***
Селена вышла из врачебного кабинета в тошнотворно-светлый коридор больницы, до белых костяшек сжимая снимок МРТ. Врач сказал, что проблем нет. Врач сказал, что она абсолютно здорова. Врач сказал, что она просто переутомилась. Пошёл к чёрту этот врач, потому что она чувствует, что медленно умирает от боли и недосыпа. Селена привалилась спиной к ближайшей стене и закрыла глаза, жмурясь от боли и подступающей тошноты. Чем больше она думала об изменениях, тем сильнее болела голова. Чем сильнее болела голова, тем чаще она об этом думала. Замкнутый круг, полный боли и неизвестности, в который её какого-то чёрта занесло. — Что случилось, мисс? Вам плохо? Она вздрогнула, открывая глаза и щурясь от окружающей белизны. Молодой мужчина в халате, стоящий рядом с ней, выглядел встревоженным. Чёрные волосы, светлые серо-зелёные глаза, появившаяся при контакте их глаз лёгкая улыбка… Она знала, что он озорлив и проказлив, знала, что безумно галантен и одновременно невероятно игрив. Он всегда старается поднять окружающим настроение шутками и лёгким флиртом, показной несерьёзностью, но на самом деле намного серьёзней и ответственней её самой. Почему она это знала? — Лёгкая головная боль, — ответила Селена, опираясь на предложенную руку. Странное спокойствие, охватившее её при виде него, действовало даже на голову, потому что та вдруг перестала болеть. — Вы медбрат? Незнакомец легко рассмеялся, уводя её в сторону открытого окна. — Нет, врач, — его глаза почему-то светились от радости и, прислушавшись к своим ощущениям, Селена поняла, что тоже рада его видеть. Для встречи с незнакомцем даже слишком. Она положила сумку на подоконник, полной грудью вдыхая свежий воздух, в то время как мужчина остановился рядом, разглядывая её. Всё это было странным: он, она, её вдруг переставшая болеть голова и это чувство умиротворения, ползущее по позвоночнику. Хотя странным в её жизни в последние три месяца было всё. Она начинала привыкать. — Делали томографию? — голос врача был ласковым и участливым, будто его и правда волновала головная боль абсолютно незнакомого человека. Хотя, он же врач, верно? Вряд ли врачами становятся безразличные до чужих проблем люди. — Делала, — Селена кивнула, пристально рассматривая его в ответ. Где-то она его… Но где? — Снимки ничего не дали, я здорова. — Можете описать боль? — мужчина нахмурился, доставая из нагрудного кармана листок и ручку, — Постепенно нарастающая или постоянная? Бьющая или вспыхивающая? — Селена повторила уже заученный перечень симптомов, следя за тем, как врач что-то записывал, — Заметили от чего она возникает? — От мыслей, — ляпнула девушка, тут же замешкавшись. Она не говорила об этом своему лечащему врачу, потому что была свято уверена: он упечёт её в дурку. Она сама бы с удовольствием себя упекла. Но сейчас… Мужчина поднял на неё глаза, ожидая продолжения, и Селена продолжила, — В последние несколько месяцев мне кажется, что я изменилась. Не внешне, а внутренне: мыслю, веду себя, думаю по-другому, — она хмыкнула, махнув рукой в воздухе, — Сначала этого не замечала, а потом, вместе с осознанием, пришла боль. Врач нахмурился сильнее, рассматривая её ещё внимательнее. Она понимает: наверняка боль — это проделки её собственного сознания, и прямо сейчас он пытается придумать, как мягче всего намекнуть ей об этом. Вдруг она неожиданно взбесится. Психи же, в принципе, всё делают неожиданно. «Он может вызвать санитаров, — почему-то развеселилась Селена, — Я даже посопротивляюсь для громких заголовков.» — Это может прозвучать странно, — начал мужчина, неловко улыбаясь и протягивая ей листок с адресом и именем, — Но, прошу Вас, сходите сюда. Знаю, я врач, зарабатываю на хлеб благодаря науке и логике, но то, что делает эта женщина… Она Вам обязательно поможет. Селена взяла лист, пробегаясь глазами по имени своей последней надежды. Нут от Берта.***
