Черти в голове

Антон забежал в свою комнату, громко хлопая дверью и закрывая её на замок. Он взял листы нот, над которыми трудился весь день, и, открыв окно, выбросил на улицу. Те сразу закружились на быстром потоке холодного воздуха, а после падали на сырую траву, в лужи, грязь. Парень открыл крышку пианино и со всей силы ударил кулаками об клавиши, не жалея костяшек и дорогого инструмента. Арсений сидел на кухне, помешивая чай и прислушиваясь к громким звукам, издаваемых парнем. Ему было стыдно (?), ведь, можно сказать, он вторгся в чужое пространство, без спроса и разрешения. Из комнаты Шастуна звуки больше не доносились. Теперь он только хлопнул входной дверью и на этом шум прекратился.

Он ушёл? Арсений накинул ветровку и двинулся к двери. Он медленно её открыл, рассматривая крыльцо, где на небольших двух ступеньках сидел Антон. Он курил и на появление мужчины никак не отреагировал. Холодные потоки воздуха забирались под домашнюю футболку, щекотали тело и вызывали мурашки, трепали и без того лохматые волосы. Розовое небо и красное солнце разливались алым светом по деревьям и крышам деревенских домов, радуя своим видом глаз. С первой желанной затяжкой мысли стали собираться по полочкам, отпуская гнев и некую обиду. Ведь да, Арсений обидел тем, что без разрешения зашёл в комнату, без разрешения видел спящего Антона, без разрешения смотрел на пианино и ноты. Арсений молча присел рядом на ступеньки. Он начал так же рассматривать округу, завороженно наблюдая за каждым облачком, за каждым шелестом травы и сухой листвы, каждой пролетающей птицей, и прислушиваясь к иногда лающим собакам и прохожим жителям. – Ангелы не курят, – тихим тоном сказал Попов, нарушая тишину. – Что? Не понял. – отрезал Антон, перед этим задумавшись, стоит ли отвечать собеседнику. – Ангелы не курят, – повторил мужчина, аккуратно вынув из зубов парня сигарету. – Я ангел? – Да. Ангелы невинны, им не положено курить. – Какой же ты странный, – Антон отобрал у Попова сигарету, обратно вставив в зубы, нервно закусив, – Тогда ты чёрт, понял? – по-грубому замямлил Шастун, – А им место в аду. Арсений в ответ промолчал, но на слова мальчишки не обиделся. Детская наивность, неопытность, непосредственность в гнусной оболочке только притягивали, а все эти высказывания только веселили. – Можно? – указывая на пачку сигарет, спросил Попов. – Мхх...Можно, – лениво кивнул студент, обратно устремившись куда-то вдаль. Мужчина достал из пачки никотиновую палочку. Он придвинулся ближе, приближаясь к лицу Шастуна, и прикурил сигарету об сигарету парня. Тот косо посмотрел и сразу вернулся к наблюдению за округой. Первая затяжка сразу заполнила лёгкие дымом. Так хорошо, спокойно. Они оба молчали. Но это молчание не было неловким, оно сейчас самое правильное и логичное. И оно было нужно обоим, чтобы каждый смог подумать о своём. В любом случае, сейчас казалось, что ничто и никто не сможет нарушить эту тишину. Солнце медленно садилось, уже полностью прячась за горизонт. Все птицы и прохожие жители деревни замолкли. Ветер полностью стих, лишь иногда теребя листву. На темном небе проявлялись звёзды, такие далёкие, но очень родные и нужные. Двоица скурила ещё по сигарете, всё так же разглядывая даль и не решаясь начать разговор. Нарастающий холод давал о себе знать, заставляя обоих съёживаться и придвинуться плечом к плечу, чтоб как-то согреться. – Пошли домой, – первый начал Антон, вставая на ноги и взяв в руку пачку красных Мальборо. Он протянул свободную руку мужчине, чтобы тому помочь встать. Арсений протянул свою и сомкнул пальцы на чужом запястье, заставляя Шастуна пятым местом плюхнуться на то же место, где сидел до этого. – Давай ещё посидим, так хорошо, что нам дома делать? – Арсений, мне кажется, ты забыл, зачем ты тут находишься. А ведь и вправду, зачем Попов сюда приехал? Чтоб заниматься бездельем? Тратить время на собственное "хочу"? Сидеть с этим парнем и смотреть на звёзды? – Да..ты прав, из-звени. Антону показалось, или у Попова дрогнул голос? Так странно. Он обычно говорил спокойно и умеренно, а сейчас? Заволновался? Двоица наконец перебралась в дом. Арсений начал импровизировать ужин из лапши и соуса. В дело даже подключился Антон, с неподдельным интересом наблюдая за чужой готовкой. Он никогда не был так увлечён. Когда, например, просила бабушка помочь с едой, дабы парень не пропадал в смартфоне целыми днями, то он всячески отказывался, мол, что в этом такого интересного? Паралельно Антон и Арсений перекидывались короткими фразами, даже шутили и иногда смеялись. Старший поручил парню нарезать лук. Очень ответственное дело. Но Шастун не был бы Шастуном, если бы не порезал палец. – Ауч. – Что такое? – Да ни чё, просто не удивляйся, если в еде найдешь мой палец. – Дай посмотрю, – Арсений взял Антона за запястье. Разглядев небольшой порез, из которого уже сочилась кровь, он примкнул кончиком языка к длинному пальцу, облизывая дорожку алой жидкости. Антон отдёрнул руку, пряча за спину. – Ты..