— Я понимаю, что это плохо, но не могу остановиться

      Антон заметил, что Олежа сегодня сильно грустный, он знает, к чему это приведёт. Надо действовать.       — Олеж, сегодня как раз пятница, не хочешь, может, переночевать у меня? — Антон подошёл к стоящему у окна Олеже. Он начал действовать.       — Было бы не плохо, — Олежа тяжело выдохнул.       — Тогда, я подожду тебя после пар,— Антон развернулся и пошёл к своей аудитории.

Вечер

      Олежа, как и должно было быть, находился у Антона. Они смотрели фильмы, ели вкусную доставку, но Олежа все таки ни разу не улыбнулся.       Самое страшное должно было произойти в ванной. Олежа пошёл туда, а Антон сразу приготовил перекись и вату. В ванной вы думали Олежа просто мылся? Если бы. Сидя на холодном дне ванной, он проводил лезвием по предплечьям, ключицам, плечам. Зачем Олежа это делал? Он сам не знал. Ему просто было приятно чувствовать боль. Чувствовать, как острое лезвие все сильнее впивается в кожу. После всех своих извращений ему нравилось лить воду на новые раны. И так всегда, только если Олежа в общаге, то никто потом порезы не обрабатывает, никто нотации не читает, о том, как это плохо. Олежа знал что это плохо и так, но как же это приятно. От таких мыслей лезвие ещё сильнее впивается в кожу, кровь течёт ещё сильнее, а от боли, приятной боли, Олежа закусывает свой язык.       И вот самый страшный момент, ему надо выходить из ванной.       — Олеж, ты опять? — Антон спрашивает мягко, но нотка злости в голосе все же чувствуется. Олежа видит как после его кивка, Антон кулаки сжимает до костяшек белых, в пол смотрит и тяжело дышит.       — Прости, — Олежа смотрит на Антона, так как будто это ему сейчас надо будет обрабатывать раны, а не наоборот. — я знаю что это плохо, но не могу остановиться. — тяжело вздыхает и продолжает. — я постараюсь больше так не делать, честно.       Где-то мы это уже слышали?       — Олежа, ты говорил так в прошлый раз, в позапрошлый раз, и потом каждый раз одно и тоже! — Антон старался не кричать, и это хорошо получалось. — Иди сюда.. — он расставил руки для объятий, и Олежа, послушно пошёл туда.       — Давай я обработаю,— Спустя пару десятков секунд сказал Антон. Он отстранился от Олежи и потянулся за заранее приготовленными перекисью и ватой. Оторвав немного с краю, он принялся наливать туда совсем небольшое количество перекиси водорода. После Антон потянулся пальцами к горловине большой для Олежи футболки, и стал осматривать новые раны поверх старых.       — Один глубже других..— еле слышно сказал Антон, на что Олежа, проговорил тихое «прости» себе под нос.       Антон поднёс мокрую ватку к одному из порезов и провёл по нему, и получил в ответ тихое шипение Олежи.       После обработки всех ран Антон как и надо было, опять стал говорить Олеже о том как это все плохо и тому подобное. Ещё позже они все таки легли спать.       — Я думаю, может, мне с тобой в душ для безопасности ходить? — опаляет горячим дыханием шею Олежи Антон.       — А что, не терпится увидеть меня голым? — так же тихо ответил Олежа.       — Это что только что было? Мой скромный мальчик пошло пошутил? — Антон был в недоумении хоть и не показывал этого. — А я думал ты только душнить можешь, вот, даже засыпать начал — он демонстративно зевнул.       —Ах ты!— Олежа ударил Антона по руке.       — В этом всем виноват твой сосед Дима.. как его там? — Антон правда засыпал.       — Не «как его там», а Побрацкий, это во-первых. Во-вторых, он тут не причём .— после слов Олежи, Антон обнял его.— и Вы Антон Эдуардович, после своих слов, слишком много себе позволяете.       Это уже не тот Олежа который был утром. Не тот Олежа который мог намеренно наносить себе вред. Это Олежа который отчитывает Антона за «душнилу». Это его Олежа.