киприда

      — нам нужно расстаться.       люмин не роняет кружку чая, не меняется в лице, даже не срывается плакаться венти. ей до зуда в горле хочется рассмеяться, но из уважения к кокоми она сдерживается. кокоми бы попросту поняла ее неправильно, а смеяться над собой — не преступление.       проклятие какое-то.       кокоми этот разговор дается сложно, по страдальческому лицу видно, но люмин искренне не хочется ее отпускать. даже такую — больше совсем, совсем не влюбленную.       — я допью чай, — люмин как ни в чем не бывало улыбается, делает глоток молочного улуна, — а за вещами приеду завтра… с кем-нибудь.       — не торопись, — ей неудобно на мягком кухонном стуле и неловко в одной с люмин комнате. кокоми вся состоит из этого: из чувств, из честности и ответственности. — я не выгоняю тебя, уже поздно. и я бы хотела, чтобы мы остались подругами…моя дверь всегда открыта для тебя. ты невероятная.       почти слово в слово люмин уже слышала от других бывших девушек. аяка посвятила ей свой лучший танец в вечер, когда сказала, что им нужно расстаться. с шэнь хэ с самого начала не заладилось, она быстро поняла, что искала не девушку, а подругу.       — я давно не виделась с венти, — вчера они гуляли в сквере около университета, — и все равно хотела передать сяо лекции.       — как тебе захочется.       кокоми не недалекая и совсем не дурочка, они с люмин вчера ехали домой в одном с венти трамвае, на соседних местах. все же, она знала и понимала ее лучше всех, ее теплый взгляд раскрепощал больше, чем молчаливое участие дилюка или понимающая улыбка венти. с кокоми вместе люмин была дольше всех, и она неподдельно сильно ей нравилась.       она приезжала в квартиру кокоми после пар, чтобы приготовить ужин, до вечера ждала, пока она закончит в студсовете и позвонит, чтобы сказать, что горо ее проводит. в этом богами забытом доме почти на краю города они поздно ужинали спагетти или роллами, иногда кокоми плакала за столом, а затем люмин укладывала ее раньше, обещая помочь с документами завтра рано утром. иногда они занимались сексом на диване в гостиной или в спальне, на преступно огромной кровати кокоми. иногда кокоми не хотела ее видеть, и люмин возвращалась в свою крохотную студию, из окон которой виден большой университетский стадион.       на улице люмин становится так холодно, что приходится наворачивать круги вокруг остановки, топать ногами в такт песне, засевшей в голове, и надеяться, что венти прочитает ее сообщение поскорее. даже на окраине прохожих всегда достаточно, несмотря на плохие дороги, гололед — подарок первого снега. сигареты закончились сегодня утром, а рядом, как назло, никто и не курит. люмин знает это волшебное заклинание: стоит только зажечь сигарету, и нужный трамвай покажется за поворотом тут же.       знакомая темная макушка медленно маячит к остановке, чуть не поскальзывается, когда достает из рюкзака пачку сигарет, а затем роняет зажигалку прямо в сугроб. на его ругань оборачивается пара человек, но он совсем не замечает, продолжая еле-еле переставлять ноги в легких осенних кроссовках. додумался.       — скарамуш?       — у меня, вообще-то, имя есть, — говорит он прежде, чем поднять голову и равнодушно кивнуть люмин в знак приветствия.       — прости куникудзуши, — она тяжело выдыхает облачко пара, — не будет сигаретки?       — что ты вообще делаешь в такой глуши, — он молча передает люмин пачку сигарет, — в такую погоду?       — кокоми живет недалеко, — едва-едва не «моя девушка», но куникудзуши вряд ли замечает чуть заплетающийся язык, сам дрожит от холода. — а ты?       — яэ мико поручила аяксу съездить за реквизитом на почту, а этот баклан забыл и уехал на выходные за город к семье, — беззлобно, но разочарованно, — поэтому яэ мико скинула это на меня.       — думаешь, они сговорились? — у люмин замерзают руки настолько, что приходится спрятать их по карманам, а зажженную сигарету зажать между зубами. от ветра она тлеет так быстро, что почти, в принципе, и не жалко.       — есть такая мысль.       