Непростой роман

Он знал, что именно так все и закончится. Знал, но не хотел верить. Полупустая бутылка виски стояла перед ним на столе. А ведь он не пьет… не пил. Пока этот сумасшедший синеглазый не довел его до этого состояния. Дженсен делает глоток. Прямо из горла. Морщится. Прикрывает глаза. Мужчина знает: у него есть полное право напиться сейчас до невменяемого состояния, а потом приняться крушить номер отеля. Номер, в котором он остался один. Два часа назад. - Я не понимаю, Дженсен, что я тебе сделала, - Даниэль поворачивается, сердито нахмурив брови. - Ты не имеешь права вести себя со мной так, как будто я у тебя уже в печенках сижу! - Прости, Дэн, я просто не знал, что ты собираешься приехать на кон. Я был не готов, - Эклз тяжело вздыхает, доставая из бара бутылку пива. Вечер обещает быть тяжелым. - Не готов?! Приехала твоя любимая жена, а ты «не готов»?! – Даниэль смотрела на мужа теперь уже с яростью. – Почему-то к приезду Коллинза ты всегда готов, и стоит ему появиться на пороге, как у тебя просто счастье на лице написано! - Дэн, не начинай! – Дженсен устало посмотрел на жену, делая большой глоток из бутылки. Возможно, ему все же удастся не наговорить лишнего, если он будет мертвецки пьян. Вот только… сколько ему понадобится, чтобы напиться? - Нет, Дженс, я начну! Мне это уже в печенках сидит! Знаешь что?! Твое настроение полностью зависит от него! Только от него! И я устала от этого! Вы поссорились? Привет депрессия, страдайте все! У его величества короля Дженсена плохое настроение! – только столкнувшись с ледяным, равнодушным взглядом Эклза, Дэн резко отступила на шаг. – Знать не желаю, что у вас там произошло. Нас завтра пригласили с тобой на вечеринку. Будешь улыбаться и целовать меня, как миленький. Надеюсь, это понятно?! А спишь ты сегодня один. Развернувшись на каблуках, женщина быстро покинула комнату, и Дженсен устало сполз по стене, давя рвущиеся наружу сквозь зубы ругательства. Бутылка пустая. В голове туман, не позволяющий вырваться из воспоминаний. Меньше всего хочется дышать и думать, но что-то не позволяет Дженсену провалиться в дурман сна, такой манящий и желанный. Хочется выть и кричать. Хочется оказаться рядом с единственным любимым человеком, но это невозможно. Нельзя быть там, где тебя не ждут, где тебя не хотят видеть. Дженсен закрывает глаза, позволяя новому воспоминанию поглотить себя. Если сейчас – конец, то почему бы не вспомнить, как все начиналось… Пять лет назад. - Я – Ангел Господень! – передразнил Дженсен Мишу. - Эй, Коллинз, нимб с пола подними. - Если ты хочешь попялиться на мою задницу, Дженни, то так и скажи, - Миша усмехается, садясь в кресло в своей гримерке. – Я с удовольствием для тебя наклонюсь. И он подмигивает. Этот невыносимый мужчина, с чувством юмора подростка и таким же уровнем пошлости. Сидящий невдалеке Джаред начинает хохотать, как будто ему рассказали самую смешную шутку в мире, а Эклз лишь устало качает головой. Он не знал тогда, что подружится с Мишей. Что вместе с Джаредом так легко примет этого сумасшедшего гения в свой круг. Он не знал тогда, чем все это вскоре обернется… Четыре года назад. - Коллинз, ты чего выглядишь так, как будто тебя мешком по голове ударили? – Дженсен кулаком легонько бьет по плечу друга, желая обратить его внимание на себя. - Вы с Дэн объявляете о помолвке? – Миша поднимает усталые синие глаза на друга, и Дженс понимает, что впервые видит его таким. Обычно Коллинз всегда троллит всех без передыха. А тут… грустный. - Ну, да. Я давно собирался сделать ей предложение, и вот… - Эклз