Getting to know you addams family (Знакомство с семейкой Аддамс)

Энид зажмуривается. Удивленный вздох срывается с ее губ, когда она видит перед собой огромный особняк в викторианском стиле. Ржавая вывеска на воротах противно скрипит, раскачиваясь под напором сильного ветра. Полустертая надпись на ней гласит: «Кладбищенский переулок 0001», чуть ниже: «Осторожно. Злая Вещь». Последнее заявление заставляет Энид усмехнуться. - Я бы не советовала его недооценивать, - Уэнсдей быстро проходит мимо больших кованых ворот, прося жестом следовать за ней. Волна паники заставляет Энид подпрыгнуть, когда ржавое железо издает угрожающий рык, едва не прищемляя пальто девушки. - Как и ворота. На секунду блондинке кажется, что она видит слабый призрак улыбки на губах Аддамс. - Говард. Место! - Командует девушка с волосами цвета вороньего крыла. Ее холодный тон заставляет железо откатиться в угол жалобно скуля. - Эээ... у твоих ворот есть имя? - Больше. У него есть манеры. - Невозмутимо отвечает девушка, словно речь идет о домашнем питомце, - по крайней мере были до моего отъезда. Но кто знает, что здесь творилось. - Сестра! В следующую секунду перед Энид разворачивается одна из самых милых картин. Невысокий пухлый мальчик, внешне очень схожий с сестрой, радостно обнимает ее вопреки возражениям и угрозам, - я скучал по тебе! - Я думала, ты уже умер, - фыркает Уэнсдей. Энид замечает, что в ее голосе нет обычного укуса. Должно быть, она действительно втайне заботится о нем, даже если все ее слова говорят об обратном. Почему-то эта мысль вызывает прилив тепла в груди девушки. - Наш маленький скорпиончик вернулся, - добродушный мужчина, на которого так похож мальчик, присоединяется к групповым объятиям, заставляя руки младшей Аддамс дергаться. Девочке-оборотню на секунду кажется, что она видит, как теплеют ее вечно бледные щеки и кончики ушей. - Мама, ты должна что-то сделать, - шипит девушка, вызывая ухмылку на тонких губах матери. Мортиша Аддамс величественно выходит на порог особняка. Ее темные глаза останавливаются на Энид, заставляя девушку опустить свои, сделав вид, что гравий под ее ногами самая интересная вещь на свете. - Уэнсдей не сказала, что с ней будет друг. Энид хочет ответить, но ее эмоции берут верх, и изо рта вырывается лишь бессвязное бормотание. - Мама — это Энид. Энид, это семья. Не вся, но самая близкая, - уверенный и всегда спокойный тон Уэнсдей заставляете пульс Энид сбавить удары, - и живая. Пока живая, — брюнетка угрожающе смотрит на брата, который отпускает ее сдавленно пища. - Мы так рады, что у нашей тучки появился друг, - Гомес Аддамс тепло улыбается блондинке, обнимая жену за тонкую талию — Невермор — чудесное место, чтобы найти тех, кто разделит с тобой бремя жизни. Энид замирает. Глупая но самая милая в мире улыбка озаряет ее лицо, когда оба старших Аддамса кладут руки на ее плечи, жестом приглашая следовать за ними в дом. Невысокая седая женщина, внешний вид которой напоминает блондинке ведьм из старых черно-белых фильмов, удивленно фыркает, выплевывая мутную жижу, которая начинает странно пениться и шипеть при контакте с полом. - Во имя Вельзевула, Уэнсдей Фрайдей Аддамс! - Единственный видящий глаз отчаянно вращается, тщательно изучая девушку в розовом пальто перед ней. - Ма ма — Энид хихикает над раздраженным шипением Уэнсдей, которая появляется из-за ее спины, заставляя старуху ахнуть, - я бы предпочла, чтобы эстетика моей подруги, не становилась причиной твоей смерти от сердечного приступа. «Подруга»... Энид может поклясться, что это слово западает ей в душу даже больше, чем когда Аякс называл ее своей девушкой. Стать другом самой мрачной и нелюдимой девочки, которую она когда-либо только встречала гораздо сложнее. Энид до сих пор не может объяснить себе, почему