You're in the walls that I made

      Его руки были связаны толстой бечевкой с серебряными нитями, оставляющими весомые ожоги на белоснежной коже. Спина бугрилась от напрягаемых мышц, но и это было бесполезно. По виску стекали капельки пота, опадая аккурат в вырез ворота надорванной, некогда белоснежной рубашки. Ной, страдающий от ужасной и всепоглощающей жажды, старательно пытался осознать причину, по которой он оказался в таком унизительном положении.        Свет в карете был тоже вовсе не обычный, а беловато-красный. И дело не в цвете, а в том, что Себастьян болезненно щурил глаза, стараясь уберечь себя от слепоты. Таким, как он, нельзя терпеть подобное. Кто-то, по чьей вине аристократ оказался здесь, был прекрасно осведомлен о его слабостях. И это настораживало. Но мозг, притупленный болью органа чувств, отказывался ускорять работу.        Таких, как он, в карете было несколько. Он ощущал какими-то фибринками своей интуиции неотъемлемый факт того, что они, всесильные существа, где-то прокололись и обеспечили себе неизвестно какую судьбу. Но явно не положительную. Ной был уравновешен, однако, как бы не пытался прочувствовать свое местоположение, не мог использовать ни одну из своих способностей. Сейчас, удивительно, но он не думал о смерти: точнее, о страхе перед ней. Все его мысли были связаны с документами о поместье, которые так и остались лежать в пятой тумбочке дубового стола, с его возможными наследниками и унизительном положении, не позволяющем даже заговорить. Веревка плотно обматывала надетый на голову мешок, в том числе и в районе рта.       — Фррруу, стой!       Судя по всему, это был крик извозчика, управляющего борзой лошадью. Она окликнулась, испуская недовольный рев. Ной передернулся, осознавая по одному звуку, что стоимость скотины была немалая. Значит, он понадобился не полиции. Это явно знатное существо, которое что-то хочет… Что ж, его состояние вполне позволяет погасить долг любого вельможи. Поместье Чаттерли сохраняет не только дань традициям предков, но и их драгоценные накопления.       Следуя за собственными мыслями, мужчина хотел по привычке поправить жабо на шее, но беспомощно дернулся, впиваясь руками в серебро и шипя от боли. Череда проклятий пронеслась в его голове.       Он слышит стук двери и краткие простолюдские ругательства. Его хватает за плечо чья-то липкая крупная ладонь, а после выводит наружу, толкая в неизвестном направлении. Он не проронил ни слова. Да и не потому, что не мог — находиться рядом с подобным существом оскорбительно.       Ему тычут чем-то в спину, а тот терпеливо осуществляет требуемые шаги, ощущая спертый воздух — видимо, они внутри. Последующий хлопок подтвердил мысли. Его ударяют под колени, заставляя упасть на них. Ной сжимает зубы, ожидая скорейшего конца издевательства и выяснения событий. Мешок сдергивают, и он поспешно моргает, ощущая слепоту от приглушенного света. Поначалу Себастьян оглядывается по сторонам, видя еще четверо мужчин. Двое из них избиты, лицо залито фиолетового оттенка кровью. Другие и вовсе находятся без сознания.       — Добро пожаловать в поместье Либретти! Самое крупное место для любительского истребления вампиров!       Звонкий голос переливчатой мелодией расплылся в стенах огромной залы, оформленной в готическом ампире. Огромные колонны, в виде изящных изваяний Венеры, возвышались над сгорбленными пленниками, держа на собственных плечах непередаваемо высокий потолок. Прямо к нему вился свод белоснежной мраморной лестницы, на которой, усмехаясь, стояла темноволосая девушка, облаченная в полупрозрачное черное платье, закрывающее малую часть груди и пространство между ногами, опускаясь материей на гладь ступеней.       — Я — Госпожа Софья, Хозяйка этого дома и по совместительству ваш проводник в мир иной. Вы поспели как раз к пиру!       Смех пронесся вихрем, наводя искренний ужас на лица стоящих на коленях мужчин.       Ее точеная фигура была в тему очерчена тонкой шифоновой ткань. и подчеркивалась многочисленным металлом — кольцами на плече и щиколотке, а также пальцах обнаженных ступней, зарытых в ворс бордового ковра. Холодные голубые глаза загадочно поблескивали в свете полыхающих свечей и манили неприступным взглядом до тех пор, пока тот не столкнулся с омутом Ноя. Ранее расслабленное тело девушки подобралось, ее прямая осанистая спина напряглась и позволила увидеть выступающие в очертании тонких венок мышцы. Лицо Себастьяна все также сохраняло невозмутимый вид, но губы исказились едва заметной улыбкой. В глазах девушки блеснула не скрытая ненависть.       — А для некоторых, не только проводник, но и неминуемый охотник, несущий смерть.       Поспешным шагом, прикрываемый изрядной четкостью движений, она спустилась со ступеней, подходя ближе к пленникам и останавливаясь в трех шагах. Ее холодные глаза сузились и в них блеснуло узнавание. Девушка усмехнулась, склоняя голову к плечу и прикусывая губу.       — И снова здравствуй.       — Все же, ты… — она покачала головой и скрестила руки на груди. — Вот и снова встретились. Только слегка поменялись ролями.       — Не считаю это единственно верным решением. — он слегка смеется и приподнимает бровь. Неожиданно по женской спине пробегают мурашки, заметные на неприкрытой обнаженной коже, а щеки вспыхивают. Она замечает на себя непонятливые взгляды слуг-надзирателей и понимает, что сейчас может потерять авторитет.       — Выведите всех пленников в залу жертвенности. Пусть с ними вдоволь поиграются сегодняшние гости. Черноволосого доставьте ко мне в серебряный кабинет. На сегодня он будет лично моей игрушкой.       — Слушаемся, Госпожа.       Она, не оставляя ни лишних слов, ни взглядов, стремительно разворачивается вокруг своей оси, опаляя кожу вампира легким ветерком с ее запахом от взмаха перед его лицом черной юбки, и удаляется вверх по мраморной лестнице, оставляя за собой лишь напоминающий сладковатый аромат и звучный, оставшийся эхом в помещении, хлопок двери. Ной усмехается и повинуется легкому вздергиванию, поднимаясь с колен.       — Вперед, упыреныш… Тебе оказана честь в нахождении рядом с Госпожой…              Его бросают в комнату, обитую бархатом изумрудного цвета, а сверху кидают черный пиджак, снятый еще во время похищения. Руки развязывают, но веревку оставляют на небольшом стеклянном столике, приказывая не двигаться с места. Он присаживается, усмехаясь, на небольшое креслице и стряхивает с рук невидимую пыль. Вскоре слышится хлопок двери, а за ним кратковременная тишина, разбавленная только долгим вздохом и выдохом.       — В моем поместье устраивать карнавал я не позволю.       — Вспоминается мне, ранее о таком шутливом моем тоне ты могла бы только молиться ночами.       — Вспоминаете мне, что на коленях полчасика назад тебе шло больше. — ее голос тверд и непоколебим, он составлял достойную конкуренцию мужскому. Девушка, облаченная уже в бордовое платье подобного прошлому фасона, встала перед вампиром, склоняя голову к плечу и наблюдая за ним. Верх волос был сухим, но вот по шее до сих пор стекали капельки воды с нижних прядей, и это не осталось незамеченным. Принимала душ.       — Хотела освежиться, Леди? Встреча воспламенила воспоминания прошлого? — мужчина усмехается, вставая с кресла и подходя к ней вплотную. Девушка яростно сжимает ладони, впиваясь в них ногтями, и губы, поднимая голову выше и не отводя взгляда от мужского.       — Скорее разожгла огонь ненависти. И не смей называть меня так, несчастный кровопийца! Не в моих владениях! Поверь, тебе бы впору сейчас вымаливать о…       Ее голос обрывается, когда мужчина резко берет ее поперек талии и притягивает к себе, оставляя их тела в считанных миллиметрах друг от друга.       — О том, чтобы ты не кричала так громко, как было в первый раз? А то все же уже не та юная девочка, вдруг, голос сорвешь.       Девушка поперхнулась от возмущения, рвано выпуская воздух из груди. Ее рука размахивается и со звоном оставляет пощечину на аристократичном лице мужчины, не дрогнувшем и лишь усмехнувшемся. Он слегка разворачивается, глядя на замершую на месте охотницу и напоказ прижимаясь носом к ее ладони, втягивая запах.       — Ты все такая же сладкая… Мой десерт не успел никто попробовать?       — Не смей говорить так, будто я тебе принадлежу!       Ее крик грохотом проносится по помещению, ему вторит и начавшаяся гроза. Она вырывается рвано, отступая на три шага, и в этот же момент стены комнаты окольцовывает зелено-алое пламя, проходящее по свечам и не оставляющее ни единого пути к отступлению. Часть висящих ранее на потолке люстровых подвесок с треском падают на пол, разбиваясь и окружая Ноя, беря того в западню. Он замечает серебристый блеск, и стоит одной пылинке попасть на его кожу предплечья, тут же остается ожог, заставляющий его шипеть от боли.       — Теперь я понял смысл названия комнаты.       — Молчать!       Ее ранее каштановые волосы приобретают огненный оттенок, тело вытягивается в струну, глаза становятся ледовыми, словно состоящими из стеклянных резных осколков, но не находят страха в черных напротив. И это раздражает, это выводит на эмоции и заставляет вспомнить все до последней капельки, отшвырнуть к стене просто одним желанием, подхваченным растущим в углу растением, и придавить им же поперек горла.       — Теперь я говорю! Знал бы ты, как я тебя ненавижу! Ненавижу, до последнего вздоха! Я никого из упырей так не ненавидела, как тебя, что хочется по кусочку разрезать твое тело и скармливать тебе же, наслаждаясь окровавленным твоей же жидкостью ртом! Ты омерзительная тварь, которая жизни не заслуживает!       — Леди, я…       — Заткнись, я сказала! — она размашистым шагом прошла к нему, особо театрально доставая из повязки на бедре кинжал, опуская облаченную в золотые кольца-браслеты ногу на мужскую грудь и приставляя оружие ему ко рту. — Я очень многому научилась, не представляешь, чему… Я истребляю таких, как ты, десятками, возглавляю перечень лучших охотников, и ты думал, что придя ко мне, все изменится?! Хахаха… — она заливисто рассмеялась, словно вмиг сошла с ума, и резко замолчала. Ной видел, как непокорно ее же телу вздымалась грудная клетка, как зрачок не в такт пульсировал, уподобляясь яремной вене. Мужчина улыбнулся, чуть подаваясь вперед и позволяя лезвию слегка войти в губу, пуская струйку крови.       — А я думаю, что тебе просто не хватало меня. Ты потерялась, когда…       — Я сама сбежала!       — Когда тебе особо нужным было мое внимание, — он продолжал, словно не слыша восклицания и возмущенного взгляда, не чувствуя усиленного напора и стекающей вязкой жидкости. Словно сейчас его нога стояла на женской шее, а не наоборот. — А я не мог его дать на тот момент. Соглашусь, впечатлила. Но неужели думаешь, что будучи воспитанной в моем имении, ты сможешь жить одна? Четыре года, смеешься? Или убить сможешь?       Он медленно высвободил руку из оков растения и отвел дрожащий кинжал, опуская тот на горло и приподнимая голову. Очередной порез пришелся прямо по сонной артерии. Ладонь девушки покрылась мурашками.       — Если ты настолько этого хочешь, в действительности, то давай, сделай это. Но, Леди, клянусь, тебе просто не хватало меня…       — Я не Леди! Не называй меня так! — она закричала и с размаху полоснула кинжалом по груди мужчины, рассекая рубашку и вынуждая того рвано зашипеть, но он не проронил ни слова. — Я больше не та кукла, которую ты наряжал! Якобы любя которую, не отказался от Права Первой ночи!       — Потому что я обязан был это сделать! Я Господин! — он зарычал, вскакивая на ноги и приближаясь к ней. Рубашка лоскутами болталась на бледной коже, окрашиваясь в алый.       — А здесь Госпожа я! И мне положено тебя убить!       Он засмеялся громко, переливчато, и комнату заполнил этот звук, разбивая душу девушки на неизвестные осколки. Лед пошатнулся. Она выросла, слушая это.       — Скажешь, что не мечтала обо мне ночами? — он дергает ее за юбку платья, слыша треск, и заставляет упасть себе в руки, разворачивая и прижимая к стене, оставляя в кольце собственных рук. — Скажи, что я не стал наваждением. Что ты не вспоминала свои крики, и не думала о том, насколько сладостной, в самом деле, была эта мелодия. Поверила в то, что нужна кому-то помимо меня? — он смеется, и жестокие слова заставляют глаза наполниться слезами. Она взмахивает рукой, но не может ударить. Огонь вокруг медленно гаснет. Потому что он попал в цель. И мужчина продолжает, видя это. Он склоняется к самому уху, шепча и касаясь окровавленными губами ее кожи.       — Я снова рядом, словно и не было тех лет. И моя Леди сильно изголодалась. Я ощущаю этот запах, не напрягаясь.       Он выжидает пару секунд, опуская руку ей на бедро и чуть проводя вниз. Девушка обмякает. И кивает.       — Что ж. Я напомню тебе о том, какого быть при милости Господина. Если так угодно Госпоже. — он усмехается, выделяя последнее слово особой интонацией, и она слышит срытую усмешку, но не отвечает, веря, что завтра со всем разберется, а пока ее по-настоящему пленит тесное соседство. Он прав. Одна ночь ничего не изменит, но сможет подарить ей радость. Потому что ни один людишка не смог ее осчастливить.       Девушка замечает, что на нем надета всего одна перчатка, на левой руке, в свою очередь как трогает он ее правой. Словно давая первое согласие, она разводит ноги шире, чуть краснея от слышимого шелеста ткани и прикрывая глаза. Она чувствует ударивший в нос резковатый свежий запах и почти обжигающий воздух на теле. Он вновь близок. И это сводит с ума.       Ной проводит по ее губе пальцем, оттягивая нижнюю и наслаждаясь покорностью девушки, а после целует: медленно, тягуче, с едва заметным металлическим привкусом. Внизу живота завязывается тянущий узел желания, заставляющий прочувствовать все нервные окончания и сжать слегка пальцы ног. Он вводит внутрь язык и вжимается в нее телом, из-за стены не оставляя ни единого шанса отдалиться. И ей нравится его власть. Она признает это для себя. Их языки сплетаются в танце, где она настойчиво старается сместить лидера, но он, словно игриво наказывая, чуть прикусывает ей кончик языка, втягивая в свой рот и осуществляя ритмичные посасывающие движения. Внутри все сводит, и девушка понимает, что, пожалуй, это было лучшим решением.       Слегка шершавые пальцы его руки скользят вверх и влево, подбираясь к средоточию женственности, в то время как рука в черной кожаной перчатке настойчиво удерживает ее талию в наиболее тесном расстоянии с мужским телом. Все только начинается, а ее уже берет мелкий озноб от возбуждения. Мужчина смеется в ее рот, находя белье совершенно мокрым и срезая его удлинившимся когтем: чары комнаты перестали действовать, как только ее хозяйка потеряла контроль над собой и остальным. Кружевные лоскутки, ранее закрывающие самое интересное, облетают ненужным полотном прямо на пушистый ковер, при этом резинка белья остается на девушке, все еще болтаясь.       