Она была сумасшедшей. Врач был сумасшедшим. День был сумасшедшим. Всё вокруг казалось сном, кошмаром. Может быть, она спит все эти месяцы? Может быть, она умерла на той ярмарке и всё происходящее сейчас вместе с головной болью — её загробная жизнь? Чёрт, Селена бы не хотела работать после смерти. Она бы хотела видеть вечное море, солнце и панораму шумного Дубая за окном. — Мисс! Селена дёрнулась. Голова начала болеть сразу после выхода из больницы, а сейчас снова резко прошла. Это было странно. Это было непонятно. Это было до дрожи пугающе. — Мисс, постойте! Она остановилась, оглядываясь по сторонам. С кисточкой в руке ей приветливо махал молодой парень. Его невероятно белые волосы были убраны в хвост, а на губах играла мягкая улыбка. Заметив стоящий перед ним мольберт, Селену передёрнуло. Но, смотря в светлые глаза художника, в которых не было узнаваемого безумства, она успокоилась. Почему в его глазах вообще должно было быть безумие? Селена мягко улыбнулась, подходя ближе. Он был тёплым, и она чувствовала, что согревается от этого тепла. Он уютный. Он близкий и дорогой. Он ласковый. Ласковей всех, кого она когда-либо встречала. Что ж, она действительно была сумасшедшей, раз видела в незнакомых людях то, что не видела никогда. — Мисс, — начал парень, когда она подошла ближе. Его щёки порозовели, и это очарование заставило её сердце сладко сжаться, — я заметил, как Вы прогуливались по скверу, и решил написать Ваш портрет. Хочу подарить его Вам, — его щёки порозовели ещё сильнее, вызывая внутри неё новый порыв небывалой нежности. Селена взяла протянутую картину, рассматривая её с улыбкой. Улыбка спала, когда деталь этого полотна врезалась в глаза: её платье было не из этого времени. Какой это век? Шестнадцатый? Семнадцатый? Она не знала, но чувствовала пожирающую изнутри горечь. — Вам не понравилось? — художник теперь выглядел намного печальней, чем она сама. — Нет-нет, что Вы, — она попыталась улыбнуться, стряхивая оцепенение, — Портрет очень красивый, видно, что в него вложили душу, — на последних словах её почему-то снова передёрнуло. Какая странная реакция у её тела, — Спасибо. Художник ярко улыбнулся и, упаковав картину, они распрощались. Селена бросила взгляд на надпись на упаковке. Лиам***
С того странного похода в больницу прошло несколько дней. Селена не планировала идти по неизвестному адресу: она решила, что головная боль не стоит новых знакомств. Хотя, скорее, это был самообман. Было страшно. Было просто по-человечески страшно распутывать этот клубок непонятных чувств и явлений. Ощущение было такое, что она прикасается к тому, к чему прикасаться не следует. Селена присела на скамейку, прикладывая ладонь ко лбу. Голова снова болела. Правильно ли она поступает, махнув на всё рукой и прячась от неизвестности? Может быть, ей и правда помогут. Или врач в сговоре с этой женщиной: её схватят и продадут на органы. Она нахмурилась. Нет, Берт казался ей хорошим человеком. Она не знала почему, но ему доверяла. А этой Нут не очень. Головная боль начала медленно пропадать, и Селена выдохнула, расслабляясь. За спиной раздался лай нескольких собак. Она обернулась, надеясь, что это не стая агрессивно настроенных бродяжек. Но опасения были напрасны: собак было шесть или семь, и все они были на поводках, которые удерживала смеющаяся девушка в красном пальто. Селена улыбнулась, рассматривая её лицо. Мэри. Ей шёл красный и, как бы странно это ни звучало, шли собаки. Возникло желание подойти к ней, расспросить о работе, семье и самочувствии, но Селена подавила его, оставаясь на месте. Возможно, изменись она раньше, они с Мэри могли бы стать подругами. Они бы пили кофе в обеденный перерыв, сплетничали, обсуждая всех и каждого, делились секретами, не боясь предательства. Мэри была бы прекрасной подругой. Селена это знала. Почему она это знала? Но этого никогда не будет. Ни в настоящем, ни в будущем. Сейчас она оставалась той, кто безжалостно уволил нуждающуюся в работе девушку. Селена вздохнула, провожая Мэри взглядом. Прошлое не изменить, как бы сильно ни хотелось. Мэри скрылась за углом дома и, будто по заказу, вернулась боль. Множество маленьких молоточков застучало по черепной коробке, заставляя Селену сжать зубы и зажмуриться. Нет, так она жить не может. Придётся рискнуть.***
