drawing me crazy

— Ещё чуть и я пойду побираться на улице, — хнычет Юхён, когда видит новые цены в буфете. Месячного бюджета с трудом хватает на базовые потребности, не говоря о каких-то подарках себе или внеплановых покупках. Она покупает на обед всего одну тарелку лапши, а это значит, что всё действительно плохо. — Разрешаю обедать вместе со мной, — говорит Юбин, беря себе больше обычной порции. У Юбин никогда не было проблем с деньгами. Она мало тратит и успевает зарабатывать на продаже саундтреков, если нет домашки. Пока Юхён постоянно покупает себе краску для волос и дорогие средства ухода, Юбин не красится, откладывает часть денег на непредвиденные расходы и становится всё популярнее в сфере музыки, что означает больший доход. — Мне всё равно нужны деньги, — бурчит Юхён, но тянется к Юбин в тарелку, забирая оттуда одну глазунью. — Ты умная, можно продавать рефераты, — предлагает Юбин. Идея не из лучших. Юхён лучшая ученица на факультете, никогда не получает баллы ниже «отлично» и всё успевает. Но если она начнёт писать другим рефераты, то точно сляжет от утомления. Учёба сверхурочно — не считая того, что Юхён уже учится больше положенного — никогда не доводила до добра. Но если постараться, то она действительно сможет заработать. Или, например, можно делать домашку другим за маленькие суммы. Тогда будут деньги на всё и не придётся лишний раз напрягать родню… — О чем думаем? Шиён появляется внезапно. Она ставит свой ланч бокс с громким стуком и довольно улыбается, доставая палочки. Ещё один человек, у которого можно безнаказанно взять еду, но тогда Юхён точно будет похожа на голодающую. — Юхён нужно придумать как заработать деньги на еду, — невозмутимо говорит Юбин, вгоняя в краску. — Всё не так плохо! — отрицает Юхён, пряча лицо в ладонях. — Просто… мне правда нужна работа. Шиён понимающе кивает, начиная есть. У неё задумчивое выражение лица, но оно такое всегда, поэтому Юхён даже не надеется на помощь. Вокруг все такие же бедные студенты, которым деньги нужны не меньше. Разве что Юхён живёт отдельно от родителей и ей приходится платить за квартиру, но таких тут больше половины. Это Юбин из Сеула и живёт в квартире с родителями, где у неё своя комната. Шиён давно работает и спокойно снимает себе жилье, где живёт ещё и Гахён, у которой богатые родители. Только Юхён из большой семьи, из-за чего оставаться дома кажется невозможным, особенно когда постоянно учишься. От мыслей Юхён хмурится ещё больше. Она сжимает палочки крепче и тянется к Шиён, воруя у неё несколько пельмешек. Если они каждый день будут сидеть втроём на обеде, то тогда точно не будет проблем с едой. Ещё можно брать еду из дома, где её готовит мама, чтобы экономить больше, и… — Минджи предлагала мне одну работу, — говорит с набитым ртом Шиён, поднимая взгляд. Это имя Юхён слышит в десятый раз. Кажется, Шиён познакомилась с какой-то девушкой в кофейне и они стали дружить. Всё, что осталось в памяти, — Минджи владеет пекарней и варит очень вкусный кофе. А ещё Шиён говорит о ней с такой нежностью, что невольно думаешь о том, что Минджи действительно хороший человек. — В художественной студии нужны натурщики, — продолжает Шиён, наконец проглотив еду и звуча понятно. — Ни за что, — сразу отвечает Юхён, краснея от ушей до плеч. — Я не буду позировать голой перед группой людей. — Юх, ты не будешь голой, — хмурится Шиён. — Они часто рисуют в одежде. — Всё равно… Это звучит… слишком. Одна только мысль о том, чтобы сидеть перед кучей людей, понимающих в искусстве, показывая своё тело, вводит в краску. Юхён не модель и никогда ей не будет, не говоря уже о натурщице. Туда нужны люди вроде Шиён, которые уверены в своей красоте и действительно красивые. — Ты уже была на подиуме, — напоминает Юбин. — Да и звучит как интересный опыт. — Плюс у тебя прекрасное тело, художники будут в восторге, — добавляет Шиён, толкая в плечо. Юхён ничего не отвечает, занимая себя едой. Если она раз в жизни была на подиуме, то это не делает её моделью. Тем более моделью для художников, которые привыкли рисовать прекрасные тела. — Ю-ю-юх. — Ну что? — дуется Юхён, поднимая взгляд. — Я говорю, что это правда не моё. Шиён закатывает глаза, но ничего не отвечает. Дальше они едят в тишине. Юхён продолжает воровать еду у соседок, пока те не обращают внимания. В буфете становится тише, а до пар меньше пяти минут. Юбин вспоминает про какой-то математический проект и начинает обсуждать его с Юхён, пока Шиён старательно их не слушает, боясь нагружать себя этой ужасной информацией. Юбин и Гахён прекрасные подруги, но только когда не говорят про математику и экономику, от которых у Шиён пухнет голова. Юхён же совсем не против. Ей лучше даются гуманитарные предметы, но, если судить честно, то она хороша везде. Даже в спорте, в сторону которого её друзья и не смотрят. Юхён хороша везде, кроме наличия денег. — Так, я пойду, — прерывает обсуждение Шиён, вставая из-за стола. Она смотрит на Юхён и поджимает губы. — Я пришлю тебе информацию, вдруг ты передумаешь. Юхён ничего не отвечает, только сжимает мягкую ладонь на прощание, стараясь не выглядеть слишком недовольной. Юбин возвращается к обсуждению и начинает собирать их тарелки, потому что уже пора. Минутами позже на телефон приходит сообщение со всей информацией, но Юхён даже не читает его. // Подработка в библиотеке кажется интересной. Там много бумажной работы и странных людей, но вокруг книги и тишина. Юхён учится в перерывах между посетителями и почти не устаёт. Если, конечно, не считать того, что иногда нужно таскать тяжёлые коробки и убирать на полках. Такой режим держится всего неделю. Да, библиотека хороша, но не для неуклюжей Юхён. Юбин удивляется, что это не произошло сразу же в первый день — Юхён упала с лестницы, приземлившись на коробку с книгами. Последний рабочий день закончился оплатой трех разорванных книг и поврежденной рукой. Ещё минус один вариант. До этого были доставка, справочный центр и уборка. Ничего из этого не подходит из-за траты огромного количества времени и сил. Может, Юхён требует слишком многое, но она действительно не может больше половины дня упорно работать, оставаясь потом без ресурсов на учёбу. В конце концов, она не зря лучшая ученица факультета. Может, с таким статусом работа и не подразумевается. У неё высокая учебная стипендия, но высокие нагрузки и потребности. Юхён много думает, из-за чего много ест, из-за