Горючее масло

— Ты какой-то грустный в последнее время, — Крош усаживается на стул и подпирает голову рукой, — это из-за того, что ты постоянно сидишь дома! На что ты тратишь свою молодость, Пин? — На работа, — Пин сел напротив, — чертеж? — Да-да, вот твой чертеж, — Крош протягивает скрученную в рулон бумажку, — работа — это хорошо, но твои 23 года не вечные! Совсем скоро ты станешь старше, год за годом, и ты станешь таким же ворчливым стариком, как Лосяш, Карыч или Копатыч. Ты подумай сколько ты упускаешь? Пин снимает с рук перчатки и забирает бумажку. Он закладывает ее тяжелыми гайками по краям, разворачивая ее по столу. В руках карандаш, которым он аккуратно водит по каждой линии. Мысль о том, что буквально несколько часов назад к ней же прикасался Лосяш приятно согревала и будоражила. — Лосяш не старый, — отвечает он Крошу, а затем поспешно добавляет, — и Карыч с Копатыч тоже. — Ну ладно, — соглашается Крош, — но они же скучные! Посмотри, сидят каждый в своем доме и не вылазят! Ты не должен становиться таким же, раньше времени! — Я и не собираться, — Пин прищурился, — я не понимайт этот чертеж. Это непроходимый глупость! Зачем тебе вообще изменяйт голос! Ты иметь очень даже приятный голос. — Он писклявый, — отмахнулся Крош, — не передает всей глубины моей натуры. Он обманывает окружающих, делает из меня непроходимого дурачка. Как твой образ жизни! — Was? — не понимает Пин. — Вот смотри, — Крош откидывается на спину стула, — ты вот живешь тут на отшибе, никогда не ходишь на праздники и не общаешься с нами, кроме как по делу. Даже с Лосяшем, а вы оба ученые! И все это создает тебе образ мрачного и нелюдимого человека, но ты не такой! Вот к тебе, когда приходишь даже времени не замечаешь, — Крош указал на окно, — ночь уже. — Danke schön, но меня все устраивайт, — ПИн снова склонился на чертежом, продолжая попытки понять хоть что-то. — Ты даже Лосяшу понравился, — словно не слыша продолжал Крош, — а он у нас… специфичный. — Это вряд ли, — грустно улыбнулся Пин, — с ним я общаться меньше всего. Кажется, я ему не нравлюсь. — Ой, не выдумывай. Придешь к нему, заговоришь о чем-нибудь, а он вдруг — парнишка подтянулся на стуле и устроился поудобнее, — ну что там? — Я не понимайт что там начертить Лосяш. Глупый идей, — Пин свернул чертеж и протянул его обратно Крошу, — я не могу тебе ничем помочь. — Я сгоняю к Лосяшу и все у него уточню, жди! Не успел Пин ответить, как Крош вылетел из дома, громко хлопнув входной дверью. Пин тяжело вздохнул и встал с насиженного места. Лосяш… Пин почему-то был твердо уверен, что именно он единственный во всем мире, кто мог бы понять его и заинтересовать. Влюбленность сводила его с ума, а невозможность как-то ее проявлять подливала масла в огонь. Лосяш совершенно отказывался как-то общаться с ним, а их совместная работа ограничивалась несколькими быстро законченными машинами. Едва они завершали, как Лосяш собирал все свои вещи и быстро уходил, словно сбегая. Любые попытки Пина сделать их отношения хоть капельку теплее терпели неудачу. Лосяш стабильно обращался к нему на «Вы» и даже не пытался узнать получше. Это разбивало Пину сердце. Шмыгнув носом, Пин вышел на улицу и вдохнул теплый вечерний воздух. Море медленно ласкало песок. Прогуливаться по берегу, раздумывая об одном ученом, стало чем-то вроде традиции. Пин сел на белоснежный песок, поджал ноги и уткнулся в колени. Может, он что-то делает неправильно? Чем-то отталкивает? Может Лосяшу не нравится его акцент? Или есть какие-то другие причины? — Пин! — рывком его за плечи подняли с песка, — совсем с ума сошел? Простудишься! — Крош? Ты уже вернуться? — удивился Пин. — Да! — Крош протянул ему бумажку обратно, — Лосяш сказал, что согласен, что идея глупая, но чертеж он сделал правильным. Сказал, что ты просто невнимательно посмотрел. — Я? Невнимательно? — возмутился Пин, — иди и скажи ему, чтобы, если он такой умный, то пускай приходить и объяснять мне все лично! — Ладно! — с улыбкой согласился Крош, — ты это, не сиди на сквозняке. Совунья говорит, что это вредно! — и он умчался. — Ja, ja, es ist schädlich, — Пин устало поплелся в