неуверенно пожимает плечами. – А что такого-то? - А то, Дженсен, что прежде, чем связать себя узами брака, ты должен попробовать все, что тебе предлагают, - широкая ухмылка появляется на лице Миши, когда он встает со своего места. Дженсен действительно не понимает, что собирается делать его друг, но когда тот с каждым шагом все приближается, Эклз начинает серьезно нервничать. В мгновение ока его прижимают к стене, и теплые, мягкие, но такие неправильно мужские губы накрывают его собственные. Он не отвечает на требовательный поцелуй. Дженсен все еще в шоке. Дженсен все еще не знает, что предпринять. Его главная фантазия и мечта ожила, вот только… было поздно. Он уже сделал предложение Дэн и не собирался отказываться от своих слов. Руки очень неуверенно отталкивают от себя Мишу. - Коллинз, блядь, ты совсем охуел? – Эклз шокировано смотрит на друга, когда тот улыбается ему, как кот, наевшийся свежей сметаны. Черт, перед этой шикарной улыбкой Дженсен никогда не мог устоять… - Я? Нет. Я надеялся подкатывать к тебе плавно, но ты сам ускорил темпы своей неожиданной помолвкой, - Миша рассмеялся, а потом подмигнул Дженсену. – Ну, ладно. Бывай. Увидимся еще. И почему-то от этого обещания по коже Эклза побежали мурашки. Увидятся, да. Куда они денутся… Дженсен ненавидел их первый поцелуй. Ненавидел искренне и всем сердцем. Только потому, что не ответил. Только потому, что позволил себе заблуждаться. Только потому, что тогда думал, что это неправильно… Дженс любил Мишу. Любил уже тогда. Так сильно, что становилось больно где-то в груди. Дыхание перехватывало. А на глаза наворачивались жгучие слезы ненависти. Ненависти к самому себе. А ведь он не послушался Мишу. Сыграл свадьбу. И только тогда понял, кого он на самом деле любит, с кем действительно хочет быть… Три года назад. - Миш, можно? – Дженсен очень неуверенно входит в чужой трейлер, закусывая изнутри губу. - Для тебя – когда угодно, сладкий, - усмехнувшись, Миша разворачивается на стуле и смотрит прямо на Дженсена. В синих глазах таятся искорки тепла, которые появляются только когда он смотрит на Эклза… и на Уэста. - Я хотел поздравить тебя с рождением сына, - Дженсен не решался поднять глаза от пола. Он понимал, что бессмысленно чувствовать эту ноющую боль и обиду. Он же сам первый плюнул на все и женился… но эти чувства мужчина просто не мог прогнать. - Спасибо, - Коллинз улыбается. – Проходи. - Я… нет… - Дженсен качает головой и уже разворачивается на выход, когда его резко толкают к стене. - А это не было вопросом, - Миша ухмыляется. Эта наглая сволочь ухмыляется, прижав губы практически вплотную к уху Дженсена. А потом Коллинз медленно поцеловал своего коллегу. – Я тоже скучал, Дженни. Наверное, Дженсен никогда не мог понять Мишу. Да тут даже и «наверное» не нужно. Просто Эклз не понимал. Не видел. И не хотел видеть, что происходит. Поняв, что он попал в ловушку, Дженсен капитулировал. И отдал себя на волю человека, которого любил. А какая разница? Так было проще. И так было хорошо… Два года назад. - Ждал меня? – Миша совершенно неслышно проскальзывает в трейлер, закрывая за собой дверь. И улыбается, как змей-искуситель. - Конечно, ждал, - а для Дженсена другого ответа существовать и не может. Он весь расцветает, когда видит любимые синие глаза. Эклз сидит на месте, ждет, когда Коллинз подойдет к нему, поцелует. И Миша подходит. И целует. Настойчиво, жадно, как будто они не виделись целую вечность, хотя только-только отыгрывали вместе сцену. Дженсен встает, чтобы обхватить возлюбленного за шею, чтобы сильнее