чего много тратит. Это бесконечный цикл, из которого никак не выбраться. Сообщение от Шиён всё ещё в переписке. Юхён, на всякий случай, добавила его в закладки. Но она не будет работать натурщицей, потому что это занимает много времени и требует уверенности в себе. У Юхён есть уверенность только в своих знаниях. Кажется, ей действительно пора продавать рефераты. После учёбы, по вечерам, остаётся немного времени, которое можно потратить на это. Может, надо будет пожертвовать лишним часом в соц. сетях , но так хотя бы будут деньги. Но нет. Растягивать свою учебную рутину на постоянно оказывается ужасной идеей. Думать постоянно, не давая себе передышки, невозможно и выбивает из сил ещё больше. Если бы только Юхён меньше училась и не участвовала на постоянной основе в учебных проектах и конкурсах… Но ей нравится учёба. Только её, без чужих рефератов и домашек. Итого: минус шесть вариантов работы, кроме которых почти ничего не остаётся. Похоже, что с этим пора смириться. Время перекрашивать волосы из белого в каштановый и реже покупать кофе. От подобных мыслей Юхён грустит, а усталость после месяца неудачных попыток работы добавляет уныния на лице. Она почти не разговаривает, когда за столом сидят её друзья, активно обсуждая тур их любимой группы. У Юхён настолько нет денег, что она вряд ли сможет себе позволить билет на концерт. — Я хочу в этом году попасть в vip-зону, это будет нечто! — радостно говорит Гахён. Юхён знает, что они все могут позволить себе такие билеты. Она тоже, с учётом голодания следующие два месяца. И, к сожалению, потребность в еде берет вверх, из-за чего настроение стремительно падает. — Не знаю, позволит ли работа, — тянет Шиён. У неё забитый график и постоянное желание после лежать дома. — Но мы все обязаны там быть. — Я вряд ли смогу, — честно говорит Юхён, не поднимая взгляд. Она старается отвлечься на пирожное, жуя его слишком быстро. — Если это из-за денег, то я куплю тебе билет, — спокойно говорит Шиён, толкая в плечо, пытаясь приободрить. — А если это из-за учёбы, то плюнь на неё, — добавляет Гахён. Она лучшая на своём факультете, даже обгоняет Юбин по баллам, поэтому подобное звучит неубедительно. Юхён машет головой, ничего не отвечая. Как она умудрилась попасть в компанию обычных свиду, но на деле успешных людей? В то время, как окружающие считают именно Юхён самой успешной. Если бы все было так, то в жизни было бы гораздо меньше проблем. И она знает, что ничего не даётся легко. Гахён сутками проводит за учёбой и исследованиями, Шиён почти не учится, но работает, а Юбин едва ли выходит из дома. Но Гахён хотя бы повезло с богатой семьёй, а Шиён достаточно взрослая, чтобы ставить работу выше учёбы. Может, через два года Юхён тоже будет работать, не обращая внимания на учебные достижения. — Юх, мы серьёзно, — зовёт Юбин. — Помочь тебе никогда не было проблемой. — Да. Нам не сложно делиться с тобой, ты этого заслуживаешь, — говорит Гахён, тепло улыбаясь и тыкая в бок. Иногда она бывает настолько милой, что улыбка появляется сама собой. Юхён поднимает взгляд и готова заплакать. Ей очень повезло с друзьями и с этой жизнью, даже если бывают трудности. В конце концов, у кого их не бывает? — Я думаю, что смогу подработать на билет, — отвечает Юхён. — М-м, мне не нравится, — кривится Шиён. — Сейчас завал на учёбе, тебе лучше экономить силы. И твоя рука всё ещё не прошла. Теперь Юхён точно не выдерживает. В уголках глаз собираются слезы, которые она прячет за ладонями. Сразу же плечи обхватывают хрупкие ладони, потянув на себя. Юбин тепло обнимает, говоря о том, какая Юхён глупая. — Вы такие хорошие, — тянет она в ответ, еле сдерживаясь от настоящего плача. — Мы знаем. — А я не хочу давить, но ты правда можешь попробовать моё предложение, — напоминает Шиён. На днях она рассказывала, как весело ей было. Все четыре часа можно было слушать музыку и чужие разговоры, даже самой говорить, лишь бы меньше двигаться и не менять позу после перерывов. И среди художников почти все женщины. Для Шиён это плюс. Для Юхён это ещё один повод не идти, потому что она точно умрёт от смущения. Как она может спокойно сидеть на месте, пока её рисуют женщины? И как она в принципе может спокойно сидеть на месте? Больше они про это не говорят. Шиён обещает Юхён билет на концерт и на все отговорки предлагает, чтобы Юхён отдала деньги за него когда-нибудь потом. Юбин говорит, что они втроём могут скинуться на билет и тогда затраты для всех будут минимальные, но от такого Юхён краснеет ещё больше и посылает всех. После обеда она идёт на пары, загруженная мыслями. Переписка с Шиён случайно слетает на то место, где сообщение с работой. Четыре часа статичной позы ради 50 тысяч вон. Этого хватит на неделю обедов. Юхён почти согласна. // @art_and_love [3:43 pm] Можете прийти в повседневной одежде. Юхён глубоко вздыхает. Она согласилась. В субботу, просто попробовать. Шиён предложила посидеть с ней несколько минут, чтобы было не так страшно. Вряд ли это сильно поможет, но Юхён согласилась. В конце концов, это из-за Шиён она идёт продавать своё тело художникам. От одной только мысли ладони подрагивают, мешая спокойно держать ручку. Успокаивает только то, что там будут только женщины. Да и какая вообще разница, если она будет одета? Мысли, кажется, совсем спутались и ведут не туда. Юхён пытается успокоиться и сесть за уроки. Сегодня она выполнит почти всё, оставив на завтрашнее утро немного конспектов, чтобы на работе сидеть спокойно и без лишних нервов. Может, даже получится слушать лекцию во время. С такими отговорками Юхён сидит до вечера, засыпая со спокойным сердцем. Только утром, уже перед выходом, её насильно вытаскивает из квартиры Шиён, потому что идти страшно. Это даже глупо, но Юхён всё равно, потому что тревожность сильнее. Шиён гораздо легче. Она не стесняется ловить на себе взгляды и позировать на публику. Юхён тоже любит позировать, но буквально моменты, после чего заливается краской и прячется от смущения. Это так по-детски, но в жизни ещё не было того, кто научит не бояться публики. Юбин и Шиён пытались, даже успешно, но смелости Юхён хватает только на друзей и некоторых людей из института. Всё лучше, чем как раньше, когда было смущающе стоять перед просто семьёй. Теперь Юхён танцует тверк напротив своей бабушки, даже не падая после этого от стыда. Но с работой это всё ещё не помогает. Шиён крепко держит за руку весь путь