Смотри и сгорай

Арсений любил эксперименты, но ещё больше он любил, когда Антон был инициатором этих экспериментов. Сегодня так и получилось — он просто лежал на диване в телефоне, когда Антон вернулся домой со съёмок Контактов. На его лице красовалась такая хитрая улыбка, что Арсений сразу понял: тот что-то задумал. — Арсюш, – Антон наклонился к нему, оставляя нежный и быстрый поцелуй на губах, и заглянул в голубые глаза, — у меня есть идея, – и снова хитрый оскал. Что ты задумал, Антоша? Что ты задумал? – но тебе нужно будет завязать глаза. — И ты отвезёшь меня в лес и убьёшь там? — Однозначно. Очень давно об этом мечтаю. Арсений любил такие их разговоры. В них было уютно. С Антоном в принципе было невероятно уютно. — Завязывай, – он принял сидячее положение и закрыл глаза, всем своим видом показывая, что Антону он доверяет и тот может делать всё, что хочет. Вскоре вокруг глаз была обёрнута мягкая на ощупь повязка. — Спасибо, – тихо произнёс Шастун. Арсений не мог его видеть, но он готов был поклясться, что тот сейчас улыбается. Он выучил Антона наизусть. Это «спасибо» означало благодарность за доверие. У них ведь всё было очень сложно в самом начале. Арсений боялся доверять, хоть чувства и манили, а Антон не знал, как это доверие себе выкрасть. Из-за этого у них долго ничего не получалось: то вместе, то опять порознь, то снова вместе, то опять недомолвки. Однако эта история научила их доверять друг другу. Научила разговаривать, выяснять все проблемы словами сразу, а не откладывать их в дальний ящик. Безграничное доверие так просто не даётся — его нужно заслужить. И Антон его заслужил. — Подожди секунду, – Шастун куда-то убежал на минуты две. Арсений слышал странный грохот, но не придавал этому особого значения. Он просто ждал. Знал, что Антон вернётся. Верил ему. — Пойдём, – Арсения осторожно схватили за руку и повели куда-то. По поворотам он понял, что они идут в спальню. — Блин, а как же горячий секс на кухонном столе? – надув губы, упрекнул он. Размечтался, эх. Антон лишь усмехнулся ему в ответ. — Не сегодня, Арсюш, не сегодня, – тихий голос Антона успокаивал и, надо признаться, немало так возбуждал. Вообще, Шастун мог даже особо не заморачиваться, потому что он сам по себе уже ходячий секс для Арсения. Его хочется всегда и везде. Только его. Остальные рядом с ним даже близко не стояли. Потому что это ведь Антон. Его Антон. Арсения куда-то поставили, а Шастун явно встал сзади. Тихий смешок раздался над ухом, и Арсений готов был поклясться, что слышал, как Антон облизнул губы. Да что происходит-то? — Арс, ты такой… – рука поползла вверх, забираясь под домашнюю футболку, поглаживая мышцы. Реакция тела не заставила себя ждать — Арсений покрылся мурашками. Антон прекрасно знал, где нужно погрубее, а где понежнее, какому месту уделить больше внимания, а на какое тело почти не реагирует. Он умело водил своими руками по телу Арсения, заставляя того то ли скулить, то ли всхлипывать. — Блять, Антон, – пытка была невыносимой. Слишком мало. Нужно было тело к телу, кожа к коже. Чтобы чувствовать Антона, чтобы сливаться в одно целое. Шастуну не нужно было говорить словами, он и сам прекрасно всё понимал. Футболка тут же улетела куда-то в сторону. Арсения сейчас мало заботило, что она потом будет грязная и надо будет стирать. Сейчас важны были только прикосновения и Антон. Попов попытался повернуться в круге рук, чтобы поймать губы любимого, а пальцами подцепить надоевшую толстовку, но ему не позволили этого сделать. Антон крепко держал его, не давая сделать ни одного лишнего движения. — Боже, какой ты красивый, – возбуждающе раздалось над ухом. А затем Антон прикусил мочку его уха, вырывая из Арсения тихий стон. Ноги уже подкашивались, и стоять было невыносимо. Хотелось повалить Антона на кровать и изучать всё его тело губами и руками, ставить засосы в скрытых от чужих глаз местах и много целоваться. Но у Шастуна явно были другие планы на сегодня. Арсений почувствовал, что с него снимают шорты. Сопротивляться он даже не думал, наоборот, помог, откидывая их своей ногой в сторону. Трусов внизу ожидаемо не было. Он дома, вы чего хотели? Будет он ещё здесь в трусах ходить. Это очень неудобно, вообще-то. Как минимум потому, что они натирают, а как максимум, потому что их надоест снимать каждый раз, когда они с Антоном в очередной раз