План

В этом году ноябрь в Париже выдался особенно хмурым и промозглым. Дождь шел уже вторую неделю, и если утро начиналось с мелкой противной мороси, то к вечеру она перерастала в полноценный холодный ливень. Вот и сейчас крупные капли барабанили по черепичным крышам, с грохотом выливались из водостоков и собирались в лужи на мостовых. Собор Парижской Богоматери был похож на темную скалу, вершиной задевающую низкие тучи, а подножием утопающую в воде. Время близилось к полуночи. Свечи в соборе были уже потушены, постепенно начали гаснуть они и в остальных домах. По одному, по двое, по трое желтые трепещущие огоньки исчезали во тьме. На Париж опустилась беззвездная ночь. Лишь в одном доме в окне второго этажа горел свет. Все добропорядочные и не очень парижане старались обходить этот мрачный дом по широкой дуге, ибо он принадлежал Клоду Фролло — безжалостному судье, наводящему страх на весь город. Огонь трещал в камине, освещая большую гостиную с каменными стенами, завешанными гобеленами с сюжетами из Библии, толстым ковром на каменном же полу и двумя тяжелыми креслами с небольшим резным столиком между ними; на столике стоял кувшин с вином и два бокала. В креслах, каждый в своем, неподвижно сидели двое мужчин и смотрели на огонь. С первого взгляда их можно было принять за братьев-близнецов: почти одинаковой формы длинные кривые носы, острые черты лица, волосы, уложенные в строгую прическу, карие глаза, высокий рост, который был заметен даже когда они сидели. Одному шел сорок третий год, другому вот-вот должно было исполниться сорок два. Однако стоило присмотреться чуть пристальнее, как становилось понятно, что эти двое просто очень похожие друг на друга люди, не связанные родственными узами. Волосы первого были снежно-белыми, второй же являлся обладателем пышной тускло-каштановой шевелюры; кожа одного была светлой, как и у многих людей, выросших в больших городах, другой же был загорелым, но загар его был, что называется «походным», по одежде: темный цвет запястий резко переходил в более светлую кожу предплечья. Одежда их тоже отличалась, причем заметно: один был облачен в бархатную темную сутану и полосатый черно-фиолетовый шаперон с длинной алой лентой, который в данный момент покоился на резной спинке кресла. На втором было что-то вроде простого камзола строгого темно-синего цвета, слегка потертые темные плотные штаны, которые, судя по всему, хорошо были знакомы и с дорожной пылью, и с грязью, и с илистой речной водой. Длинные ноги его были обуты в высокие кожаные сапоги и покоились на специальной табуретке: несмотря на растопленный камин, по полу спокойно гуляли сквозняки. Такая же табуреточка стояла рядом со вторым креслом, но сидящий в нем человек, казалось, не замечал ни холода каменного пола, ни жара пламени. Да и мог ли какой-то жалкий камин сравнится с тем пожаром, что бушевал в его душе? Это был хозяин дома, судья Клод Фролло, а в соседнем кресле сидел его гость и единственный друг Леонор де Вит, маг из другого мира. В гостиной царило молчание, нарушаемое лишь треском поленьев да воем ветра за окном. Леонор тихо вздохнул, украдкой бросил взгляд на судью, невидяще уставившегося в огонь, и, звякнув кувшином, налил себе полный бокал вина. Пригубил и удовлетворенно кивнул: вино было великолепным, как и всегда. Снова посмотрев на Клода, маг перевел взгляд на скрытый в полутьме потолок и произнес, ни к кому, в сущности, не обращаясь: — Ужасная погода. Ответом ему было молчание. Леонор предпринял новую попытку. — Я говорю, погода ужасная. Ты помнишь хоть один год с таким отвратительным ноябрем? Придется мне свой День рождения по уши в воде праздновать. Судья молчал, целиком погрузившись в свои мысли. Леонор начал раздражаться. В конце концов, зачем он тащился в такую даль и мок под холодным дождем, рискуя получить воспаление легких и умереть в страшных мучениях? Чтобы слушать скорбную тишину? — Слушай, Клод, я приехал к тебе, чтобы отдохнуть, посидеть у камина, порассуждать о чем-нибудь… А ты сидишь тут и молча страдаешь. Либо ты говоришь, в чем дело, либо я, черт возьми, уезжаю! — Леонор уже начал подниматься, как вдруг судья ожил, среагировав на последнюю фразу. — Не богохульствуй! — с привычной ему резкостью промолвил он, но на этом его запал иссяк, и он снова сгорбился в кресле. — Хорошо, не буду, — произнес Леонор, обрадовавшись хоть какой-то реакции. — Но ты можешь объяснить, что случилось? Ты больше смахиваешь на нежить, чем на человека. Клод тяжело вздохнул и на секунду прикрыл глаза. Видимо, этого ему было достаточно, чтобы собраться, потому что уже через мгновение перед магом предстал почти прежний Фролло: с серьезным мрачным лицом и гордой аристократической осанкой. «Почти» — потому что от Леонора не укрылись ни темные тени