до студии, стараясь отвлечь разговорами. Она уверяет, что там уютно и мило, а художницы действительно хорошие. Минджи позировала почти полгода и никогда не выходила с плохими эмоциями. Шиён была там всего дважды, потому что нет времени. Сейчас она обещает быть рядом столько, сколько потребуется. Для этого пришлось отметить встречу с Минджи, что, Юхён знает, очень серьёзно. Это придаёт немного уверенности и Юхён даёт немое обещание справиться хорошо ради потраченного времени Шиён. В студии их встречает нежная музыка, запах кофе и несколько молодых девушек. Больше половины ещё не пришло, а мольберты и художественные принадлежности одиноко лежат у стен, ожидая своей очереди. Все художницы лениво пьют кофе и обсуждают неделю. Юхён неловко останавливается в дверях, приветствуя всех красными щеками и тихим голосом. Шиён берет ситуацию на себя, таща за собой внутрь и представляя всем. Юхён знает, что ей тоже тяжело, потому что они обе не слишком хороши в общении с людьми. Но все вокруг приветливые и весёлые, рассказывают про работу и спрашивают как дела, предлагая кофе с печеньем. Можно сказать, что атмосфера уютная и приятная, в которой хочется находиться. — Не стесняйся ты так, — с улыбкой говорит одна из девушек. Юхён надеется, что к концу дня она запомнит хоть чье-то имя. На сбор всех уходит время. Юхён оно нужно для того, чтобы привыкнуть к обстановке. В центре комнаты стоит стул и пара ламп, а вокруг появляются мольберты, на которых раскладывают краски и готовят холсты. Всего будет семь человек. Такое количество Юхён переживёт, тем более, что больше половины весело говорит между собой, излучая добро. Шиён смотрит на всё одобрительно, сидя ближе к окну с чашкой кофе. Юхён свой допила залпом, нечаянно пачкая рубашку, что осталось незамеченным. — Ну, можешь садиться, — говорит одна из художниц, когда все готовы. Юхён краснеет и подходит к стулу, неловко останавливаясь рядом. Она не знает как сесть и куда себя деть, чтобы не умереть от смущения. Её не торопят и подсказывают как лучше, а Шиён подходит, чтобы помочь. С ней рядом легче. С помощью всех и под пристальным вниманием даже гипсовых голов Юхён устраивается, стараясь держать спину ровно и смотреть между художниц, ловя детали постановок у дальней стены. Все одобрительно кивают и приступают к работе, делая музыку громче. Кроме музыки слышны разговоры. Три девушки подальше постоянно что-то обсуждают и весело смеются, одна девушка, что прямо напротив, пьёт чай вместе с рисованием, а кто-то вообще смотрит в телефон. Это помогает немного расслабиться, не чувствуя на себе всё внимание. — Слушай, если ты продолжишь краснеть, то нам придётся оставить тебя такой и на холсте, — весело замечает одна девушка. Она самая громкая среди группы, постоянно улыбается и любит болтать, из-за чего Юхён краснеет ещё сильнее. Как она может остаться спокойной, если ей говорят такое? — Бора, ты только смущаешь ещё сильнее, — замечает девушка рядом, бросая строгий взгляд. Бора довольно улыбается и берёт в руки кисть, мешая краску. Кто-то делает наброски карандашом, но некоторые сразу пишут краской. Юхён внимательно следит за каждым, изучая стили людей. Кто-то работает быстро, кто-то почти не трогает холст, а кто-то поедает взглядом. Бора, которая это делает, как на зло сидит близко и напротив, что мешает избегать её взгляд. Но она смотрит не просто так. Бора делает то, чего так боялась Юхён, — изучает взглядом художницы. Из-за этого Юхён периодически ерзает и сжимает в руках ткань рубашки, не переставая краснеть. Кажется, она действительно будет как помидор на каждом рисунке. Некоторые замечают её нервозность и просят сидеть ровнее, потому что Юхён усложняет задачу и затягивает процесс. Им легко говорить, ведь их тела не изучают внимательные глаза, стараясь поймать каждую деталь. Даже Шиён периодически поднимает взгляд, а его выдержать Юхён никогда не могла. Со временем становится тише, от чего ещё неуютнее. Юхён ёрзает на месте и пытается сесть так, чтобы не быть слишком открытой, потому что даже юбка и рубашка не спасают от пристальных взглядов. На деле всё не так ужасно и никто не смотрит плохо, но мозг отказывается оставаться спокойным. Как, если вокруг столько людей, которые разбираются в искусстве? Словно Юхён пытается стать частью произведений, но знает, что ей никак не положено. Тогда почему она позволяет себе сейчас сидеть тут, позируя как одна из богинь, когда на деле — просто бедная студентка? — Юхён-а, — зовёт громкий голос, из-за чего Юхён дёргается и немного меняет позу. Это была Бора, что выглядит сейчас серьёзной и строгой, совсем без дурашливой улыбки. — Если тебе что-то не нравится, то скажи. Ты места себе найти не можешь. — Всё в порядке, — спешно отмахивается Юхён, двигая рукой. Бора устало роняет голову, громко вздыхая. За последнее время Юхён поменяла позу три раза, постоянно меняя ракурс на чуть-чуть, но заметно для кисти. Ещё раз и её кто-нибудь прогонит, не иначе. — Шиён-а, ты уверена, что эта девочка умеет сидеть ровно? — тянет Бора, не поднимая головы. Шиён что-то отвечает, а Юхён бесконечно краснеет, не зная куда себя деть. Для неё такое слишком, всего уже давно достаточно, а деньги совсем не стоят потраченных нервов. Юхён делает несколько глубоких вдохов, после чего вскакивает с места. — Я всё, это слишком! Вслед за движением Юхён падает стул, который она неуклюже цепляет, гремя на всю студию. Все смотрят в удивлении, пока Юхён путается в своих же ногах и ножках стула, пытаясь выбраться из ситуации и поскорее сбежать от позора. На художественной практике каждого такая неловкость впервые, из-за чего теряются слова и нет идей что сделать. Шиён вскакивает с места, тоже почти падая, чтобы остановить Юхён, но не перестаёт смеяться. Они постоянно попадают в глупые ситуации. И если Шиён знакома с неуклюжестью Юхён, то остальные — нет и вряд ли увидят кого-то более неловкого в этой жизни. Юхён беспомощно шевелит ногой, смиряясь со своим положением, после чего замирает на месте и устало опускает голову. Шиён в это время оказывается рядом, притягивая в тёплые объятия, полные смеха. Остальные девушки молчат. Половина смирилась с мыслью, что поработать сегодня не выйдет, а кто-то в таком шоке, что не в состоянии что-либо сделать. Та самая надоедливая Бора поднимает брови и смотрит так, будто всё действительно плохо. — Кхм, так ты действительно её советовала как модель? — тихо