ты что делаешь?! Сумасшедший, – Шастун злился, но щеки и уши залились румянцем. От этого он стал нервничать и злиться ещё больше, – Всё, готовка это не моё. И больше так не смей делать, – он отложил нож и, сев за стол, уткнулся в телефон, чтобы скрыть свое смущённое лицо. С ужином они конечно опоздали, на часах уже было 12 ночи. Антон громко чавкал, действительно наслаждаясь едой. Его манерам можно было позавидовать. А хотя, кому они сейчас нужны? Но уже точно не Арсению. За каких-то три дня он немного привык к этой неаккуратности, рассеянности, гордости, в каких-то моментах гневности. И эти, своего рода, фирменные подколы уже и не казались такими обидными, как раньше. Арсений и Антон разошлись по своим комнатам, готовясь ко сну. Шастун не мог уснуть. Из-за сегодняшнего насыщенного дня в сон совершенно не клонило. Он ещё долго смотрел разные программки на небольшом телевизоре, потому что телефон успел надоесть. А так же парень успел написать бабушке смс, которая, естественно, уже давно спала. Резко захотелось чаю. Антон прошёл на кухню, где всё ещё горел свет, видимо, Арсений забыл его выключить. Шастун заварил зелёный чай с фирменными тремя ложками чая, (в этот раз кубики закончились), уже успев обронить её на кафель с характерным грохотом. Наконец, закончив пархать над напитком, Антон выключил кухонный свет и пошёл по коридорчику в свою комнату. Он решил мельком заглянуть к Арсению, узнать, спит ли он. Шастун тихо зашёл в гостиную, где также горел свет. На диване лежал мужчина, уснув за чтение какой-то книги, обложку которой Антон не разглядел. Он подошёл к дивану, поставил кружку на тумбу и накрыл пледом Попова, вынув из его рук книгу и положа рядом. Парень подошёл к двери, бросил долгий взгляд на Арсения, а позже выключил свет и направился в свою комнату, совсем позабыв о своей кружке чая. Антон не успел сделать и шага, чтобы вернуться за потерей, как какая-то черная дымка оказалась перед ним. От неё веяло холодом, запахом влажной земли и плесени, как в тот раз. – Она тоже любила играть на пианино, – раздался хриплый, еле слышимый загробный шёпот. Антон зажмурил глаза так сильно, что на тёмном фоне начали рябить разноцветные круги, а сердце намертво зажалось, не давая перекачивать кровь. – Но жаль, что мы не вместе, – шептал печальный голос, – Я грешник...а она ангел во плоти...– он пронзал тело насквозь, скручивал желудок, путал мысли. Шастун думал, что сошёл с ума, что это всё глюки, игра воображения или очередные сновидения, которые всю жизнь мучили парня. Он боялся элементарно отмахнуться или закричать, но вот опять, тело предательски парализовало. Спустя пару секунд, которые казались вечностью, рядом раздались звуки клавиш пианино. Кто-то, блять, играл. Это не было какой-то определенной музыкой, а лишь рандомный набор нот. Но чем дольше Антон вслушивался, тем более сплочённей стали звуки, уже похожие на целую мелодию, в которой чувствовался особый тревожный смысл. Игра прекратилась. – Хочешь...я сыграю? – шёпотом спросил Антон, сам не понимая, что сейчас говорит, будто заворожённый. – Антон! – крикнул Арсений, показавшись в конце коридора. – Господи! Арсений! – парень вернулся в реальность и резко бросился к мужчине, цепляясь к нему на шею, – Блять! Ты это видел?! Видел?! – у Шастуна начало дрожать тело, а ресницы заметно обмокли. – Антон, тише. Я и сам видел эту картину, просто не все воспринимают всё одинаково. Я тебе верю. – Арсений успокаивал младшего, подбадривая поглаживанием за плечи. Он смотрел в эти большие и шороко раскрытые глаза, которые также не моргая смотрели на него. На этом темно-зелёном лесу выступали кристальные капельки, вот-вот вырываясь наружу. Мужчина подушечками пальцев, едва касаясь, осторожно вытер слезинку Шастуна. – Забавно, – едва улыбнулся Попов. – Что? – Ты такой...как сказать...чувствительный внутри, не такой каким кажешься с виду. – Если ты про слёзы, то я не плачу. – Антон резко отстранился от Арсения, – Я просто сильно испугался. – Завтра всё объяснишь, а сейчас иди спать, он тебя не тронет.