Я за тобою следую тенью

- Разрешите вами восхищаться! Полина была заинтригована наглостью белобрысого парнишки, заявившего, что «она его достойна». И смелостью. Ведь наверняка видел, как Ваня только что разогнал всех нерадивых пляжных дон жуанов. Смелость эта заслуживала, как минимум, нескольких минут внимания. Не смыслящий в гончарном искусстве древних славян Ваня широко улыбнулся и покинул подругу. Доверчиво оставил её наедине с интеллектуалом, которого звали совершенно неподходящим к облику именем - Нестор. Нестор, конечно, был умный, да ещё оказался, по сути, будущим коллегой. Слушать его рассуждения было удовольствием... Полина ненадолго отвернулась от внезапного воздыхателя, выискивая глазами Ваню. Бирюзовая рубашка (подарок на День Рождения, между прочим!) выделяла его в толпе отдыхающих. Иван успел окунуться и теперь загорал, расстелив полотенце. Рубашка была небрежно, но соблазнительно завязана над пупком, обнажив подтянутый бронзовеющий живот. Полина вдруг поняла, что хочет провести по нему рукой. Но что там – она даже кудри ни разу не откидывала со лба своего ухажёра. Странно... Хотя почему? «Не баловать ласками» – правило любой рассчётливой девушки. Чтобы не расслаблялся и добивался. Это ещё мама учила. Правда, жить-то когда? С детства Федоскин за ней таскается хвостом. Один раз, подростками, они едва не сделали «это», но момент сломала вернувшаяся полинина мать. Покрасневший Ваня просочился в дверь, одёргивая свитер и бормоча извинения. А мама долго и строго рассказывала про то, как важно учиться, как выгодно интеллигентные мальчики отличаются от тех, кто «забросил учёбу и не растёт культурно». Полина хихикала, опускала глаза, соглашалась. Тем более, залезть к себе под кофточку она позволила не от сильного желания, а больше из любопытства. И, казалось, права мама. Но сейчас Полина задала бы ей вопросы: а где же мамин культурный, воспитанный и духовноразвитый мужчина? Был ли таким папа? И почему про него у них не принято говорить? Воспоминание о том юношеском порыве, неумелых поцелуях, горячих ваниных ладонях, которые нынче огрубели от тяжёлого труда, мучило незавершённостью. Если бы можно было вернуть... Но ведь он здесь. Рядом. И всегда рядом. Почему же только теперь это стало иметь значение? Заглядевшись, Полина совсем потеряла нить беседы. Разговор с Нестором сошёл на нет, обоим стало неловко, и молодой человек удалился. Может быть, решил, что она недостаточно разбирается в предмете и не достойна? Полина расссмеялась, запрокинув голову, потом поморщилась: нет в мире совершенства. Если б с Ванькой можно было поговорить про археологию и историю вот так, запросто... А с другой стороны – он ведь не требует, чтобы она разбиралась в его заводских премудростях. Полина растянулась рядом с Ваней прямо на песке. Запустила пальцы в выгоревшие густые волосы, и Федоскин вздрогнул от непривычной ласки. Полина была ближе, чем всегда. Их колени встретились, ноги и руки сплелись. Ветер ласкал, солнце грело. - Охальники! Совсем стыд потеряли! Тьфу... – Грузная тётка мигом привела пару в чувство. Как же много их всех было вокруг: тёток, горячих нахальных парней, завистливых дамочек с холодным взглядом. - Ванюш, соседи сегодня дома? – лукаво спросила Полина, потянувшись и проведя руками по бёдрам. Сквозь красноту первого загара проступил стыдливый румянец. Иван давно не верил, что Полина что-то позволит до свадьбы, на которую тоже не особо-то надеялся. Но, кажется, невеста созрела. Фиг знает, о чём она болтала с тем маленьким чудаком, но он явно положительно на неё повлиял. Да какая, в общем-то, разница, когда и где? Хоть сейчас в ЗАГС, если надо... - Ни папки, ни дочки. – отрапортовал Ваня. – До самого вечера. Этот факт радовал. Не то, чтобы Леднёвы мешали или раздражали Полину. Но манера Нелли постоянно наигрывать на гитаре одну и ту же песню (знала ли она вообще другие?) напрягала. И напрягало то, что Ваня всегда очень грустно и многозначительно вслушивался в слова: Я за тобою следую тенью, Я привыкаю к несовпаденью... Полина быстро переоделась. Волосы в этот раз не уложила - оставила по-русалочьи распущенными, чему Ваня тайком порадовался: не очень-то он любил все эти нагромождения на голове. Дома сообразили, что голодны. - Я сейчас... Картошечки нажарю, ты погоди! - привычно перекинув кухонное полотенце через плечо, Ваня накидал в миску щербатых картофелин и отправил Полину отдыхать. Процесс чистки картофеля и нарезания его на кругляшки высвободил достаточно времени для невесёлых мыслей. Ваня не питал иллюзий: такая девушка не могла