зачем аккаунт удаляешь? —
— вы кто?малыш Чимини, ты не узнал? —
Он улыбается в экран, как сумасшедший, по настоящему одержимый серийник. — Юнги, скоро выпускной. Мы не увидимся больше, я уеду. Прекрати мне писать, пока.только попробуй.—
Юнги закрывает крышку ноутбука и грызëт ногти. Нет, он не посмеет. Парень так старается, а Пак, мразь, не ценит. Вода. Ему точно сейчас нужна вода. Парень встаёт из-за стола и бредёт на кухню, пошатываясь. Чимин давно в курсе о наклонностях Юнги — они ведь даже друзьями были, и Пак не может понять, когда это могло перерасти во что-то большее. Не понимает, как товарищ стал таким одержимым. Всë же было хорошо! Мин признался, что Чимин его интересует, но взаимности не ждал. Мол, пусть тот примет, как факт и не более, но потом всё стало хуже: слежка, угрозы, шантаж… И младшему правда страшно думать о том, что на этот раз придумает Юнги, чувство неизвестности убивает. Пак перестал ходить около дома «друга», старается нигде не задерживаться и ходить только людных местах — эта жизнь уже кажется невозможной, но выхода как такового нет, а есть только надежда на то, что скоро всё закончится. Если честно, Чимин даже не догадывается о настоящем ужасе ситуации: не стоит знать, что комната Юнги в его фотографиях, что в телефоне Чима есть приложение, которое буквально показывает всё. Все переписки, пароли и фотографии и не стоит знать о камерах, прослушке в собственной квартире. Да и о ключах Юнги от чиминовой квартиры никто не знает. Пусть юноша до последнего будет думать, что его друг просто заигрался, но опасности не представляет. Юнги залпом вливает в себя воду из бокала и направляется в комнату.Мне известно, что ты пьёшь С кем ты спишь, о чём ты врёшь Как тянулись дни твои Без слёз без жизни без любви
Вы думаете, в школе Мин показывает своё нутро, чëрную душу и совсем поехавший разум? Конечно, нет. Как и остальные, подобные ему, там он остаётся спокойным мальчиком, учащимся на отлично и никого никогда не трогающим. Статус Юнги держит хорошо и к Чимину почти не подходит, отводя подозрения. Парень и вправду не выглядит как психопат: вполне обычный парень, мятные волосы, подкрашенные глаза, пару проколов и социопатия. Каждый второй такой! Ну правда, все вокруг одержимые социопаты. — Юнги-я, дай, пожалуйста, списать домашку по корейскому, а то я ничего не понял, — ревёт ему в плечо Тэ и умоляюще трясёт руку. — Бери, конечно, ТэТэ, — улыбается он и протягивает тетрадь однокласснику. У Чимина от этой сцены скулы сводит: не понимает, как у хёна получается так хорошо притворяться хорошим перед остальными, когда сам является животным. Ещё немного, совсем чуть-чуть, до конца учебного года всего-то два месяца, он продержится и уедет в Америку. Там его Юнги точно не найдет. Ох, как же тот ошибается. Юнги знает все о будущем Чима. Он знает в какой университет собирается поступать малыш, знает на какой факультет, знает город и примерный адрес, он знает всё. Он не может себя контролировать, хочет внимания от Чимина, хочет чтобы тот принадлежал ему, хочет делать с ним то, что пожелает, хочет игрушку, а не человека. Его всё устраивает, а Чимина пугает. Ревность Юнги так и прёт, он не может видеть Чонов рядом с возлюбленным. Он обещает, если будет надо — убьет и их. Чима его, и ничей больше.♪♪♪
Дни не идут, а летят. Вот уже месяц, три недели, две. Одна. Юнги держится. Комната готова, и Мин где-то в глубине души надеется, что она не пригодится. Ему стоит прогуляться. Парень накидывает кожаную куртку, кеды и выходит прочь из этого душного пространства. Юнги боится порой самого себя, но не может это остановить. Мысли тянут не туда, и он достает старый мобильник из кармана, возвращаясь с небес на землю. Лишь одна фотография отправляется уже по знакомому номеру, после чего устройство снова выключается, а владелец идёт вглубь парка. «Люби меня.» читает Пак и открывает фото в полный экран: там мятные волосы, которые слегка взъерошены, видимо, из-за ветра; глаза подведены чёрным карандашом — Юнги обожает так делать; губы, переливающиеся из-за бальзама, слегка приоткрыты. «Клубничный, наверное, как обычно. Хëн не меняется» проскальзывает в голове Чима. Он закрывает фотографию, отвечая лишь смеющимся смайликои на столь нелепое сообщение. Чимин откидывается на спинку кресла, в очередной раз погружаясь в свои, ставшие рутиной, мысли. Всё ещё не понимает, когда его Мин Юнги успел превратиться в такое чудовище, коим сейчас является. Парень, кстати, всë так же красив, как раньше… Сознание перемещает его в тот самый день… Чимин и Юнги на крыше той самой заброшки, где они провели всё детство.fb
— Мать сегодня умерла, — бросает Мин, сам не зная зачем. — Так ты счастлив? Ну, типо, что один остался… — поднимая голову на Юнги и немного смущаясь, спрашивает Чимин. Он получает удовлетворительный кивок и отворачивается. — Чимин~а, — тянет друг, на что младший снова поднимает взгляд. — Ты мне, кажется, нравишься, — неожиданно выпаливает Юнги, наблюдаяя за реакцией друга. Пак моментально опешил, нет, он правда в ужасе. Ничего не вымолвив из себя, встаёт и уходит прочь с этого места туда, куда глаза глядят. Мин не думает засиживаться здесь дальше, поступая, как друг — сбегает. Уже вечером, лёжа в пустой квартире и читая сообщение Чимина, Юнги смеётся. Громко. Закатывается смехом, словно злодей в каком-нибудь хорроре. Громко и достаточно ужасающе.efb
В тот ли момент Мин так поменялся?.. Или когда…точного периода времени не знает никто, кроме, разве что, самого Юнги. Остальным, то есть, Паку, остаётся лишь гадать и тихо плакать. Чимину надо отвлечься: уроки сделать, убраться, посмотреть что-то или… в общем, чем-то себя занять точно стоит!***
Но что, если жажда делать зло Станет чуть сильнее?
