Каждый раз, когда я закрываю глаза,
Я словно оказываюсь в темном раю.
Никто не сравнится с тобой.
Стелла давно свернула с протоптанной тропы, ступая промокшими ногами по заснеженным неизведанным местностям отдавшегося темноте леса, который страшил ее возможной опасностью, таившейся в безмолвие чащи. Никто не знал о том, где она, да и сама она плохо соображала об этом, пробираясь через деревья и торчащие во все стороны покрытые изморозью ветви, в которые ей не везло врезаться. Солнечный свет, бывший зимой недолговременным явлением, уступил с трудом прорывающемуся сквозь высоко стремящиеся стволы лунному, из-за чего она брела точно с закрытыми глазами. Использовать магию, чтобы осветить лес, было опасно — это могло привлечь монстров, охотившихся на фей, но она могла согревать себя изнутри, пока ее жизненной энергии еще хватало на то, чтобы колдовать. Однако холод, царивший в этом месте, оказался сильнее и беспощаднее ее способностей. Стелла быстро ослабла, и ее свет начал угасать, сдавая фею в плен стуже, что острыми иглами вонзалась в открытые участки ее тела. Она была одета достаточно тепло для того, чтобы быстро добраться от портала, из которого вышла, до Алфеи, но для того, чтобы потерянно бродить поздним зимним вечером в чаще леса, ее наряд едва ли подходил. Леденящий сердце и кровь холод начал подниматься от пальцев ее ног вдоль всего ее основания. Стелла чувствовала, как ее руки затвердевали; они болезненно покалывали, как и ее лицо; а длинные светлые волосы, сотворенные словно из золотых нитей, покрылись инеем на подкрученных снежной влагой концах. Сбежать из дворца обратно в Алфею не казалось ей плохой идеей до того момента, пока она не потерялась в темноте леса, знакомые дороги которого оказались засыпаны снегом. Уставшая и замерзшая, терявшая с каждым застывающем в атмосфере выдохе чаяние, она хотела бы заплакать, да не могла себе этого позволить, боясь, что ее слезы заледенеют в ее глазах раньше, чем прольются наружу. Стелла почти впала в безнадежие, понимая, что«Ты мне нужен».
После того, как Сильва прочел послание, символы превратились на его глазах в черную пыль, что взлетела над его рукой; засияв, она соединилась в небольшой светящийся шар, и повела его в лес. Нисколько не сомневаясь, он бросился вслед за ним. Все, что Стелле сейчас оставалось, это надеяться на Сола и, только чтобы поддерживать в теле какое-то тепло, продолжать идти в бессмысленном направлении. Для них обоих не было загадкой, кем они приходятся друг другу, однако до сих пор специалист избегал фею по неизвестным ей соображениям. Она чувствовала нежеланной себя собственным мейтом, не зная, как иначе объяснить его поведение. Безмолвие Сильвы и недопонимание Стеллы постепенно создали меж ними напряжение, остро ощутимое в те редкие столкновения в коридорах Алфеи, которое никто не осмеливался оборвать. Она предпочла бы не обращаться к нему за помощью, но позволить себе насмерть замерзнуть в этом пугающем лесу не столько из-за холода, сколько по собственной глупости, которая свела ее с правильного пути, она не могла — нелепая смерть ни к лицу горделивой принцессе (пусть даже той, что не желает своего статуса). Стелла сделала шаг, и под ее ногами раскололся лед. Она поняла это сразу, — его тихий треск в мертвой тишине этого места обернулся для нее громом, заглушившим звук собственного сердца. У нее было всего лишь мгновение, которого ей не хватило для того, чтобы отскочить. Черная ледяная вода мгновенно захватила тело феи, что не способно было сопротивляться ей даже при желании. Стелла целиком погрузилась в беспросветный омут, чувствуя, как насквозь промокшие вещи тяжелеют и тащат ее на