Часть 1
4 декабря 2022 г. в 17:39
За окном стелилась ночь. Тишина, свойственная лишь для спального района. Обычный вечер буднего дня, один фонарь у входа в подъезд срабатывал лишь когда улавливал движение, но, словно специально играя на нервах, выключался в самый неподходящий момент.
В одной из квартир обыденная для молодоженов ссора стала всего лишь очередным событием этого вечера. В соседней квартире, должно быть, муж уже вернулся с работы, усталый и озлобленный. Босс гонял его по мелким поручениям весь солнечный день, и, оказавшись дома затемно, уже в отместку он гонял свою жену по кухне и поторапливал с ужином.
В другой квартире одинокая мать делала уроки с ребенком, и с каждым часом чаша ее терпения заполнялась все сильнее, пока не переполнилась и не стала заливать соседей. Крики и упреки в исключительной глупости также были обыденностью для этого дома, у кого такого не было, скажите?
Одним словом, многоквартирные дома, множество семей со множеством проблем. И каждая давно уже привыкла к шуму по вечерам, перестала обращать внимание. Что уж говорить до проблем других семей, когда зачастую людям дела нет до своих собственных. Поэтому и в одной из квартир ссора молодоженов была лишь частью обыденного вечера. Для них это важно, но не для тех, кто вне этой ситуации. В своей квартире у каждого был свой мир, маленький уголок, свои проблемы. Место, где кто-то чувствовал себя собой, а кто-то, наоборот, ощущал себя не на своем месте. Для кого-то место наибольшей слабости, а для кого-то — силы.
— Теперь ты готова меня выслушать, Леночка? — мужчина говорил вкрадчиво, стараясь побороть волнение и давно нараставший внутри гнев.
Ответа не последовало.
В этот день он пришел домой позже обычного, — любимая жена уже давно вернулась — и натолкнулся на очередную ссору, безосновательную, как ему казалось. В последнее время их стало очень много, желания возвращаться домой с работы было все меньше. Он задержался сегодня по делам, но самому себе врать смысла не было, он и не желал возвращаться. И все-таки избежать негатива не удалось.
— Где пропадал? И с кем? — Фраза встретила его у самого порога.
Эти слова однозначно дали понять, что спокойным вечер не будет. От них сквозило недоверием и пренебрежением, мужчину передернуло. Он всегда старался свести конфликт в ноль, хоть и понимал, что это бесполезно.
Видит бог, в этот раз он старался поступить также. Но все накладывается, ты терпишь раз, второй, какой-то из них неизбежно станет последним. Когда-то тщательно скрываемое в глубине чувство собственного достоинства даст о себе знать, и ты ответишь.
Однако и она не станет молча сносить, так и начнется перепалка. Она обвинила его в недостаточном внимании, он ее в ветрености и том, что не ценит его усилий. Слово за слово, как это обычно бывает. Взгляд окутал туман, он забылся.
И вот она сидит на диване, вжавшись в него всем своим телом, лицо раскраснелось, во взгляде застыли гнев и страх. Если ничего не произойдет, они могли остаться в такой позиции навечно, застыть во времени и своих обидах, остаться в этой ситуации.
Он не мог заставить себя возобновить нормальный разговор. Ссора слишком быстро перешла границы, нужно было время чтобы выдохнуть. И все-таки оставлять все так тоже не выход.
Он попытался спросить, готова ли она его выслушать, но ответа не услышал. Один этот вопрос стоил ему больших усилий.
«Всегда нужно стараться обговорить проблемы». Так он думал. Так он действовал. Но так это и не привело ни к чему хорошему.
Может потому, что сам он в действительности не был искренен? Когда нужно было поговорить, она не стеснялась выражений и не боялась обидеть, говорила все как есть. Забавно, что сама при этом на любую мелочь могла обидеться так, что вселенская обида показалась бы лишь далеким писком, едва заметным.
О своих обидах он думал как о чем-то не стоящем внимания. Сказать о них, значит заставить кого-то чувствовать себя виноватым. А стоит ли оно того, когда можно просто забыть, пережить. Мужчина должен, как говорят.
И он терпел. Он игнорировал ее поведение и отношение, которое казалось ему несправедливым, неправильным. Извинялся, когда сам обижал ее, даже тогда, когда не был согласен с этим — все равно, главное не доводить до конфликта. Тихо, спокойно.
А итог как ни крути не радужный. Во время самой их сильной ссоры бурный поток долгое время скрываемых обид и вопросов накрыл с головой, не дав сделать вдох и подумать. Они зависли в тишине на целую вечность, он не мог сказать как долго. Ход секундной стрелки часов был особенно громким и раздражающим, порой он, казалось, ускорялся, а порой словно пропадал вовсе.
— Я знаю, что встречалась сегодня ты не с подругой. Все знаю. И достаточно давно. Сегодня я видел это собственными глазами.
