к твоему горлу, — говорит Чонгук. Он знает, что в этот момент ведёт себя как умный осел, хотя на самом деле ему не следовало бы этого делать. Кто-то предлагает отвезти его домой прямо перед тем, как в городе разразится настоящая жопа, но вместо того, чтобы принять любезное предложение, он ведет себя как кусок говна. Неудивительно, что он одинок. — Это правда, — хмыкает мужчина, в его голосе звучит что-то такое, чего Чонгук не может определить, как будто он знает что-то, чего Чон не знает, — Тем не менее, ты вряд ли похож на человека, который наслаждается насилием. Чон неосознанно кивает головой в знак согласия, даже не уловив тонкой манипуляции. — Знаешь, предложение остается в силе. Я могу отвезти тебя домой, пока ты не столкнулся с тем, с кем не хотел бы столкнуться сегодня, — Чонгук прикусывает губу. Незнакомец звучит… мило. Он не кажется опасным. Но, опять же, сейчас Ночь Дьявола, а добыча часто попадает в руки хищника, когда тот притворяется добрым. — Откуда мне знать, что ты не убийца? — Тишина, хотя бы на секунду. — Ты и не узнаешь, — Чонгук замирает, а потом раздается тихий смех, — Боже, я просто шучу. Тебе не стоит об этом беспокоиться, обещаю. Какой убийца слушает Lauv? От этого Чонгук фыркает, чувствуя, как расслабляется. — Нежный? Снова смех из машины. — Да ладно, обещаю, я не убийца. Позволь мне, однако, отвезти тебя домой, пока ты не столкнулся с ним. Чонгук впивается зубами в нижнюю губу, обдумывая сказанное. Незнакомец не кажется опасным. Он кажется очень приятным, даже в какой-то степени добрым. Мало кто остановится и предложит незнакомцу подвезти его до дома в такую опасную ночь, особенно когда эта ночь печально известна тем, что в ней появляются все виды развратных людей. — Хорошо, — пробормотал Чон, пожевав нижнюю губу, когда остановился. Машина тут же останавливается, и Чонгук тянется к двери, успокаивая нервы. Дверь легко открывается, и он делает глубокий вдох, садясь в машину. Первое, что он замечает, это тепло. В машине гораздо теплее, чем на улице, черные кожаные сиденья под ним такие, что хочется погрузиться в них, расслабить мышцы. Тепло, мягко. Приятный, как и голос, который говорит: — Я Ким Тэхён. Чонгук поворачивает голову, чтобы наконец-то посмотреть на него, наконец-то как следует разглядеть своего сегодняшнего водителя. И тут же задыхается. Мужчина, сидящий на водительском сиденье, великолепен. Его лицо соответствует его голосу, в некотором смысле. Его голос глубокий и басистый, но в то же время приятный и успокаивающий, и его лицо такое же. У него очень чёткие черты, такие, какие можно увидеть на древнегреческих статуях, но в его лице есть какая-то мягкость, которую Чон не может описать. Губы у него, на вид, очень мягкие и сладкие, словно лепестки роз, упавшие на землю, а глаза очень темные, но добрые. Волосы у него такие же черные, как ночное небо над ними, они немного длиннее, чем у Чонгука, и слегка завиваются на концах. Чон очень хотел бы провести рукой по темным локонам этого человека. Ким Тэхён. Чонкук повторяет это имя в голове. Как-то оно очень подходит этому красивому и доброму незнакомцу. — Знаешь, то, что ты не сказал мне свое имя, заставляет меня усомниться в том, что ты не убийца, — Тэхён говорит, глядя прямо в душу Чон. Это предложение выбивает его из колеи, и он тихонько хихикает. — Прости, — нервно протягивает он руку, — я Чон Чонгук. Тэхён смотрит на протянутую ладонь Чона, а затем снова на него. Медленно взяв руку Чонгука в свою, он подносит ее к губам и целует холодные костяшки. Гук тихо вздыхает, наблюдая за тем, как длинные тонкие пальцы Тэхёна обхватывают его собственную руку. У него такие красивые руки. — Очень приятно, — мурлычет Тэхён, отпуская его руку и поворачиваясь к рулю. Чонгук делает глоток воздуха, возвращая свою холодную руку обратно к себе, а другой он обхватывает руку Кима, укладывая их на колени. Тэхён плавно отъезжает от обочины, у которой остановился, а Чонгук смотрит перед собой, слушая тихую, спокойную музыку, звучащую из динамиков машины. В машине темно, единственным источником света являются фиолетовые фары. Да, и еще несколько фонарей, которые освещают их, когда они проезжают мимо. — У тебя холодные руки, — Тэхён заговорил, явно желая поднять угасшую было беседу. Чонгук чуть не подпрыгивает, когда он говорит. — Да. Я вообще-то не ношу перчатки. Они слишком стесняют движения, — Он немного проболтался, а потом захотел себя отшлепать. Как будто Киму есть дело до объяснений. Он бросает взгляд на