Monstruo

Признаться честно, когда Лопе читал в первый раз хвалебный сонет в свою честь за авторством самого Мигеля де Сервантеса, автора "Галатеи", то очень волновался. Ему едва исполнилось двадцать, а уже столь авторитетные люди лестно отзываются о его творчестве. Разумеется, это приятно – получать похвалу, даже если вы очень скромный человек, каким де Вега не был, но волнительно. Ей-богу, не каждый же день называют "Фениксом гениев" и "Чудом Природы" – тут каждый будет чувствовать смущение. Но как же тешит самолюбие, кто бы знал. Настолько, что уже немного погодя и сам Лопе начал себя так называть – остальные начали сразу после публикации сонета. Поэт даже про себя подметил, что Феликс, имя, и Феникс, прозвище, созвучны, так что стал играть и на этом. Чем доводил своих соперников до некоторого завистливого остервенения. Ведь они тоже использовали его прозвища, но уже в свою сторону – Сервантесу не отказать в изяществе игры слов. – Признайся, ты намеренно назвал меня Чудом, – почти без упрёка заявил Лопе Мигелю и сел рядом. Вообще сначала хотел сразу же завалиться сверху, но тогда разговора может и не случиться – голову сразу займут мысли о чём-то другом. Да и как можно не насладиться редким зрелищем по-домашнему расслабленного Сервантеса, что даже позволил себе снять рубашку, обнажив сухое тело, изрытое шрамами. Даже перед де Вегой он позволял себе такое редко, так что... надо ловить момент. – Ну, буду честным, при одном только взгляде на твоё творчество сразу возникла ассоциация именно с Чудом. Мигель, чувствуя некоторое неудобство из-за того, что разговаривает лёжа, тоже сел, оперевшись спиной о подушки. Хотелось, на самом деле, лечь на живот, но... будет неудобно, если во время разговора де Вега будет на его истерзанную спину смотреть. А тот будет – даже сейчас почти не отводил взгляда от шрамов на руке. – С Чудовищем, ты хотел сказать, – с наглой, вызывающей улыбкой поправил Лопе, уселся на ноги Мигеля чуть выше колен и положил руки ему на плечи, – Одному тебе могло прийти в голову настолько изящное прозвище. Будто ты одновременно и похвалил и оскорбил меня... – Поверь, никакого оскорбления я не закладывал. Во всяком случае, изначально об этом и речи не шло, – Сервантес чуть повозился, находя удобную позу, чтобы де Вега не отсидел ему ноги. Отталкивать не стал, потому что не было желания, – К тому же, даже ты не будешь отрицать, что твоя плодовитость явно нечеловеческая. Неволей начинаешь задаваться вопросом при общении с тобой – когда ты успеваешь всё делать... Мигель не договорил – Лопе начал целовать его в шею, постепенно спускаясь к плечу. Да и всем видом показывал, что услышал достаточно. Да и будет глупостью считать, что созвучие "чудо-чудовище" хоть как-то задело де Вегу. Он даже это смог обратить в комплимент себе. – Что же, тогда позволь Чудовищу составить тебе компанию на сегодняшнюю ночь... – громко выдохнул Лопе, чуть приподнявшись на коленях, чтобы быть выше, – Надо оправдывать возложенные на меня надежды... – Ты определённо самый несносный человек из всех, что я знаю, Феникс, – с улыбкой подметил Мигель и неторопливо провёл снизу вверх здоровой рукой по животу Лопе, – А знаю я многих. – Я почту это за комплимент, – довольно отмахнулся де Вега и улёгся на Мигеля сверху, как хотел изначально, – Тем более, что даже оскорбление ты можешь сделать изящным. Мигель не стал отвечать, а просто покрепче обнял возлюбленного и довольно выдохнул. А Лопе не стал настаивать.