дно. Проходит меньше минуты прежде чем она ощущает, как чужие руки хватают ее и вытягивают обратно на поверхность, отнимая ее у мертвой воды, плотно вцепившейся в ее одежды, тело и жизнь. Стелле ничего не угрожало, когда Сол нашел ее недалеко от Мертвого озера, невредимую, но потерявшуюся. Он испытал облегчение, притормаживая и сменяя беспокойный бег на шаг. Однако облегчение его было столь же коротким, как и ее вскрик, вырвавшийся из феи перед тем, как она провалилась на его глазах под лед. Сильва снова обратился в бег, сбрасывая перчатки. Он успел вытянуть ее на поверхность в последний момент, испытав перед этим невероятную смесь тревожных чувств и эмоций, вывернувших его душу и сердце. Ни один угрожающий его жизни сожженный не вызывал в нем настолько невероятного страха, сколько находящаяся в шаге от гибели Стелла. В тот момент он готов был пойти на дно вместе с ней, если бы вода оказалась сильнее его воли. Сол приземлился на колени, прижимая фею спиной к своей груди. — Стелла?.. — произнес он, касаясь ее заледеневшего лица ладонью и утирая пальцами капли воды. — Та-ак хол-л-лодно, — слабо вымолвила она, приоткрыв глаза и взглянув на него. Она начала сотрясаться в его руках, и Сильва сильнее прижал ее к себе, сожалея о том, что не мог отдать ей свое тепло. Стелла недолго пробыла в озере, находилась в сознании и даже могла идти, но была очень слаба. Они поднялись, и, специалист, взяв ее за мерзлую руку, повел за собой. Она не следила за дорогой, слепо поспевая за ним и желая только одного — отогреться. Они быстро добрались до незнакомого ей дома; Сол открыл дверь и пропустил ее вперед. Было темно и немного теплее, чем снаружи, но не так, как было бы в колледже. Он закрыл дверь и, подойдя к деревянному столу, на котором стояла свеча и подле лежали спички, зажег ее, рассеивая тьму. Одной свечи было недостаточно, чтобы осветить дом, состоящий из одной комнаты, но хотя бы стали видны очертания мебели. — Этот дом не зависит от каменного круга, который снабжает электричеством Алфею, поэтому придется обойтись первобытными способами, — объяснил Сильва. Стелла молча стояла в середине комнаты, где он отпустил ее руку, замерзшая до такой степени, что не могла ни говорить, ни шевелиться. Сол снова вернулся к ней, встав напротив. Он оглядел ее с головы до ног, и на лице его отобразились искренние переживание и сочувствие. — Нужно снять мокрые вещи. Позволишь? — осторожно спросил он. Стелла кивнула, и его руки потянулись к ее шапке и шарфу. Он аккуратно снял их с феи и положил на близ стоящий табурет. Затем его пальцы коснулись серебряных пуговиц на ее белоснежном зимнем пальто, сотворенном из натуральной овечьей шерсти. Еще никогда Сильва не был так близко. Стелла невольно засмотрелась на него, изучая его мужественное и довольно привлекательное для его лет лицо, единственным псевдо-недостатком которого была поверхностная, заметная едва лишь вблизи, впадина бывшая следствием его привычки напрягать брови и лоб. Он поднял глаза и встретился с ее заинтересованным взглядом. Ему вернулись знакомые ей твердость и отстраненность, которые показались ей сейчас напускными, но она не отвела взор. Сол смотрел на нее в ответ, расстегивая друг за другом пуговицы на ее пальто. В ее глазах было множество давно претивших ее покою вопросов к нему, но он всем своим видом показывал, что не желает отвечать на них. Сильва снял с ее плеч одеяние и положил его к другим вещам. На очереди были сапоги. Он молча опустился к ее ногам и расстегнул замки. Она уперлась рукой в его крепкое плечо, чтобы не потерять равновесие, и он помог ей разуться. — Дальше сама, — произнес, выпрямившись. — Спасибо, — сказала