На выходных Селена всё же решила проверить адрес, данный Бертом. Рациональная часть твердила, что это пустая трата времени, бред сумасшедшего, ошибка. Но внутри скребло желание убедиться, даже если по итогу её ждало сплошное разочарование. Дом, к которому её привезло такси, больше был похож на декорацию дешевого ужастика: заброшенная территория, голые, искривлённые, как в агонии, деревья; стаи ворон, то садящиеся на дырявую крышу, то взлетающие с оглушительным криком; обшарпанные стены и старинная, проеденная термитами дверь. Селена поморщилась, переступая через полуразрушенную калитку. Она не ждала милого розового домика и сада роз, но реальность всё равно значительно отличалась от ожиданий. Однозначно в худшую сторону. Сейчас был день, но с каждым шагом она всё явственнее ощущала нарастающее напряжение. Кто-то точно выпрыгнет из-за дерева и сожрёт её. Или она будет быстрее и сердце само остановится от страха. Оба варианта были не очень, но второй точно будет безболезненным. Рядом что-то зашуршало, и Селена замерла, вглядываясь в кусты широко распахнутыми глазами. Теперь она понимала персонажей в ужастиках: её мозг вопил «бежать», когда тело одеревенело от страха. Шорох нарастал, звук становился всё громче, а нечто, что пряталось в них, — ближе. Выпрыгнувшая из кустов чёрная кошка не стала для неё сюрпризом, но Селена всё равно зажала рот ладонью, чтобы не заорать. Животное, видимо, тоже не ожидало с кем-то столкнуться и, зашипев, юркнуло обратно в кусты. Селена выдохнула, положив руку на сердце. Она хочет уйти отсюда. Сбежать, забросив все эти тайны и свои ощущения в дальний ящик, и не вспоминать о них больше никогда. Пусть её голова болит хоть всю оставшуюся жизнь — она сильная, она вытерпит. Но… Она сжала ремешок сумки, решительно мотнув головой. Нет. Загадочная Нут буквально в пяти метрах. Возможно, даже решение всех её проблем в пяти метрах. Она справится. Она сделает всё и даже больше, пока у неё есть такая возможность. Селена шагнула вперёд и снова замерла, уставившись в кусты. Они шуршали. Шуршали намного сильнее. Это не могла быть кошка. Может, собака? Она не видела на заборе табличек о животном. Может, бродячая? А если там стая? Господи, они же её загрызут. Она сделала три шага назад и снова встала. Кусты шуршали всё сильнее: псы приближались. Она не успеет, даже если будет бежать изо всех сил. Они набросятся на неё, повалят на землю, перегрызут глотку и изувечат тело, объедая кости, а вороны потом будут выклёвывать её глаза из глазниц и дербанить между собой селезёнку. Труп или его остатки найдут не меньше, чем через месяц, и опознать, кому он принадлежал, никто не сможет. Амели будет радостно распивать вино, потому что её начальница испарилась, а компанию растопчут налоговые и конкуренты. Её затошнило от красочности представленной картины. Шуршание стало громче, кусты начали раздвигаться и… — Какого чёрта?! — крикнула Селена, обхватывая себя трясущимися руками. — Это я должен спросить, — мужчина, отряхнувшись, оглядел её с головы до ног, — Что Вы здесь делаете? Это был детектив. Тот самый, который заходил к ней в кабинет до начала ярмарки. Тот самый, который оказался рядом и спас её от чокнутой старухи. Тот самый, кого она встретила последним до перелома своей личности. Видеть его хмурое лицо было почти благословением. Это не собаки. Слава Богу, что это не собаки. — А Вы? — Селена выпрямилась, отряхнув пиджак от несуществующей грязи. Её всё ещё трясло, но он был человеком, и она его знала. Кажется, в тот раз он называл своё имя. Она не помнила. Тогда оно её не интересовало. Но почему-то интересовало сейчас. — Я на задании, — он нахмурился ещё сильнее. Возможно, он тоже вспоминал её имя, — Покиньте территорию, здесь