под глазами, ни глубокая вертикальная складка, залегшая между тонких бровей судьи. — Видишь ли…-Начал Фролло, осторожно подбирая слова, и Леонор снова удивился: никогда он не видел своего друга без его обычной решительности. — У меня действительно проблемы. Причем очень большие. И они, вернее она… Весьма ммм… личного характера. — Ну? — поторопил Леонор замолчавшего друга. Что же это за проблема такая, что смогла выбить из колеи самого Клода Фролло? — Понимаешь, есть одна…кхм…девушка… — Что?! — Глаза у Леонора полезли на лоб, он судорожно проглотил вино и искренне рассмеялся. Смех у мага был тихий, почти неслышный, скорее похожий на кашель, но это было связано с банальным отсутствием практики. Клод хмуро взирал на своего друга. Наконец, Леонор вытер выступившие на глаза слезы и, ухмыльнувшись, посмотрел на судью. — Покорнейше прошу прощения, но это было несколько…неожиданно. — Ты будешь меня слушать или нет? — рассердился судья. В конце концов, он рассчитывал на Леонора как на единственного друга, надеялся на его помощь, а он ржет как последний крестьянин! — Все-все, слушаю. Продолжай. — Благодарю. Так вот, есть одна девушка… Я ее недавно увидел на Пиру Дураков. Ты же знаешь, что это такое, да? — Это сборище пьяных простолюдинов, отвратительная толпа, воняющая потом и дешевым пивом, этот грубый хохот, глупые карнавальные костюмы и мерзкие развлечения? Да, знаю. Представляю, каково тебе — каждый год приходить на этот идиотский праздник, который скорее можно назвать грандиозной попойкой. Судья тихо вздохнул и впервые за весь вечер криво усмехнулся. Как ему повезло, что единственный его друг — такой же высокоменый мизантроп, как и он. — Все так и есть. И именно там я ее и встретил. И она… Эта цыганка… Ты не поверишь, что она сделала! Я хотел преподать Квазимодо урок, да такой, чтобы он навсегда запомнил, чем карается непослушание, а она… Посмела освободить его! Мало того, она мне еще и надерзила! Прилюдно! Как тебе такое?! — Судья, не в силах усидеть в кресле, вскочил и заходил перед камином. Воспоминания о том дне до сих пор жгли его как раскаленные угли; как только перед ним вставало прекрасное смуглое лицо танцовщицы, Клоду начинало казаться, что по его венам течет раскаленная лава. А ее походка, ее движения, когда она, подобно змее, извивалась в этом колдовском танце!.. О, Господи, что же это такое… Леонору оставалось только изумиться мгновенной перемене в своем друге: только что сидел бледный, подавленный, а теперь мечется, будто тигр в клетке, на щеках — нездоровый румянец, в тусклых до этого глазах — лихорадочный блеск. Интересно. Очень интересно. А судья тем временем продолжал, и речь его была такой быстрой и бессвязной, что магу с трудом удавалось понять его: — Что я сделал? Я напустил на нее стражников, но эти кретины упустили ее, она пробралась в собор и там встретилась с этим капитаном, этим проклятым Фебом де Шатопером… — его имя судья буквально выплюнул. — Даже думать не хочу, чем они там занимались, пока я не пришел! Но она попросила убежища… Она ведьма! Точно ведьма! Эти колдовские уловки я сразу узнаю, они нужны, чтобы завлекать в свои сети благочестивых граждан! Но… О, Боже, ты не представляешь, как восхитительно пахнут ее волосы!.. А эта гладкая кожа, эта нежная шейка… О, с каким удовольствием я затяну на ней веревку! Судья на миг остановился и блаженно прикрыл глаза. Ему казалось что этот греховный, но такой притягательный аромат лаванды до сих пор витает где-то поблизости, дразня, но тут же пропадая. Леонор молча ждал. Клод Фролло перевел дыхание и продолжил уже чуть спокойнее: — Я думал, что она не сможет сбежать из собора, но каким-то чудом — опять это языческое колдовство! — она улизнула. Я уже два дня ищу ее, но она как сквозь землю провалилась. Но клянусь тебе, — неожиданно возвысил голос судья, да так, что маг слегка подпрыгнул, -клянусь, я найду ее, даже если мне придется сжечь дотла весь Париж! Леонор осторожно кашлянул. Он никогда не видел своего друга в таком состоянии, но прекрасно представлял, чем это может закончиться. С той властью, которую имеет судья, с него станется спалить город ко всем чертям. А уж это точно до добра не доведёт. Поэтому маг, тщательно подбирая слова, проговорил: — Мне кажется, это не слишком хорошая идея. — Что?! — Клод обратил на него свой горящий взгляд. — Как мне ее иначе найти?! Эта ведьма где-то прячется, и я даже знаю где. Двор Чудес — так называют этот клоповник эти проклятые цыгане. Но спрятан он так хорошо, что я уже двадцать лет не могу его отыскать! О, Господи, если бы я только нашел ее… — Ммм… Ну, предположим, ты поймал эту цыганку. Имя-то у нее есть? — Леонор постепенно начинал догадываться в чем дело. И ему очень хотелось, чтобы его догадки не подтвердились. — Есть. Её