А время всë идёт, верными шажками близится к выпускному и окончанию учёбы. Чимин рад, а Юнги ещё больше — его малыш будет у него в руках. — Хотел с вами поговорить насчёт выпускного, — заявил учитель Ким, входя в класс. — Все будут? –осмотрев лес рук, продолжает. — Значит так, никакого алкоголя, сигарет, чего похлеще… Не дай Бог ослушаетесь. Надеюсь, вы уже взрослые, и серьёзно отнеситесь к моим словам, — заканчивает учитель, а после просит записать дату в тетради и начинает урок. Мину, честно, уже без разницы на него — парень думает о том, как во время выпускного затащить Пака к себе незаметно, что можно придумать… Свои мысли подробно описывает в блокноте, который позже найдут.X
Юнги отпивает какой-то коктейль из красивого бокала, при этом не отрывая взора от своей будущей жертвы. В голове всплывают образы нежного, до безумия аккуратного тела на своей кровати, пока глубоко в зрачках играет решимость и полный энтузиазм. Ещё одно подтверждение того, что он уже не любит, а точно болен. Поздновато как-то осознание приходит. Пак в то время забывает о своём словесном обещании не напиваться –в этом вина Чонгука. А Юнги благодарен. Ничего не подозревающий Пак совсем запьянел и разгорячился, сейчас нелепо танцуя где-то в центре зала, пока остальные пускают смешки, наблюдая за этим. Мин единственный, кто стоит отдельно от них, почти невидимый, если тщательно не всматриваться. Пак в один момент пропадает из поля зрения. Мин, заметивший пропажу, решает незамедлительно действовать. — Приветик, — обжигает сзади голос Юнги, наконец нашедшего Чимина на балконе третьего этажа. — Чего тут один? Пак от неожиданности вздрагивает, заметно напрягаясь. — Мин? Пожалуйста, оставь меня, — жалобно просит Чима, прикусывающий внутреннюю сторону щеки. — Чего же ты так? Мы ведь когда-то дружили, — лениво тянет старший, рассматривая одноклассника. — Кхм, мне пора. Пока, — кидает Пак и пытается самостоятельно, опираясь на холодные стены, дойти до коридора. «Идеальный момент» думает Юнги и какое-то время молча ждёт. Когда шаги стихают, он двигается за парнем. Тот, в свою очередь, занятый размытостью в глазах, не замечает движущуюся на него фигуру Мина. Как слепой котёнок, ей-богу. Позже, уже на совершенно тихой улице, Шуга резко подхватывает младшего и тащит в свою машину, под активное сопротивление со стороны Чимина. Всë это напрасно, ведь силы у старшего побольше, да и состояние получше. В этот момент вся усталость, накопившаяся за день даёт о себе знать, глаза невольно закрываются и последнее, что видит Пак: он в багажнике чужого автомобиля, руки связаны, а ноги совсем не слушаются. Здесь темно, пыльно и внутренняя клаустрофобия давит на виски. Страшно… На дворе уже давно поздний вечер, переходящий в ночь под свет луны. Холодный ветер слегка обдувает спину и пробирается под кофту. Юнги несёт неподвижную тушу Чимина в квартиру — тот давно в отключке от снотворного, которое старший сунул неугомонному совершенно незаметно. Третий этаж. Сорок шестая квартира. Для Пака эти цифры станут роковыми. Самыми ужасными. Теми, что запомнит и будет сторониться до конца жизни. Он ещё не знает, в какой ад попал и сколько кругов предстоит пройти. Чимина, уже пришедшего в себя, но с головной болью, бросают в комнату с ярко-жëлтыми обоями, кажущимися довольно новыми: это доказывает то, что Пак здесь первый. Очень хотелось бы, чтобы был бы последний. Там есть полка и старый, до невозможности вонючий, матрас на полу. Парень боится на этом спать — он уверен, что тот пропитан чем-то далеко не приятным. В помещении лишь одно окно, без ручки и заколоченное. «всё, что нужно здесь» думает Пак и отрубается в очередной раз, не в силах даже кричать или плакать, рядом с дверью, которая закрыта на замок. Наверняка, отсюда не выбраться живым…หนง
Да я не держал в руках винтовки И в Фоллаут не играл В этой жизни я пока В общем-то не умирал