боковой профиль мужчины и задыхается. Боже, какой же он красивый. — Да, я тоже, — говорит Тэхён, улыбаясь ему. Это заставляет Чона чувствовать себя менее смущённым из-за того, что он проболтался, — Куда едем? Точно. Тэхён везет его домой. — Уххх, улица Кловер, 25, — Бормочет он, но не отводит взгляда от Тэхёна. Он чувствует себя не таким застенчивым, каким был бы, если бы сейчас был с кем-то, помимо Кима. Что-то в этом человеке заставляет его чувствовать себя спокойно. Заставляет чувствовать себя… в безопасности. Странно. Чонкук знает Тэхёна в общей сложности около семи минут, плюс-минус. Первые две были потрачены на размышления о том, что Ким определенно подозрительный. — Это довольно далеко отсюда, — снова заговорил Тэхён, выводя Чонгука из его мыслей, — тебе пришлось бы идти пешком еще минут двадцать, не меньше. — Я знаю короткий путь. Мне понадобилось бы пятнадцать, — говорит Чон, не сводя взгляда с Тэхёна. Мужчина ухмыляется, включает сигнал поворота и поворачивает. — Ха, — Это все, что он говорит. Чонгук хочет, чтобы он говорил больше. — Так что за тип? — Тэхён приподнимает бровь и лишь на секунду смотрит на Гука краем глаза. — Тип? — повторяет он, и Чонгук кивает. — Да, ты сказал, что я не похож на него, — Чонгук говорит, сам не понимая, к чему клонит, — Так что же это за тип? Тэхён ухмыляется, белые зубы сверкают в свете проходящего мимо фонаря. Он выглядит… опасно. — Я рад, что ты спросил.*******
Тэхён не ожидал встретить Чонгука. Он бродил по городу в поисках своей новой жертвы. Его руки так и чесались причинить кому-нибудь боль, так и хотелось почувствовать гладкость черных латексных перчаток, теплых и влажных от крови грешника. Ночь Дьявола была для него как Рождество. Или как его день рождения. Улицы были заполнены грешниками, отвратительными, никчёмными ничтожествами, которые считали, что это так весело — портить чью-то собственность, причинять боль невиновным. Воровать у мелких предпринимателей, которым деньги, оставшиеся в кассе, были нужнее, чем тем придуркам, которые эти кассы грабили. Тэхён никогда не спал в Ночь Дьявола. Он был слишком занят своими собственными развлечениями. В Ночь дьявола он всегда старался избавить мир как минимум от пяти грешников, и последние три года он выполнял поручения Господина. Иногда, даже когда не было Ночи Дьявола. Хотя, в основном, в Ночь Дьявола. Он учился на последнем курсе юридического факультета, собираясь стать адвокатом, поэтому у него не было времени на то, чтобы выходить на улицу и приманивать грешников в обычные ночи. Но Ночь Дьявола? Тогда все ставки были сделаны, вся работа осталась забытой на большом письменном столе в офисной комнате его квартиры. Он только начал охоту. Для начала ночи было еще рановато, но Тэхён всегда любил немного покататься по городу, прежде чем все пойдет прахом. Он ехал по боковой улице, ведущей к одной из главных, когда его взгляд остановился на фигуре, бодро шагающей по тротуару. Возможно, это шанс. Может быть, грешник. Или просто обычный, невинный человек, спешащий домой перед тем, как все начнется. Тэхён должен был знать. Если это был грешник, он не мог просто так отпустить его. Поэтому он притормозил машину и опустил стекло. Когда его глаза встретились с лицом фигуры, он сразу же все понял: Невиновен. Мухи не обидит. Тэхён умел определять людей за несколько коротких секунд, а может, и меньше. Именно поэтому он был лучшим в своем классе, а профессора его университета проповедовали о том, что он обязательно станет прекрасным адвокатом. Он мог легко определить, кто виновен, кто нет. Кто был хорошим, а кто нет. А что на счёт этого? Такой же хороший, такой же чистый, как и они. Поэтому он предложил отвезти его домой. Он не ожидал, что все вопросы об убийце будут внезапно брошены на него. Но, с другой стороны, возможно, он должен был этого ожидать. В конце концов, это была Ночь Дьявола. Как только мальчик согласился и сел в машину, Тэхён оказался рядом с ним, и он определенно мог оценить красоту мальчика. А этот был самым красивым из всех, кого он когда-либо видел. Может быть, даже никогда. Его звали Чонгук, и он говорил так же мягко, как и выглядел. Тэхён почувствовал, как в его жилах закипает огонь, а в животе медленно нарастает жар. Ему действительно нравились мягкие мальчики. Мягкие, умные мальчики, которые задавали интересные вопросы, а не обычные: «сколько тебе лет, какой твой любимый цвет» и т.