Стелла и сняла фиолетовый кардиган, под которым был короткий топ в тон. В глаза Сола бросилась ее обнаженная талия, обнесенная от хлада мурашками, и он отвернулся. — Здесь есть какая-то одежда, ты должна переодеться, чтобы отогреться. — Он подошел к маленькому шкафу и начал перебирать подходящие вещи, которых было очевидно немного, а именно — один только свитер и несколько пар шерстяных носков. — Я кое-что нашел, — сказал, беря вещи в руки. — Выбор не велик, но что есть. Он развернулся, чтобы протянуть ей свитер и носки, и увидел на сей раз больше, чем скромную полосу голой кожи. Стелла стояла перед ним в промокшем, черным кружевом липнувшем к ее светлой изнеженной коже нижнем белье. Сильва застыл, растерявшись, что ему совсем несвойственно обычно, но фею его взгляд нисколько не смутил; ей было слишком холодно, чтобы переживать о том, что ее мейт узрел ее в неглиже. Она отобрала у него свитер и быстро нацепила его на себя. — Что это за дом? — Охотничий домик, — ответил он, глядя на нее. Серый шерстяной свитер, заканчиваясь чуть ниже бедер, был свободен ей, как и носки, которые она натянула чуть ли не до колен, но эти вещи нисколько не унимали ее красоты, пусть даже волосы ее были влажными, а длинные ресницы и припухлые губы все еще содрогались на раскрасневшемся от холода лице. — Барьер уже застыл, и нам придется остаться здесь до утра, — сказал Сол. Несмотря на то, что он спас ее, обида, таившаяся на избегающего мейта в самом ее сердце, продолжала скрести внутри, располосывая и обливая орган бурлящей кровяной горечью. — Должно быть для Вас стресс провести со мной наедине столько времени, — Стелла не удержалась от колючей насмешки, выдавая свои истинные чувства. Сол промолчал. Иного она не ждала, давно поняв про него, что он холоден и непробиваем, как заснеженная скала. — Ложись под одеяло, — немного погодя, предложил он, указывая на нечто похожее на полуторную кровать. Стелла послушалась его и забралась на постель, которая была едва теплее, чем ее тело. Она укуталась в прохладное покрывало, коснулась щекой такой же неуютной наволочки и закрыла глаза. Сол расположился в деревянном жестком кресле, с которого без труда можно было наблюдать за феей и отслеживать ее состояние. Проходит около получаса, однако теплее Стелле не становится. Она сильнее вжимается в одеяло, чувствуя накатывающий озноб. Обеспокоенный лишь внутри себя Сол поднялся (снаружи он держался сдержано), подошел к ней и положил свою тяжелую шероховатую ладонь на ее лоб. Жара не было. Почувствовав его заботливое прикосновение, согревшее если не тело ее, то сердце, Стелла раскрыла глаза. — Не могу отогреться. Мне нужна Ваша помощь. Сол понимал, о чем она просит, но решится на это не мог. Он слишком долго возводил меж ними невидимую стену, отгораживаясь, не для того, чтобы одной ночью та рассыпалась, поверженная беспомощным видом молодой феи, которая нуждалась в нем. Он сложил руки на груди и опустил голову, решаясь. Одеяло медленно сползло с плеч Стеллы, когда она приподнялась к нему на коленях и схватила его чуть выше запястья. Сол поднял неуверенный взор. — Ты мне нужен. Она смотрит ему в глаза выжидающе-жалостливо, и он, выпустив из рук последние крупицы своего самообладания, сдается ей, не выдерживая на себе ее взгляд, пугающей легкостью подчинившего его ей. — Ладно. Стелла спустилась с кровати и встала напротив него. Сол снял оружие, висевшее за его спиной, стянул свой свитер через голову, взъерошив темные волосы, и отбросил его в сторону. Он обнажил часть своего крепкого тела, и Стелла, не удержавшись от любопытства, опустила взгляд на его грудь, где расположился небольшой коловрат — символ солнца — острые и мягкие лучи которого чередовались через один. Ее рука осторожно потянулась к метке, и холодными пальцами она обвела ее очертания, вшитые магическими черными нитями в его кожу, что необратимо воспламенялась под ее скользящими, волнующими его нутро, увлеченными прикосновениями. Она чувствовала, как напрягается каждая частица его тела, до которой она дотрагивалась, и это выдавало ее власть над его сердцем, от которой ему все тяжелее становилось бежать. Сильва схватил ее запястье через чур резко, испугавшийся отворяющей запертые чувства внутри его существа близости, и Стелла, ахнув или от неожиданности, или от боли, окольцевавшей ее хрупкую кость, подняла на него возмущенный и непонимающий взор. Он прижал ее ладонь к своей груди поверх метки твердо, обрушив на нее в ответ свой тяжелый неласковый взгляд, и магический белый свет растекся по ее венам от начала запястья, наполняя фею волшебной энергией, а ее тело теплом. В этом было преимущество иметь мейта — он был источником силы для того из двоих, кто обладал магией. И если Сол был ее очагом света, то она владела способностью испытывать его внутренние состояния, вот только в чем заключалась польза этого дара, если его душу почти всегда наполняло одно. — И снова это чувство, — одернув руку, выплеснула Стелла обидчиво. — Я настолько непривлекательна для вас, мистер Сильва, что Вы сожалеете о том, что я Ваш мейт? — Стелла. Он не хотел начинать разговор, требующий от него разоблачения своих мотивов, но фея была неумолима. — Так я права? — Он молчал. — Удивительно. Ваше тело горячее моего в сто крат, но сами Вы холодны, словно снег. — Я боюсь, что мои слова будут не теми, что ты ждешь от своего мейта. — Все, что я хочу, — это знать, что Вы чувствуете по-настоящему. — Ты знаешь. — Я думала, что знаю. До того момента, пока едва не умерла. Сегодня, когда Вы вытащили меня из воды, я испытывала режущую боль во всем своем теле от поразившего меня холода, но кое-что было сильнее этого — невероятный страх, сильнее этой боли был невероятный страх, — с уличающим нажимом повторила Стелла, — который исходил от Вас. Сол отвел взгляд. — Вы боялись за меня. Ты боялся за меня. Но до сих пор отгораживаешься. Почему? Свеча погасла, обратив пламя в бесцветный дым, потянувшийся к потолку, и все в этом маленьком доме утонуло в ночной темноте. Все, кроме больших вопрошающих глаз напротив Сильвы, подсвеченных лунным светом через оконце, подле которого они находились. — Ты для меня, — он неуверенно медлит, словно еще может свернуть от этого диалога, — как недосягаемая звезда. И снова Стелла ловит меж ребер знакомое чувство. — То есть ты считаешь, что недостоин меня? — В его лице она находит положительный ответ на свой вопрос и разрывается истеричным выдохом. — Это парадоксальная глупость! Мы предназначены друг другу судьбой. Она завелась нервным тремором; коленные чашечки задрожали от злости. — Я старше тебя на пятнадцать лет, Стелла, не происхожу из знатного рода и постоянно подвержен смертельной опасности. Разве этого ты хочешь для себя? — В Иномирье, где существуют черная магия, сожженные, скребки и другая начесть, даже принадлежность к королевской семье не обещает безопасность. Я, так же, как и ты, могу необратимо погибнуть, и, пока мы еще живы, должны оберегать друг друга. Однако вместо этого ты предпочел отгородиться от меня, даже не представляя, коих усилий мне стоило сохранять уверенную непоколебимость каждый раз, когда я ощущала твое сожаление, Сол Сильва. — Правда в том, что я действительно сожалею. Но не о том, что мой мейт — ты, а о том, что твоим оказался я. — Из-за своих предрассудков ты только отнял время, которое могло