— Что тебя тревожит, Михаил?
В пыльном разрушенном соборе старый священник, медленно, вытирая влажным полотенцем бледную, утратившую всю яркость раму картины святых, переглядывался с собеседником.
— Правда ли Святые сестры справедливы, отец?
— Конечно, Михаил. Сина — старшая сестра. Взрастившая младших своих вместо матери, полна мудрости и зрелости. Строга. Разум ее чист, а сердце полно заботы. Ей судить. Роза — средняя сестра. Гневлива, горда, упряма. Лжецов сжигает в реках своих огненных волос. Ей — карать. Мария — младшая сестра. Полна любви, но обидчива. Дарует нам скот и урожай. Ей прощать…
Стряхнув тряпку от пыли, священник вздохнул, понимая, что пыль вновь легла на раму. Бросил это недурное дело, и посмотрел на юношу. Михаила по справедливости можно было назвать ангелом. Его неестественно гладкие длинные, до поясницы, волосы красиво, подобно волнам, накрывали его плечи. И поднимались в районе грудной клетке, когда тот тяжело дышал.
— Но что, — произнес самым приятном тембром мужчина. — если есть человек, которого ни Сине судить, ни Розе карать, ни Марии прощать?
— Таких людей нет. — Все мы ходим под господами. На каждого найдется и виновник и свидетель.
-… — Михаил молчал.
.
.
.
.
В светлом заполненном людьми кабинете, уставшим взглядом, осматривал присутствующих людей мужчина. Командор Кит Шадис не был стар, но морщин на лице имел, столько же, сколько было у самого старого столичного дуба в парке при монаршем дворце. Те, в свою очередь даже придавали ему шарм. Навивали ему мнимую мудрость. Как любят говорить генеральский совет: «Даровали трусу доспех.» Так, в любом случае, считал и он сам.
Продержав минутное молчание. Все, присутствующие, выжидали начало тяжелого, для всех собравшихся разговора. Шадис, разглядывая лица кучки офицеров, облизнул пересохшие губы, и заговорил:
— На прошлой вылазке, были обнаружены титаны в
сцепке — произнес Шадис — сцепок две.
(Сцепка — аномальное поведение титанов, дюжина существ переплётных между собой, образуют собой единую материю. В теории разделяющее один инстинкт. Эффективное оружие против титанов в сцепке — пороховые бочки. Характеризуются сниженной мобильность и агрессивным настроем против человека. Медлительные и слепые. Полагаются на слух. Причина образования сцепки не выявлена)
— Следущая задача нашей экспедиции разбить сцепку. Мы не можем позволить титаном подойти к Шиганшине и проломить ворота. — Продолжил Командор.
— Только вот продовольствия у нас с десятину. — подметил один из офицеров
(Продовольствия с десятину не в прямом смысле, а в переносном, это Литота, имеется ввиду продовольствие составляет всего 10 часть от должного. Его очень мало.)
— А Закклай нас даже слушать не станет. Мы и без того просим его о финансирование третий раз в месяц. — высказал очевидную истину офицер по старше.
Шадис потер виски, прижал ладонь ко лбу, и опустил взгляд, на кипу бесполезных для решения его проблемы бумаг, но все еще важных для других предстоящих проблем.
— Ещё немного и нас обвинят в коррупции. Солдаты устали голодать, Командор.
В кабинете становилось неспокойно. Шадис был глубоко гордым человеком, из-за чего редко признавал, что случившиеся трудности, результаты его решений, всегда находились причины пожалеть себя и утешать мыслью: «Я сделал все, что мог». Но сейчас самое время признать свой провал. Провал Главнокомандующего. Провал Командора Кита Шадиса.
Как жаль, что он самого начала не распознал в себе трусость, может быть тогда ему не было столь стыдно сейчас поднять глаза и взглянуть на товарищей. Может быть тогда позор командующего, что войдет в историю, не был бы так ощутим на сердце мужчины. Но ещё тяжелее ему давалась другая мысль.
— Единственное, что мы сейчас можем себе позволить это не денежную поддержку, а продовольственную. — высказался самый молодой офицер.
— Капитан Смит, вы предлагаете нам просить милостыню у остальных фракций? Хоть мы и в давольно затруднительном положении, но не лишены хотя бы крупицы гордости. — начался бубнешь и одобрительные вскрики
— Подождите, выслушайте юношу для начала. — сказал кто-то из толпы.
— На севере сейчас закончился брачный сезон, и начался сезон охоты. У нас в обилие легковоспламеняющихся ресурсов, тот же порох. Мы можем произвести обмен с лордами тех земель и получить поддержку. — продолжил златовласый офицер.