д. — Я рад, что ты спросил, — Он ухмыльнулся и снова посмотрел на Чонгука краем глаза. Мальчик все еще смотрел на него, слегка подвинувшись на своем месте, чтобы лучше видеть Тэхёна. Его руки были сложены на коленях очень правильным образом, но он не выглядел напряжённым. Не было ощущения, что он боится Тэхёна. — Когда ты так улыбаешься, ты выглядишь опасно, — Чонгук внезапно проболтался. Затем его глаза расширяются, как будто он сам не ожидал от себя таких слов, —Прости, это было очень грубо, я… —Нет, все в порядке. Мне уже так говорили, — Тэхён улыбается, тут же меняя улыбку на мягкую. Он не хочет пугать Чонгука. Он пугает, причиняет боль только грешникам. Чонгук не из таких. — Все равно, это было грубо, — Мальчик рядом с ним бормочет, крепко сжимая руки. Похоже, ему искренне стыдно, что он это сказал. Как чисто. Тэхён с трудом фокусирует взгляд на дороге. — Правда, Чонгук, это было совсем не грубо, — Он успокаивает его, и Чонгук кивает рядом с ним, мягкое «хорошо» срывается с его губ, — Я думаю, что существует много разных типов убийц, поэтому признаки того, что кто-то из них убийца, очень разнообразны. Некоторые фильмы учат, что у убийцы всегда есть маска и фирменное оружие, — объясняет Тэхён, делая очередной плавный поворот. — Это правда, — перебивает Чонгук, глядя на Тэхёна. Он никогда не отводил от него глаз, если честно, — Я видел достаточно фильмов ужасов, чтобы знать, что любой чудак в маске никогда не будет дружелюбным. Тэхён не может удержаться от смеха. — Это один из вариантов. Но это полная чушь. Я никогда не слышал, чтобы убийца носил маску, когда делает свою грязную работу. Такое существует, по-моему, только в кино, — Чонгук тихо хмыкает, как бы прося Тэхёна продолжить — Однако фирменное оружие — это то, что обычно есть у каждого убийцы. Нож, топор, пистолет, веревка. Возможности бесконечны. — Что бы ты выбрал? Тэхён моргнул. —Наверное, нож. Сейчас у него в машине их три. Один — очень хороший нож мясника, спрятанный прямо под сиденьем. — Ого, как быстро, — шутит Чонгук. — А что бы ты хотел? Чонгук, кажется, действительно задумался. Очевидно, что он никогда не думал об этом, и все это только усугубляет его невинность. Тэхён хочет его. — Может, пистолет? Я не знаю, я никогда об этом не думал. Наверное, пистолет, потому что… наверное, это потребует минимум усилий? Просто нажать на курок, — говорит Чонгук, переведя взгляд на руки Тэхёна на руле. Тэхён не упускает из виду, как тот кусает губы и сжимает бедра. Интересно. — Это правда, — Тэхён только хмыкает в ответ. На пару секунд воцаряется тишина, но она не вызывает дискомфорта. — А как насчет других черт убийц? Тэхён не может удержаться от ухмылки. — Иногда очевидно, что они убийцы. Взгляд у них слишком темный, слишком дикий. Иногда они очень обаятельны и милы, и ты никогда не узнаешь, что тебя поразило. Наступившая тишина длится немного дольше, чем хотелось бы Тэхёну, и как раз в тот момент, когда он собирается открыть рот и что-то сказать, говорит Чонгук. —Откуда ты все это знаешь? — спросил он, глядя на него вопросительным взглядом. Не обвиняющим, просто искренне любопытным. Тэхён задается вопросом, есть ли у парня хоть капля самосохранения, хоть какие-то инстинкты. —Я учусь на юриста. Чонкук прикусывает губу и плотнее сжимает бедра. Это не остается незамеченным Тхэхёном. — Не знал, что студенты могут позволить себе такие красивые машины, —Голос Чонгука звучит немного воздушно. — Ну, я на последнем курсе, и у меня оплачиваемая стажировка в неплохой юридической фирме. Платят хорошо, — Чонгук кивает. Машина медленно останавливается, и он смотрит в окно, на его лице появляется удивлённая гримаса, когда он видит свой собственный жилой дом. — Мы на месте, — тихо сообщает Тэхён, но он не хочет отпускать Чонгука. Правда, не хочет. Чонгук, похоже, тоже не хочет уходить. — Ты, эм… не хочешь зайти?*******
Чонгук совершенно не понимает, что заставило его спросить об этом. Они незнакомцы. Это Дьявольская ночь. Гук приглашает в свой дом незнакомца, которого он знает всего пятнадцать с небольшим минут. Они говорили о проклятых убийцах и о том, какое оружие они бы использовали, если бы были ими. Мать Чонгука учила его никогда не доверять незнакомцам, и вот он приглашает его в свой дом. — Ты действительно думаешь, что это хорошая идея? Пригласить незнакомца в свой дом? Чонгук сглотнул. — Ты уже и так знаешь, где я живу. — Я не знаю, в какой квартире. — Квартира 39. —Ты сумасшедший, ты знаешь это? Чонгук чувствует себя немного ненормальным, если быть до конца честным. — Возможно, но ты не дал мне повода усомниться в тебе. Тэхён смотрит на него, кажется, целую вечность. На самом деле это не так уж и долго, но из-за того, как затянулось молчание в машине, кажется, что прошла целая вечность. В тот самый момент, когда Чонгук решает сказать ему, чтобы он забыл об этом, Тэхён кивает, в его темных глазах появляется какой-то блеск. — Конечно.*******