зовут Эсмеральда. Имя дерзкой цыганки сорвалось с губ судьи, и ему показалось, что где-то вдали он услышал ее прекрасный голос, похожий на весёлый звон колокольчика. Что бы он сделал, если бы заполучил её в свои руки? Конечно, отправил бы в подземелья Дворца Правосудия, а затем, после долгих и невероятно мучительных пыток — она должна сполна заплатить за свою дерзость! — отправил ее на костер. Но тут же судья остановился. Сама мысль, что можно причинить вред этому прекрасному молодому телу, была настолько кощунственной, что Фролло содрогнулся. Хочет ли он видеть ее, распятую на дыбе, с выкрученными суставами, переломанными костями и следами ожогов на нежной смуглой коже? Хочет ли он наблюдать, как она задыхается в удушливом дыму огромного костра на Гревской площади? Хочет ли он слышать её вопль, исполненный адской муки, когда пламя подберется к ее аккуратным ножкам, а густые черные волосы затрещат и вспыхнут как сухая трава? Ужасные картины предстали перед внутренним взором судьи и он понял, что не желает такой кошмарной судьбы для Эсмеральды (о, как сладко звучит её имя!). Но чего же он тогда хочет? Однако Леонор все ещё ждал ответа… Судья прочистил горло и с достоинством промолвил: — Если она совершит ошибку, выползет из этой крысиной норы и попадет ко мне в руки…я буду с наслаждением наблюдать, как она сгорает в костре на Гревской площади. Эта чертовка-колдунья должна быть наказана. — Хм… Что-то мне подсказывает, что наказать ты ее хочешь, но совершенно не тем способом, о котором сейчас говоришь. — С усмешкой ответил маг. В обычно мрачном взгляде его плясали едва заметные смешинки. — Что ты имеешь в виду? — судья прекратил метаться и остановился прямо перед Леонором, спиной к камину. — Нуу… Знаешь, как обычно наказывают плохих девочек… — Леонор уже в открытую улыбался. Фролло некоторое время непонимающим смотрел на него, но постепенно до него дошел смысл сказанного. Щеки его залил густой румянец, а крылья носа гневно раздулись. — Что?! Да как ты… Как тебе вообще в голову пришло! Я не… Она язычница, колдунья, сосуд греха, дьявольское отродье! А по закону Господа Бога нашего я не могу… — А вот здесь я особой проблемы не вижу. Ты же не священник, у которых полно заморочек с этим обетом безбрачия. Вот был бы ты, например, архидьяконом, тогда да. А так… Ловишь цыганку, тащишь домой и уже там, на кровати, цивилизованно и очень интересно проводишь время. Но если тебе так хочется, можешь заковать её в кандалы и взять в подземелье Дворца Правосудия, на холодном каменном полу. Необычно, но некоторым это нравится. Клод от растерянности не знал, что сказать. Как Леонор смеет говорить, что он, судья Фролло, безгрешный праведник, ревностный слуга Господа, желает заполучить цыганку для любовных утех?! Это не так! У него и мысли такой не было! Но как только судья подумал об этом, он понял, что в данный момент врёт самому себе. Такие мысли у него были, и не раз. Он не помнил, когда они появились. Может, они закрались в его голову, когда в соборе Клод вдохнул манящий аромат её чудных густых волос; может — когда она одна посмела пойти против его приказа, посмела ослушаться его, чего раньше не делал никто и никогда; а, может, это случилось, когда она впервые появилась в клубах красного дыма и начала свой завораживающий танец. Да и какая разница? Главным было то, что два дня назад, ночью, как раз в это время, Клод метался перед камином во Дворце Правосудия и не знал, какой он больше хочет видеть Эсмеральду: извивающейся в языках пламени или принадлежащей ему, ему одному. И он все сильнее склонялся ко второму варианту. Он хотел, чтобы она была с ним всегда, чтобы принадлежала ему полностью, целиком и без остатка, чтобы она улыбалась ему, целовала его как тогда, на празднике, чтобы она вечерами сидела вместе с ним у камина, глядела на огонь, а он мог бы просто наслаждаться тем, что она рядом… Но это невозможно. Не только потому, что Фролло не знает, куда спряталась Эсмеральда, нет. О каких поцелуях и вечерах у камина может идти речь, если во взгляде ее прекрасных изумрудных глазах он видит лишь ненависть и презрение? Да, он может взять ее силой, но… Судья вздохнул и устало потёр висок, пытаясь успокоиться. — То, что ты предлагаешь… Это чистой воды изнасилование. — Я ничего не предлагал. Я просто рассуждал на тему дальнейшего развития событий. К тому же, разве тебя когда-нибудь волновали чьи-то мысли и желания? Я такого не припомню. — Да… Такого действительно не было. — Медленно протянул судья и рухнул в кресло. Налил себе вина, отпил немного и осторожно поставил бокал на стол. Вздохнул. — Взаимность, Леонор. Я хочу, чтобы Эсмеральда была со мной по своей воле. Господи, чем я так провинился, что после стольких лет верной службы тебе Ты караешь меня страстью к