быть у нас. И я бы предпочла не иметь ничего общего с таким эгоистичным снежным человеком, как ты. — Стелла развернулась к нему спиной и сложила руки на груди, отрешенно глядя в темноту впереди себя. — Но меня тянет к тебе, словно магнитом, — тише добавила, погодя с эмоциями. Ее предплечья коснулась его рука, пробуждая в ней желание быть полностью им объятой, и, закрыв глаза, Стелла сделала шаг назад, намеренно врезаясь в его твердую грудь спиной. Он ощутил раздражающие прикосновения колючего шерстяного свитера к своему обнаженному телу, но не отступил, проникаясь приятным запахом ее волос, скользнувших по его подбородку и губам. — И я ничего не могу с собой поделать, — произнесла, закусив до боли губу. Снова оказавшись напротив его лица, Стелла трогательно посмотрела на Сола, и тот нежно притронулся к ее щеке, сбрасывая с себя напускную отстраненность. — Пожалуйста, не отказывайся от меня. Сол больше не медлит. Он наклоняется к ней и накрывает ее мягкие приоткрытые губы своими. Его рука ложится на ее спину, и он притягивает ее ближе, целует смелее, забывая о всех тех вымышленных причинах, по которым запрещал себе быть с ней. Стелла чувствует себя подконтрольной ему, — ее плотно прижатое к нему тело, смятые в его сильных руках ее длинные спутанные волосы, дыхание, отнятое его сухими устами, и зачастившее сердце — все это было его; вся она была его. Ощущая себя чем-то хрупким в его руках, легко подчиняемым чужой, но беззлобной воле, она пронимается благодарностью. Всю сознательную жизнь Стеллы ей прививали необходимость быть сильной — личностью, феей, будущей королевой, — но все, чего она хотела, это возможность позволить себе расслабиться. Она обхватывает широкие плечи Сильвы маленькими ладонями, вонзаясь в них пальцами и ногтями до незримой красноты, желая физически приковать себя к мужчине, с которым может быть уязвимой.Сол делает шаг вперед, наступая, Стелла — назад, покоряясь.
Они отрываются друг от друга нехотя, но он не отнимает рук от лица феи, ища позволения в ее глазах сквозь туманную пелену вожделения. — Я слишком долго ждала этого, чтобы останавливать тебя.Она кладет ладонь на его грудь и надавливает, делая шаг вперед, он — назад, плавно опускаясь в кресло за своей спиной.
Стелла садится сверху, и его руки ползут вверх по ее голым бедрам под свитер. Он обнаруживает, что она без белья, и желание поднимается в нем сильнее. Стелла чувствует это через ткань его брюк и непроизвольно трется о него, ловя на себе никогда не виданный ею ласкающий взгляд Сола. Под своими ладонями он осязает передаваемый ему жар ее тела, и он плавно высвобождает ее из колючего одеяния. Стелла не робеет, оставаясь полностью нагой перед мужчиной, о котором мечтала. Она уверено смотрит в его лицо искрящимся взглядом, в самом деле ощущая горящие меж ними частицы, настойчивым желание наполняющих их изнутри. Они снова припадают друг к другу губами. Сол зарывается рукой в корни ее волос, оттягивает, и его поцелуй расслаивается на множество мелких, протягивающихся вниз по ее шее, ключицам, груди. Стелла выгибается навстречу всему, что он делает с ней, придерживаясь за его плечи, и, когда язык Сильвы обводит ее отверделый сосок, вбирая затем целиком его в рот, она разрывается ласкающим его слух стоном, испытывая непередаваемое удовольствие. Он поджигает ее своими действами, и вожделение, собирающееся тянущейся влагой меж ее ног, приумножается. — Не могу больше, — сбивчиво шепчет обмякшая в его руках Стелла. Она поднимается, становясь босыми ногами на пол, и Сол встает следом. Растрепанные волосы, ниспадающие вдоль пышной груди, припухлые покусанные губы, зардевшееся от обуревающего пламени