спрашивает она, пряча смех за ладонью. Юхён хнычет и прячется в руках Шиён, не желая встречаться один-на-один с миром вокруг. Шиён смеётся и кивает. Она советовала Юхён несколько раз, потому что та красивая и с прекрасной фигурой, а неуклюжесть ни на что не повлияет, если она будет сидеть. Только выяснилось, что сидеть у Юхён не выходит. — Я думаю, что кое-кому нужно просто привыкнуть, — отвечает Шиён. — Мы можем выпить кофе и попробовать заново, — предлагает одна из девушек. — Но если ты вновь будешь нарушать композицию, то мы посадим на твоё место Шиён. — Лучше так, — бурчит Юхён, так и не поднимая головы. // Восстановить прошлую композицию у них не вышло. После двадцати минут чаепития Юхён успокоилась и получила ещё один шанс, где её вновь посадили на стул, но теперь в более спокойную позу, словно для фотографии на выпускной. Шиён так и не ушла. Она поняла, что иначе ситуация станет ещё хуже, и смирилась с тем, что будет в студии ещё четыре часа. Юхён, если быть честными, должна после такого отдать Шиён половину выручки, но полной суммы и так с трудом хватит на неделю. Идея быть натурщицей романтична, но практического смысла не имеет. Юхён не любит когда на неё смотрят, не может сидеть ровно дольше двадцати минут и имеет кучу дел, так что вырученные пятьдесят тысяч вон не кажутся желанными. Для разового опыта это интересно. Со второй попытки Юхён продержалась без ёрзаний целых полчаса, что уже успех и плюс к навыкам терпения. Но сидеть ещё четыре часа в студии, где только спокойная музыка и тихие разговоры, — ужасно. — Шиён, расскажи что-нибудь, — просит Юхён, заранее краснея от лишнего внимания. Шутки Боры про то, что Юхён будет красной на картине, больше не шутки, потому что та и минуты не сидит с обычным лицом. Особенно когда на неё внимательно смотрят, изучая строение тела и черты. Шиён не сразу реагирует на просьбу, но позже соглашается, рассказывая про свою работу и прогулки с Минджи. Ей без разницы, что слушают восемь человек, а не одна Юхён, но все интересные детали остаются невысказанными, испытывая терпение. А ещё Шиён глупо запинается и теряет мысли, из-за чего Юхён хочет закатывать глаза и смеяться, но не может даже носом двинуть. На самом деле, это не так критично, если модель немного двигается или меняет позу. Но у всех в студии немая договорённость довести бедную Юхён до изнеможения, запрещая ей даже смеяться, чтобы приучить к терпению и избавить от смущения. Бора ловит себя на мысли, что действительно хочет научить Юхён не стесняться себя и своего тела. Эта вечная доброта и дружелюбность иногда слишком, потому что как она может научить кого-то настолько неловкого и неуклюжего? Бора злится на свои же мысли и работает кистью жёстче, размазывая краску слишком прозрачно. Шиён продолжает рассказывать какие-то глупости, держа свой голос низким и тихим, стараясь не мешать, но это только вводит в дремоту. Её манера речи, когда она не кричит и не смеётся, такая успокаивающая, что не замечаешь находящую внезапно усталость. Юхён замечает, что перестаёт слушать, но слышит, подстраиваясь под голос и действительно не ерзая. Все в студии готовы заплатить Шиён сверху, потому что так работа идёт легче. Правда, как бы Юхён не отвлекалась, её щеки не перестают быть красными. Бора хочет пошутить на эту тему, но чувствует, что создаст проблемы себе же, если эта неуклюжая девушка вновь начнёт смущаться. Внутри что-то возмущается почти до отвращения, потому что Юхён странная. Она высокая, гораздо выше Боры, даже длинная. И худая настолько, что подходит для изучения анатомии; при этом неуклюжая как лабораторный скелет на подставке, которого не держат мускулы или сухожилия. Она даже улыбается неуклюже. Но Бора всё равно кладёт тон темнее, рисуя эту улыбку, пусть Юхён старается быть серьёзной. И щеки обязательно будут красные. Бора знает, что её несёт куда-то не туда, потому что они собрались для изучения работы света и того, как ткань лежит на теле, из-за чего Юхён и пришла в юбке гармошкой и широкой рубашке, но глаза ловят совсем другие детали, а кисть будто сама набирает цвет и акценты там, где не надо. Среди всех учеников, что сидят тут, Бора самая опытная. Она совсем недавно закончила художественный вуз, но в рисовании почти всю жизнь. Несмотря на это, она продолжает практику. Выходные за выходными, забывая про основную работу и дела, Бора приходит в эту маленькую студию, рисуя новые тела и лица. И для неё совсем не профессионально заниматься тем, чем она занимается сейчас. Прорисуй юбку, — твердит мозг, пока рука придаёт объем красным щекам, а мысли ищут как лучше передать этот блеск в глазах. Юхён милая и красивая до безобразия, но красота её не в идеальных чертах, а в разных особенностях, за которые хватается кисть, стараясь передать всё как можно точнее. Но, стоит признать, что у Юхён действительно хорошее тело. Может, оно не слишком подходит для сегодняшней темы, где нужно передать объёмы, и художники больше любят пышность, которую интереснее и необычнее рисовать, но Бора цепляется за углы и худые изгибы, желая изучить подробнее. Бора — та причина, по которой Юхён боялась сюда идти. Её взгляд чувствуется постоянно, сводя с ума, а неловкости нет предела, потому что в голове осознание: Юхён добровольно сидит здесь и даёт себя изучать. Профессиональному взгляду, глазам любителей, вкусу ценителей и голоду Боры. Да, она голодна до искусства, но искусство это отличается от принятой нормы. Под тяжёлым взглядом проходит час. Тогда все решают сделать перерыв и разрешают двигаться, чем Юхён сразу пользуется и вскакивает со стула, на пути к двери цепляя свет и почти его роняя. По реакции видно, что урони она торшер, её точно выгонят. Шиён догоняет в коридоре. Она вновь улыбается, утешая одним взглядом, и говорит, что всё хорошо. Юхён точно нехорошо. Ей проще вернуться в библиотеку и похоронить себя под книгами, чем находиться сейчас тут. — И почему я согласилась на это? — беспомощно тянет она, пока Шиён выглядит так, словно наслаждается ситуацией. — Потому что я умею просить? — она улыбается, словно дразнит. Юхён хнычет и отходит дальше. Мышцы устали находиться в одном положении, поэтому сейчас хочется наматывать круги по пустому коридору, чтобы хоть чуть размяться. Кроме них тут никого. Художницы ходят по студии и в очередной раз пьют кофе, наверняка обсуждая Юхён и все её недостатки. Она точно первая такая на их опыте и наверняка