***
Примерно так всё и было, да, мой кумир детства спас меня от плохишей в дурацких зелёных костюмах, а сейчас я пытаюсь спасти его от тех же самых плохишей, благо, у меня есть целый телефонный номер моего кумира под ником «КБ» (мисс конспирация), по которому я без зазрения совести отслеживаю его местоположение. Ха! — О, — успеваю сказать, прежде чем стекло подо мной начинает трескаться. Ну серьёзно, оно что, не закалённое? — Поберегись! Успеваю сгруппироваться перед падением и поэтому ничего себе не ломаю, но синяки там останутся точно. И ссадины с царапинами, которые потом обрабатывает Бартон, после всеобщего освобождения. — Ты с ума сошла? — он всё причитает и причитает, а я морщусь от соприкосновения ватки с перекисью и моим лицом. — Мог бы и «спасибо» сказать. — Ну, да, резкова-а-ато, наверняка, он бы справился и сам? Но я же пыталась помочь! — Это было безответственно и глупо с твоей стороны. — Слушай, у меня есть мама, чтобы за меня переживали, давай без нравоучений? — А папа? — вопрос выбивает меня из реальности на секунду. — Он… умер. В тот день… на Нью-Йорк напали, а ещё в тот день я влюбилась в тебя и пообещала стать такой же крутой и… — я понимаю, что ляпнула после того, как уже всё сказано. — Влюбилась? — Ну, типа… у тебя никогда не было кумира? Ну то есть, знаешь, ты стал таким типа идеалом и всё такое. Я имею ввиду, я хотела стать такой же крутой и… с-с-с, больно! — Прости, — Клинтон убирает ватку от царапины, дует и переводит взгляд обратно. — Я правильно понимаю, что стал объектом вожделения… сколько тебе было? — Пять. — Я стал объектом вожделения… пятилетней девочки. — Кумиром! Это… разные вещи! — Конечно. — Бартон важно кивает, а потом смеётся в голос, я лишь закатываю глаза.***
В общем, после этого переименовываю контакт «КБ» — в «надутый индюк», и медитирую над телефоном, вздрагивая от каждого уведомления. Жаль только, что не от индющачих! Мир сговорился и мне пишут все, кроме него. Ну и ладно, а я сама напишу!***
Он пришёл, или я его нашла? Не суть важно. В воздухе витает дух рождества, ощущаясь на кончике языка корицей и имбирным печеньем моей бабушки. Я бесцеремонно вхожу (собака плетётся за мной следом, покорно и смиренно), снимаю обувь, прохожу на кухню, угадывая не с первого раза — где она, кладу на стол то самое имбирное печенье в пакете. Там ещё мармелад, три кусочка пиццы на троих, и остывший глинтвейн. — Раз уж ты остался здесь, — так я начинаю свою речь, пытаюсь выглядеть уверенно и скрыть дрожь в голосе. Я предлагаю построить имбирный дом, объесться фаст-фудом и устроить рождественский киномарафон. И при этом натягиваю новогоднюю шапку с помпоном сначала себе, а потом и Клинтону. Он морщится, щурится, но в итоге соглашается, и даже не снимает дурацкую шапку. А потом вдруг улыбается и говорит: — Спасибо. От его благодарности теплеет внутри. Я так не проводила Рождество со смерти отца. Посиделки с семьёй сменились приёмами и званными ужинами. Я позволяю себе расслабиться в присутствии этого человека, смотреть с надеждой и теплом, дарить заботу, которую мне обычно некому подарить. Лаки тоже поддерживает наши начинания, особенно связанные с едой. Мы много спорим: — Да ты там самый уникальный! Что ты ржёшь, я же серьёзно! Ты, буквально, не имея ничего, ни бессмертия, ни миллиардов денег, ни суперспособностей спасаешь весь чёртов мир наравне со всеми этими напыщенными индюками! — Но ты же и меня считаешь индюком, не так ли? — Что, — я давлюсь воздухом. — откуда ты… Клинтон посмеивается. — Увидел краем глаза, пока ты писала маме. — Подсматривать нехорошо, вообще-то! — и я устраиваю бой подушками, дабы он понял — насколько я возмущена. Потом успокаиваюсь, и Клинтон пускает собаку на диван, чтобы вместе посмотреть какую-то рождественскую комедию, а потом и ещё одну. Я постоянно вставляю свои комментарии, хожу туда-сюда за быстро заканчивающимися сладостями, а под конец третьей части и вовсе засыпаю, через сон ощущая, как меня накрывают пледом. Я засыпаю абсолютно счастливой.***
Меняю контакт «надутый индюк» на провокационное «папочка». Что ты на это скажешь, Клинт Бартон? А?! Но замечает это тот, кому об этом не нужно было знать: — Что за «папочка» тебе звонит? — я пару секунд пялюсь в экран телефона, с ужасом осознавая, что мама всё видела. — А, э-э, — из моего рта доносятся нечленораздельные звуки. — Одну секунду!.. Алё! Да? Что-то случилось? — я отхожу на пару шагов, а в спину мне летит. — Передавай привет этому «папочке» от меня! — Папочке? — Клинт не видит, но я краснею до кончиков волос, не в силах первые секунды сказать ни слова. — У тебя появился… «папочка»? — Это… а-а, фильм… реклама, я… смотрю телевизор, так, э, зачем ты звонил? — Я купил два билета, поедешь со мной… на рождество? Я понимаю, если ты… — Да, — я не даю ни ему, ни себе даже шанса на «передумать». — Да, конечно, спасибо! Почему нет! — Отлично, тогда жду тебя через час. — и отключается.***
Эволюция контакта от «КБ» до «Сенсей» — поражает. Да, я решила убрать «папочку», потому что вроде как и не оставишь (слишком пошло), ну и на «отец» не поменяешь, не отец же мне он, в самом деле. Точнее, не биологический, но… духовный, что ли? Он познакомил меня со своей семьёй, учит всему, что знает сам, поддерживает мои идеи и разработки, и… Впервые за много лет, я ощущаю себя… Дома.