Квартира Чонгука не слишком большая, скорее даже маленькая, но уютная и опрятная. Тэхён отчасти ожидал, что она будет немного более… однообразной, но вместо этого он с удивлением увидел мягкие золотистые огоньки, украшающие большое окно в гостиной, несколько растений в горшках в разных углах квартиры. Мягкий пушистый плед перекинут через диван, свеча с ароматом сладкой тыквы гордо стоит в центре маленького кофейного столика. Он смотрит на несколько рисунков, приклеенных к холодильнику на кухне, которые он заметил со своего места на диване. Черно-белые рисунки прикреплены к холодному металлу холодильника разноцветными круглыми магнитами. Квартира Чонгука как будто отражает его личность и внешность. Мягкая, чистая. Наполненная светом. Ясно, что здесь живет кто-то добрый, и этот кто-то сидит рядом с Тэхёном, держа в руках теплую чашку мятного чая. — Спасибо, что отвёз меня домой. Ты не должен был этого делать, — говорит Чонгук, и его голос едва превышает шепот. Он мягкий, как его пухлые губы формируют слова благодарности. Так нежно. — Да, я, вроде как, уже это сделал. Сейчас не та ночь, когда тебе стоит разгуливать по улицам, — отвечает Тэхён, нежно проводя пальцем по ободку своей кружки с чаем. Чонгук предложил выпить, как только они вошли в дом, и Тэхён принял предложение мятного чая, увидев, как Чонгук улыбнулся при упоминании о чае. Это был его любимый чай. Тэхён ненавидел все мятное. Сейчас он пил мятный чай. Сколько он знает этого парня? Сорок минут? И все же, он уже немного… мягковат с ним. — И все же. Это было ужасно по-доброму, — пробормотал Чонгук, поднимая голову, и их глаза встретились. Наступает тишина, и когда Тэхён поднимает руку, чтобы провести по своим волосам, он видит, как глаза Чонгука следят за этим движением, а бедра сжимаются, когда его взгляд падает на пальцы Тэхёна. Мужчина не может удержаться от ухмылки. — Похоже, тебе нравятся мои пальцы, — Чонгук едва ли не давится слюной, широко раскрытые глаза лани смотрят на Тэхёна, который ставит кружку с чаем на подставку на журнальном столике. — Что? Я… ты… что? Он выглядит таким раскрасневшимся, щеки красные, рот приоткрыт, что Тэхён не может удержаться от мягкой усмешки. — Я будущий юрист. Одна из самых важных составляющих моей работы — читать людей, их мысли, направление взгляда, — затем голос Тэхёна стал немного ниже, — что их заводит, чего они хотят. Чонгук сглотнул. — Ты можешь меня прочитать? — спрашивает он. Тэхён слегка наклоняет голову в сторону, на его губах появляется все та же опасная ухмылка. — Уже прочитал. Чонгук наклоняется ближе. Теперь их колени соприкасаются. — Не полностью. Тэхён приподнимает бровь, наклоняясь, чтобы поставить свою кружку на стол. Он не сводит глаз с Чонгука, даже когда ставит кружку. Когда он наклоняется назад, чтобы полностью встретиться взглядом с Чонгуком, тот прикусывает свою губу и смотрит на губы Тэхёна. — Я вижу, ты хочешь меня поцеловать, — У Чонгука перехватывает дыхание, и он поднимает глаза на Тэхёна. — Это… Это нормально? — шепчет он. Ухмылка, растянувшая губы Тэхёна, совершенно дьявольская. Он ничего не отвечает, по крайней мере, сначала. Он лишь наклоняется ближе, пока их лица не оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. Он наслаждается легкой заминкой в дыхании Чонгука. — Это более чем нормально. И затем он целует его, в самый первый раз.*******
Чонгук чувствует, что его голова слегка кружится, когда их губы встречаются. Сначала это сладко, медленно и мягко. Немного нерешительно, никто из них не знает, как другой целуется или любит, чтобы его целовали, но они быстро все поняли. Чонгук очень чувствителен, но он также очень жаден: он обхватывает руками широкие плечи Тэхёна, жадно примыкает губами к губам. Тэхён в своих поцелуях наполовину мягкий, наполовину агрессивный. Его поцелуи глубокие и страстные, но они не причиняют боли, не вызывают дискомфорта. Чонгука от них становится очень жарко, кожа покрывается мурашками от самых приятных ощущений. Вскоре Чонгука поднимают с дивана и сажают на колени. От силы, которую демонстрирует Тэхён, от легкости, с которой он усаживает Чонгука на колени, у второго