по слухам, театральный кружок задумала райдэн эи довольно давно; говорят, что с подачи яэ мико. люмин не сомневалась в этом, потому что преподавательнице по античной литературе больше нравилось кошмарить студентов на семинарах, а яэ мико — на сцене. куникудзуши, хоть и отрицал любую связь с ними, поначалу довольно сильно походил на эи — скандальный и местами истеричный, а как только люмин узнала его получше, поняла всю его злобную, но в общем и целом безвредную натуру. примерно то же самое случилось у люмин, когда она невольно сблизилась с эи.       — у тебя телефон звонит, — расслабленно сообщает куникудзуши, потушив недокуренную сигарету о мусорку, — и там наш трамвай.       прямо на проезжей части, совсем немного не дойдя до трамвая, кунидзуши все же поскальзывается и валится посреди дороги, чуть не утянув с собой люмин. она быстро помогает ему встать, и в трамвай они заскакивают последними, запыхавшиеся и в снегу. мелодия звонка обрывается, и когда люмин отвлекается на телефон, куникудзуши платит за них обоих, уже знакомо бесстрастно кивнув, как только они встречаются глазами.       — алло, — куникудзуши любопытный и довольно плохо скрывает это. он знает, что люмин не из разговорчивых, даже с кем-то, вроде венти.       — мы у моны, — люмин слышит скрипящую дверь балкона и тихую музыку, — ты едешь?       — мы?       — хэйдзо собирался уходить, но решил остаться, когда узнал, что я звоню тебе, — венти закуривает — слышно, как он чиркает зажигалкой, — я видел кэйю и сян лин, значит тут как минимум еще три-четыре подростка и один винодел, который отказался сегодня утром мне наливать.       — интересно, почему.       — мне тоже интересно, — венти заливисто смеется, а сразу после его тон становится мягче, и говорит он намного тише, — хочешь, чтобы я встретил тебя?       — прогуляюсь одна.       — тогда до связи. скоро увидимся, воительница, — венти тихо смеется и сбрасывает. куникудзуши все же замечает — сразу после конца разговора люмин начинает дышать глубже и медленней, прогоняя тревогу, и крепко держится за телефон. все так же хочется рассмеяться, или все же расплакаться, она не понять не может, но куникудзуши, даже если о чем-то догадывается, не успевает ничего спросить.       — хочешь пойти к моне? — в горле застревают слезы, но голос не трескается. люмин звучит так же, как и обычно, не бледнеет и не меняется в лице, пытаясь скрыть дрожь рук.       — может, в следующий раз, — он морщится, и впервые за всю встречу улыбается — вредно и немного зло — как обычно. — насиделся у нее уже.       несмотря на то, что куникудзуши только первокурсник, из-за никому точно неясной тесной связи с райдэн эи и яэ мико его знало по меньшей мере одна вторая университета; а из-за неудавшихся и недолгих отношений с моной — другая половина. с ним люмин так и познакомилась — они сцепились посреди улицы из-за какой-то мелочи, и моне пришлось их силком растаскивать, пока не дошло до настоящей драки.       через заледеневшие окна трамвая люмин не может разглядеть, где они именно, и находится причина не разговаривать с куникудзуши, а смотреть на табло со станцией. не то, чтобы он разговорчивый, но люмин знает его достаточно хорошо: куникудзуши может разговориться настолько, что будет рассказывать о чем-то, пока его не начнет клонить в сон, ближе к утру. именно поэтому выпивает с ним только венти, да и то было уже давно — с тех пор, как они с моной разбежались, люмин видит его гораздо реже.       — ты пиши, если что, — начинает куникудзуши немного неловко, не глядя на люмин. — может, тебе наскучит помогать студсовету. мы найдем тебе какую-нибудь роль у нас.       — спасибо, скарамуш, — люмин искренне улыбается и ловит его взгляд — обозленный и вредный. — моя остановка.       причину крайней проницательности куникудзуши понять несложно: для своих с хвостиком девятнадцати временами он был чересчур серьезный или безразличный. люмин такой взгляд знаком: проблемы с семьей она видит издалека, а в том, что райдэн эи — семья куникудзуши, лично у нее сомнений не было.       слишком часто наблюдая за ними в последнее время, люмин начинает скучать по брату сильнее.       яркие вывески магазинов и разноцветные гирлянды из окон освещают люмин тропинку до многоэтажки моны; от сильного ветра мерзнут коленки, а ноги, кажется, промокают насквозь. не думать о кокоми получается отлично, люмин как будто уговаривает саму себя добраться до тепла и шума дома моны, прежде чем чувствовать. на таком морозе чувства могут и замерзнуть насмерть.       