притянуть к себе, а Миша неуклонно тянет его к дивану. И когда его роняют, Эклз послушно падает. Открытый, доступный. Бери, если хочешь. И Миша хочет. Миша берет то, что хочет. Коллинз покрывает податливое тело поцелуями, нежными и осторожными в одни моменты, жесткими и требовательными в другие. Дженсен извивается под этими губами. И стонет, когда в него входят, когда его втрахивают в диван. Только с Мишей он может быть таким. Послушным. Податливым. Только Мише он может разрешать все это. Потому что Коллинз… он особенный. Дженсен и сам не знал, когда восхищение мужчиной, который рядом с ним, переросло в некий культ. Он просто понимал, что без Миши он не сможет. И когда вторая бутылка оказывается в его руках, причем наполовину пустой, Эклз начинает смеяться в голос, хохотать, что есть мочи. Если ты действительно любишь, то уже не важно, какого ты пола. Какого пола твоя вторая половинка. Ты просто любишь. И если понимаешь, что не можешь быть с тем, кого любишь, тебе больно. Дико больно. Год назад. - Скажи мне честно, - Дженсен врывается в квартиру любовника, от которой у него были ключи, совершенно наплевав на то, что Миша разговаривал по телефону, и Коллинз послушно вешает трубку, – как долго ты собирался играть со мной?! Какого черта ты вообще решил, что со мной можно играть?! Зеленые глаза пылают огнем. Голос ледяной. Миша не понимает сначала, что происходит, почему его милый котенок Дженни сейчас выглядит, как рассерженный тигр. А потом он понимает и разочарованно качает головой. - Я не играю с тобой, Дженс. Но ты должен понимать, что все, что есть между нами – нельзя тянуть на публику. А все, что на публику – это фансервис. Мы не можем… - Я люблю тебя. Вот тебе тема для размышлений, - Дженсен замирает. Все пламя в один момент покидает его глаза. Он тяжело дышит, боясь сорваться. – Вот тебе фансервис. - Дженни… - Миша теряется. Закусывает губу, не решаясь продолжить, а потом выдыхает, - я тоже тебя люблю. Но мы не можем бросить семьи. Мы не можем бросить все, что так долго строили. - Не любишь. С прискорбием сообщаю тебе, Коллинз, что ты не любишь никого, кроме себя! – он все-таки кричит, наплевав на то, что внушал себе, пока ехал сюда. Он понимает, что у него нет никаких прав на этого мужчину. Что между ними по сути ничего и нет, кроме хорошего, качественного секса. – Шлюха ты, Миша. Поздравляю с рождением дочки. Дженсен вылетает из квартиры, не желая слушать, что Миша может еще ему сказать. Эклз понимает, что просто не устоит перед обаянием этого проклятого синеглазого. Больно. Все, что было между ними – больно. Оно сжигает дотла, не оставляя за собой ничего. Все, что было сделано, все, что они так долго строили, периодически самостоятельно ломая, все это – не значит ничего. Этого нет. И не было никогда. Фансервис. Фансервис, который оставляет шрамы на сердце. Оставляет кровоточащие раны, гниющие, незаживающие. А ведь когда-то Дженсен искренне верил, что у них все может получиться. Верил, что их впереди ждет светлое будущее. У них нет будущего. И никогда не было. Но ложь самому себе так сладка, так приятна. Четыре месяца назад. - Я люблю тебя, - Миша стоит на пороге, сияя своими синими глазищами. – Мне наплевать на все. Для меня только одно важно. Я люблю тебя. Ты мой, Дженни. С потрохами мой. Ты мстишь мне. Потом прощаешь меня. Потом позволяешь любить тебя. А потом… мы снова все рушим. Я не хочу больше ничего рушить. Я просто хочу быть с тобой. Так, как у нас это получается. - А если у нас не получается? – Дженсен поднимает усталые зеленые глаза, позволяя