кружится голова. Его руки поднимаются, чтобы полностью обхватить шею Тэхёна, и он тихонько стонет, когда Тэхён крепко сжимает его бедра, от чего на бледной коже могут остаться синяки. Он не возражает. — Блядь, детка, — Тэхён стонет, когда Чонгук двигает бедрами, и, держась за талию Чонгука, заставляет его делать это активнее. Звук, который доносится изо рта Чонгука в рот Тэхёна, просто бесподобен. — Тэ, это о… Это очень приятно, — Он скулит, крепче обхватывая плечи Тэхёна и делая бедрами маленькие круги, глубоко целует его. Тэхён не отвечает, опускает одну руку вниз, чтобы схватить Чон за задницу через джинсы, и сжимает. Рот Гука раскрывается в громком стоне, и Тэхён использует эту возможность, чтобы просунуть свой язык внутрь и обхватить им язык Чонгука. Чон прижимается к нему, двигая бедрами, и они оба чувствуют, как быстро становятся очень твёрдыми из-за друг друга. За очень короткий промежуток времени воздух вокруг стал очень горячим, но по какой-то причине Чонгук чувствует, что это как раз то, что нужно. То, как Ким целует его, как он обнимает его и разговаривает с ним… это просто дурманит голову Чона, но не в плохом смысле. О, Боже, нет. Ему нравится, как руки Тэхёна обвиваются вокруг его бедер, нравится мягкость его губ. Чонгук не может вспомнить, когда в последний раз кто-то целовал его так хорошо. Вообще, он не может вспомнить, когда в последний раз целовал кого-то больше, чем просто чмок. Чон чувствует, как он возбуждается до такой степени, что становится больно, и ему никак не помогает то, что он чувствует член Тэхёна прямо под своей задницей. Он твердый, как сталь, и на ощупь большой. Чонгук может судить об этом только по очертаниям. — Мы можем… пожалуйста…? — Чонгук прерывается, бедра дрожат от того, что они прижимаются к бедрам Кима. Тэхён снова стонет, и звук доносится прямо до члена Чона. Второй, кажется, понимает, что он имеет в виду. — Ты уверен? — спрашивает Тэхён, и его хватка на заднице Чонгука ясно говорит ему, что Тэхён очень надеется, что он ответит «да». — Да, — Чон выдыхает и хнычет, когда Тэхён посасывает его язык, приподнимая бедра навстречу слабым толчкам Чонгука. — Где твоя комната? — спрашивает Тэхён, отрываясь от губ Чонгука, проводя губами по его челюсти и шее, оставляя на коже след из горячих, влажных поцелуев. — В-вниз по коридору и налево, — Чонгук выдыхает, а затем взвизгивает, когда Тэхён неожиданно встаёт, сильные руки прижимают его к своему телу, проскальзывая под бедрами Чонгука. Чон поднимает руки, чтобы взять лицо Тэхёна в плен, и начинает прокладывать дорожку из собственных поцелуев по челюсти Кима. Это действительно лучшая челюсть. Тэхён несёт его в спальню, как будто он уже был здесь. Чонгук мечтает, чтобы старший стал приходить к нему почаще. Прогулка до комнаты была недолгая, всё-таки квартира у него небольшая, и вскоре Чонгук оказывается в своей спальне, дверь за ними захлопывается.Чон сразу почувствовал под собой мягкие простыни, когда Тэхён забрался на кровать и залез на него сверху, прижав его собой к кровати, поставив руки по обе стороны головы Чонгука. Чон притягивает мужчину к себе за шею, и их губы встречаются в страстном поцелуе, более отчаянном, чем предыдущие. Он обхватывает Тэхёна ногами за талию, сцепляя лодыжки за спиной. — Ты так хорошо выглядишь подо мной, — Ким дышит, вжимаясь бедрами в бедра Чонкука, что вызывает еще один громкий, протяжный стон, вырывающийся изо рта младшего, — Так… так хорошо, — шепчет он. Чонгук хнычет, качая бедрами навстречу Тэхёну, их губы соприкасаются, а затем Тэхён задирает рубашку Гука, — Можно я сниму это? Чонгук кивает головой, и их губы разделяются на те несколько секунд, которые потребовались им обоим, чтобы сорвать такой ненужный, в данный момент, элемент одежды. — И твою тоже, — Чонгук надувается, и Тэхён кивает, стягивая с себя рубашку с длинными рукавами. Чон хватается за грудь, проводя ладонями вниз до живота, а Ким снова наклоняется, чтобы глубоко поцеловать его. Кажется, что никто из них не может прекратить поцелуй дольше, чем на несколько секунд. Никто из них не знает, что это может означать, вернее, пока не хочет об этом даже думать. — Где смазка? Чонгук не утруждает себя разговором, указывает пальцем в сторону тумбочки, и Тэхён, не теряя времени, наклоняется, чтобы открыть ящик тумбочки. Чон сразу же ощущает тепло его рта, как только старший отстраняется, поэтому он не думает, когда наклоняется, чтобы поцеловать Кима в челюсть и шею, пока тот ищет в ящике пластиковую