люмин приветствует заваленная обувью и зимними куртками прихожая, звонкий смех венти и запах еды с кухни — сян лин никогда не изменяет себе. повесив носки на батарее и оставшись босиком, люмин надеется подвинуть кого-нибудь на маленьком диване, приткнуться к нему же и погреться. хэйзо и син цю обнаруживаются за спором.       — о, моя дорогая напарница! — хэйзо намеренно выделяет последнее слово голосом, — скажи ему, ты же проходила со мной практику в иназуме?       — да.       в подтверждение своим словам люмин кивает син цю и с ногами залезает на диван, удобно облокотившись на хэйзо. тот будто и не замечает, пытаясь перебить громкие возгласы син цю.       — ну это нечестно! — всплескивая руками, син цю чуть не сносит пульт, лежащий на подлокотнике дивана, но даже не обращает на это внимания, — если мне захочется, я тоже могу взять тебя с собой?       — если ей захочется, — поправляет хэйзо и довольно улыбается, — с деканом ли юэ она тоже в хороших отношениях, да, люмин?       — да.       уже тише они заговаривают о летней практике, а люмин, согреваясь, закрывает глаза, силясь не расплакаться — у моны она действительно расслабляется настолько, что ком встает в горле, а тревога теснит душу. голос венти из кухни перемещается к ним в зал, и довольно быстро люмин слышит возмущенный писк син цю, и с другого бока ей становится теплее.       — сян лин приготовила что-то острое на ужин, хочешь? — венти обнимает ее за талию, укладывает голову на плечо, и говорит непривычно для себя тихо.       — я сейчас встану, — потягиваясь, люмин случайно щекочет хэйзо, и тот, не спрашивая и не предупреждается, набрасывается с щекоткой на нее.       на визг венти откуда-то выходит кэйя, люмин слышит его смех краем уха, уворачиваясь от хэйзо и одновременно с этим вместе с ним с грохотом падая на пол. голова немного кружится, венти помогает подняться и снова смеется, когда видит улыбку люмин; кэйя здоровается кивком и зовет на кухню. может, им не мешало бы выпить.       — сейчас приду, — люмин кивает, успевает остановить кэйю на полпути к кухне, — у тебя есть сигареты?       — у моны были, она как раз на балконе.       из раскрытого нараспашку окна сильно дует, кто-то, у люмин не получается разобрать голос, просит побыстрее закрыть балконную дверь. мона делает последнюю тяжку и тушит сигарету, на узком балконе пытается протиснуться мимо венти, тут же замечая голые ноги люмин.       — с ума сошла? — мона быстро скидывает свои комнатные тапочки, оставаясь в носках, — пол же холодный. потом отдать не забудь.       — одолжи нам сигаретку, — жалостливо просит венти, и со вздохом мона передает ему всю пачку.       — оставьте мне на завтра хоть что-нибудь.       люмин улыбается и становится плечом к плечу с венти у открытого окна и ждет, пока в полутьме он шарит по подоконнику в поисках зажигалки. горькая тревога заполняет балкон через облачки пара, которые выдыхает люмин.       — кокоми меня бросила, — она делает тяжку, — ты знаешь, она говорила, что ее предки — японцы. а сама она с сахалина.       — она казалась милой, — венти кивает сам себе.       — она милая, — люмин улыбается, смотрит вниз — студенческий городок бессонно шевелится, — сегодня глава студсовета, завтра — кто знает.       — обижаешься на нее?       — обижаюсь на них, — «всех»       — тебе они нравились, или встречаться с ними? — внезапно голос венти громкий, хотя и совершенно спокойный. он ждет от люмин ответа.       — какая разница?       — большая. просто подумай об этом еще.       люмин думает: «что об этом вообще думать?» — и сигарета тяжело тлеет, от ветра чуть ли не тухнет.       люмин проклята влюбляться в девушек, которым становится больше, чем просто партнером или любовным интересом. они как будто делают их отношения святыми, а люмин не хочет становиться примером для подражания, она хочет быть на равных.       суждено влюбляться в девушек, которые внемлят ее словам и становятся свободнее, в последствии — и от отношений с ней. год с кокоми был действительно счастливым.       — я тебе говорил, что у сяо ремиссия?