дом, — Für wen hält er mich? Ich bin ein Profi! Пин конечно знал, что Лосяш не придет. Он никогда не приходил, если это не было чем-то срочным и действительно необходимым. Лосяш, в отличие от всех остальных, никогда не приходил к нему домой просто так, чтобы поговорить. И сейчас, воспринимая идею Кроша глупостью, он конечно снова не придет. На самом деле, Пин был бы рад найти кого-то понимающего, кто не был бы Лосяшем. Но во всей Долине, он был единственным, кто действительно нравился ему во всех отношениях. Лосяш действительно был его идеалом. Он никогда раньше не встречал таких людей. Умных, харизматичных, вежливых и привлекательных. Это были самые сильные чувства, которые Пин когда-либо испытывал. Наверное, это была любовь. — Пин, — Крош устало плюхнулся на пол, — Лосяш сказал, что ему некогда. Сказал, чтобы я сам разбирался со своими глупыми выдумками. Возмущался, что никто его не понимает. Пин, что делать? — Оставляйт свой чертеж, — вздохнул Пин, — я постараться сделайт все возможно, но ничего не обещайт. — Спасибо! — Крош порывисто обнял его, — ты самый лучший! — Ja, ja, bitte. Оставшись в одиночестве, Пин уронил голову на столешницу и тихо простонал от отчаяния. Телефон лежал неподалеку, и это был единственный способ разобраться с чертежом. Все бы прошло гладко, если бы не реклама, которая резко вплыла у него вместо строки поиска. «Анонимный чат». Когда-то давно, еще в университете, Пин часто пытался найти себе собеседника через подобные чаты. Но раз за разом терпел неудачу. Возможно, ему повезет в этот раз? Быстро установив в поиске во всех значениях «любой», Пин нажал на поиск собеседника. Первые четыре раза, ему попадались странные извращенцы, которых он сразу скипал. И когда он уже собирался бросать эту идею, его новый собеседник удивил его странным вопросом: Собеседник: «Для топлива для устройства класса C какую горючую массу мне лучше использовать?» Вы: «Колчеданная сера» Собеседник пропадает на некоторое время, Пин уже собирается отключаться. Пришедшее сообщение останавливает его. Собеседник: «Точно! Спасибо! Как я сам не догадался!» Собеседник: «Как Вас зовут?» Вы: «Это анонимный чат» Собеседник: «Да ладно, нас же никто не принуждает сохранять полную анонимность» Собеседник: «Или это очень важно для Вас?» Собеседник: «Тогда мы могли бы придумать имена» Собеседник: «Я Капитан Отчаяние» Собеседник: «Звучит глупо, но поверьте, это очень точно выражает мое нынешнее состояние» Пин удивленно смотрит на то, с какой скоростью на экране его телефона появляются сообщения от нового собеседника. Вероятно, ему также как и Пину невероятно одиноко. Палец замирает над клавиатурой, пока Пин осматривается, пытаясь подобрать себе выдуманное имя. На глаза попадается газета, которую у него оставил Карыч. Заголовок гласит: «Рапира: бессмыслица или оружие, опередившее свое время». Новая книга Виктора Пелевина — KGBT+ на ЛитРес Вы: «Зовите меня Рапира» С появлением в его жизни Капитана Отчаяния вся жизнь Пина резко меняется. Тоска и непонимание своих собственных чувств сменяется виной перед новым собеседником. По началу все идет хорошо, они общаются на отвлеченные темы, но затем, Капитан вдруг совершенно резко и без повода говорит ему о своей невзаимной влюбленности, и это ставит Пина в тупик. Капитан Отчаяние: «Мне безумно сложно даже смотреть на него, понимаешь?» Капитан Отчаяние: «Мы очень похожи. И он, и я чувствуем это. Я знаю, что он, как младший, хотел бы сотрудничать» Капитан Отчаяние: «Он слишком наивен и юн, чтобы понять, что мое стремление общаться продиктовано не только научным интересом» Капитан Отчаяние: «Он нравится мне, и это ужасно» Рапира: «Что же ужасного в чувствах?» Пин искренне благодарен Т9 за то, что все его ошибки в склонениях и спряжениях, он прекрасно меняет на верные словосочетания. Что-то подсказывает, что его культурный собеседник не оценил бы элементарных ошибок. Капитан Отчаяние: «Он младше. Не на пару лет. Почти на десять» Рапира: «Что же страшного в разнице в возрасте?» Капитан Отчаяние: «Вы не понимаете, друг мой, будь Вы влюблены в человека младше вас, Вы бы тоже испытывали вину» Рапира: «Я