Мой

И в пролет не брошусь, и не выпью яда, И курок не смогу над виском нажать Надо мною, кроме твоего взгляда, Не властно лезвие ни одного ножа. Свет и Тьма. Жизнь и Смерть. Инь и Ян. Две части одного целого. Джон Хэмиш Ватсон. Его сила в слабости. Только кажущейся, до той поры, когда кому-то из близких людей грозит опасность, как тогда в Бартсе, когда он без лишних угрызений совести пристрелил человека. А потом тем же вечером снова улыбался, пил чай, шутил. Он такой теплый. Такой домашний. Такой терпеливый и поддатливый. И уютный. Готовый стерпеть любую обиду. В его чистых глазах плескается доверие к людям и желание помочь. Он будто создан, чтобы дарить наслаждение, ласку и любовь. Джеймс Мориарти. Король преступного мира. Самый опасный человек на земле. Убийца. Психопат. Хитрый Лис. Точная логика и расчет. Он любит играть. Он умеет притворяться. Он властный, непостоянный, имеющий холодный взгляд, готовый в любую минуту уничтожить человека. В его глазах затаилась злоба на весь мир и адское пламя, которое разгорается, когда он особенно зол. Его глаза темнеют от гнева и страсти. Ибо вся власть Джима бессильна перед этим человеком... Можно запугать, купить, пытать, убить, в конце концов, но нельзя приручить или заставить любить. Джон. Его Джонни. Он единственный, кто не только не боится Мориарти, но и смотрит на него, как на малое дитя - с некой долей укоризны и доброты. А потом в его глазах начинает плескаться сожаление и ещё что-то, после чего доктор опускает взгляд. Он всегда был таким.. понимающим, таким светлым и чистым, словно ангел. Мысли Мориарти слились в одну непреодолимую: Мой... Мой... Мой.. Это сродни одержимости. Похлеще ревности, которая сносит лавиной с ног и ты ничего не можешь сделать, только ловить ртом воздух, стараясь, чтобы не унесло остатки самообладания. Это выжигает сердце и душу, не давая дышать. Джиму же хочется обладать им полностью. Хочется обладать его телом и душой. Целовать его нежную кожу, оставлять метки на теле, кусать до крови и зализывать ранки, выть от близости, прижимать к себе так, чтобы ребра хрустели. Так, чтобы Джон сам отдавался, думал только о нём и исцелял своим светом. Когда он вспоминает о своем докторе, то его улыбка не похожа ни на один из тех безумных оскалов, которыми он одаривает окружающих. Она такая теплая и такая грустная… Джона хочется защищать. Джона хочется любить. Джона хочется. Мой... Мой... Мой... В голове будто тысячи отбойных молотков, которые дробят мозг Мориарти одной этой мыслью. В такие минуты ему было так тошно, что он с удовольствием бы убил кого-нибудь сейчас. Джим отсчитывает время вздохами. Джим отсчитывает время ударами сердца. Джим Мориарти сидит в своем паучьем логове и ловко дергает за ниточки: происходят терракты, политические заговоры, убийства, невинные на первый взгляд вещи, которые запустят необратимые последствия. Эффект домино, слышали? И в это же самое время на другом конце Лондона Джон Ватсон лечит людей в клинике, спасает жертв, вполне возможно, тех самых террактов, восстанавливает последствия и ставит каждую доминошку на место, как может. Он в курсе, кто за этим стоит. Но Джон не против узнать больше. Только вот Джим Мориарти против, поэтому Джонни никогда не узнает ничего о чувствах криминального консультанта. Кроме одного только раза, когда он, доктор Ватсон, получил среди ночи смс с неизвестного номера: Мой... Мой... Мой...