последняя. Юхён погружается в свои мысли, стараясь прокрутить в памяти какой-нибудь учебный материал, лишь бы не думать о студии и том, что ей придётся сидеть тут ещё. Она ходит кругами, опустив голову в пол, не замечая ничего вокруг. Шиён уходит. Её зовёт кто-то из художниц, чтобы что-то обсудить, поэтому она оставляет Юхён наедине с пустым коридором и своими размышлениями, решая позвать её потом, когда все будут готовы. — Где ты её такую нашла? — тихо спрашивает Бора, наблюдая с дверного проёма за действиями Юхён. — Она неуклюжее тебя, а это невозможно. — О, ты ещё не видела её неуклюжей, — улыбается Шиён. — Но она правда очень хорошая. «Я вижу» почти срывается с губ Боры, за что она готова себя треснуть. Она видит только неуклюжесть и стеснение, ничего хорошего за этим. Но, боже, как ей хочется рисовать Юхён, запоминая все черты. И это не симпатия, нет. Это художественный интерес, Бора уверена. Перерыв заканчивается и всё возвращается на свои места. Посадить Юхён обратно в ту же позу оказывается мучением и работой для двух самых терпеливых художниц. Они настолько устают, что все принимают решение — пусть и в шутку — запретить Юхён двигаться до конца сессии. Юхён воспринимает всё всерьёз и решает, что это точно её последний раз тут. Лучше она пойдёт работать все выходные, делая домашку по ночам, чем будет сидеть на виду у десятка девушек, что разглядывают всё её недостатки. Шиён уже хочет домой или хотя бы есть, но Юхён настолько красная и смущенная, что оставлять её было бы жестоко. Поэтому она ворует печенье и кофе из запаса художников, улыбаясь так хитро и довольно, что Бора не находит сил ворчать на неё. Минджи запустила эту невыносимую цепочку очаровательных моделей, которым можно простить всё, что продолжилась Шиён и её глупыми шутками и — она надеется — закончится неуклюжей Юхён. Это замечают все художницы: Юхён красива. Она не совсем кореянка по своему виду — с большими глазами, пухлыми губами, европейским носом и уж слишком длинная. По сути, Юхён чуть выше Шиён, но выглядит совсем иначе. У неё тело и внешность модели, а осветленные до белого волосы только дополняют образ. Может, всё дело в контрастах. Бора так привыкла рисовать стандартных азиатских моделей, что Юхён кажется глотком свежего воздуха. В то же время, Юхён выглядит слишком идеально, что раздражает, потому что должно быть скучно, но так совсем не ощущается. И, боже, пусть она перестанет краснеть. — Юхён-а, ты когда-нибудь прекратишь краснеть? — не выдержав вздыхает Бора, потому что её шутки про красные щеки на картине перестают быть шутками. Юхён в ответ что-то неразборчиво пищит и хочет закрыть лицо руками, но все кричат ей этого не делать. Шиён смеётся слишком громко и искренне, совсем не помогая ситуации. Она даже достаёт телефон, чтобы незаметно снять всё на видео и показать потом Гахён с Юбин. Так, в смущении и в ловушке, проходит почти два часа. К этому моменту многие доработали картину до общего образа — без деталей, но с узнаваемой внешностью. Бора в какой-то момент потерялась в деталях, вырисовав лицо идеальной копией, но забыв про тело. Ей точно нужно больше Юхён в двух метрах от себя, чтобы рисовать её бесконечно. Все художницы сходятся на том, что можно заканчивать. Кто-то моет палитру, кто-то расставляет по местам все принадлежности, а Бора ловит себя на том, что засматривается на Юхён, стоящую у окна. Вряд ли она вернётся в эту студию — стеснение не позволит. С этим срочно нужно что-то делать. Пока все наводят порядок, старшая из художниц весело разговаривает с Шиён и Юхён. Всем понравился урок, пусть Юхён смущалась и двигалась. Поступает предложение попробовать позже, но Юхён моментально отказывает. Она лучше будет работать с больной рукой, чем терпеть эту пытку ещё раз. Шиён забавляет такая реакция, но она говорит только слова поддержки. Никто не возражает отказу. Работать с Юхён правда сложно, даже если она красивая и интересная. И вгонять её в краску лишний раз совсем не хочется. Ну, есть у одного человека другое мнение. Бора заканчивает с уборкой как можно быстрее, подлетая к собирающимся уходить Шиён и Юхён, точно уверенная в своём желании. Она любит рисовать, любит смотреть на людей, любит изучать. Симпатия это, любовь к анатомии или желание приставать и вгонять в краску — непонятно. — Шиён, подождите. — Да? — Шиён поворачивается, останавливая Юхён за запястье. Ей привычна компания Боры — Минджи их общая подруга. — Можно украсть Юхён? Бора ведёт себя вежливо и не дразнит. Юхён в поиске поддержки смотрит на Шиён, но та отходит на два шага, оставляя подругу один на один с неизвестностью. Так друзья не поступают, особенно когда у девушки напротив внимательный взгляд и серьёзное лицо, словно они собираются обсуждать бизнес. — Я понимаю, что тебе такое не нравится, но я заплачу в два раза больше, — начинает Бора, сразу смущая словами о цене. Что именно она просит? — Побудь моделью для меня. Ничего такого, всё как сегодня. — Что? Зачем? — Юхён стремительно краснеет даже кончиками ушей. Бора была странная до, а теперь даже пугающая. У неё точно намерения маньячки, зачем ещё предлагать просить такое? — У тебя новая внешность и костлявое тело. Редко удаётся рисовать подобных натурщиц, а мне хочется опыт. Костлявое тело. Это комплимент или оскорбление? Для Юхён вся ситуация на грани с оскорблением. Боре хочется опыта, поэтому она очень подозрительно ловит в коридоре и предлагает двойную цену. У Юхён действительно ощущение, что она продаёт свое тело. — Нет. Я на такое не согласна. — Я честно только из художественных интересов- — Юх, она правда, — вмешивается Шиён, улыбаясь с попыток Боры. Юхён и Бора полные противоположности в поведении и привычках. Такие забавные вместе. — Бора задрот в рисовании как и ты в языках. — Я не покупаю людей для изучения языков! — О, а не ты умоляла Дон поговорить с тобой хотя бы час, подкупая обедом в кафе? — смеётся Шиён, вгоняя в краску. Бора поднимает брови и смотрит на Юхён. Да, сначала Дон была необщительна и приходилось использовать разные методы, но это выглядело не так странно. Кто вообще такая Бора, что она способна заплатить двойную цену и потратить пять часов просто для рисования определённой девушки? Даже звучит ужасно. — Тройную цену, — добавляет Бора, когда молчание затягивается. Юхён сразу кричит в протесте, а Шиён заливается смехом, беспокоя всех в коридоре. Борина тактика совсем не годится