лицо и рассеянный взгляд ее красивых глаз — она стояла напротив в темноте комнаты, готовая подчиниться любой его воле, лишь бы он скорее завладел ее телом, так отчаянно в нем нуждающемся. Он расстегивает ремень и избавляется от одежды. Стелла видит вырвавшееся наружу его вожделение и ее прошибает пульсирующей тягой внизу живота. Сильва обходит ее, останавливаясь за спиной, и нежно скользит ладонью от девичьей груди к очагу ее волнения. Она чувствует его теплое дыхание возле своей щеки, перетекающее на шею, и прикрывает глаза, проникаясь ощущением его близости и касанием. Стелла интуитивно поддается вперед, стоя на носочках, упирая руки в стол, и, когда Сол оказывается внутри ее полыхающей плоти, разгоняя по ее естеству резкое, но невероятно приятное чувство, она стонет, осязая его сильную хвать на своих бедрах и талии. Ее стенки плотно сжимают его внутри, и он начинает, медленно и неторопливо, стараясь быть осторожным с молодой феей. Каждое его движение пронимает ее на вздохи, она чувствует твердость члена бывшего в ней мужчины, наполняющего ее до самого основания, его сбивчивое дыхание позади себя, чувствует, как собственные руки едва держат ее над поверхностью стола, вспотевши ладонями, чувствует, как его рука хватает ее в страстном порыве за волосы, слегка натягивая на себя, чувствует, как он, не в силах сдерживать себя, ускоряется, прошибая фею на еще более громкие возгласы, тонущие в стенах дома, где не было никого, кроме них и сексуального напряжения, повисшего в раскаленном возд-хе. Стелла чувствует себя отданной в его владение и чертовски наслаждается ощущением покорной слабости рядом с ним. Сол держит ее содрогающееся тело крепко, с каждым разом проникая глубже, двигаясь резче. На ее светлой коже следы его пальцев; она отзывается на это пронзающими его душу стонами, отдаваясь по-настоящему. Еще немного, и вожделение, которым они были охвачены, прольется наружу, высвободив тягучее напряжение из их тел. Стелла сильнее хватается за стол, чувствуя, что готова сейчас же разразиться приятной судорогою, и это происходит, когда на очередное твердое движение Сола она восклицает его имя и обмякает, все еще будучи в его крепких руках. Он выходит из нее почти следом, тяжело дыша, как и она. Стелла выпрямляется и ложится спиной на его влажную грудь, кладя голову на его плечо и прикрывая глаза. Он держит ее одной рукой за талию и скользит губами по ее виску, целуя сквозь мокрые спутанные волосы. — Я надеюсь, ты осознал, от чего так долго отказывался, — вырывается из пересохшего горла Стеллы. — Осознал. Более чем осознал. — Сол касается губами ее плеча и отстраняется. Он оделся наполовину, потому что, когда потянулся за своей кофтой, Стелла отняла ее. — Ночь длинная. Неизвестно, сколько раз Вам еще предстоит раздеться, мистер Сильва, — игриво произнесла, блеснув глазами. Она отбросила его вещь в сторону и, обвив шею Сола руками, взглянула на него с признательностью. — Я так и не поблагодарила тебя за спасение. — Я посчитал, что именно этим ты сейчас и занималась. — Он обнял ее за талию. — Оказывается, ты умеешь шутить. Сол сдержанно улыбнулся сжатыми губами, сосредоточенный взглядом на каждой черте ее красивого лица, и Стелла потянула его за руку на кровать, что была очевидно мала для двоих. Она легла подле стены, устроив часть своего тела на рядом прилегшего мужчину. Они накрылись пледом, и он обнял ее одной рукой, переплетая вторую с ее. — Благодарить должен я, — почти неслышно произнес он, перебирая ее сияющие волосы с нежностью, на которую только мог быть способен снежный, как она назвала его несколькими часами раннее, человек, — за то, что судьба обещала мне тебя.