ведётся расследование. Гражданским лучше тут не находиться. Селена нахмурилась от его приказного тона. Ей давно уже никто не приказывал. Она сжала губы. Она передумала — уж лучше бы были собаки. — Я к владелице, у меня к ней дело, — Селена прошла мимо, прямо к двери. Ей плевать на его задание, она встретится с этой Нут и будь что будет. — Хозяйки нет дома, — он двинулся следом, отставая от неё на два шага, — Какое у Вас дело к старухе с ярмарки? Селена остановилась так резко, что детектив почти врезался в её спину. Она повернулась к нему, на пару секунд с наслаждением заметив, что ударила его волосами по лицу. Глаза мужчины были серыми, как только собирающееся к дождю небо, как сухой асфальт рядом с её офисом. Он выглядел недовольным, холодным, максимально далёким, но она знала: нет никого надёжнее этого человека. Он будет прикрывать её, будет заталкивать за спину, чтобы принять удар на себя, всегда будет настороже, защищая её покой. Она зажмурилась, пытаясь забыть все эти мысли. Что за бредни приходят ей в голову? — Старуха с ярмарки? — Селена нахмурилась, разглядывая его лицо и ища в нём намёк на шутку, — Та самая? Это её дом? — Да, это её дом, — мужчина посмотрел за её спину, оглядывая это подобие дома. Он перевёл взгляд на неё и, кашлянув, сделал шаг назад, — После того, как мы забрали её, старушку закрыли в психбольнице. Она несла какую-то чушь про другие миры и не реагировала на людей вокруг, поэтому на неё махнули рукой, мол, возраст взял своё и оставили в покое. Но несколько дней назад она просто исчезла. Никто не приходил её навещать, никто даже не интересовался ей, поэтому, возможно, она сбежала без посторонней помощи. Но… — он выдохнул сквозь зубы, — там столько охраны и камер, что это просто невозможно. Она растворилась в воздухе, а меня, как задержавшего её, ввели в дело, — детектив снова пробежался по ней глазами, — Ваше знакомство с ней вроде не задалось. Тогда что Вы здесь забыли? — Я даже не знала, что это её дом, — Селена обхватила себя руками. Ей не было холодно, её больше не трясло от страха, но она хотела закрыться от внезапно возникшего безоговорочного доверия к нему. В прошлую встречу он её бесил. Сейчас он продолжал её бесить, но ощущение было такое, что пререкаться с ним было целью её жизни. Что за чушь. — Знакомый дал адрес, а тут… такое. — Знаете что, — он вздохнул, отводя от неё взгляд и взлохмачивая волосы на затылке, — Идите домой, здесь может быть опасно. Свяжитесь со мной, если вдруг встретите её. Может быть, Вы не просто прохожая, к которой она прицепилась, а цель, — он протянул ей визитку из своего кармана. Селена взяла её, соприкоснувшись с ним пальцами. Что-то внутри неё радостно отозвалось на это прикосновение: они снова вместе, снова расследуют дело. Почему «снова»? Она сжала визитку и, кивнув, прошла мимо, чуть не задев его плечом. Ей хотелось уйти. Или посмотреть на него. Бежать или посмотреть? У калитки желание обернуться стало невыносимым. Она будет полной дурой, если обернётся. Селена остановилась, сжав кулаки. Он будет ещё большим дураком, если провожал её глазами. Она обернулась, тут же сталкиваясь с ним взглядом. Что-то внутри снова радостно затрепетало. Она улыбнулась чуть дрожащими губами, ловя его ответную, еле заметную улыбку, и, кивнув, скрылась за поворотом. Взгляд упал на визитку, которую она почти помяла, сжимая окаменевшими пальцами. Селена достала телефон и, боясь, что картонка не выдержит её натиска, поскорее вбила номер. Она снова почему-то улыбнулась, давая имя новому контакту. Роб***