бутылку. Тэхён рычит во все горло и почти вздыхает от облегчения, когда наконец находит бутылку. Он также находит в ящике упакованный презерватив и хватает его вместе с бутылкой, захлопывая ящик. Он бросает упаковку презерватива на одну из подушек, которая лежит рядом с головой Чонгука, и целует шею Чона, посасывая определенное место, которое, как он понимает, является чувствительным для парня, если судить по тому, как младший громко стонет и резко поднимает бедра, когда губы Тэхёна соприкасаются с этим участком кожи. — Это звучит так красиво, малыш, не прекращай, — полуумоляет-полуприказывает Тэхён. Младший хнычет: — Пожалуйста, мне так трудно, — Тэхён хихикает во все горло, сосет чуть сильнее, двигаясь пальцами ниже, к пуговице джинсов Чонгука, мастерски расстёгивает их, быстро тянет молнию вниз. — Приподними попку. Младший поднимает бедра и позволяет Киму стянуть джинсы вместе с боксерами. Чонгук задыхается, когда прохладный воздух спальни обдает его голый член. Они оба слышат звуки, доносящиеся снаружи, визг автомобильных шин по асфальту, крики и смех людей на улицах. Всё началось. Дьявольская ночь началась. Тэхён целует грудь Чонкука, впиваясь в кожу на его груди, на нижней части живота и бедрах остаются небольшие темные синяки. Оказавшись на уровне члена Чона, он смотрит на него темными от возбуждения глазами. Чонгук краснеет, его щеки приобретают самый приятный розовый оттенок, когда он закрывает глаза рукой. — Посмотри на меня, — приказывает Тэхён, голос глубокий, опасный, как у взрослого мужчины, которым он на самом деле и является. Чонгук отдёргивает руку и закусывает нижнюю губу, когда его расширенные глаза встречаются с глазами старшего, пылающими похотью. Тэхён берет бутылочку, открывает ее и выдавливает смазку на пальцы, затем растирает их вместе, чтобы немного согреть холодную жидкость. — Ты такой красивый, такой милый, — мурлычет Тэхён и наклоняется, целуя член Чонгука по бокам, в то время как его смазанные пальцы скользят к его отверстию, массируя его крайя. Чон издает придушенный стон и запрокидывает голову назад, когда Тэхён обхватывает его член губами, обхватывая головку и посасывая. — Ах, Тэхён. Тэхён только хмыкает, слегка покачивая головой, когда просовывает один палец внутрь. Он почти рычит на члене Чонгука, когда чувствует, как тугое, влажное тепло сжимается вокруг его пальца. Он медленно вводит и выводит палец, одновременно посасывая член как конфету. — Тэхён — пожалуйста — еще — пожалуйста, — умоляет Чонгук, его ноги дрожат по обе стороны от головы Тэхёна. Тэхён слушает его мольбы, осторожно добавляет второй палец, а затем раздвигает их подобно ножницам, растягивая бархатистые гладкие стенки Чонгука, одновременно засасывая член сантиметр за сантиметром. От стонов и хныканья, срывающихся с его пухлых губ, у Тэхёна кружится голова, и он свободной рукой хватает свой собственный член через джинсы, сжимая его, чтобы хоть немного ослабить давление. Когда пальцы Кима задевают маленький пучок нервов, Чонгук с силой отталкивается ногами, но, к счастью, не попадает по Тэхёну. Это было бы очень больно. — О… о… о… Боже мой… т-там… пожалуйста! — причитает Чонгук, сжав простынь пальцами. Тэхён не теряет времени и добавляет третий палец, растягивая его и задевая пучок нервов каждым движением своих пальцев. Он отстраняется от члена Чонгука, осыпая нежными поцелуями мягкие, но сильные бедра младшего. — Такой чертовски красивый, милый, — Тэхён хвалит, увеличивая скорость движения пальцев, пока не почувствует, как младший раскрывается все больше и больше с каждым толчком и ножницами трех пальцев Тэхёна, — Вот так, — воркует он, понимая, что Чон уже достаточно растянут, чтобы принять его. — Пожалуйста, Тэхён, — умоляет Чонгук, и Ким разжимает пальцы. Когда он это делает, Гук издает задушенный всхлип и пытается схватить Тэхёна, ноги дрожат. — Шшшш, дай мне вытащить член из штанов, — дразнит Тэхён, даря еще несколько поцелуев его бёдрам и члену. Чонгук дрожит, расширенными глазами наблюдая за тем, как старший расстёгивает пуговицы и молнии на своих брюках, и Чон тянется вперед, чтобы помочь ему стянуть узкие джинсы и боксеры. Как только Тэхён освобождается от последних ограничений, Чонгук задыхается при виде члена Тэхёна. Боже, как он хорош. Он очень большой. Чону нравится, когда у его партнеров большой член. Он смотрит, как Тэхён берет презерватив, разрывает его и раскатывает материал по своему члену, и Чонгуку хочется немного надуть губы. Вернее, он хотел