простой цыганке?! Леонор понял, что ещё немного — и метания по комнате и взывание к Богу выйдут на новый уровень. Весь вечер глядеть на эту картину магу очень не хотелось, да к тому же, если он сейчас оставит своего друга в такой, мягко говоря, непростой ситуации, его же совесть замучает! Надо что-то придумать. Но вот что? Так, для начала, нужно прояснить несколько моментов. Кто владеет информацией — владеет ситуацией. — Так, во-первых, успокойся. Бог тебе в этом деле точно не поможет. — Он не может оставить верных слуг своих… — Ой, да брось ты. — Леонор поморщился; будучи убежденным атеистом, он не верил в помощь высших сил. Хочешь помощи — помоги себе сам или, в крайнем случае, обратись к специалисту по магической защите из другого мира. — Здесь нужно справляться своими силами. И не спорь! Во-вторых, давай решим, чего ты хочешь: просто ее тела или ее любви? Учти, первое получить намного проще, чем второе. — Любви. — Ни секунду не сомневался судья. Маг удовлетворённо кивнул. — Отлично. Давай теперь подумаем, как решить эту проблему. Лицо Фролло просветлело, впервые за весь вечер, а в глазах несмело вспыхнула надежда. — Ты мне поможешь? — Ох, Клод… — Леонор усмехнулся. — Поверь, в обоих мирах очень мало людей, которые относятся ко мне хотя бы с симпатией. Разбрасываться ими и отказывать в помощи будет верхом неблагоразумия. Судья ничего не ответил, только слегка склонил голову в знак благодарности. Как хорошо, что несмотря на огромное количество людей, которые боятся его и ненавидят, нашелся человек, понимающий его и всегда готовый помочь. Впрочем, наверное, нелюдимым мизантропам стоит держаться друг за друга, ведь в этом мире осталось так мало здравомыслящих людей, которые находят в себе силы увидеть всю эту ужасную отвратительную жизнь такой, какая она есть, без прикрас. Леонор первым разрушил непродолжительное молчание: — Ну что ж, вперёд. И знаешь, что нам нужно? — Нам нужен План. — Именно! Маг и судья понимали друг друга с полуслова. Уже через минуту на столе появились несколько листов бумаги, перо и чернильница. Леонор сделал большой глоток из бокала, удовлетворённо выдохнул, подтянул к себе лист и, ненадолго задумавшись, каллиграфическим почерком вывел: «План: Кл. + Эсм.». Судья негромко хмыкнул. — Итак, как мы знаем, от успешного планирования зависит в этой жизни почти все, — начал маг. — Нужно просто продумать тактику твоего поведения, при этом учитывая все возможные варианты развития событий. Для начала скажи, какие у нее есть причины испытывать к тебе неприязнь? Может, ты преувеличивает проблему? — Даже не знаю, как тебе ответить… Видишь ли, я в течение двадцати лет гонял ее народ, выдворял их из Парижа, пытал, сжигал и вешал всех этих нечестивых преступников. А конкретно про Эсмеральду… У нас… ммм… сложные отношения. Она надерзила мне, обозвал дураком, я напустил на нее стражников, а потом, в соборе…-Клод слегка покраснел. — Ну, ты уже слышал, что там было. — Да-а… Умеешь ты обращаться с женщинами. — А сам-то! — Тут же вскинулся судья. — Судя по твоим рассказам, у тебя в личной жизни тоже не густо! Когда ты там последний раз был с женщиной? Лет двадцать назад? — Вообще-то не двадцать, а двенадцать! Друзья несколько секунд мерили друг друга гневными взглядами. Первым сдался Леонор: — Хорошо, нижайше прошу прощения, погорячился. Вернёмся к делу? — Да, пожалуй. — Итак, План. Первое, что нам нужно сделать — это выманить Эсмеральду на поверхность. Довольно сложно будет расположить её к себе, если ты даже не знаешь, где она. — Это понятно, но вот как это сделать? Если бы я знал, где находится Двор Чудес, я бы… — Напал на него, сделал из всех его обитателей растопку для костра, и взял бы эту цыганку в добровольно-принудительном порядке. Так? Клод только вздохнул. Леонор покачал головой и продолжил: — У меня, как ты понимаешь, тоже не очень большой опыт общения с женщинами, но, подозреваю, что побольше, чем у тебя. Я прав? — Прав. — Снова вздохнул судья. — Так вот, мой небольшой опыт подсказывает, что такие грубые методы тут не подойдут. Нужно действовать осторожнее. Вот, смотри. Он снова обмакнул перо в чернила и написал: 1. Выманить Э. → Как? . — Давай думать, что мешает ей сейчас выйти из своего убежища и пасть в твои объятья? — Усиленные дозоры стражников. Хотя от этих тупых болванов толку немного. — Это абсолютно неважно. Значит, снимаем усиленное патрулирование, возвращаем все, как было. Стражников — убрать. — Ты думаешь, что это поможет? — с сомнением проговорил Фролло. — Если следовать логике, то да. Сам посуди — если за ней не охотятся, то и прятаться ей нет смысла. К тому же, насколько я понимаю, танцы — отличный способ заработка, и каждый день простоя — это дополнительные убытки всему табору. — Да, если она снова выйдет на