Мужчина пальцами обводит клитор, а после надавливает посредине, ловя ртом легкий стон. Он начинает кружить около входа во влагалище, чуть массируя сверху. Немного хлюпающий звук расходится волнами по комнате и заставляет девушку покраснеть до кончиков ушей.       — Моя Леди сильно скучала?       — Да…       — Неполный ответ.       — Да, Господин.       И словно в награду, он вводит палец вовнутрь, немного выгибая бровь от удивления, потому что не чувствует прежнего препятствия.       — У тебя были мужчины после меня? — его взгляд пронизывает ее насквозь, заставляет открыть глаза, чтобы стыдливо их опустить и кивнуть. Но вместо осуждения слышит усмешку, а после ее поднимают за подбородок и шепчут в самые губы. — Этой ночью ответишь за каждого, получая ласки, а кончишь лишь за себя.       И они вновь сливаются в поцелуе, еще более рьяном, стыдливом, пламенном и разжигающем огонь в них самих. Ной едва не срывается к чертям, когда неуверенно женские пальчики пробегаются по его надорванной рубашке, а после зарываются в черных жестких волосах, но виду не подает. Он ласкает ее рот языком так, словно старается опустить на место, доказать, что власть над ней имел только он один, и так будет и впредь. Мужчина берет в плен ее язык, подчиняет, сопровождая это легкими, поглаживающими движениями в паре сантиметров о входа, а после и вовсе выходит, едва ощутимо касаясь малых губ и распространяя влажные звуки. Резко за дверью слышится смех и разговор. Девушка рвано отстраняется, мечась взглядом по сторонам.       — Бал! Сегодня охота… Гости…       — Тогда тебе стоит провести меня в более уединенное место. — он приподнимает вопросительно бровь и дожидается кивка, чуть отстраняясь, и девушка беспокойно выскальзывает из объятий, подхватывая лоскуток белья и бросая в камин. Она медленно выпускает воздух из легких и прикрывает глаза, сосредотачиваясь, и огонь в то же мгновение приобретает зеленоватый оттенок. Видя результат, она удовлетворенно кивает и берет мужчину за руку, утягивая за собой к камину.       — В огонь?       — Не беспокойся. Если сегодня и сгоришь, то только из-за моего желания. Вдруг, не дам. — ее голос хриплый, но прежде, чем она услышала ответное парирование, девушка шагнула в камин, за руку ведя за собой вздрогнувшего вампира.       Спустя всего два шага в ослепительном зеленоватом сиянии они оказались в просторной бордовой комнате с мебелью бархатной обивки.       — Любишь помягче? — мужчина, усмехается, проводя рукой по нежной ткани надголовия кровати, но получает незамедлительный твердый ответ.       — Нет. Люблю изощреннее. — краснея, она бросает вампиру серебристый ключик и усаживается на кровать, кивая головой на встроенный темно-вишневый шкаф. Ной не отводит некоторое время взгляда от ее глаз, ищет в них ответ, но не находит. Склоняет голову по-птичьи вбок, изучает ее реакцию, а после хмыкает и преувеличенно медленно подходит к указанной мебели, вскрывая. Дверцы распахиваются бесшумно, обнажая наполненные различного образца приспособлениями полки. И каждый предмет имеет не двусмысленное предназначение. Себастьян оборачивается, видя, как девушка буквально вжалась в кровать.       — Теперь понятно, чем ты меня заменяла.       Девушка решительно и возмущенно распахивает рот в попытках ответить, но это пресекается жестко и неожиданно. По одному желанию вампира ее руки оказываются вздернутыми над головой к потолку одним только воздухом.       — Не переживай, Леди. Я тоже не оплошал за эти годы. — он вновь оборачивается к шкафу и берет оттуда длинную алую ленту, подходя к девушке. — Поэтому сегодня тебе предстоит опробовать некоторые вещи на себе. — лента окольцовывает и без того зафиксированные руки и украшает их бантом. Она все также сидит на кровати, только ее глаза увеличены в несколько раз. Мужчина отходит на пару шагов от кровати, задумчиво наблюдая за представленным зрелищем, а после достает из повязки на ее бедре кинжал, поддевая им небольшое плотное переплетение ткани чуть ниже груди и вскрывая. Платье расходится по обе стороны, оставляя охотницу обнаженной. Усмехаясь, мужчина отбрасывает в сторону два бордовых лоскутка, наблюдая за эмоциями девушки. После его взгляд скользит вниз по телу, отмечая ставшую более женственной фигуру, оформившиеся изгибы, упругие полушария вздымающейся рвано груди.       — Что ж… Госпожа.. — он вновь выделяет сказанное особой насмешливой интонацией, опираясь бедром о кровать и скрещивая руки. — Раз уж ты так хотела относительного равенства, то я готов его предоставить. Относительно.       Кинжалом он рассекает собственную грудь, избавляясь от некогда белой рубашки и чудом не повреждая и без того располосованную кожу. Ткань безвольной материей опадает рядом, вместе и с орудием. он отмечает расстроенный взгляд девушки, опустившийся ниже.       — Остальное снимешь сама. Но это будет тогда, когда я позволю тебе это сделать.       Он видит блеснувший взгляд и слегка улыбается. По щелчку длинных мужских пальцев девушка оказывается лежащей вдоль кровати с высоко заведенными над головой запястьями. В его руках оказываются металлические зажимы, которыми он вначале длительно ведет по разгоряченному телу, раздражая то контрастом, очерчивает линию яремных вен, косые мышцы живота, а после умещает их на увеличенных сосках девушки, вырывая у той легкий вскрик. Ной скрещивает с ней взгляд и внимательно наблюдает за ее глазами, в то же время медленно натягивая цепочку, соединяющую зажимы. Она тихо стонет, сгибая ноги в коленях, а он, в свою очередь, фиксирует их по сторонам цепями, найденными в изножье кровати. Распятая, она не может сдвинуться с места, а он наслаждается властью, проводя когтем вдоль изгибов ее тела.       Его палец очерчивает припухшие ореолы, движется ниже, словно разделяя тело на две симметричные части, обводит возбужденные раскрытые половые губы, а после ныряет во внутрь, слегка нажимая кончиком когтя внутри на верхнюю часть, и девушка резко выдыхает голос.       — Ты… Оцарапа…       — Тшш…       Он кружит внутри влагалища, лаская изнывающие от желания стенки, а параллельно натягивает зажимы, и боль вступает в резонанс с удовольствием, многократно усиливая его. Нервы словно оголяются, кости ломают, все существо подается навстречу мужчине, а он не торопится, наслаждаясь своим положением и покорной охотницей.       — Войди…       — О, не-е-ет, Леди… Для начала стоит освежить воспоминания. — он наклоняется, зависая в паре миллиметров от средоточия ее женственности, опаляя собственным жаром, медленно втягивая характерный лишь для нее запах и заставляя ее нервно смеяться и краснеть, а сам в это время кружит когтем, обводя круговыми движениями выступившую головку клитора. — Леди, ты не представляешь, насколько я соскучился по своему десерту.       В тот же момент он проводит языком между губами, надавливая, привстает и вонзается клыками чуть выше, останавливаясь на секунду, обводя холм Венеры языком, и начиная пить. Девушка вскрикивает, но тут же закатывает глаза, в стремлении стать ближе подаваясь навстречу, но этому мешает фиксация конечностей, заставляющая ее беспомощно трепыхаться. Словно успокаивая, Ной параллельно поглаживает рукой ее грудь, в один момент резко сжимая ее, вырывая рваный стон. По очередному театральному щелчку ее ноги оказываются разведенными гораздо шире, позволяя вампиру со всеми удобствами насладиться процессом. Его крупные ладони ложатся на бока девушки, сжимая те и придвигая ее ближе к себе. Не сразу, он отстраняется, насмешливо наблюдая за пульсирующей кожей, зализывая рану, а потом поднимает руку, в которую тут же с полки прилетает небольшая черная вибропуля.       — А сейчас, куколка, прошепчи погромче, с кем ты сегодня и как называют единственного, кому ты подчиняешься. — он говорит это ей в губы, чуть прикусывая нижнюю и заставляя смотреть ему ровно в глаза, не отводя взгляда и утопая в чужой коньячной пьянящей бездне.       — Господин… — она произносит это с каким-то особым отчаянием, на выдохе, одновременно с этим вибропуля оказывается внутри нее, начиная ласкать изнывающее влагалище. Вампир усмехается этому молча, более глубоко вводя язык в рот девушки и взмахивает рукой, отчего игрушка входит до упора, стимулируя самую изнывающую точку и вырывая вскрик с уст охотницы.       — Тебе хорошо? — он спрашивает это в ее губы и склоняет голову к плечу, дожидаясь краткого «Очень…». В ту же секунду оковы спадают, а он отсаживается к краю кровати, скрещивая руки и сосредоточивая женское внимание на ряде выделившихся мышц на обнаженной коже. — Тогда докажи мне это. Я хочу убедиться.       И она чувствует, что становится свободна от оков. Краснея, девушка разводит ноги, но он легко насмешливо смеется, качая головой, а после и вовсе откидывая ту на изножье.       — Леди, неправильно. — он резко становится серьезным и ловит ее взгляд, скрещивая их. Его глаза непривычно холодны. — Повернись спиной ко мне, встань на колени и прижмись грудь к кровати как можно более тесно, как хотела бы, чтобы я прижимался к тебе.       Ее потряхивает, знобит, а вместе с тем и поглощает жар. Но она медлительно выполняет указания, с трудом совладая с собственными силами рук. Конечности не слушаются и не сразу удерживают собственный вес, но вскоре девушка оказывается стоящей в требуемой позе, сгорая от собственного стыда, но, кажется, что и этого мало вампиру.       — А теперь разведи ножки шире, куколка. Мне плоховато видно. — и она вновь исполняет, немного ерзая на месте, и словно на зло именно в этот момент пуля заскальзывает именно в нужное место, вынуждая вскрикнуть и слегка пошатнуться, пока сзади мелодично и тихо смеются. Следующие слова неожиданно выдыхают на ухо. — Воспользуйся своими пальчиками и растяни себя снизу. Хочу поглядеть на твое сочащееся влагалище.       Тут же ее обдает холод. Вампир вновь вернулся на свое место. Из-за приказа она ощущает, как сильно намокла, и возбуждается от этого только сильнее, уже беспомощно стоная в постельное бархатное белье.       — Хорошая девочка… А теперь помоги мне, Леди.       И она неуверенно оборачивается, видя, как он разводит руки по обе стороны, словно позволяя властвовать над его телом. Девушка припадает губами к мужской груди, лаская небольшие возбужденные соски, скользит языком ниже, обводя выраженные мышцы и вздрагивает от опустившейся поверх головы руки, поглаживающей взмокшие волосы. Она слегка прикусывает кожу, тут же зализывая покраснение, и втягивает в рот, оставляя небольшой синяк, подобный собственной метке, а сама ощущает, как в этот же момент зажимы срывают с сосков одним твердым движением, вынуждая вскрикнуть, и цепляют на половые губы, слегка натягивая и вырывая женский стон.       Девушка со второго раза расстегивает пуговицы брюк, видит свои слегка трясущиеся руки, медленно выдыхая, и в ту же секунду их накрывает сверху мужская и уверенная. Одежда вскоре оказывается лежащей на полу.       — Сделай мне приятно, куколка.       И она медленно берет в рот мужское достоинство, обводя языком витые голубые венки и вдыхая носом резковатый запах. Она терпеливо подстраивается под темп и старается подавить рефлексы, наслаждаясь полученным первым стоном сверху, хриплым и грубым, но по-особенному сдержанным. Его рука ложится ей на сокровенное, лаская уверенными надавливаниями и краткими поступательными движениями у входа.       — Возьми глубже, Леди.       И ей хочется выпалить, что она будет делать так, как удобно ей, но слыша очередной хрип, старательно расслабляет горло, выполняя просьбу и получая словно в награду введенный вовнутрь палец и поглаживание другой рукой по волосам. Она совершает еще пару имитаций фрикций, а после вновь переходит на покрытую мышцами мужскую грудь, пальчиками массируя сочащуюся головку, а после и весь член. Ее за подбородок поднимают выше, впиваясь в губы и усаживая к себе на колени, позволяя почувствовать приставленное ко входу достоинство и терпеливо потираясь, дразня стонущую девушку, совершающую круговые движения тазом. Ее подхватывают под ягодицы, поднимая, и целуют — глубоко, страстно, но постепенно отрываясь от губ, позволяя вдоволь насладиться их смешанным запахом. Они смотрят друг другу в глаза, не отводя взгляда пару секунд, словно пытаются найти либо ответ на свой незаданный вопрос, либо отклик на собственное возбуждение, и видимо, получают требуемое. Длинные мужские пальцы ныряют вовнутрь, доставая игрушку и приставляя к клитору, в это время входя членом на всю длину в изнывающее лоно. И девушка принимает его с легкостью и желанием, широко разводя ноги и помогая тазом, насаживаясь лишь глубже. Не выдерживая, Ной стонет, прижимая ее к себе ближе.       Он опрокидывает девушку на кровать, прижимая собственным возбужденным телом, а после начинает двигаться: пресловуто медленно, мучительно, вынуждая девушку подаваться навстречу, но ее в наказание прикусывают за грудь, царапая ту клыками и нажимая сильнее вибропулей на клитор, вырывая почти болезненный стон. Ее ноги вновь разводят оковы, а вокруг вспыхивает пламя, окольцовывающее кровать, в очертании которого сплетенные тела смотрятся особенно завораживающе.       Ной ускоряет темп, постепенно начиная глубоко с силой вбиваться в нее и откидывает к чертовой матери игрушку, опускаясь на нее телом и глубоко целуя, повторяя языком проводимые им в тот же момент фрикции и ловя каждый вздох.       — Мне осталось немного. Кончишь со мной.       И она лишь кивает, прижимаясь как можно ближе и опуская руку на собственный клитор, беспорядочно лаская и отвечая на отрывистые мужские поцелуи, наполненные сбитым дыханием.       — Давай.       И в этот момент он наполняет ее изнутри, опуская голову к ее шее и вонзая клыки, втягивая кожу в рот, отчего девушка кричит и действительно кончает следом, обвивая руками потную шею мужчины. Оковы вновь освобождают ее, и она скрещивает ноги за широкой спиной, прижимаясь ближе и чувствуя бьющийся чужой пульс в груди. Девушка дышит ему в ключицу, стараясь успокоиться, но оргазм все еще волнами накатывает на помутненный мозг и расслабленное тело.       — Моя девочка… — он выдыхает это с улыбкой и гладит по волосам, после чуть приподнимая ее за подбородок и целуя.       — Твоя Леди… — слегка усмехается она, кивая в ответ и отвечая на поцелуй, отстраняясь и глядя ему в глаза. — Но завтра тебя все равно придется убить.       Он удивленно выгибает бровь и смеется, лишь прижимая девушку ближе и качая головой.       — Пусть так, все потом. Значит я вновь докажу тебе, по какой причине этого не стоит делать.       — Буду охотно ждать. — она улыбается и чувствует, как мужчина встает и накрывает ее одеялом, ложась рядом и прижимая к себе.       — Хорошо, куколка… Ждать долго не придется… В душ?       — Потом.       И она засыпает с улыбкой на лице, осознавая, насколько ей этого не хватало. Он прижимает ее к себе сильнее, понимая, что больше не отпустит.