так сделать, но его мозг уже превратился в кашу, и думать стало трудно. Тэхён наклоняется вперед, чтобы поцеловать его, его руки скользят по бёдрам, поднимаясь вверх. — Готов? Чонкук прикусывает губу старшего и наслаждается звуком, который Тэхён издает, посасывая и оттягивая его нижнюю губу. — Да. Дай мне его уже, пожалуйста. Тэхён стонет и берет свой член в руку, направляя его к ждущему отверстию Чонгука. Он поглаживает головкой своего члена отверстие Чона и, буквально, проглатывает хныканье младшего, глубоко целуя его. Когда он начинает толкаться внутрь, ему хочется стонать от того, как Чонгук сжимается и разжимается вокруг него, принимая его внутрь. Руки Чона обхватывают его широкие плечи, пальцы впиваются в лопатки Тэхёна. — Всё хорошо? Чонкук тут же кивает, задыхаясь, прижимаясь к шее Кима. — Да, да, пожалуйста, ещё. Тэхён дает ему ещё. Он вводит свой член в сжимающееся отверстие Чонгука, и когда он, наконец, доходит до конца, прижимаясь бедрами к заднице младшего, он прижимает еще больше поцелуев к шее Гука. Чонгук требуется всего несколько минут, чтобы привыкнуть к довольно большому размеру члена, и вскоре он уже целует челюсть Тэхёна, переходя к поцелуям его нижней губы. — Двигайся, пожалуйста. Старший делает это, сначала медленно покачивая бедрами, боясь, что Чонгук может быть еще не готов, но когда его встречают громкие стоны и ноги, которые крепче обхватывают его талию, он слегка рычит и увеличивает скорость своих толчков, быстро находя простату Чона и немедленно начиная атаковать её. Чонгук буквально визжит, когда находит свое место, и издает самые красивые стоны, которые Тэхён когда-либо слышал в своей жизни. — Черт, ты так хорошо принимаешь меня, малыш, — рычит Тэхён, слегка царапая талию младшего, — чертовски хорошо. Чонгук издает звук, нечто среднее между стоном и воплем, двигая бедрами навстречу толчкам Кима, и тот стонет: — Так хорошо… — Чон хнычет, хватается за руки Тэхёна, впивается в них ногтями. Старший хватается за одно из бёдер Чонгука, спускает его с талии и перекидывает так, что обе ноги младшего оказываются с одной стороны, а затем слегка наклоняет бедра Чонгука, сильно толкаясь. Чон лежит наполовину на спине, наполовину на боку, и стонет от удовольствия каждый раз, когда бедра Тэхёна врезаются в его задницу. Тогда Ким действительно начинает долбить его дыру, вкладывая всю свою силу в толчки, так что каждый из них становится твердым, глубоким. Настолько глубоким, что Чонгук уверен, что он находится в процессе перестройки своих внутренностей. Бедра Тэхёна слегка дрожат, но он не обращает на это внимания, предпочитая всадить в Чона настолько хорошо, что навсегда погубит его для всех остальных. Звук шлепков кожи о кожу громко разносится по комнате, смешиваясь со звуками их штанов и всеми другими звуками, которые они издают, и Чонгук даже не слышит, как бушуют улицы. Тэхён стонет, когда Чон неосознанно сжимается вокруг него, а сам младший непристойно стонет, когда Тэхён выходит из него, а затем с силой вводит снова, задавая жестокий темп, и чувствует, как слезы собираются на его глазах, когда Ким вводит, а затем останавливается, вдавливая головку своего члена прямо в простату Чонгука, а его пальцы впиваются в кожу его бедер. — Боже, как же тебе чертовски хорошо. Чонгук хнычет; — Т…ты такой большой — это — так хорошо, о, так хорошо, — Чон лепечет, словно в бреду. Ему так тяжело, что чертовски больно, а жар, пылающий в животе, просто безумен, маленький узел все туже и туже затягивается. Тэхён наклоняется, чтобы прильнуть к нему губами, языки обвивают друг друга, и Чонгук одной рукой цепляется за его волосы, а другой сжимает в маленький кулачок замечательную шею Тэхёна. — Я… близко… так близко, — Чон плачет, когда Тэхён прижимается к нему, чтобы поцеловать в челюсть. — Я тоже, — Он прижимается к его коже. — О, Боже, — Чонгук рыдает, ноги трясутся, пальцы дрожат в мягких черных волосах, за которые он держится как за спасательный круг. — Ну же, малыш, — бормочет Тэхён, снова целуя его губы, — ты можешь кончить для меня без рук? Чонкук всхлипывает, отчаянно целует Кима и стонет, когда Тэхён ускоряет свои толчки. — Да — да, я — о Боже! — взвыл он, когда узел в его животе наконец лопнул, и он бьется белой струей о грудь Тэхёна. Старший громко стонет, потому что отверстие Чонгука идеально сжимается вокруг его члена. — Блядь, блядь! — Тэхён шипит, вбивая Чона в матрас, чувствуя приближение собственного оргазма. Чонгук кончает ему на грудь, но его это не