улицы и начнет танцевать, я смогу любоваться на нее… И все эти неотёсанные мужланы — тоже! — Неожиданно прорычал судья. Леонор снова подпрыгнул. — Ты бы видел, какие масляные взгляды они на нее кидали! Да ещё и этот капитан… — Стоп-стоп-стоп, успокойся! Давай все же продумаем план, хорошо? Клод, возьми себя в руки, и начинай думать головой, а не ч… Неважно. Судья несколько несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Все же с появлением в его жизни Эсмеральды чувства слишком часто стали брать верх над разумом. — Итак, стражников мы убрали… — Может, этого будет достаточно? Она точно ко мне проникнется, если я позволю ей зарабатывать на жизнь, верно? Леонор с сомнением посмотрел на друга; тот явно не понимал, как работает мозг у женщин (или что там у них вместо него? Гормоны? Даже думать об этом не хочется.). Маг тоже не мог похвастаться знанием этой сакральной информации, но у него хотя бы был опыт, который выражался в коротком, но бурном романе с солисткой малоизвестной рок-группы и очень неудачных отношениях, о которых Леонор предпочел бы забыть. Но это было хоть что-то, поэтому маг, на правах более мудрого товарища, снисходительно посмотрел на Клода и ответил: — Боюсь, что нет. Вот представь: ты цыганка, за которой охотится злой и страшный судья Фролло. Неожиданно он отзывает все патрули, так что теперь ты можешь без опаски выходить на улицы и зарабатывать себе на жизнь. Что ты сделаешь? — Пойду и поблагодарю судью… Мда-а… — Клод опустил взгляд и вздохнул: звучало это слишком утопично. — Вот-вот. Надо дать ей понять, что ты не хочешь ее поймать и изнасиловать, тебя интересует ее добровольное согласие… — Меня интересует не только это! — Да, да, да, как скажешь. Итак, Эсмеральда должна перестать тебя бояться. Ее нужно заинтересовать! Есть идеи, как можно это сделать? 2.Чтобы не боялась.? → заинтересовать. Чем? — Ммм… Подарить ей что-нибудь? — несмело ответил Клод после недолгого раздумья. — Хорошо, вот только что? — Может, цветы? Я где-то слышал, что женщины их любят. — Ой, не напоминай… Милослава мне однажды сказала, что я должен был каждое утро класть ей на подушку букет цветов! С какого чёрта, объясните мне?! — Не богохульствуй. Милослава — это та, которая тебе с лекарем.? — Да. Она. — Хмуро отозвался маг. Клод не знал, что сказать: пункта «утешение» не было в его многочисленных умениях. Поэтому он просто сказал то, что читал в какой-то книге: — Сочувствую. — Да ничего страшного, все в порядке, — усмехнулся Леонор, вынырнув из своих мрачных дум. — В конце концов, у меня есть друг, конь и хороший счет в банке. — Вот и отлично. Знаешь, что? Мне тут пришла в голову идея… Давай просто составим небольшой список того, что нравится девушкам, а потом просто вычеркнем из него неподходящие пункты. Ты используй свой личный опыт, а я повспоминаю что-нибудь из книг. — Неплохо… Теперь видно, что голова тебе нужна не только чтобы шаперон носить. — Да, я такой. — Самодовольно отозвался судья. Он был горд тем, что предложил дельную идею. Теперь мысль заполучить Эсмеральду уже не казалась такой недостижимой. Леонор тем временем написал: 2.1. Д. нравится: — Цветы — Так, цветы. Что еще? — Недавно я проезжал по улице и видел, что рядом с Соборной площадью открылась лавка сладостей. Там даже шоколад есть. Можно считать это за подарок? Леонор вспомнил, как на свой День рождения в прошлом году купил сам себе огромный подарочный набор с шоколадом всех видов: белым, молочным, горьким, с цукатами, с фундуком, с изюмом, с апельсином… — Сладости — Да, пожалуй, засчитать можно. Что еще?.. О, вспомнил. Мы недавно были в гостях у Ратобора — князя Китежа — и там Далиле (я про нее тебе рассказывал) подарили нормальное платье вместо тех обносков, в которых она щеголяла. И она вроде как была рада. Может, Эсмеральде тоже какой-нибудь наряд подарить? Сомневаюсь, что при ее образе жизни у нее в таборе есть огромный шкаф с кучей платьев. — Хорошая идея, — одобрил судья. — Думаю, ей подойдёт изумрудное платье, под цвет её глаз. О, ты бы видел ее глаза! В них такая страсть, такой огонь, что у меня кости плавятся, как только я ее вспомню!.. — Мозги, похоже, тоже подплавились, — проворчал Леонор и уже громче добавил: — Отлично. Так и запишем: -Платье. Какой у нее размер? — Что? — Судья очнулся от сладостных воспоминаний. — Размер, говорю. Платье ты на глазок будешь заказывать? Что у нее — L, M или S? А, может, XXL? — Эээ… Не понимаю, о чем ты говоришь. Леонор вздохнул. Он совсем забыл, что, пусть Магический мир и отставал в развитии от Технологического, размеры платьев там уже додумались определять. А в Париже об этом никто не волновался. — Ладно, пока пункт «платье» не вычеркиваем. Платье, платье, платье… Маловато. Нужны ещё какие-нибудь женские штучки. В поисках