до сих пор ни с кем... Как он... Ему-то что: завод, учёба - глядишь, и желаний не осталось. Да и не вешался ему никто на шею. Высокий, кудрявый - а дальше? Говорить с ним и впрямь не о чем. Только если про деревню, где родился. Про грибы, ягоды, утренний пар, валящий от взмыленной лошади. Переезд, похожий на какой-то детский сон. Ну а работа - она и есть работа. Её делать надо, а не рассуждать. То ли дело Полина. И медаль золотая, и экспедиции, и красный диплом. Теперь вот в аспирантуру собралась. Нет, однозначно, кто-то да был у неё. Однокурсник, а то и постарше. Мало того, что этот кто-то умнее, так ещё и в любовном деле не новичок, как пить дать... А он, взрослый мужик Федоскин Иван, сейчас опозорится... Порезал палец, тихо выругался. "Поделом", - пронеслось в голове. Ваня предпочитал быть человеком добрым, и мечты о том, чтобы из всех мужчин на планете остался лишь он, огорчали. В комнате Полина листала попавшийся на глаза учебник истории, умиляясь, что взрослый мужчина только-только постигает истины, известные ей лет с четырнадцати. А в шестнадцать ей стало известно ещё и то, что мама не всегда бывает права. Особенно, когда настоятельно рекомендует приглядеться к человеку, который "может достать всё" и, по слухам, имеет машину "Москвич". К тому времени интеллигентность и ушлость в людских головах почему-то слились и стали новой добродетелью. Материализующейся в стенки, радиолы, джинсы. Странной такой. Липкой, как рыжая обивка на сиденьях того проклятого "Москвича". Эпизод этот Полина забыла, вычеркнула, обсмеяла и схоронила на дне памяти вместе с покорностью и доверием. Не пошла ни в медицинский, ни в торговый. Пошла на историка. Вопреки тому, что у историков нет "своих" врачей. И ещё они не умеют ничего "доставать из-под земли". Разве что в прямом смысле. Ваня тогда её поддержал, и они как-то незаметно снова стали ходить вместе, когда появлялось свободное время. Не так уж часто, к слову. У него - работа, у неё - экзамены, потом первый курс. Но незримо Полина всегда ощущала своё неодиночество. Она потёрла виски. Воспоминания были не из приятных, но зато сейчас она точно понимала, что разделяло её и Ваню всё это время. Память о липких нагретых сиденьях... И пусть только Полина помнит, каково это. Ваня продажным никогда не был. Всегда она отшучивалась перед подругами и собой, что он не то, чтобы достоин её - удобен, да и всё. А чувствовалось-то совсем наоборот. Ну и пусть. У них есть молодость. Есть время. Полина выглянула на кухню, подкралась к склонившемуся над плитой Ване и несильно шлёпнула его учебником по пятой точке. - Ай! - Федоскин обиженно потёр поясницу. - ладно ты над человеком издеваешься, но над наукой-то зачем? - Почему в школу не ходишь? Слишком умная жена - горе в семье! - Ха, - театрально подбоченился Ваня, - это мы ещё посмотрим. Я тут на заводе рацпредложение внёс. Мне премию даже дали. Самое красивое платье тебе к свадьбе купим или пошьём... Если захочешь. Последние слова прозвучали тише и неувереннее. - Платье, платье... - Полина повела плечами. - Не в нём дело. Я когда в школе училась, был у нас предмет: основы советской семьи и семейного воспитания. Там, между прочим, говорилось о важности семьи как ячейки социалистического общества! А вас, смотрю, и этому не учат. Только шмотки на уме. Даже у парней. - Как-то ты про общество без энтузиазма. - Ваня снял сковороду с огня, вытер руки. - Чего ещё интересного на этих основах рассказывали? Полина рассмеялась. - Не то, о чём нам тогда хотелось знать... Она обняла Ивана и, губы в губы, прошептала: - Теперь ты меня научишь, правда? И запустила ладони под рубашку. Припасть друг к другу на узенькой тахте, сплестись, забыть, где границы тела, возраста, морали и того, что ещё пять минут назад казалось важным. Ваня глухо постанывал, погружаясь в тёплую и влажную женскую нежность. Полина, лаская его плечи, спину и бёдра, наслаждаясь гибкой твёрдостью внутри, могла думать лишь о том, что это правильно. Именно так должно быть. Так должно было быть всегда и только с ним. Вечером, когда вернулись соседи, молодые уже пили чай. Леднёв-старший с радостью присоединился, достав из закромов вафельные конфеты. Нелли взяла в руки гитару. - Нелька, брось ты её. - Ваня хрустнул конфетой и громко прихлебнул из бокала с отколотой ручкой. - Давай к нам чаи гонять. А потом, если хочешь, в лото сыграем. Выходной всё-таки. Нелли подозрительно посмотрела на его сияющее лицо, затем на непривычно тихую, смущённую Полину. Усмехнулась: - Ясно. Вас из ценителей моего искусства можно вычёркивать.