Селена открыла глаза. Темнота была повсюду: она даже не могла чётко разглядеть свои руки. Ни проблеска света, ни звука. Её начал накрывать страх. Где она? Что происходит? Сбоку громыхнуло, и она резко развернулась, прижимая руки к груди. Рама. Пустая позолоченная рама зависла прямо перед её глазами. Ни стены, ни крючков — рама будто прибита ко тьме. Селена сглотнула. Это было полным бредом, сном, ночным кошмаром. Это не могла быть реальность. Она сделала шаг, протягивая к раме руки, и коснулась её. Место, в котором до этого была тьма, вспыхнуло, заставляя Селену отшатнуться назад. На полотне появился пейзаж города с церквушкой. Серый, мрачный, угрюмый. Полный таких же угрюмых людей. Полный страха и отчаяния. Полный боли и болезней. Полный вони трупов. Полный смерти. Он пожирает, он выворачивает внутренности наизнанку. Он лжёт, все лгут. Он шепчет правду голосами мертвецов. Он меняет роли. Он развращает души, он полон безумства. Безумство порождает смерти. Много смертей. Много боли. Много огня. — Тотспел, — прошептала Селена немеющими губами. Страх сковал её, заставляя рассматривать мельчайшие детали города лжецов. Её первый мир. Её первые смерти. С другой стороны раздался скрежет бьющихся друг о друга клинков. Селена перевела взгляд, предчувствуя, что увидит. Новая рама была серебряной, сделанной так, будто картину обвивали цветы. Она присмотрелась и ахнула, закрывая рот ладонями: среди серебряных цветов и лиан на раме блестели такие же серебряные мечи и пистолеты. Картина появилась и без прикосновений к раме. Разделённые рекой страны: утопающее в цветах королевство и увядающие в дыму города. Снова страх, снова боль. Предатели и незнакомцы. Ответственность. Всё зависело от её решений. Всё зависело от неё, но всем на неё было плевать. Чужая. Чужая и тем, и другим. Война, надежда, отчаяние. Смерть повсюду. Смерть незнакомцев, смерть тех, кто стал родным. Бесчисленные потери. «Долина Наваждения,» — подумала Селена, чувствуя, как щёки начинают гореть от слёз. Её второй мир, где из неё сделали королеву. Мир, где её заставляли говорить, но не слушали. Мир, где она столкнулась с бессмысленной войной. Мир, где её любимые умерли зря. Слева завыли волки, залаяли псы. Селена зажмурилась, не желая ничего видеть. Но что-то заставляло смотреть, что-то заставляло вслушиваться в пробирающие до костей вой и лай. Третья рама была самой простой. Кажется, она была из дерева: это выглядело не жутко и не убого, а скорее навевало детство. Резные птицы, резные звери, еле заметные карты, ленты и прутья решётки, а самое главное — резной цветок в самом верху рамы. Картина снова появилась сама: замок, высокий настолько, что приходилось задирать голову. Замок, где её ждали, от куда за ней следили. Где жил её сказочный мучитель. Сказки, сказки, сказки, повсюду сказки. Сказки слишком кровавые и жестокие для детей. Сказки полные страха. Страх порождает бег. Бег от страха, бег от сказок, бег от тех, кто хочет её убить. Повсюду картины и карты, повсюду яд и улыбки, за которыми прячется жестокость. Города, полные страха. Города, полные увечий. Города, вымирающие при лае бешеных псов. — Королевство Теней, — кивнула Селена сама себе. Её третий мир. Мир, где враг не был проходимцем и не был Богом. Мир, где она могла дотянуться до Таролога. Мир, где она до него дотянулась. Со всех сторон вдруг громыхнул шёпот. Шёпот сотни голосов, переходящий в крики, от которых всё внутри неё замирало. Стало страшно, намного страшнее, чем при виде картин. Голова начала болеть, раскалываться. Селена заткнула уши руками и села на корточки. Вокруг начал подниматься ветер, картины окружили её и закрутились в вихре с невероятной скоростью. Она закричала.***
Селена подорвалась на кровати, хватая ртом воздух. Она чувствовала слёзы на щеках, чувствовала, что её трясет от ужаса. Голова продолжала болеть, а уши всё ещё слышали шёпот сотни голосов. Она не помнила, что ей снилось. Но она помнила страх, помнила боль и тоску, помнила безысходность, которая накрывала её с головой. Селена легла, пытаясь успокоить своё бешено стучащее сердце. Нет, так быть больше не может. Она так больше не может. Наслаждаться своей жизнью, испытывая периодическую боль, или докопаться до причины странных снов и чувств — что лучше? Селена не знала. Но, мучаясь эти месяцы, она твёрдо решила, что вспомнит любую малейшую деталь. Она вспомнит всё.