обнять себя, уткнуться носом в шею. - Получается, Дженни. Ломано, нездорово, но хоть как-то получается, - Коллинз криво улыбается. – Поздравляю с рождением дочки, кстати. А то еще не успел. Позволишь показать мне, как я рад? И Миша падает на колени, быстро снимая с друга, любовника… возлюбленного брюки. Его губы мягко обхватывают возбужденный член, и Дженсен стонет, не в силах иначе показать, как счастлив присутствию Миши в своей жизни. Миша единственный, кто зовет его котенком. Единственный, кто любит его так, чтобы дух перехватывало. Миша единственный, кто способен перевернуть этот мир с ног на голову. Так, как ему вздумается. Дженсен медленно приканчивает вторую бутылку, уже не скрывая слез, которые текут по его щекам. Как он мог опять все сломать? Как он мог потерять того, кого любил сильнее всего? Вчера вечером. - Ты ревнуешь, - Коллинз усмехается, ласково перебирая волосы на голове возлюбленного. - Конечно, ревную. Пусть от тебя ничего не зависело, но мне не нравится видеть, как ты целуешь каких-то девушек… - Дженсен тяжело вздыхает. Ему тяжело думать об этом. Миша никогда не ревновал его, если по сценарию Дину надо было с кем-то целоваться. Коллинз все понимал. А вот сам Эклз… черт, он не мог привыкнуть к тому, что ЕГО невинный ангелочек подарит первый поцелуй не ему. Ну, то есть не Дину. Но разницы-то особой нет. - Дженсен… мы это уже обсуждали, - Миша качает головой, криво усмехаясь. - Обсуждали. И, поверь, обсудим еще не раз, - Эклз шипит, начиная заводиться. Почему Коллинз способен понять все, кроме того, что чувствует человек, которого он любит?! - Дженни, мне кажется, тебе нужен передых. Ты все усложняешь… - Знаешь, как называется то, что я делаю?! Я не усложняю все! Я просто тебя люблю! – Эклз отстраняется, принимаясь зелеными глазами сверлить глаза напротив. - Нет, усложняешь. Мы же договорились, - Миша едва заметно хмурится, что ему несвойственно. Ему не нравится говорить на эти темы. Но, к счастью, он понимает, что не может просто затроллить своего мальчика. Это будет неправильно по отношению к его мальчику. - Не мы договорились. Это ты принял решение, против которого я не могу пойти, потому что слишком сильно тебя люблю, чтобы потерять… - Дженсен вскакивает с места и отворачивается, понимая, что наговорил лишнего. Но уже слишком поздно. Он начал говорить. – Скажи честно, Миш, сколько из всего, что ты делаешь – фансервис? А сколько сделано потому что ты любишь меня? - Дженс, - голос холодный, как будто ножом по коже, - мне кажется, тебе надо отдохнуть. Давай попробуем пару дней провести друг без друга. Тебе надо выпустить пар… Дженсен слышит, как шаги удаляются к двери. Слышит и не может сделать ничего. И только слова, которые слетают с его губ, звучат как будто приговор. Ему. Мише. Их «отношениям». - Если ты сейчас уйдешь, Миш, то можешь не возвращаться. Я знаю, чего я хочу. Я знаю, кого я люблю. Я знаю, кого я выбираю. Но ты никогда не выберешь меня. Тишина весит в комнате еще какое-то время. А потом Коллинз выходит, и звук закрывающейся двери звучит как выстрел. Прямо в сердце. Дженсен чувствует слезы, что текут по его щекам. Дженсен понимает, что больше так не может. Он не может без Миши. Но и с ним не может. Все слишком сложно, чтобы как-то в этом разобраться. Мужчина медленно проваливается в сон, не желая больше тонуть в этой безысходности. Но уже на грани сна и реальности он чувствует крепкие мужские руки, что обнимают его, помогают добрести до кровати. И тихий хриплый голос, что шепчет на ухо: - Спи, мой грозный котенок. Завтра будет лучше.