не понимаю. Почему?» Капитан Отчаяние: «Потому что такая разница просто непозволительна. Это мерзко. Когда я был в его возрасте, он был ребенком!» Рапира: «Но сейчас же он совершеннолетний» Рапира: «Да.?» Капитан Отчаяние: «Ну конечно! Но сам факт!» Капитан Отчаяние: «Это будут неравные отношения. Рано или поздно ему станет скучно со мной, или я ему просто надоем. С такой разницей в возрасте найти общие темы почти невозможно» Пин откинулся на стул. А ведь Капитан прав. У них с Лосяшем такая же большая разница в возрасте, как и у Капитана с его возлюбленным. Рапира: «Я тебя прекрасно понимаю» Рапира: «У нас тоже большая разница в возрасте. Только нас разделяет не только возраст, но и неприязнь с его стороны» Капитан Отчаяние: «Ох, друг мой несчастный, и вас отягощает несчастная любовь» Рапира: «Так точно» После этого разговора что-то в голове Пина щелкает, и вместо мыльного пятна, которое он представлял раньше, общаясь с Капитаном, рисуется определенный образ. Аккуратные карамельные кудри, касающиеся шеи, ясные светло-голубые глаза, отливающие тысячью оттенком на свету, бледные веснушки на чуть вздернутом носу. Когда Пин осознает, что вместо Капитана представляет Лосяша, тот уже успевает стать очень важной частью его жизни. И те искусственно вызванные чувства к Капитану гнетут и убивают. Он понимает, что любил, любит и будет любить только Лосяша, что уделяющий ему время Капитан, взявший на себя образ Лосяша лишь замена. Капитан Отчаяние: «А откуда ты, друг мой далекий?» Рапира: «Я меняю место жительства» Рапира: «Но родом я из Австрии» Капитан Отчаяние: «Земляки…» Рапира: «???» Капитан Отчаяние: «И он оттуда» А затем Капитан Отчаяние пропадает на несколько долгих дней, чтобы затем вернуться больше не возвращаясь к личным темам. Со временем Пин узнает о своем собеседнике все больше необычного. Например, Капитан оказывается сбежавших от власти принцем из Калькутты. Со временем, они становятся близки как лучшие друзья. Капитан делится со своим новым знакомым все большими подробностями личной жизни, а Рапира рассказывает про свои тяжелые и совершенно односторонние чувства. — Пин! — Крош буквально падает на колени, — ну ты же обещал! Ты же говорил, что сделаешь мне устройство, меняющее голос. — Я ничего тебе не обещайт! — покачал головой Пин, — я сказал, что постараться, но у меня не получилось. Прости, Крош, я занят. — Чем ты там занят? — обиженно поинтересовался Крош, — у меня жизнь решается, Пин! — Все, komm! — Пин выпихнул Кроша за дверь, — я постараюсь. Пин открывает чат с Капитаном, пробегает глазами его последнее сообщение «У него такие красивые серые глаза…», глубоко вздыхает и решается спросить: Рапира: «Ты разбираешься в механике?» Капитан Отчаяние: «Не так хорошо, как хотелось бы» Капитан Отчаяние: «Но я могу обратить к сами-знаете-кому» Капитан Отчаяние: «Чего бы не очень хотелось» Капитан Отчаяние: «А что случилось?» Рапира: «Нужно разобраться с одной схемой, которую начертил мой ученый, а сам он объяснять отказывается» Капитан Отчаяние: «Да… Печально» Капитан Отчаяние: «Но хорошая новость: я разбираюсь в схемах. Присылайте!» И Пин отправляет своему собеседнику фотографию чертежа, который месяц, если не больше, назад начертил для него Лосяш. И едва фотография оказывается прочитанной, Капитан Отчаяние выходит из Сети. Пин хмурится, но не придает этому значение. Сунув телефон в карман и взяв с собой чертеж, Пин направляется в ангар. Сейчас ему нужно починить одну из антен, установленных на нем. Но дойти туда он не успевает. Прямо к нему по дороге бежит Лосяш, сжимая в руке телефон. Пин удивленно вскидывает брови и останавливается. — Друг мой, — Лосяш запинается, — срочно покажите мне чертеж, который Вам должен был принести Крош. Изменитель голоса. Я делал для Вас чертеж, который Вы не поняли. Я объясню! Только покажите! — Ja, ja, natürlich, — Пин растерянно протягивает лист, — а зачем он Вам? — Это не важно, — Лосяш разворачивает лист, включает телефон и что-то сравнивает. Пин пожимает плечами и залезает на амбар, подставив лестницу. — Нет… Этого не может быть. Просто не может быть. Я не верю, это же