Юнги заходит в комнату с камерой в руках. Кое-как раздевает обессиленного юношу и начинает фотографировать, запечатляя на кадрах почти все части безупречного тела, снимает видео, приближая и отдаляя объектив. Мин снимает и делает с ним всё, о чëм мечтал так долго; всё то, что планировал так долго. Сейчас Шуга — самый ненасытный зверь, каких надо поискать. Чимин на протяжении четырёх дней приходит в себя, расхаживая из угла в угол. Желудок умоляе о еде, кожа зудит от грязи на ней. Хуже этого только то, что ничего больше не происходит — затишье перед бурей, если точнее сказать. Пак постепенно осознаёт, что навряд ли выберется отсюда. Дверь в комнату открывается, оповещая о начале ужасного.~~~
Месяц. Долгий и совершенно невыносимый месяц. Чимин в этом аду уже месяц. Он регулярно подвергается насилию, питается самым настоящим мусором и спит на ужасном, ещё больше ненавистном, матрасе. Пару раз совершив попытки побега и потерпев неудачу, юноша совсем опустел: какие-то части его жизни просто напросто стëрлись из памяти под воздействием слишком сильного стресса и голодания. Почти по этим же причинам Пак начинает делать ошибки в таких, на первый взгляд, простых словах. Чимин даже не догадывается, что когда выйдет из этого места, то ему придется учиться жить заново, учиться заново. Он вообще думает о том, что именно в этой пучине его конец; что он старательно учился все эти годы для того, чтобы умереть от рук некогда лучшего друга. Чимин слышит приглушённые шаги и молчит, ведь так научил Юнги: если человек, стоящий за дверью, говорит «сорок шесть», — то это Мин, а если нет — молчи. И Пак молчит. — Сорок шесть, — уже заходя в комнату, говорит Юнги и замечает парнишку, закрывающего рот рукой и прижавшегося к стене, за стулом. — Боишься? Всё хорошо, — это не успокаивает, а наоборот, делает тишину ещё более тревожной. Шуга подходит к Чимину, из-за спины достав предмет, до этого незаметный. Схватив запястье Пака, к голой коже прикладывает… Утюг? Чëрт возьми, он самый, да и с довольно высокой температурой. Чимин вскрикивает, а глаза его наполняются слезами. Юнги окончательно сходит с ума, прижимает сильнее на мгновение, но сразу откидывает подальше. Ожог, примерно, второй степени — не всё так плохо, но без должного ухода могут быть очень серьёзные последствия. Чимин продолжает кричать от разростающейся боли, ничем не ослабленной, что усугубляет ситуацию: Юнги впадает в ярость. Наконец отпустив чужую руку, кидает всë вокруг, а когда видит рыдания своей жертвы, то снова подходит ближе. Удар. Мин не сдерживается, ударяя в живот, по ногам и спине, бьëт, не обращая внимания на просьбы остановиться. Только когда Чимин затихает, почти что потеряв сознание, успокаивается и делает то, что планировал. Мечта исполнена, значит, всё закончено. — Ты можешь идти, — Мин открывает дверь, а после проходит вглубь комнаты, присаживаясь на корточки, прямо на уровне юноши. Видя озадаченное лицо Чимина, он повторяет свои слова. Поднимает едва ли дышащего парня с пола, выводит его из комнаты, а после и из квартиры. Пак не помнит, как добрался до дома и как понял, где и, что в такой-то темноте, но он дома. Мать, заливаясь рыданиями, не верит в происходящее, а отец звонит в полицию, наворачивая круги по квартире.•••
Мин залпом осушает бокал с виски, а после, с громким звоном поставив его на стол, отправляется в комнату, где раньше жил его любимый. Застывшая лужа крови около стола, всё тот же утюг, валяющийся близь. Плюхаясь прямо туда, Мин лезвием аккуратно выводит цифру четыре и шесть на руке — выходит коряво из-за слабости, но он знает как резать по венам правильно, с малым процентом на зашивку и с большим процентом потери крови. Всë это было спланировано до мелочей задолго, а теперь идёт идеально по плану. Наряд полиции прибывает и выламывает дверь слишком поздно. Тогда, когда Юнги больше нет на свете. Никто не узнаëт, что умирал тот, тоже с улыбкой — в его репертуаре. А память Чимина ещë долго, почти всю жизнь, будет воспроизводить миново лицо и слова в самых страшных снах, мучающих ежедневно.