она так отчаянно старалась быть милой. Старалась слушать и оправдывать даже не самые лучшие поступки Уэнсдей по началу. У нее никогда не было проблем с тем, чтобы нравиться людям или дружить с ними. Почему внимание такого человека, как брюнетка, стоящая напротив своей бабушки, которая отчитывает её на чистом итальянском, так важно для нее? Может потому, что в глубине души она совсем не такая, какой хочет казаться всему миру? Ларч хмыкает, поднимая сразу все четыре тяжелых чемодана, чтобы поднять их наверх. Девочка-оборотень счастлива последовать за ним в свою гостевую спальню. У нее еще не было возможности осмотреть весь особняк Аддамсов, но то, что она уже видела, нравится ей с каждой минутой все больше. Дом только выглядит слегка запущенным изнутри и снаружи. Слабый запах пыли и паутины на диковинных безделушках и величественных картинах. Плесень, притаившаяся вдоль углов и обветшалая мебель — все это кажется настолько живым и уютным, что у девушки невольно слезятся глаза. Ее дом вовсе не похож на этот. Да. Они могут быть оборотнями, могут превращаться в смертоносных волков каждое полнолуние, но в их доме всегда царит идеальный порядок. Практически безжизненный фасад, которым мать хвастается любому проходимцу, заставляя семью есть из менее привлекательной посуды и пользоваться запасной ванной вместо основной. Привычка беречь вещи и демонстрировать их лишь посторонним — самая дурная из всех. - Ты уверен? - Уэнсдей хмурится, расшифровывая постукивания Вещи по поверхности слегка пыльного стола, - зачем ей плакать? Это нелепо. Неужели особняк Аддамсов может быть настолько пугающим и жутким, чтобы погасить свет даже в таком солнечном человеке, как Энид? Неприятное чувство, словно она разом выпила весь бутылек из коллекции ядов дяди Фестера, поднимается в ее желудке, угрожая вырваться из него в любую секунду. Сегодня одних из особенных вечеров, которые так ненавидит Уэнсдей. «Вечер клятвы», как тошнотворного его называют ее родители. Ночь, когда они отправляются на ужин в один из самых дорогих ресторанов для нормисов, а затем идут в кино или на похороны. Смотря по настроению. Хуже всего, что в такие вечера они особенно не могут оторвать руки друг от друга. Уэнсдей может охарактеризовать свое состояние как подавленность. Что-то близкое, что по ее мнению часто заставляет людей задумываться о смерти. Вот только вместо приятных мыслей, она нещадно корит себя. Энид здесь не счастлива. Ей здесь плохо. Величественный особняк может быть хорош для самой Аддамс, но он не подходит таким людям, как юной девочке блондинке, олицетворяющей все, что Уэнсдей буквально ненавидит. Или может быть ей лишь так кажется... О чем она только думала, когда предложила эту идею? Впервые, в своей недолгой жизни, возвращение в родовое поместье не приносит юной провидице утешения. Она планировала получить здесь помощь. Сосредоточиться на деле. Хотя бы начать и закончить новый роман. Вместо этого она пытается сосредоточиться в тишине своей комнаты. Здесь ничего не изменилось со времени ее отъезда. Может быть стало слегка больше пыли, что не может не радовать. Все, чего она хотела на протяжении прошлых месяцев — было приятное уединение в лучшей компании на земле — т. е. В одиночестве. Теперь же это сбивало. Тишина давила на ее ушные раковины. Неприятная тяжесть оседала в груди. И не в хорошем смысле слова. Её словно заперли в одиночной камере. Отрезали от чего-то важного. Бессовестно сбили со следа. А может быть ее прокляли? Кто в здравом уме будет отказываться от перспективы насладиться своим обществом, после семимесячного деления комнаты с соседом? Ее мысли вновь возвращаются туда, где им не место. Уэнсдей раздраженно откидывает одеяло, прислушиваясь к звукам из коридора. По ночам особняк может быть не самым приветливым