идей Леонор обежал глазами интерьер гостиной, но ничего интересного и вдохновляющего не обнаружил; неожиданно взгляд его упал на массивные перстни, блестевшие на тонких пальцах судьи. Фролло, так же осматривавший комнату, проследил за взглядом друга. — Драгоценности! — одна и та же мысль осенила их одновременно. — Так, Клод, теперь твой выход. Твои перстни стоят как моя зарплата за полгода, а то и больше. Давай, что ты знаешь о драгоценностях? — Да не так уж и много… Я слышал, что бриллианты — лучшие друзья девушек. Ещё я недавно был в доме Гонделорье, и эта девица на выданье — Флер де Лис — была увешана ими как рождественская ёлка. Это считается? — Думаю, да. Я как-то перевозил партию Бриттских сапфиров. Насколько я помню, когда нарвались мы на таможенников, пришлось врать, что это подкрашенные стекляшки. А этот начальник таможни, кровопийца проклятый, привязался как клещ. Чёртов законник. — Леонор осекся под суровым взглядом Клода. Судья не раз намекал магу, что можно и завязать с не слишком законной работой и заняться чем-то более порядочным; маг только отмахивался: его все устраивало, на все остальное ему было кристально наплевать. В конце концов Фролло сдался. Ну не под суд же отдавать единственного друга? К тому же, маг не только не являлся гражданином Франции, он и к этому миру юридически не имел никакого отношения. Так что судья просто покачал головой: — Не богохульствуй, говорил же тебе. Леонор его слова пропустил мимо ушей: он увлеченно записывал идеи. — Знаешь, я никогда не понимал всей этой суеты вокруг платьев, цветов, духов… О, надо ещё духи записать. Вокруг духов, драгоценностей, шляпок там разных… Чёрт, то есть, Синдар, кляксу посадил… Когда мы с Милославой ещё были вместе, я не мог понять, что такого романтичного и важного есть в букетах каждый день. Это же дико непрактично! Во-первых, куда их ставить? Во-вторых, они быстро вянут. В-третьих, я подсчитал, что каждый год на то уходила бы моя зарплата за два месяца! По мне, лучше вложить средства во что-нибудь полезное: ремонт квартиры, покупку домика или, например, совместный отдых где-нибудь на море. Вот это — правильное вложение денег… — Точно! Деньги! Леонор подпрыгнул в кресле, причем далеко не первый раз за этот вечер, и посмотрел на друга. Клод так и излучал удовлетворение от проделанной умственной работы; он был рад, что смог придумать идею, до которой не дошел его более просвещенный в вопросе женщин друг. — Деньги нужны всем и всегда, так? А Эсмеральда — бедная цыганка, так что ей деньги нужны больше, чем кому бы то ни было. Записывай, Леонор! О, Господи, если Эсмеральда станет моей, я осыплю ее золотом с ног до головы!.. Только бы… — Это больно. — Что? — Это больно — когда тяжёлые золотые монеты бьют по голове. Я это точно знаю. — Это была метафора. — Ааа, тогда ладно. Но идея хорошая, молодец, быстро учишься. Думаю, остальные идеи подарков можно отбросить. Согласись, если ты подойдёшь к ней на улице и всучишь коробку конфет и большой букет цветов, это будет выглядеть более чем странно. -Деньги. → Как передать? — Ну, вот это будет легко, — сообщил Клод, заглядывая Леонору через плечо. — Я знаю любимые места Эсмеральды, там, где она танцует чаще всего. И пока эти бедняки кидают ей жалкие медные гроши, я… — Привлечешь ее внимание полновесным золотом! Отлично, так и запишем… Пока танцует. — Хорошо, с этим разобрались. А сейчас, Клод, запасись самообладанием. Постарайся не метаться по комнате и воздержись от молитв и проклятий, это мешает мне думать. Перед нами встаёт большая проблема, и если мы её не устраним, все наши труды пойдут прахом. Это… — Капитан Феб де Шатопер. — Мрачно закончил за ним Фролло. 3. Капитан. Надо убрать → Как??? — Я всегда считал, что нет человека — нет проблемы, — сказал Леонор. — Может, свернуть по-тихому шею этому гаду и всё? А потом сказать, мол, уехал повидать троюродную тётушку, которая живёт в Китае. Вернётся не скоро, что поделать. — Заманчивая идея. Поверь, я радостью поступил бы так, как ты предлагаешь, но ничего не выйдет. — Почему? У него шея слишком толстая? Могу одолжить отличную удавку. — Нет, не в этом дело. Видишь ли, в последнее время Париж просто наводнили преступники всех мастей. Я, при всем своем желании послать на эшафот этих отбросов, не могу уследить за всем городом. Каким бы чёртовым сукиным сыном (Господи, прости меня грешного!) ни был этот солдафон, у меня нет к нему нареканий; он исправно несёт службу, и после его появления в Париже стало действительно спокойнее. А с этим я не могу не считаться. К тому же…- Клод горько вздохнул и склонил голову, — Если с ним что-то случится, Эсмеральда, конечно, будет оплакивать свое «Солнце» (это слово Фролло произнес с гримасой отвращения на лице); она далеко не глупа и сразу