для подобных Юхён. — Ютон-и, она не будет к тебе приставать, даю слово, — дразнит Шиён, вызывая раздражение у обеих девушек. — Бора действительно любит рисовать. Юхён тяжело вздыхает, переводя взгляд на Бору. Сейчас они стоят близко, из-за чего заметна разница в росте. Юхён не слишком высокая и привыкла к низким Юбин и Гахён рядом, но Бора крошечная. Она точно повыше Гахён и полнее Юбин, но есть что-то такое, что делает её маленькой. Особенно когда рядом стоит Шиён, что всегда кажется высокой и… большой. Вероятно, что даже если Бора задумала что-то плохое, то она не сможет это сделать — Юхён сильнее. Как это глупо. Бора подруга Минджи, а Минджи по словам Шиён настоящий ангел, который не станет дружить с плохими людьми. Да и сто тысяч вон не будут лишними. — Хорошо, — выдыхает Юхён, сразу встречая радостную реакцию. Почти детскую. — Только Шиён будет со мной. — О, в этом нет необходимости, — отмахивается Шиён. — Больше пяти часов с неловкой тобой я не выдержу. Юхён краснеет, а Бора записывает её номер, чтобы позже договориться о времени и месте. Она довольно улыбается и записывает Юхён каким-то глупым именем, после чего обнимает Шиён на прощание и убегает в студию. С плеч спадает груз, но остаются вопросы. — Почему она такая странная? — Подобное ты спрашивала про меня, — отвечает Шиён. — Нашлись ответы? Нет. Но Шиён странная по-другому. Бора же выглядит взрослой, но глупо дразнит, громко кричит и странно смеётся, а после предлагает большие деньги за простое сиденье на стуле. Подобную сумму Юхён бы заработала за два-три дня десяти часов работы в магазине. — Откуда у неё деньги на подобный бред? — Бред? Бора известная художница. Заказы у неё стоят больше, чем ты можешь заработать за месяц. Юхён давится воздухом. Тогда всё ясно. Она даже жалеет, что не увидела картину Боры за сегодняшний день. Если её заказы настолько дорогие, то она, должно быть, действительно хороша. — А что она тогда забыла в этой студии? — Опыт, — пожимает плечами Шиён. — Она рисует на компьютере и в основном фантастику. Здесь рисуют на бумаге и с натуры. — Это… интересно, — не находит слов Юхён, пытаясь свести всё воедино. — Бора очень интересная, поверь мне. // — Что мне надеть? А макияж надо? Мне кажется, что я недостаточно красива. И, Шиён, вдруг она… — Ютон-и, я половину не успеваю понять, — возмущается в шутку Шиён, подходя ближе. Она кладёт ладони на плечи Юхён. — Всё хорошо, выдохни. — Шиён, ничего не хорошо, — хнычет Юхён, падая на диван сзади. Они в квартире Шиён. Половина вещей Юхён в родном городе, да и устраивать показ мод в общаге совсем не хотелось. Только они обе забыли, что вкус Шиён отличается от вкуса Юхён значительно. Вещи разбросаны на полу, Шиён заметно устала от потока мыслей вслух, а Юхён в отчаянии стоит в одной только рубашке, не понимая что надеть. Бора точно предложила бы прийти без одежды, именно поэтому нужно надеть как можно больше. — Надень эту юбку и… Вот, водолазка, — Шиён протягивает вещи из шкафа. — Шиён, у тебя есть юбка? — удивляется Юхён, когда видит что именно ей дали. Конечно, Шиён носит юбки и платья, но они длинные, совсем не как кусок ткани, что сейчас в руках. Но Юхён, кажется, такое подойдёт. Она не знает этикета рисования с натуры. В её голове модель всегда голая, что ничуть не помогает сборам. Зачем Боре вообще именно она? Только ради лица? Ужас какой. Юхён слишком стеснительно показывать себя. Ещё хуже это делать наедине. Шиён успокаивает как может. Сто тысяч вон на пять часов с Борой звучит как подарок, а не наказание. Это хороший способ заработать, особенно когда у Юхён повреждена рука и совсем нет сил. Два сеанса — а Шиён уверена, что одним они не обойдутся — будет достаточно для того, чтобы пережить этот месяц. Потом Юхён найдёт работу и всё будет хорошо. — Всё плохо, — заключает Юхён, смотря на себя в зеркало. Она красивая. Если не для себя, то для других точно. Шиён часто ловит себя на том, что смотрит на Юхён, наслаждаясь её нежными чертами, яркой улыбкой и большими глазами, в которых всегда так много эмоций. И фигура у неё модельная, со стороны хрупкая, но сильная после нескольких лет танцев. Бору можно понять — Юхён хочется рисовать даже без образования художника. Её хочется фотографировать, снимать на видео и видеть как можно чаще, впитывая солнечные лучи её улыбки и звонкого смеха. Если бы не смущение и неуклюжесть, то Юхён точно стала бы моделью для десятков фотографов и художников. Но нет. Сейчас она простая студентка лингвистического, которая с голоду идёт против себя на часы мучений. Скорее всего, она драматизирует, но как не, когда Бора пожирает взглядом и выглядит слишком серьёзно? Шиён оставляет их наедине, как только Юхён переступает порог квартиры. Бора сразу уходит на кухню, отдавая распоряжения и сводя с ума. У неё скромная квартира с двумя комнатами. В гостиной стоит мольберт и висит ткань на стене, которая служит фоном. Из освещения только осеннее солнце, что яркое и тёплое, такое приятное для картин. — Ты будешь чай или кофе? — доносится с кухни вперемешку со звоном посуды. — Воду. Юхён стоит посреди комнаты и не знает куда ей идти. Должна она зайти на кухню или остаться тут и ждать Бору? Ответ приходит сам: Бора появляется в проёме с ножом в руках, смотря так пугающе, что Юхён начинает молиться про себя. Проклят тот день, когда Шиён убедила, что быть моделью хорошая идея. — Ты будешь запивать сладкое водой? — поднимает бровь Бора. — Сладкое? — Ты же не думала, что мы сразу сядем рисовать? Юхён не дают ответить. Бора возвращается на кухню, давая понять, что надо идти за ней. Там тепло и светлые стены, кипит чайник и пахнет печеньем. Бора, кажется, пекла сама, что поворачивает что-то внутри. Смотря на маленькую, среди домашней еды и заваривающую чай, Бору, совсем не кажется, что она злая. Может, совсем чуть-чуть, когда она режет масло большим ножом. — Так что? — спрашивает через плечо, вырывая из мыслей. — Кофе, пожалуйста. Без молока. Бора кивает и заваривает кофе для Юхён. Себе наливает черный чай, добавляя туда какие-то специи и лимон. Вместе с кружками на столе оказывается тарелка с печеньем и масло. Бора садится напротив, но ощущается близко из-за масштабов кухни. Юхён чувствует себя маленькой. — Надеюсь, что Шиён ничего не наболтала? — спрашивает Бора. Её голос всё ещё кажется холодным. — Ну… Она говорила какая ты хорошая и умная? — вспоминает Юхён. Шиён пришлось рассказать