абсурд, — бормочет Лосяш. — Что Вы там говорить? — интересуется Пин, оборачивается и замирает. Лосяш стоит прямо под лестницей, смотря на него, как на восьмое чудо света. В его глазах такое непроходимое отчаяние, что кажется, вот-вот и он умрет. Смертельно бледный, он кажется дрожал. — Alles gut? — Рапира? — только тихо спрашивает Лосяш. — Чт… Из рук выскальзывает инструмент, и он с размаху бьет Лосяша в лоб. Тот пошатывается, и падает, потеряв сознание. — Oh mein Gott! Лосяш! Пин спускается с лестницы, пропустив половину ступенек и падает на колени рядом с ним. Подняв его на руки, Пин оттащил к себе в амбар и уложил на кушетку, стоящую там для случаев, когда тащиться в дом уже нет сил. Быстро нарыв аптечку, Пин достает бинты и ловко перевязывает голову ученого, стараясь аккуратно приподнимать карамельные кудри. Верить в то, что Лосяш — это Капитан Отчаяние было так странно, но так желанно. Они так хорошо ладили, так мило общались. Но было одно маленькое «но»: Капитан Очевидность был влюблен в неизвестного Пину человека. У него были серые глаза, ему 23 года, разница с Лосяшем у них 9 лет и родом он был из Австрии. Пин замер. Как он раньше не замечал подобных совпадений? Это ведь очевидно! Пин подходит под это описание как никто другой. plus.yandex.ru А это значит… Что Лосяш влюблен именно в него. * * * Спустя несколько часов, Лосяш просыпается. Голова гудит, а мысли путаются. Он оглядывается, пытаясь понять где он находится и как он сюда попал. Приподнимаясь на локтях, Лосяш осознает себя в заваленном различными механизмами амбаре. Напротив него сидит бледный Пин. В голове сразу всплывают последние воспоминания, и Лосяша простреливает — он все понял. — Капитан Отчаяние, — подтверждает его догадки Пин. — Рапира, — вздыхает Лосяш, — что же, глупым я тебя не считаю, так что смею догадаться, ты догадался о ком я все время говорил. — Ja, — кивает Пин и ласково улыбается, — что насчет тебя? — О чем ты? — Лосяш прячет лицо в руках, — какая чушь. Из тысяч возможных вариантов я познакомился именно с тобой. Почему? — Потому что я знать какой горючий масса нужно применяйт, — Пин пересел рядом с ним, — Лосяш… — Не говорите ничего, друг мой… далекий, — Лосяш убирает руки и смотрит в точку на противоположной стене, — мне очень жаль, что ты узнал обо всем. Этого не должно было произойти. — Я рад, что это произойти, — Пин дотрагивается до руки Лосяша. — Ну как же, не стоит жалеть меня, друг мой сердобольный, — ученый собирается подняться, но Пин опускает руку на его колено и не дает такой возможности, — что ты делаешь? Пин поднимает руку к его щеке, дотрагивается до бледной кожи, а затем резко приближается к его лицу и почти незаметно касается его губ своими. Лосяш замирает, словно обращаясь в статую. Пину приходится прождать несколько долгих, тягучих секунд, прежде чем он несмело закидывает руки за чужую шею и прижимается ближе. Он сам углубляет поцелуй и скользит рукой по чужому затылку, зарываясь в темные волосы. — Это все еще неправильно, — отрывается Лосяш, — я старше, ты же знаешь. — Это не помеха. Ты же и сам это понимайт, — Пин притягивает его к себе, — все было бы проще, если бы ты и я сказайт обо все раньше. Лосяш первым прижимается к чужим губам и тянет его вниз за собой. Спиной он прижимается к холодной поверхности кушетки. Пин упирается руками по обе стороны от Лосяша. Сам он вынужден оказаться прямо над ним, прижимаясь ближе к чужому телу. Лосяш обвивает его талию руками, а затем прерывает поцелуй. — Скажи, о ком ты говорил? — хрипло интересуется Лосяш, — о ком ты говорил в переписке? — О тебе… * * * Вечером, сидя на самом берегу моря, они молча смотрели на горизонт, не в силах подобрать нужные слова. — Как твой голова? — интересуется Пин. — Замечательно, все хорошо, — Лосяш улыбнулся, — что тебе было не ясно в моем чертеже? Давай объясню. — Уже не надо, — отмахнулся Пин, — Крош приходить, пока ты был без сознаний, и сказайт, что его голос его снова устраивайт. — Ну и хорошо. Наконец-то додумался, — Лосяш взъерошил свои волосы, — я… — Ich liebe dich, — опережает его Пин. — Aufeinander, mein lieber Freund. Ich liebe Sie auch.