догадается, что за этим стою я. Боюсь, после такого она будет для меня потеряна навсегда. — М-да, задачка…- Леонор почесал кончик носа и отпил ещё вина. — Нам нужно убрать капитана, но чужими руками. И чтобы он при этом остался жив. О! Стоп! Ты говорил, что тут у вас есть девица на выданье, как ее там? — Флер де Лис де Гонделорье. — Тьфу ты, язык сломаешь. Так вот, а что если свести этих двоих? Если капитан женится, на цыганку он претендовать уже не сможет, она увидит, какой он гад и — та-да! — твой выход! Утешь ее, прочитай лекцию про то, какие люди бывают плохие, и она увидит, что рядом с ней находится богатый, умный, образованный холостой (!) мужчина, который любит животных. Ты же их любишь? Судья на секунду задумался, но потом решительно кивнул. Своего вороного коня, который наводил страх на весь Париж, он действительно любил. А у Эсмеральды есть эта козочка с серьгой в ухе, и девушка, кажется, тоже ею дорожит… Может, когда она узнает, что Снежок* живёт лучше, чем многие бедняки Парижа, она захочет, чтобы ее рогатая подруга тоже ни в чем не нуждалась? Это весьма неплохая идея. Но была в плане Леонора одна неувязка, на которую судья поспешил указать: — План хороший, не спорю. Но как ты предлагаешь мне заставить капитана жениться на Флер де Лис? — Эммм… — Об этом маг не подумал. — Можно сказать, что этого требует его долг перед Отечеством. -?.. — Согласен, звучит глупо. Тогда можно просто натравить на него каких-нибудь криминальных элементов. Несчастный случай на производстве. — Ненадежно. Мечом он пользоваться умеет. Подожди-ка… Что ты сказал про криминальных элементов?.. Я придумал! Капитана можно отправить в рейд за пределы Парижа, чтобы он выловил всех разбойников, которые прячутся по лесам! В лучшем случае его убьют, а в худшем он вернётся в город, но зато у меня в запасе будет время. О, Господи, спасибо тебе за этих грабителей! — Прекрасно, значит, отправляем капитана на задание. Он точно не сможет ослушаться? — Нет, я его непосредственный начальник. К тому же, он видел, что стало с прошлым капитаном, который посмел воспротивиться моему приказу. — А в чем там было дело? — заинтересовался маг. Он всегда любил слушать про страдания других людей. — Он проигрался. Я выделил ему денег, чтобы он привел наконец-таки стражу в порядок, вдолбил в их недоразвитые мозги хотя бы зачатки дисциплины, закупил бы новое вооружение. Но он решил спустить всё за игрой в орлянку. И когда я нагрянул с неожиданной инспекцией, все, что он смог мне показать — это толпу неотёсанных тупиц, которые не знают, с какой стороны за меч браться. Пришлось ему помогать в работе палачу. — Это как? Самому себе голову отрубить что ли? — Нет. К нам прислали нового палача, неопытного. И он на капитане стражи постигал азы своего искусства. Заодно проверил, в каком состоянии находятся пыточные инструменты. — Ого. Весело. Жаль, меня не было. Продолжим? Мы разобрались с капитаном — единственным человеком, который может помешать нашему Плану. Как только он исчезнет из поля зрения цыганки, все будет зависеть только от тебя. Действуй согласно Плану, ведь его придумывали два самых умных человека в Париже, и все будет хорошо. — Я очень на это надеюсь. Итак, что делать дальше? — А дальше — всё. Должна произойти Встреча. Ваша. Насколько я разбираюсь в людях, симпатия не может появиться без хотя бы минимального общения. Вам нужно встретиться и поговорить. Желательно без свидетелей. — О чем? — испугался Клод. Он понятия не имел, о чем можно говорить с женщинами, ибо до этого имел дело лишь с преступниками и Квазимодо. — Без понятия, — честно признался Леонор. — Но мне кажется, что будет лучше, если ты ей скажешь правду. По крайней мере, не будет недомолвок. Только постарайся сделать это… помягче. — Как это? — не понял Фролло. Ответ друга его не успокоил. Как он расскажет Эсмеральде о том, что чувствует? Как люди вообще говорят о любви? Этому же можно научиться? Наверняка же есть какие-то пособия или справочники… Или хотя бы словари цитат и афоризмов на эту тему. — Помягче — значит не надо тащить ее в тюрьму, заковывать в кандалы, а потом падать перед ней на колени, валяться в ногах и пространно изъясняться в любви. — У меня и в мыслях такого не было! — возмутился Клод. — Тогда все отлично. Так и запишем. 4. Встретиться и все объяснить. Спокойно! (на колени не падать!). — А дальше что? — А дальше действуй по ситуации. Тут уж ничего предугадать нельзя. Только постарайся не давить. Если она тебе откажет, то не надо брать её силой прямо на улице. — Если она откажет…- Клод до боли сжал кулаки. Если она не согласится принять его любовь по доброй воле, он заставит ее! Он ей покажет, что не стоит злить судью Фролло! Судья уже представил Париж, объятый пламенем пожарищ, цыган, закованных в кандалы на Гревской площади и Эсмеральду, привязанную к столбу с облитыми маслом охапками хвороста. Вот тогда-то она заговорит по-другому, нужна лишь правильная формулировка. Например, такая: «Ко мне или в огонь?». А что, звучит. Да и девушкам вроде бы нравятся пафосные фразы. Видения, возникшие перед внутренним взором судьи были настолько яркими, что он ужаснулся. Что же это такое?! Неужели в нем не осталось совсем ничего человеческого? Почему он то видит Эсмеральду в своей постели, то на костре? Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить; нужно держать себя в руках и помнить о главном: девушка должна сама захотеть быть с ним, она должна сама полюбить Клода, а на краю гибели это сделать сложно. Фролло сделал себе зарубку в памяти: не угрожать ей ни в коем случае. Иначе не видать ему Эсмеральды как своих ушей. Леонор, поняв, в каком направлении движутся мысли друга, вперил в него осуждающий взгляд; Клод покаянно вздохнул. Маг кивнул, склонился над листом бумаги, что-то дописал и поставил жирную точку. — Всё. План готов. Вот, посмотри, как тебе? Фролло взял в руки бумагу и ещё раз внимательно перечитал; в окончательном виде План выглядел так: План: Кл.+ Эсм. 1. Выманить Э. → Как? Стражников — убрать 2. Чтобы не боялась.? → заинтересовать. Чем? 2.1. Д. нравится: -Цветы -Сладости -Платья -Драгоценности -Деньги 3. Капитан. Надо убрать → Как??? Отправить к разбойникам. 4. Встретиться и все объяснить. Спокойно! (на колени не падать!). 5. Действовать по ситуации. План составлен Леонором при поддержке Клода. — Замечательно. Думаешь, получится? — С беспокойством спросил Клод. На него вдруг накатила волна сомнения. Что, если они с Леонором что-то упустили? У мага опыт общения с девушками хоть и больше, чем у судьи, но все же ненамного. А если Эсмеральда откажется слушать его? Если она снова сбежит? А вдруг она так и не простит его за многолетние издевательства над ее народом? Что тогда делать? Видимо, все эти мысли отразились на обычно бесстрастном лице Клода. Леонор, заметив это, поспешил вмешаться: — Конечно получится. Этот План придумали мы, поэтому он не может не сработать. В любом случае, я загляну к тебе, скажем, через неделю. Посмотрю, как тут и что. Если трудности возникнут, придумаем План №2, делов-то. — А твоя работа? Охрана этого рыцаря? — Он и сам себя неплохо охраняет. К тому же, мне хоть иногда нужно отдыхать от общества этих серых посредственностей. Клод хмыкнул. Настроение его слегка улучшилось. Действительно, зачем мучиться сомнениями заранее? Главное, что есть План. — Всё? Успокоился? Вот и отлично. А теперь позволь откланяться. Правильно ты мне напомнил про работу: дело делать надо. Тогда через неделю увидимся. Надеюсь, к этому времени План удастся, и ты сможешь познакомить меня с этой Эсмеральдой. И да, мне очень хочется в следующий раз застать на месте Парижа Париж, а не обугленные головешки. — Намек понят. — Усмехнулся судья. — Постараюсь держать себя в руках. Маг встал, поправил камзол, слегка кивнул головой и направился к выходу. Фролло проводил его до парадной двери, крепко пожал руку, проследил, как силуэт Леонора тает в ноябрьской тьме, и вернулся в гостиную. Пламя в камине постепенно угасало. Клод подкинул в огонь ещё немного дров и понаблюдал, как он медленно разгорается. Это пламя было не похоже на то, которое бушевало в камине Дворца Правосудия и в душе судьи два дня назад. Этот огонь был спокойным, ровным, успокаивающим своим мерным потрескиванием. Впервые за последние дни Клод чувствовал себя умиротворенно, будто он сбросил с души огромный камень. Фролло взял со стола План и ещё раз пробежал его глазами. Завтра же и начну, — решил он и кивнул самому себе. Да, осталось совсем немного и Эсмеральда, его прекрасная Эсмеральда, будет с ним. Нужно просто немного терпения. Фролло подошёл к окну и выглянул наружу, впустив в гостиную прохладный ночной воздух. Дождь прекратился, ветер разогнал тучи и теперь в небе прямо над Нотр-Дамом висела круглая, белая, будто умытая холодной водой, луна. На темном небосводе поблескивали редкие звёзды, отражаясь в лужах и мокрых крышах домов. Клод посмотрел на это ночное великолепие и улыбнулся. Погода очень переменчива, — подумал он. — Никогда не знаешь, что принесет завтра. С этими мыслями он закрыл окно, затушил огонь в камине и со спокойной совестью отправился спать. План он взял с собой и положил на прикроватный столик. Уснул судья сразу же, как только его голова коснулась подушки. Хорошо, когда у тебя есть План. И друг из параллельного мира. *Создатели нескольких диснеевских мультфильмов говорили, что вороных коней злодеев (например, Джафара, Гастона и собственно Клода) зовут Снежок. Но зрителям больше всего запомнился конь судьи Фролло, так что Снежком стали называть только его