решат потрахаться. А половая жизнь у них была довольная бурная, знаете ли. И половая в прямом смысле половая тоже бывала. Но это так. Детали. — Знаешь, – Антон поцеловал его в шею, — я никогда не перестану тобой восхищаться. Иногда мне кажется, что это всё сон. Слишком прекрасный сон. Что, ну, не может такого быть, чтобы ты, такой прекрасный, и со мной. И мне каждый раз так страшно проснуться и увидеть, что тебя нет рядом, что я себе всё это выдумал. Арсений хочет стукнуть Антона по голове, потому что Антон — это самый красивый, самый добрый, самый чудесный человек, которого он когда-либо встречал, и как он смеет недооценивать себя. Антон для него как ангел, спустившийся с неба и превративший его жизнь в настоящий рай. Потому что ничего не может быть прекрасней их любви. — Я люблю тебя, – и это громче всяких других слов. Это то, что никогда не потеряет свой смысл. Это спасение в трёх словах. Арсений иногда думает, что он всю жизнь жил только ради того, чтобы услышать это тихим голосом Антона. Весь мир. — Смотри. Повязка падает с глаз Арсения, и он сразу же упирается своим взглядом в зеркало напротив. Раньше его здесь не было. Антон давно хотел купить большое зеркало в полный рост, но Арсений бы никогда не подумал, что новая покупка обернётся таким. Картина была чем-то до жути шедевральным и безумно возбуждающим. Голый Арсений, а за ним стоит Антон, обнимает крепко своими руками и водит пальцами по телу. Это всё выглядит ужасно пошло и настолько правильно. Арсений глупо улыбается и опускает глаза в пол. — Смотри, – Антон подцепил пальцами подбородок Арсения и заставил того поднять взгляд на зеркало. — Смотри, – рука спускается к его шее, проводит плавную линию по ключицам и поглаживает пресс. — Смотри, Арсений, как мои руки идеально подходят твоему телу. Антон по-хозяйски подцепил его сосок, заставляя тем самым Арсения вздрогнуть. Затем он, ухмыльнувшись, прижался губами к ключице и, убедившись, что голубые глаза направлены в зеркало, оставил там красивый засос. Арсения вело. Он жадно смотрел на них двоих в зеркало, и от этого вида перекрывало дыхание. Вот он, обвит руками Антона, что так властно прижимают его к себе, и это выглядит настолько правильно, что хочется плакать. За всем этим изучением зеркала Арсений даже забыл, к чему всё шло. И лишь когда Антон взял его член в кольцо левой руки и тело пробило волной наслаждения, Арсений понял, что сейчас по-настоящему будет происходить. — Шаст, – осторожно позвал он его, — ты что, хочешь меня трахнуть напротив зеркала? — Смекаешь, – Антон ухмыльнулся и провёл языком вдоль его шеи, поднимаясь к уху. Это было похоже на какую-то пытку. Вот Антон снимает с себя одежду, а Арсений просто стоит, как в ступоре, и пялится в зеркало, не в силах оторвать взгляд. Вот Шастун подтягивает его ближе к себе и бесстыже трётся членом о его задницу, при этом продолжая руками водить по телу, а губами оставлять дорожки на шее и ключицах. — Арс, – тихо зовёт его Антон и резко разворачивает лицом к себе, — всё хорошо? – Арсений кивает и руками тянется к любимым кудряшкам. — Ты такой странно тихий. Если что, ты только скажи, я же… — Антон, – Арсений перебивает его, мягко улыбаясь, — я пиздец как хочу тебя. Просто это так непривычно видеть в зеркале. Но мне нравится. Шастун улыбается и подаётся вперёд, накрывает его губы своими и утягивает Арсения в глубокий поцелуй. Руками подхватывает того под попу и быстро кидает на кровать. Теперь, оказавшись уже лицом к лицу, Антон может спуститься губами вниз. Он проводит дорожку, начиная от шеи, нежно выцеловывает ключицы, языком обводит соски, покрывает своими поцелуями пресс и, наконец, спускается ниже. Не церемонится, сразу же заглатывая член Арсения. Двигает головой вверх–вниз, языком водит по кругу, втягивает щёки, создавая больше давления. Арсений всё это время стонет сверху. В какой-то момент он поворачивает голову вправо и встречается глазами со своими же, отраженными в зеркале. Дыхание перехватывает, когда он смотрит на себя со стороны. Смотрит на то, как Антон сосёт ему, как губами оставляет поцелуи на всём его теле. До безумия красиво и правильно. Через пять минут Арсению надоедает собственная отрешённость. Он настолько залипает в зеркало, что забывает про самое главное. Поэтому он руками тянется к Антону, поднимает его к своему лицу и резко переворачивает