— Зачем лордам порах? Они при нужде могут обрести его на темном рынке, да и мы не можем распределять военные ресурсы вне фракций. Это трибунал!
— Ой да бросьте! Военная полиция провозит контрабанду, прикрыв носовым платочком, а это действительно может помочь нашей проблеме.
— Это возмутительно!
— Но что если лорды откажут нам?
— Всем легальным и нелегальным производством оружия и расходных материалом занимаются лорды Востока. Лорды Севера в силу своих консервативных взглядов, сейчас не в милости у востока, контрабандеров ведущих дела с севером убирают, а имевшийся до сих пор у севера, исчез. Это идеальная возможность для нас заполучить поддержку продовольствия от Севера. Материалы и расходные ресурсы нам предоставляет министерство военных дел и защиты граждан, так что не боятся впасть в немилость востоку мы можем по крайней мере ближайшие 3 месяца. Главное успеть до того, как это сделает Военная полиция. — высказался Смит.
— Командор! Не лезьте в дела лордов, мы и так немилости как у граждан, так и правительства из-за чрезмерных убытков. Давайте отправим солдат на охоту в леса гиганты!
— На чем вы их отправите? Да у нас лошади мрут, у них даже сена нет!
Офицеры продолжали спорить.
Шадис прикрыл глаза рукой и зажмурился.
«Эрвин. Этот юноша видимо уже всё продумал, но способ явно не из самых лёгких. Я, как и один из высказывающихся, считаю, что не нам лезть в дела лордов, и без того тошно. Но выбора у нас не так уж и много. Святая Мария, помилуй, я так устал.»
— Ти-ши-на! — достаточно громко, заявил Кит. — Выслушав ваши предложения, я пришел к выводу, что…
Только Командор хотел высказать принятое решение, как в дверь ворвался юноша кадет, что чаще всего был в роли посыльного у Шадиса. Глаза его горели надеждой, счастьем, его словно выпустили из плена. Белая рубашка юноши частично торчала, смуглая, бархатная кожа блестела от пота. Мгновение и он уже краснел, от количества вышестоящих и его неопрятного вида. Но выражение его лица показывало, как он спешит сообщить новость.
— Командор! — взглотнув, но все равно запнувшись, начал юноша. — Летейнант Даръе прибыла.
— Господи! Юноша, неужели, Вы посчитали, прибытие лейтенанта Даръе настолько важной причиной ворваться на заседание? — сделал замечание кадету офицер! — Смит, совсем распоясал солдат! — добавил он.
Эрвин перебежал глазами к источнику шума и на офицера, кивнул с извиняющимся видом, не имея представления, что происходит.
— Нет-нет! Выслушайте. Лейтенант вернулась с 4 тушками кабанов-гигантов, их уже поместили в самые холодные комнаты подвала по ее приказу, если оценить, то нам на полтора месяца точно хватит.
— Святая Мария. Как во время. Хоть и немного, но это решит нашу проблему.
***
— — Лейтенант, но где вы смогли добыть кабанов? — спросила Вивьен.
Вивьен солдат-инженер. В разведкорпусе ее многие недолюбливают из-за её скверного характера, но также признают, что она лучший мастер по сбору и ремонту УПМ. Довольно смекалистая девушка. Знает, когда стоит гнуть свою линию, а когда лучше заткнуться, эту черту Даръе обожала в ней больше всего. Ростом она совсем не велика, но зато рука тяжелая. Вивьен не писанная красавица, но уродилась всё же с приятным лицом. После одной тренировки рукопашного боя, ослепла на один глаз, из-за чего так и не смогла взяться за УПМ снова, и ушла в инженерию. Характер у неё строптивый, как у дикой кобылы, поэтому своим упорством и доказала, что она всё ещё на коне, хоть он и не может маневрировать. Русая, глаза смешные, совсем ей не свойственные, карие. Лицо круглое, постоянно жирное, но такое румяное. Даръе всегда обращала внимание на её крепкие руки. Она до сих пор помнит, как будучи выпившими закусились за жизнь, и ей прилетел, наверное, самый тяжёлый кулак, по голове, в её жизни.