целый доклад о том, что ей ничего не угрожает и почему. — Да, я такая, — Бора соглашается серьёзно, чем пугает ещё больше. Кофе и печенье вкусные, солнце приятно светит в окно, запах напоминает о доме, но Бора выбивает из мыслей и мешает расслабиться. Юхён даже не понимает почему так реагирует. Её точно не убьют и не сделают ничего плохого, особенно эта маленькая девушка, но смущение — именно оно, а не тревожность, — не даёт дышать спокойно. — Так ты когда-нибудь перестаёшь краснеть? На вопрос Юхён краснеет только больше. Лучше бы они сразу рисовали, а не пытались разобщаться. Но Бора на удивление хороша в социальных ситуациях — она задаёт вопросы про учёбу и языки, про работу и опыт в модельном. Ей кажется странным, что Юхён никогда не была на фотосессиях или в проектах подобного рода. Бора говорит, что Юхён красивая. Не как комплимент или лесть, а как факт, небрежно упомянутый в разговоре, словно все и так это знали. Юхён не знала. И слышать это до алых ушей смущающе. Бора не замечает и продолжает говорить, спрашивать, отвечать. Словно она издевается. Их знакомство сумбурное и быстрое, в котором узнаются только направления в институте, родные города и кто такая Шиён. Шиён, что в жизни Боры из-за ванильной и влюбчивой Минджи, а в жизни Юхён — из-за странной Гахён, что всем как младшая сестра. Разговоры о ней помогают чуть расслабиться, чувствуя общую тему. Бора рассказывает смешные истории и про то, как Минджи ныла о своей любви. Юхён находит подобное милым, потому что Шиён была такая же. Только вот Бора кажется холодной и против любовных вещей. Она странная и излишне строгая, одним присутствием сбивает со своей волны. Юхён нежная. Ей совсем не подходит тон, которым ей предлагают перейти в гостиную и подготовиться. Она неуклюже цепляет двери и слышит серьёзный голос, боясь провалиться на этаж ниже из-за позора. Это странно и надоедливо. Такого ещё не было. Да, Юхён краснеет всегда, но смущается не настолько сильно и не теряет так много слов от одного взгляда. Бора ведьма, иначе не объяснить. Она выглядит такой даже когда в свете солнца осени просит сесть на стул как ей удобно. Это привычный этап. Юхён держит осанку, исполняет поручения и обещает не двигаться слишком сильно. Бора садится за мольберт и мешает краску, после чего смотрит. Оказывается, что терпеть её взгляд наедине невозможно. У Юхён ощущение, будто её раздевают и трогают всюду. — Я не собираюсь насиловать тебя, — говорит Бора, сохраняя сосредоточение, но явно с юмором. Она чувствует напряжение в воздухе. — Один на один это… хуже, — признается Юхён. — Знаешь, — вздыхает Бора, откладывая кисть в сторону, с помощью которой мерила пропорции, — тебе нужно расслабиться. Расскажи мне что-нибудь. — Но… — Книги. Ты читаешь. Я слушаю. Бора не даёт возможности спорить. Она заставляет рассказывать о том, что Юхён читала в последнее время. Там глупые книги по психологии и лингвистике, самая банальная классика и научпоп, но Бора, кажется, слушает, а рассказ помогает отвлечься. Во время разговоров Юхён всегда светится яркой звездой, затмевая собой любую непогоду. Это нужно было Боре, чтобы начать набрасывать фигуру, добавляя больше положенного тёплых цветов. Ей приятно слушать и наблюдать, утопая в комфорте. Юхён понимает зачем именно рассказывает всё, но её всё устраивает. Всё равно хотелось обсудить с кем-то последнюю книгу, пусть Бора не отвечае. У Юхён льётся поток сознания и глупые высказывания, которые должны смущать, но отвлекают. Настолько, что они забывают включить музыку, исправляя это только через полчаса. К этому моменту на холсте четкая фигура на стуле и небрежные тени на ткани. Освещение сегодня особенно хорошее — выделяет золотые акценты на коже, делает тени чётче и помогает увидеть всё, особенно красные щеки. Бора чувствует раздражение от этой красоты и всего смущения. Юхён глупая и маленькая, будто школьница перед любимым старшеклассником. Их диалог не прекращается. У Юхён есть что сказать, не важно к какой теме они переходят. Бора не удивлена, что именно эта девушка подруга Шиён — Шиён готова слушать часами, едва ли отвечая, но запоминая. Сама Бора вряд ли стала бы молчать так много, если бы не работа. Возможно, что она теряет нить разговора, потому что слишком засматривается на руки, которые выделяются узкой тканью водолазки. У Юхён странное тело. Она худая, очень худая, но ещё мышцы видно не из-за худобы, а из-за развитой мускулатуры. Юхён, должно быть, действительно сильная, только выглядит слабой и неуклюжей. Бора чувствует надоедливую неуклюжесть через посадку на стуле и манеру пить кофе. Такого просто быть не может. Но всё вместе работает хорошо. Кожа, что кажется серой в тени, отливает приятным теплом; тень лежит как надо, придавая нужный объем; поза выглядит живой из-за того, что Юхён постоянно ерзает и садится удобнее, забывая про ограничения в движении, увлеченная рассказом. Да, другую модель Бора бы замучала до смерти из-за такого, но сейчас она рада, что Юхён не стесняется. Это странно, но уже сейчас хочется договориться на следующую встречу, написать ещё несколько портретов с разных углов и просто пообщаться. С Юхён интересно вести беседы и обсуждать какие-то глупости про собак, которых она очень любит. Бора готова часами слушать и слушать, говоря лишь изредка. Для неё это более, чем странно. Бора в любом другом случае переговорит всех в комнате, в помещении, на улице. Она, в конце концов, не просто так была ведущей для студенческих тусовок. Правда, там же она напивалась первая, но так было ещё веселее. Юхён же выглядит так, словно она вообще не пьёт. Ей есть двадцать? Бора не знает, но уверена, что нет. Юхён глупая и маленькая, слишком неуклюжая и неловкая. Неважно, что она наверняка в разы умнее Шиён или Боры, ведь выглядит совсем иначе. Мысли затягивают. Бора ловит себя на том, что переборщила с покрытием на волосах и теперь вынуждена стирать краску тряпкой. Юхён всё ещё говорит. Удивительная способность — Бора всё ещё не заскучала. Разве что заслушалась (что ещё страннее удивительнее). — Долго ещё? Юхён ёрзает на стуле и с ужасом смотрит на то, как безжалостно Бора мажет тряпкой по холсту. Будто она никогда не видела масло раньше. Глупая. — Часа два точно. Хочу закончить сегодня. — Но… — Юхён поджимает губы и не договаривает до тех пор, пока Бора не отведет с неё свой взгляд. — Я есть хочу. — Ты ела полтора часа назад. Юхён не отвечает