Эта его фраза стала началом конца. Козырь, который был у него в рукаве. Казалось, он был готов к любой реакции жены. Он ждал увидеть сожаление на ее лице, услышать, как дрожащим от волнения голосом она станет просить прощения, клясться в верности. Да даже если бы его осведомленность заставила ее лишь немного смутиться, он готов был принять и это.
— Такова жизнь, Сережа, я полюбила другого.
Но он не был готов к такой ее реакции. Краткая фраза, от которой сквозило холодностью и безразличием по отношению к нему, абсолютным отсутствием сожаления за свой поступок. Ее выражение лица практически не переменилось, она смотрела на него спокойно, лишь губы едва поджимались. Она словно и хотела добавить что-то еще, но в нерешительности не могла разомкнуть рта.
Он расценил ее отношение по-своему. Если вспомнить, это точно тот момент, когда картинка воспоминаний в голове перестала быть четкой и ясной. Он видел лишь холодное безразличие, которое обжигало его душу, ранило в самое уязвимое место.
Голова раскалывалась, глаза пылали, даже выступившая на них влага не могла их остудить. Тело налилось болью, мышцы забились от желания выплеснуть ее, обратить в стихийное бедствие, сломать и уничтожить, разорвать и забыть навсегда. Всю эту боль, страдание, гнев, жалость к себе, бессилие.
Он определенно отдавал себе отчет и понимал, что поступил ужасно, подло и мерзко по отношению к своей жене. Но да, он соврал, что задержится на работе, сам же принялся следить за ней. До этого он выяснил, что подруга как минимум с сюрпризом. Притаившись за углом, он проследовал за женой от самого дома до ресторана, где она встретила его.
Жалко подумать, но до того самого момента он все еще верил, что это общение не несет в своей сути ничего серьезного. Он просто не хотел принимать истину, но жизнь крепко ухватила его за загривок и заставила окунуться в опаляющую правду, увидеть своими глазами все. Жена настолько не стыдилась своего поступка, что даже позволила своему новому мужчине проводить ее до дома.
Пара часов потребовалась для того, чтобы прийти в себя. Насколько это было возможно в данных обстоятельствах, он привел мысли в порядок и постарался составить план действий. Сердце изнемогало в диком галопе, грозясь пробить грудную клетку, но логикой он все-таки понимал, что следует оставаться хладнокровным. Хотя бы для того, чтобы сохранить лицо.
— Скажи честно, ты искала неверность во мне просто чтобы оправдать себя?
Вопрос разрезал темноту и тишину, от напряжения воздух гудел, а уши закладывало. В глотке что-то яростно билось, стремясь вырваться наружу. Неспокойно было на душе и на сердце, но снова потерять контроль над этими чувствами мужчина не мог себе позволить. Иначе он мог бы уже не выбраться из этого отчаяния.
Ответа не последовало, но он знал, что так будет. Жена долго скрывала от него множество вещей, пользовалась его доверием.
Он все выяснил, еще месяц назад. Знал, что она нашла мужчину, притом из другого города. Знал, что они весьма тесно общаются уже довольно давно.
— Я все узнал, — повторил он. Он уже озвучил это ранее, но сейчас, когда он смог, наконец, успокоиться, хотелось сказать еще так много всего. Однако почему-то заставить себя сказать что-то еще он не мог.
Воздух в его груди обжигал ребра изнутри, хотелось закричать, вывернуть себя наизнанку. Но внешне он оставался пугающе спокоен и бледен. Ногти на пальцах впились до крови в ладони, больших усилий для него стоило сохранять внешнее спокойствие. Но боли он не чувствовал, вернее, не чувствовал физической.
В этой ситуации больше всего ранило предательство. Нет, не то, что она полюбила другого. Это предательство Его доверия. Самое важное, то, что он дарил просто так, не требуя ничего взамен, но ценил при этом выше всего. Любовь для него и была этим самым абсолютным доверием. И оно было предано, уничтожено, растоптано, смешано с грязью, поставлено на один уровень с ничем, абсолютно незначительно. Это осознание разрывало душу, раскрыло такую глубокую рану, что даже хлынувшие из глаз слезы, признак кровотечения души, не могли ни на грамм ослабить боль.
Жалко. Жалость вызывало то, что мужчина до последнего верил, что он ошибается. У него на руках были почти стопроцентные доказательства: он видел переписки, видел, как жена часто уединяется чтобы поговорить с кем-то, но увиливает от расспросов, видел ее отстраненность по отношению к мужу в конце концов. И несмотря на все эти признаки, доказательства, он до последнего верил, что все не так.
Вспомнил. Она подтвердила все. Сделала это с безразличным выражением лица. Слезы вновь налезли на глаза, понеслись по мягким неровностям щек, но ни один мускул не пошевелился на его мертвецки бледном лице. На фоне трещал дверной звонок. То ли это у соседей, то ли к ним заявились гости. Впрочем, ему было все равно кто или что.