волнует, ни в малейшей степени. Младший хнычет и скулит, стонет и трясется во время всего оргазма, дёргает Тэхёна за волосы, за челюсть, пытается поцеловать. Ким подчиняется, целует его в тот самый момент, когда он чувствует, как лопается узел в животе, а потом он наконец кончает, заполняя презерватив, и Чонгук чувствует, как наполняется презерватив, и на секунду ему хочется, чтобы Тэхён просто заполнил его, без барьеров, без ничего. Он краснеет, потому что никогда не думал об этом, никогда не хотел заниматься сексом без презерватива с другими своими дружками на одну ночь. Но в том-то и дело, что Чонгук не хочет, чтобы это был просто секс на одну ночь. Он не прочь узнать Тэхёна получше, лучше, чем просто знать, что он юрист со стажем, с хорошей машиной и обширными знаниями о том, как читать людей за несколько секунд. Чонгук чувствует себя немного разнеженным, немного мягким, поэтому он даже не чувствует, как Тэхён выскальзывает из него, в то время как он нежно проводит большими пальцами по бёдрам Чона, осторожно двигая его, чтобы он не лежал в такой неудобной позе. Когда Чонгук полностью приходит в себя, выныривая из усталой дымки послеоргазменного блаженства, он чувствует, как по его коже нежно проводят теплой влажной салфеткой. Он открывает глаза и встречается взглядом с глазами Тэхёна, который явно сумел самостоятельно найти ванную комнату младшего, привести себя в порядок и начать процесс мытья Чонгука. — Привет, — Тэхён мягко улыбается ему, и Чон тут же улыбается в ответ. — Привет, — шепчет он, чувствуя себя смелым, и тянет Тэхёна за запястье, чтобы тот подошёл ближе, наклонился. Ким так и делает, наклоняется и прижимается губами к губам младшего, уже сжавшимся в ожидании. Они целуются нежно, сладко, как в первый раз, но с меньшим жаром и отчаянием. — Не хочешь остаться? — Чонгук не знает, откуда взялась такая смелость. Тэхён, вероятно, собирается сказать «нет» и… — С удовольствием. Чонгук моргает, и Тэхён дарит еще один поцелуй его губам. — На улице опасно, не так ли? — спрашивает Тэхён, и Чонгук понимает, не может не улыбнуться. Ким умеет читать людей, умеет читать его застенчивость. — Верно, — шепчет он. Тэхён кивает и снова целует его, пальцы нежно касаются щеки Чонгука, — Какие яйца ты любишь по утрам? — Омлет, и ещё я люблю бекон, — Чон кивает и целует старшего. — Какое совпадение, я только вчера купил целую пачку бекона, еще даже не открывал. — Действительно, совпадение, — пробормотал Тэхён, целуя Чонгука и заключая его в объятия. Он лег на спину, а Чон прижался к его боку. Он натягивает большое теплое одеяло на них обоих, и когда их губы расходятся, Тэхён прижимает поцелуй к его лбу. — Надеюсь, ты не будешь против того, чтобы подержать меня на руках ночью. Мне нравится, когда меня обнимают, — Чонгук застенчиво пробормотал, прижимаясь к груди Тэхёна. — Какое совпадение, я не могу заснуть, не обнимая свои подушки. — Думаю, меня приятнее обнимать, чем подушку. — Может быть, дай мне это выяснить. Чонгук хихикает, прижимаясь поцелуем к груди Тэхёна. В ту ночь он не слышит звуков бушующих дьяволов города. Он слышит только тихое дыхание старшего и ровное сердцебиение, прижатое к его уху. Он засыпает в теплых объятиях, крепко обхватив его руками и сплетя ноги. Засыпает под ощущение длинных тонких пальцев, нежно гладящих его волосы, спину, поцелуев, прижатых ко лбу. Он не ожидал такого уровня близости, но он не может жаловаться, ни в малейшей степени. Он также не может пожаловаться на то, как прошла ночь. Он думает о том, что ему обязательно нужно послать Юнги корзину с фруктами и лекарствами, открытку и цветы своему менеджеру, потому что если бы он не работал сегодня вечером, работая в смену Юнги, то наверняка не встретил бы Тэхёна. Для Чонгука Тэхён — это счастливая награда за то, что он отработал ещё одну смену, которую ему не пришлось отработать, его спаситель от необходимости идти по городу до того, как в реальной жизни произошла бы «чистка» или что-то в этом роде. Для Тэхёна же Чонгук кажется подарком от самого Бога, или что-то в этом роде. Он никого не убил сегодня ночью, и обычно он чувствовал бы злость из-за этого, злость из-за того, что позволил грешникам бесчинствовать, но он не может заставить себя чувствовать это. Не после сегодняшней ночи. Возможно, Чонгук был подарком Тэхёну, благодарностью за то, что он избавился от грешников за все предыдущие годы. В любом случае, оба засыпают со счастьем в сердце и надеждой на что-то новое, расцветающее в их груди.