Глаза-стекляшки

Майки не спрашивает Харучиё чего она хочет, потому что по глазам её видно всё. Она хочет умереть, немного сладостей и, пожалуй, самого Майки до ярких вспышек под веками. Если спросить Сано-младшего сколько у Санзу шрамов тот ответит, что много, что он не считал и это не важно. На вопрос, сколько шрамов у Акаши Харучиё - ноль. Манджиро не помнит Санзу счастливой после её двенадцатилетия, но он помнит её хрупкую и бледную спину в тринадцать. Помнит тонкие запястья и щиколотки в четырнадцать. Впалый живот с кривым партаком в пятнадцать и совсем немного - тонкую шею с отметинами от верёвок и рук в шестнадцать. После не помнит ничего, кроме бледных пальцев на курке пистолета у виска, бутылки ликёра дешёвого на двоих и сумасшедших погасших глаз с расширенными зрачками. Помнит поджарое тело, усыпанное шрамами и как она скалится на очередных уличных боях(заработать сбежавшей из дома суке только так, да продавая своё тело первому встречному. Харучиё уже тело её и не ей принадлежит, поэтому говно вариант). Помнит, как после боёв с ней невъебически хорошо трахаться, потому что дико, потому что больно каждому, хотя ему, наверное, только морально. Харучиё послушная и покладистая, всегда приходит, когда просят - всё понимает с полуслова, с первого гудка на старом раскладушке-телефоне, иногда по глазам читает - и никогда не бывает трезвой. У неё чёрные зрачки занимают практически всё пространство в радужке и Майки кажется, что их глаза теперь похожи. Хару приносит с собою могильный холод и запах ладана, въевшийся в волосы(или это фантазия Майки вырисовывает этот запах, ведь девушка никогда не была в церкви и дорога туда ей закрыта), из-за чего Манджиро кажется, что она давно умерла и к нему приходит её труп, бескровный и полуразложившийся. Когда она приваливается к нему холодным плечом, с тяжестью выдыхая, Сано кажется, что она вот-вот умрёт. Что покинет его, уйдёт, оставит в этой тьме, не рассеивая её более своей белизной. Сано точно знает, что Санзу хорошая и никогда-никогда его не предаст. Поэтому тащит в тосву, к прошлым воспоминаниям, к Баджи-мать-его-Кейске, который лыбиться-лыбиться и на его Хару кидается с медвежьими объятиями. Представляет всем, говорит, новенькая, любите-жалуйте, не трогайте главное. Ломает руки противным янки, что пытаются Хару зажать где-то в углу, ведь та не сопротивляется. Устала слишком, да и ночью нужно на ринг, нужно экономить силы, ведь поесть хотя бы сегодня ей хочется. Лучше потерпеть, переждать и молча молить глазами спасения у прохожих. Майки спасает в последний миг

***

Она танцует дабстеп с Кейске и смеётся с ним же, когда вроде всё наладилось, когда её приютил добрый Ясухиро-сан и больше не нужно кусок хлеба отбирать у бродячих собак. Когда она больше не раскуривает бонг и не кидает под язык таблетки, когда нос больше не щекочут синтетические порошки, а новые иглы давно являются запрёщенным в квартире Хиро вещьми. А потом всё опять скатывается в тартары, когда Баджи оказывается предателем, когда его протыкают ножом и - сукин ты сын благородный - он втыкает этот же нож в себя ещё раз, отключаясь у Мацуно на руках. Харучиё смотрит мокрыми глазами, не плачет - нельзя, рядом Ясухиро, что он подумает? Она оставляет Майки с Дракеном, потому что так лучше, потому что они больше не пара, потому что потухли, больше не сидят ночью в заброшенном здании и Хару не давит улыбку для Сано-младшего и уезжает с Муто, не желая больше видеть это место(даже зная, что Кейске выжил и просто валяется в больнице, куда она захаживает время от времени, молясь не наткнуться на Майки).

***

А потом уходит к Изане вместе с Муто, знакомится с новыми ребятами и курит втрое больше, чем раньше. Ворует сигареты Хиро, иногда выпивает с ним - мало и сразу засыпает на крепкой груди, они с Мучо-саном - два сапога пара, два поломанных надвое, неподходящие друг к другу, но всё равно живущие под одной крышей, один развозит наркотики, а другая ломает людям жизни на ринге. В их квартире чисто и никогда не бывает шумно, они редко ссорятся и заботятся друг о друге, как бывалые сослуживцы. Харучиё в банде вся такая выделяющаяся, со своими ярко-розовыми волосами, апатичным взглядом и сдержанной улыбкой. Хару будто не в своей лодке, плывёт, отдавшись бурному течению, не собираясь что-либо менять. Чиё было трудно найти с кем-либо общий язык и держалась она обособлено, лишь язвительные Хайтани и спокойный Ясухиро могли обеспечить компанию девушке на некоторое время, но, чаще всего, она сама покидала их и закуривала сигарету. После битвы поднебесья и тосвы курить на ступеньках чьего-то дома, что на время стал местом сборов Поднебесья с той же треклятой Токийской Свастикой, стало традицией. Где ж оно видано, чтобы братья.. Харучиё давно смирилась, она больше не пыталась вразумить бывшего парня, больше не мешала ему встретится с Изаной. А после стала безмолвной слушательницей исповедей Какучё, что по случайности узнал обо всём, что творится между Курокавой и Сано. Когда шокированный Хитто выскочил из дома, как ошпаренный, проклинающий всех и вся, с мокрыми глазами, девушка зло хмыкнула, заставив одноглазого остановится и посмотреть на неё. Она двинулась в сторону и протянула пачку сигарет, кивая на свободную сторону ступеней, предлагая разделить с ней эту ношу. Ведь, какая уже к чёрту разница с кем? Какучё всё равно не к кому пойти, только к аники, а значит, автоматически, и к ней. А значит, теперь они в одной лодке. Возможно, когда Хитто падает на ступеньки, вжимаясь в девушку горячим лбом, (кажется, обжигаясь об лёд, но продолжая жаться ближе) Хару поняла, что не всё потеряно. А потом утонула в слезах, также цепляясь за чужие плечи.