— «Почему ты просто не можешь принять мое решение?» спросила ты, — лицо мужчины исказилось в пугающей своей неестественностью ухмылке. Внутри его всего коробило, он вспомнил как утратил контроль над собой во время ссоры. — А почему ты думаешь только о себе? Для тебя все сложилось как нельзя лучше, конечно ты все приняла.
Мужчина подошел к шкафу, медленно открыл широкую дверь, движения выглядели отточенными и размеренными. Код к сейфу был введен при помощи механической памяти. Он делал это много раз в последнее время. И вот руку стало холодить привычное ощущение железа, приятная тяжесть придавала уверенности.
— Ты врала мне! Ты водила меня за нос, держала за дурака. Ты обижалась, но не боялась обидеть меня. Тебе не нравилось во мне то, что себе ты без проблем позволяла, — мужчина широкими шагами вымерял комнату, перемещался из одного угла в другой, периодически поглядывал на женщину, все так же неподвижно застывшую в кресле, словно примерзшую к нему.
Периодически он натыкался на разбросанные по комнате вещи, босые ноги с хрустом давили осколки стекла на полу. Крупные предметы он попросту пинал в сторону от себя, не обращая внимание на возможную боль. Если взглянуть трезво, конечно в комнате образовался беспорядок словно после торнадо. Но мужчина почти не помнил как это произошло. Искры осознания изредка возникали в голове, как молнии выстреливали яркими вспышками перед глазами, но исчезали быстрее, чем он мог что-то разглядеть.
К тому же соседи и не думали останавливаться. Они продолжали давить на звонок, заставляя его кричать в предсмертной агонии, он драл глотку, практически не унимаясь. По двери, казалось, стучали уже вообще всем, чем только можно было себе вообразить. Это сбивало с мыслей, как тут сосредоточиться.
«Паники столько, словно кого-то убили…»
Все это бесконечно растянувшееся время походившая уже на безумную улыбка не сходила с лица мужчины. Он остановился, рука с тяжелым пистолетом рухнула вниз под его весом.
— А нужно было всего-то поговорить по душам, — мужчина не смог сдержать нервный смешок. — Мы могли все обсудить, решить наши проблемы. Одна беда — для этого нужны двое.
Кажется определившись, наконец, с тем, что чувствует, мужчина уверенно направил пистолет на свою жену. Она не шелохнулась. Взгляд девушки был направлен куда-то вверх, голова запрокинута назад, а тело словно с силой вдавлено в обивку кресла. Она замерла в этой позе уже давно, синева лица и мерзкий запах испражнений говорили об этом отчетливо.
— Жаль, уже поздно, — последнее, что произнес в пустоту мужчина.
Он был один здесь, один в этой квартире, и уже давно. Еще до того, как в порыве ревности и гнева задушил свою жену. Нет, она отстранилась от него и стала холодна заметно раньше, и уже тогда их отношения походили скорее на заигрывание с трупом.
«Откройте, это полиция!»
Звонок наконец оставили в покое, дав ему выдохнуть. Но вместо этого по слуху ударил еще более громкий и раздражающий звук вгрызаемых в метал входной двери зубьев болгарки. Осталось мало времени.
В темноте своей квартиры мужчина похоронил свою любовь. Его руки были исцарапаны длинными ногтями с еще свежим маникюром, как и лицо и все, до чего женщина могла дотянуться в попытке ухватиться за жизнь, ускользающую из пальцев с ужасающими темпами. Но куда ей? Девушка в два раза легче мужчины, которому, к тому же, гнев застилал глаза. У нее не было и шанса.
Пистолет оказался как нельзя кстати. Сергей приобрел его когда узнал правду. Получить разрешение было сложно, но это было необходимо в том числе и для того, чтобы дать себе время передумать. И вот оружие на руках. Настоящий мужчина пошел бы с ним устранять конкурента, но только не он. Единственное применение, которое он находил, оказывалось в области его собственного виска.
И столько раз он не решался это сделать. Всегда мешала надежда, угольками тлеющая в душе, вздымаемая легкими дуновениями веры. Веры в то, что все не так, как он подумал. Сегодня ее затушили окончательно, залили ледяной водой, отрезвляющей разум. И вместе с тем единственный слабый предохранитель был снят.
А самое ужасное, что он лишил себя этой надежды своими собственными руками. Стоило подумать раньше о собственной значимости, не ставить всегда желания других людей выше своих. Может и в измене виноват он сам. К сожалению, позицию другой стороны услышать более не представляется невозможно.
Он сам лишил себя этого шанса. Лишил жизни не только жену, но и себя самого. С этого момента будущего нет. А было ли оно когда-то?
Выстрел прозвучал одновременно с тем, как на пол рухнула входная дверь, и полиция вломилась в квартиру.