того на спину, наваливаясь сверху. Самое главное — это чтобы Антону было хорошо. Арсений совершает свою глубочайшую ошибку в жизни, когда с членом во рту поворачивается к зеркалу. Если бы взглядом можно было сжечь, он бы сжёг всё, потому что внутри кипел самый настоящий пожар. Арсений сглатывает, вызвав тем самым стон у Антона, и медленно вынимает член изо рта. Глаза были устремлены в зеркало и не собирались менять объект своего взгляда. Арсений провёл языком по всей длине, удивляясь, как ужасно пошло это выглядит со стороны. А затем резко насадился на всю длину. Пиздец. — Это ходячий пиздец, а не зеркало, Антон, – отстранившись, произнёс он. — Ну или стоячий, – задумавшись, выдал он после. — Я не могу не смотреть. Шастун лишь усмехнулся на его слова и подтянул Арсения выше к себе, чтобы впиться в его губы. Жадно и горячо. — Так смотри. Смотри и сгорай. А дальше всё как в тумане. Арсений не помнит, как Антон отходил за смазкой. Зато прекрасно помнит, как тот резко вошёл в него на всю длину, заполняя собой всё внутри. Арсения пробила дрожь. Сколько бы раз они ни занимались любовью, его всегда прошибает как в первый. Но в первый не было того доверия, что у них есть сейчас. И в первый нужно было долго растягивать Арсения перед, а сейчас это было практически не нужно, потому что они буквально утром трахались в душе. А ещё в первый и в много раз после первого не было этого прямого контакта. Противная резинка лишь мешала прочувствовать Антона целиком. Зато сейчас, когда они оба доверяют друг другу безгранично, когда знают наизусть анализы друг друга, ничего не мешает. Антон сразу переходит на быстрый темп, потому что уже не может терпеть. Потому что Арсений всегда сводит его с ума и медлить с ним просто не получается. Арсений, стоящий в локтевой, жадно пялится в зеркало и в очередной раз не может отвести взгляд. Безумно красиво и так чертовски правильно. Он смотрит на Антона, на его взмокшие прядки волос, на капельки пота, что собираются на его теле, на мышцы, на руки, что держат его задницу, на прикрытые от удовольствия глаза, на припухшие губы. Невероятный. Арсений смотрит в зеркало и видит, как их тела сливаются в одно, как они становятся единым целым, и его окутывает такая невероятная нежность. Он так благодарен Антону за то, что тот притащил это чёртово зеркало и устроил всё это сейчас, потому что это что-то особенное. Невероятное удовольствие доставляет взгляд на них со стороны. Арсений любит его до чёртиков, и он смотрит на руки Антона на своём теле, на его член, входящий в свою жопу, и это выглядит настолько правильно, что голову сносит. Арсений не понимает, как вообще раньше жил без него. Как он жил до Антона. А потом он встречается в зеркале взглядом с зелеными омутами, что хищно горят и смотрят на него с неприкрытым восхищением. И теперь он не может оторваться от глаз Антона. Крышу сносит. Когда Шастун кончает, Арсений смотрит на него в зеркале и улыбается. Такой родной. Его затапливает любовью к этому человеку, потому что он понимает, что что бы они ни делали, их всегда окутывает любовь. Он может употреблять слово «трахаться», но это лишь слово, потому что они с Антоном не могут трахаться. Потому что они умеют только заниматься любовью. Потому что они могут грубо, могут зверски, могут нежно, могут медленно, могут с завязанными руками и глазами, и это всё всё равно будет пропитано любовью. Он знает, что Антон никогда не посмеет сделать ему больно. Знает, что тот не позволит себе наплевать на чувства партнёра и делать только то, что приносит ему самому удовольствие. И это осознание всего, что между ними происходит, накатывает на Арсения сейчас с такой огромной силой, что он просто разворачивается, притягивает Антона к себе и нежно целует. Шастун дрожит в его руках, отходя от бурного оргазма, и ласково жмётся к нему ближе. А Арсений прижимается лбом к его лбу и взглядом смотрит вправо. Смотрит на то, как идеально их губы смотрятся на непозволительно близком друг от друга расстоянии. Смотрит на нежного Антона, смотрит на себя и понимает, что иначе и быть не могло. Не могли они в этом мире быть друг без друга. Потому что они выглядят как две детали одного пазла, которые нельзя расцепить. Они выглядит как одно целое. Как две дополняющие друг друга половины. Они выглядит как любовь, и Арсений готов умереть за эту любовь.