Cake (Торт)

— Мэй! — кричит Джордж, видя, как её партнёрша макает палец в масляный крем торта, который она купила, чтобы отпраздновать их вторую годовщину. — Что? — спрашивает Мэй и засовывает свой палец в рот. — Это должен был быть сюрприз. Как ты вообще его нашла? Мэй хихикает так, что у Джордж до сих пор порхают бабочки в животе. Она звучит так беззаботно, счастливо, как ребёнок. Им понадобилось чертовски много времени, чтобы добраться туда. Не всё розы и солнце, но хороших дней теперь гораздо больше, чем плохих. — Я ищейка, когда дело доходит до сладкого. Сахарная гончая. Раньше моя мать сходила с ума, что я такая сладкоежка. Джордж берёт тарелку с тортом и ставит её подальше от Мэй. — Но мы не едим это прямо сейчас. Я заказала ужин, я заплатила Филу за хороший маленький номер в отеле, и мы собираемся сделать это правильно в этот раз. — Верно? — спрашивает Мэй и обнимает Джордж, чтобы та взяла ещё глазури. — Да, верно, — говорит Джордж и хватает её за предплечья. — Как у нормальных людей. — Мы ненормальные люди, Джордж. И ты это знаешь. Джордж быстро целует Мэй в губы и кладёт торт в кухонный шкаф, прежде чем она начинает накрывать на стол. — Мы такие нормальные, какими хотим быть, любовь моя. Дрянные юбилейные ужины из трёх блюд и банальные песни о любви на заднем плане для начала. — Ооооо… мы могли бы просто есть и трахаться, — предлагает Мэй. — Почему не оба? Прошло два года, Мэй. Это повод отпраздновать. Мэй проводит своими пальцами по столешнице, её тело немного дрожит. — Не прошло и двух полных лет. Я имею в виду, мы расстались, переспали с другими людьми… Джордж вздыхает и обхватывает лицо Мэй. — Мы были влюблены друг в друга в течение двух лет. Могли бы мы справиться со многими вещами лучше? Да. Но моя точка зрения остаётся неизменной. Моё сердце принадлежало тебе всё это время. — Ты действительно говоришь, как одна из тех женщин из дрянных романов, детка, — шутит Мэй. — Я знаю, что тебе это нравится, — возражает её подруга. — И ты это заслужила. — Я знаю, что со всей этой терапией, которую финансировали налогоплательщики, я должна была бы принять это, но я, как ни странно, не могу, — говорит Мэй и сжимает свои губы в тонкую линию. Джордж закатывает глаза. — Ты не превратила это в сексуальную шутку, так что я думаю, ты в порядке. — Но это только потому, что я не могла решить, должна ли я сказать, что заслуживаю того, чтобы трахнуть тебя об обеденный стол или об стену, — ухмыляется Мэй. — Ты не будешь трахать меня там, где мы едим. И ты не будешь трахать меня вообще, если я не получу свой юбилейный ужин под саксофон, играющий на заднем плане. — Но мы можем хотя бы взять торт в постель, и я слизну масляный крем с твоего невероятно бледного живота? Джордж фыркает от смеха. — Я подумаю об этом. Но только если ты будешь вести себя хорошо. — Хорошо, мама, — хихикает Мэй. — О, не смей! Я совсем не похожа на твою маму, — возражает Джордж, но она не может сдержать улыбку со своего лица. Ей нравится лёгкость между ними, шутки, которые больше не существуют только для того, чтобы скрыть всё то, о чём они должны говорить, но не говорят. Ну, по крайней мере, большую часть времени. — Правильно, потому что моя мама никогда не позволяла мне есть торт перед ужином. Джордж закатывает глаза. — Ты угроза. — Да, но тебе нравится, что я не такая, как другие девочки или мальчики. — Туше. Но твоё пристрастие к сладкому рано сведёт тебя в могилу. Мэй драматично прижимает свои руки к сердцу. — Пока я умираю на твоих руках. — О, не смей! Я не буду тебя хоронить. Я настаиваю на том, чтобы умереть первой. Мэй фыркает от смеха. — Ты даже одну ночь не можешь уснуть без меня. Не притворяйся, что отдохнёшь, если тебе придётся лежать одной в своей могиле. Ты будешь преследовать меня, пока я не упаду замертво. Джордж поджимает губы и согласно кивает. — Ты права. Торт на ужин, тогда. — Правда? Этот аргумент подействовал на тебя? Я впечатлена собой, — говорит Мэй и достаёт торт из шкафа. — Итак, обеденный стол или спальня? — Обеденный стол, — строго говорит Джордж. — Потрясающе! — С вилками, — добавляет Джордж. — Я думала, мы решили, что я должна умереть первой. Джордж качает головой, весело улыбаясь. — Как мы справились два года? — Технически у нас нет. — Туфта! Я поцеловала тебя два года назад. А теперь разрезай торт, а? Глаза Мэй сверкают опасным блеском, и «нет» застревает у Джордж в горле, когда она смотрит, как её партнёрша открывает рот и кусает торт. — Ты невероятна! — восклицает Джордж. — Но ты обожаешь меня, — отвечает Мэй с полным ртом торта. Джордж вздыхает. — Ты будешь моей смертью. — Она сокращает пространство между ними и глубоко целует Мэй. — Этот торт чертовски хорош, — стонет она ей в губы. — Спальня? — спрашивает Мэй, сглотнув. Джордж закатывает глаза. — Хорошо. Но ты будешь стирать. — Да, хозяйка. Джордж ищет ответ, но ничего не находит. Она качает головой, смеясь. — Я люблю тебя, ты, беснующийся человек. — И я люблю тебя, нормальный человек, который мирится с моей раздражающей личностью. В течение долгого времени они улыбаются друг другу, дерзкое поведение Мэй соскальзывает с её лица, уступая место уязвимым глазам и расслабленным чертам. — Я так чертовски люблю тебя, — почти шепчет Мэй. — С годовщиной, — шепчет в ответ Джордж, соединяя их руки. — Я очень благодарна, что ты терпишь всё моё дерьмо, — говорит Мэй и криво улыбается. — И ты с моей. Я думаю, у нас всё отлично. Мэй поднимает бровь. — Я думаю, у нас всё хорошо. — Любое слово заставляет тебя чувствовать себя хорошо, любимая. Мэй дёргает Джордж за руку и поднимает тарелку с тортом вверх по лестнице. — Желательно, чтобы моё имя слетало с твоих губ, когда ты сильно кончаешь, детка. Джордж закатывает глаза. — Так много для романтики. — О, я король романтики. Ты ещё не видела мой юбилейный подарок. — Хорошо, но у нас всего полчаса до того, как принесут нашу еду, — говорит Джордж. — Я люблю вызовы, — говорит Мэй и открывает дверь в их комнату.