— Другие офицеры любят из мухи слона развить и совсем не хотят работать руками. Конечно, на севере сейчас куда больше дичи и скотины. Но нам и местного добра хватает. Вот, — протянув согласную, продолжила Даръе — кожу натянем на сёдла, жиром смажем детали для УПМ, мясо съедим, а из костей будем варить супы. Решение проблем иногда лежит на самой поверхности, Вивьен. А кабанов я нашла, две недели назад, после обхода местности, подкармливала, чем могла, а теперь убила, как видишь. Это несильно далеко от нас. Примерно полтора часа езды в одну сторону. Такое место красивое, казалось бы, палка да камень, но так там хорошо было. Пока я не пролила там кровь. Кстати, там же и земляничная поляна есть, чуть про неё не забыла, завтра ещё раз туда поедем.
— Всё ты крутишься над мыслью, что поросят убила. — заметила Вивьен.
— А как не вертеться то? Убила рукой, что кормила, на душе кошки, все дела.
— Зато наши от голода не помрут, к чёрту свиней. Шадис в последнее время совсем дурной! Такой скандал учудил, — завелась Вивьен — припёрся в священный обед, и выказал полировать лезвия у нас срочная миссия, царь, блять! и чтобы к пяти часам вечера доложили о состояние инвентаря, а нахуй он пойти не хочет, да там куча лезвий переломано, механизмы заржавели, некоторые, мы как успеть должны, я в ахуе. Мы ему говорим, что до пяти точно не успеем, так он нас всех матом покрыл! Ирод!
— Так тут жопа на жопе происходит, нервный он, не спорю, но и понять его можно.
— Тьфу на тебя! Дохера понимающая, тебе знаешь за кабанов спасибо не скажут, не надейся, раз не может командовать, нехуй было лезть, при нынешнем положении, сейчас в разведку не то, что кадеты не пойдут, а скотина пятак не сунет!
— А я и не надеюсь, я всё же при звании, если ты не забыла, обязанность считай моя.
— Мне то хоть не лги! Обязанность, звание. Да у тебя уже на лице написано «Я такая молодец! Похвалите меня.» Да и толку от звания, вот поросят рубишь ходишь.
— Много ты знаешь, Вивьен! — ухмыльнулась Даръе. И ушла.
***
Прохладно было в ванной комнате. Лейтенанту уже подготовили тазы и вёдра с нагретой водой. У офицеров ванные комнаты отдельные от солдат, за место душевых, у них корыта.
Даръе, зайдя в комнату, сразу обратила внимание на пар, исходящий из нескольких вёдер.
— Надо же быстро воду нагрели! — удивилась девушка.
Она была безумна рада снять пропотевшую одежду, распустить жирные волосы и опуститься в кипяток.
Одежда, подобно листве с дерева, начала спадать. Больше всего Даръе хотелось снять её сырую рубашку и кожаные сапоги. Зеркола, каждый раз манило всмотреться в него, будучи абсолютно нагой, что Даръе собственно и сделала. Нельзя лукавить. Ей очень нравилось, что она видела. Бархатная чистая кожа. Мозолистые руки. Пухлая грудь, но маленькие ягодицы. Черные угольные волосы. Да, Даръе любила себя, особено свои зелёные болотные глаза, и считала красавицей. Сегодня её силуэт выглядел не как в другие дни, когда она также вставала перед зеркалом и вглядывалась. Оно словно блестело!
Погодите, блестело?
— О боже! Занавески! — Лейтенант рванула к окну, которое забыла задвинуть! — Даръе, ну что за срам! Надеюсь никто того не видел, Святая Роза пусть ослепнет тот, что видел, молю!
После, налив из вёдер кипятка, принялась оттирать пыль, и смывать запах пота.
***
— Командор, но я всё ещё считаю, что нам стоит договориться с севером! Северяне способные воины и хорошие ученики, также дисциплинированные.
— Эрвин, я вижу, что ты ведешь свою игру в этих руинах.
— …
— Тебе не нужно считать, что кто-то другой займёт место Командующего после моего скорого ухода, но ты уверен, что те методы, которые ты выбрал, верные?
— Да.
— Тогда мы поступим так, как ты и сказал. Можешь идти.
Эрвин вышел из кабинета.
Он шел по каменному коридору и размышлял.
«Понятие верного и неверного в действительности грани не имеют, что если я могу одолеть тех идиотов, только будучи сам идиотом? Вопрос морали уже наскучил мне, ну, не могу я идти с ней рука об руку, не могу, отец.»
Четверть дня уже прошла, все собрались в столовой для долгожданного ужина. Офицерский стол уже был накрыт, но никого не было. Эрвин пришёл самым первым. В районе щеки что-то закололо. Протянув руку, к раздражению, Смит понял, что ему пора бриться. Он откинул голову, оперся на стул, и прикрыл глаза руками.
— С завтрашнего дня всё и начнётся — сказал в пустоту мужчина.
