Dark taint

Хонджун злится. Нет. Он в ярости. Смотрит вправо, выдыхает, отодвигая микрофон подальше, чтобы не выдать раздражения, зажмуривается на долю секунды и растягивает губы в улыбке, хотя его едва ли не трясет. -Ты в норме? - пытается спросить сидящий рядом Сонхва, но Хонджун отмахивается от вопроса, делая вид, что сосредоточен на фансайне. Сонхва слишком проницательный, ни к чему ему знать, что сейчас происходит в голове у лидера. Нельзя заводиться. Нельзя злиться. Сейчас главное - работа. Но черт... Хонджун снова скашивает глаза вправо, и его ноздри на секунду раздуваются. Там, в углу сцены, происходит что-то нелепое. Уен дразнит Сана и пытается поцеловать усиленно отпирающегося Есана в щеку. Его губы то собираются трубочкой, то растягиваются в широкой улыбке, обнажая ровный ряд белых зубов, то капризно надуваются. Язык быстрыми нервными движениями проходится по ним, слизывая нанесенный ранее в гримерной бальзам. А потом зубы прикусывают язык в лукавой, лисьей ухмылке, и вот Уен уже виснет на Сане, что-то шепча тому на ухо. Сан улыбается, светя ямочками на щеках, и обнимает Уена, опуская хозяйским движением руку на его левую ягодицу, слегка сжимая пальцы. Эйтини смеются, мемберы - тоже, веселье царит в зале, и лишь Хонджун чувствует себя чужим на этом празднике жизни. Пытается скривить губы в улыбке, но получается плохо, так что он поднимается со стула и идет к стаффу, что стоит за кулисами, прося маркер - якобы его не пишет. Это ложь, но ему жизненно необходимо отвернуться прямо сейчас, дать себе вздохнуть, успокоиться - и продолжить работу. Этот Уен... Чертов Уен. Всегда Уен. Настоящая катастрофа. Десять египетских казней и семь смертных грехов в одном лице, и все - на голову Хонджуна. Яркий, громкий, визгливо хохочущий. Вызывающий... Раздражающий... Он будто яркий солнечный свет, что обжигает глаза, оставляя после себя лишь темные пятна, будто провалы. Провалы туда, где лучше не блуждать в размышлениях, потому что они слишком... Слишком. А Уен не успокаивается. Он пристает к Чонхо, который глядит на него с усталостью во взгляде, потом подкалывает Минги, устраивая после шутливые догонялки по всей сцене, обнимает сидящего на стуле Сонхва, потираясь носом о его ключицы, что сегодня хорошо демонстрирует одежда хена, и потом смотрит на Хонджуна. Долго смотрит. Явно выдумывает проказу. Нет. Не надо, - думает про себя Хонджун. - Не подходи ко мне. Но Уен не слушает никого, кроме себя, и направляется к нему, раскидывая руки и собираясь обнять. Чёртов Уен. Проклятый Уен. Он бесит. Раздражает. Донимает. Никогда не останавливается. Но... Это чертово но. В его глазах Хонджун видит что-то, что пробирает до мурашек. Этот взгляд... Вызывающий и одновременно молящий... Умоляющий. Призывающий каждого демона, что сидит в душе Хонджуна под семью замками. Приди ко мне. Возьми меня. Сломай меня. Этого не должно быть. Это не должно происходить. Хонджун, раз за разом видя этот взгляд, пугается до чертиков, пугается того, как что-то темное, ненасытное, злое будоражится в его душе. Будто наяву видит, как демоны рвутся из клетки, и ставит новую стену. Между собой и Уеном. И мучается, видя, как, не найдя ответа, Уен гаснет, потухает и уходит прочь. Не физически - ментально. Хонджуна мучают сны. В них он стоит за спиной Уена, что, обнаженный, стоит с повязкой на глазах перед зеркалом. Хонджун подходит к нему, прижимаясь бедрами к подтянутым ягодицам, обвивает руками-змеями, прикасаясь к горячей коже, и шепчет на ухо: -Ты же хочешь этого, да? В его снах Уен задыхается, будто тонет без воды, и хрипит согласие. Тогда Хонджун стаскивает с его глаз повязку, небрежно бросая на пол, и смотрит в глаза - прямо через отражение. Впитывает этот зовущий взгляд, наслаждается им, а затем кладет одну руку на шею Уена, а другую - на его стоящий член. Со стоном впечатывается собственным возбуждением в ягодицы и снова шепчет: -Смотри на меня. Не смей закрывать глаза. В его снах Уен извивается в его руках, стонет высоко и хрипло, но не говорит ни слова, лишь продолжает смотреть полными слез глазами в его глаза, пока рука на его члене ускоряется. Хонджун во сне не пытается его душить, лишь фиксирует, но и этого им обоим достаточно. Сам он потирается членом, проезжается по ложбинке между ягодиц и шепчет, шепчет: -Ты мой, понятно тебе? Хонджун просыпается на мокрых простынях посреди ночи и надеется, что не разбудил чутко спящего Сонхва. Впрочем, даже если тот и проснулся, все равно был достаточно тактичным, чтобы притвориться спящим. Фансайн тянется бесконечно долго, и терпение Хонджуна на исходе. Он мечтает закрыться в студии и уйти с головой в работу, только бы не думать. Не представлять. Уен танцует шутливую песенку, виляя попой прямо перед Хонджуном, у которого едва ли не сыплются искры из глаз. Он пытается, изо всех сил пытается сделать свой взгляд укоризненным, пока Уен не делает страшное. Он опускается на колени и поднимает руки наверх, зажмуриваясь. Черт. Хонджун дергается, как от удара, и дерганно поднимает того на ноги, отворачиваясь. Его сердце бьется в горле, а в мозгу - картинка такого же Уена, но в его студии и без одежды, со связанными руками. Хонджун дышит через раз, полностью отключаясь от внешнего мира, и приходит в себя, когда сильные горячие руки обвивают его, притягивая к себе. -Ты же будешь управлять, капитан? - тянет Уен ему на ухо. Хонджун поворачивается, встречаясь с Уеном взглядом, слышит, как с жутким лязгом ломается клетка с демонами в его душе, и отвечает едва слышно. -Обязательно.