местом для пугливой девочки подростка. Даже если она умеет превращаться в грозного волка. Острый слух Уэнсдей постепенно привыкает, различая завывания ветра, слабые стоны из стен, которые должно быть принадлежат самым старым и бессмертным обитателям дома, навечно похороненным в их стенах. Слабое хныканье и скулеж из северной гостевой спальни отдается в ее ушах. Она безошибочно слышит Энид. Представляя, как девушка дрожит и сворачивается клубком под тонким жестяным одеялом. Уэнсдей тяжело дышит, раздраженно фыркая и отворачиваясь лицом к обшарпанной стене. Ее любимая поза Влада Дракулы может подождать до следующий ночи и всех последующих. Энид накрывается одеялом с головой, прислушиваясь к окружающим звукам. Завывания ветра, хлещущего по стеклу ее гостевой спальни смешивается со слабыми стонами, раздающимися из стены. Эти звуки заставляют ее тело сильнее вжаться в кровать. Словно тонкое оделяло и правда может защитить ее от призраков, таящихся во тьме. «Никто не любит слабые пушистые комочки, Энид. Соберись! Не будь жалкой тряпкой», - осуждающий голос матери крутится в ее голове на повторе. Внезапный порыв ветра и противны скрип двери заставляет девушку замереть. Она здесь погибнет. Они пришли за ней и наверняка разорвут ее на части. Кто -то резко откидывает одеяло с ее головы, заставляя жалобно пискнуть. Глаза, не привыкшие к темноте, едва различают хрупкий невысокий силуэт, возвышающийся над кроватью. Собрав остаток сил, Энид прыгает на преследователя, прижимая его обеими руками к полу. - Я буду очень признательна, если ты начнешь хоть что-то делать. Например, душить, а не просто лежать на мне. - Уэнсдей? Какого черта?! - Энид пищит, отскакивая от соседки. - Ты пугаешь фамильных привидений, - фыркает брюнетка. К удивлению Синклер, она грациозно поднимается с пола, уверенно протягивая руку растерянной соседке, - ты будешь сидеть здесь всю ночь? Рука Уэнсдей немного холодная на ощупь. Это не мешает приятным мурашка покрыть ее спину и шею от контакта кожи с кожей. К ее удивлению, Уэнсдей переплетает их пальцы, медленно ведя девушку к кровати и прося ее жестом лечь. Не говоря ни слова, она ложится рядом, накрывая их обеих одеялом. Некоторое время они лежат молча на спине, глядя в потрескавшийся потолок. Энид хочется кричать от осознания, что их пальцы все еще переплетены между собой - Спасибо..., - неуверенный голос Энид заставляет Аддамс на секунду сжать ее ладонь от удивления. - За что? - За то, что защитила мою честь, - Уэнсдей не нужно видеть ее лицо, чтобы понять, что Энид улыбается, - вообще за все. Юная провидица не отвечает. Спустя какое-то время она чувствует, как вес на кровати рядом с ней смещается. Светлые волосы, с едва видными проблесками синего и розового аккуратно рассыпаются по ее груди, в то время как свободная рука Энид, осторожно обнимает ее за талию. Впервые в жизни Уэнсдей ощущает биение собственного сердца, гулкое и сбивчивое. И это далеко не похоже на опасные симптомы, о которых она взахлеб читала в медицинских энциклопедиях. Впервые в жизни физический контакт не ощущается пыткой. Ее это чертовски пугает. И не в хорошем смысле слова. К своему ужасу — она вполне осознает, что может привыкнуть к нему. - Энид, - твердо шепчет она, осторожно прислоняясь головой, к голове блондинки, - это только на одну ночь. Вместо ответа она слышит слабый смешок и чувствует, как теплая рука девочки-оборотня крепче прижимает ее к себе. Ощущение, словно в ее животе вновь ползают мохнатые пауки возвращается. В отличие от прошлого раза Уэнсдей больше не уверена, что хочет пить керосин, чтобы прогнать их. Когда она позволяет сну поглотить ее, последним видением оказывается пара красных горящих глаз, наблюдающих за двумя мирно спящими девушками через пыльное стекло гостевой спальни.