словами, но издаёт какой-то писк. Она такая… Бора не находит слов, только грузно вздыхает. Картина перед собой всё ещё стоит всех мучений, но, возможно, Боре нужен будет выходной с бутылкой пива после. При условии, что Юхён будет сидеть ровно, Бора приносит печенье в комнату. Она ещё никогда не рисовала модель во время еды, но всё бывает впервые, даже если такого опыта совсем не хотелось. Краски ложатся красиво. Глазу приятны тёплые тона, изгибы одежды и тела, тяжёлые тени. Впервые за долгое время картина получается нежной и без резких скачков. Такое можно дорого продать, но Бора уже знает, что точно не отдаст холсты с Юхён за деньги или другую награду. Они с ней до тех пор, пока руки не решатся их закрасить или сжечь. — Знаешь, — начинает тихо Бора, когда Юхён уже не жуёт, а на холсте почти готовая картина. Скорее проработанный набросок, но дальше будут добавлены только рефлексы. Всё хорошо в том состоянии, котором находится сейчас, — я бы хотела встретиться ещё раз. — Не-е-ет, больше я точно не выдержу, — ноет Юхён, жмуря глаза. Её щеки снова красные. — Даже за тройную оплату? Глаза открываются быстрее, чем хотелось. Юхён почти падает со стула. Бора хочет ударить себя. Эти встречи не стоят так дорого. Всё это не стоит тех денег, что она предлагает. Тем более, что Юхён ненавидит мысль о том, что её пытаются «купить». — Нет, точно нет. — Ладно, ладно, — спешно говорит Бора, пытаясь исправить ситуацию. — Я имею ввиду… Мы могли бы просто встретиться? И я, может быть, нарисовала бы тебя… просто так? Какая она глупая. Щеки снова красные, а поза окончательно нарушена. Из Юхён неуклюжесть через край, особенно когда она почти падает со стула, пытаясь привести себя в чувства. Рефлексы вновь придётся добавлять из головы, а не с натуры. — Да? Я, эм, да, — неловко бормочет Юхён, — было бы классно. — Тогда на выходных, — утверждает Бора, кладя кисть у палитры. — И щеки вышли слишком красные. // Бора не дала сфотографировать картину и не отправила итоговую версию после. Она просто сказала, что Юхён не заслужила такого. Не то, чтобы Юхён хотелось красивейший портрет себя, но было интересно. Они договорились встретиться через неделю. К этому моменту рука Юхён почти прошла и появилась возможность устроиться на новую работу — по вечерам убирать в кафе возле дома. И Бора всё-таки предложила заплатить за то, что обязательно вновь нарисует Юхён. Но встретились они иначе — в кофейне, за кружкой чая и булочками. Бора рассказывала про себя и громко смеялась, а Юхён наслаждалась часами отдыха после тяжёлой недели. Выходной, людей много, но всё равно уютно. Бора, оказывается, закончила художественную школу и дизайнерский университет. Работать она начала ещё в конце старшей школы, а большие заказы брала уже с 20 лет. У неё опыта больше, чем у Юхён потребности в деньгах, что поражает. И, да, аккаунты в социальных сетях у неё действительно популярные и с постоянными заказами. Бора, если говорить серьёзно, крутая. Она живёт одна и познакомилась с Шиён через Минджи. А с Минджи — из-за любви той делиться своим телом (позировать для камеры или холста). В той студии, где они были две недели назад, Бора появляется раз в неделю последние три года, стабильно занимаясь натюрмортами и портретами. Её материальные картины продаются за месячную зарплату Юхён и выше. В такой ситуации Юхён не знает как себя представить. Ей двадцать, что на три года младше от Боры, но опыта меньше, чем разницы в возрасте. Юхён только знает несколько языков и учится. Бора же выставляется в известных галереях и продаётся для реклам, личных целей и искусства. Это потрясающе. Но за всем массивом опыта и репутации, Бора остаётся маленькой девушкой со смехом дельфина и внешностью синички. Юхён замечает всё это очарование и тает. Ей даже не хочется больше говорить о себе, лишь бы больше слышать звонкий голос и глупые истории. Только Бора заставляет говорить о себе, а сама достаёт скетчбук. Под рукой лежат несколько пастельных карандашей, чтобы обязательно покрыть цветом то, что успеет оказаться на бумаге. В третий раз Юхён не так стесняется. Тем более, что всё гораздо проще — без холстов, красок, тишины. И Бора активно участвует в диалоге, задавая вопросы здесь и там, действительно желая узнать Юхён ближе. Они такие странные и так хорошо подходят атмосфере кофейни. Бора влюбляется в то, как Юхён живо разговаривает и отдаёт все эмоции даже для рассказа о собаках. Юхён — в то, как красиво Бора рисует. Не то, что на листе, а сам процесс, когда лицо серьёзное, движения чёткие, а аура тяжёлая, но мягкая. Юхён всегда любила художников и искусство. Бора любит красивых женщин. Возможно, что у них есть что-то общее. По крайней мере, Юхён даёт закончить скетч без проблем, а Бора не делает щеки настолько красными, как у девушки перед ней. Пусть это останется их тайной, не пропавшей на лист. Скетчу меньше часа, что не мешает выглядеть красиво и по-настоящему. Юхён смотрит с восторгом и пищит. Бора странная, но красиво рисует, что компенсирует все шутки и замечания. Юхён хочет находиться рядом даже не из-за денег, а просто чтобы быть. Их обед полностью оплачивает Бора. Юхён смущается и обещает куда-нибудь сводить за свой счёт в следующем месяце, как заработает немного денег. Их встречи начались и продолжаются ради опыта для Боры и заработка для Юхён, когда предложение звучит как повод просто быть рядом. — Это свидание? — с улыбкой спрашивает Бора. Наверняка дразнит. Цвет щёк Юхён отвечает раньше слов. Это не свидание, но хочется общаться ещё, отложив холст и формальную — если она таковой была — обстановку. Юхён не ищет для себя партнёра, не влюбляется и ставит учёбу выше романтики, но тихо отвечает: — Да. // Это их последняя рабочая встреча. По крайней мере, именно такое обещание Бора дала себе. Ей потребовалось две недели уговоров, но теперь Юхён сидит на фоне красной ткани в прозрачной блузке и шортах. У Боры ужасное желание написать Юхён голой, но это наверняка невозможно. Сегодня освещение полностью искусственное, потому что на улице угрюмая погода и намёки на близкую зиму. Скоро декабрь, от которого Бора будет прятаться под тёплым одеялом и с горячим чаем. Юхён же зиму ждёт больше всего — есть надежда на снег и будет концерт её любимой группы, на который Юбин, Шиён и Гахён действительно купили ей билет. Все четверо будут в vip-зоне и обязательно уйдут с автографами. Это звучит как лучший конец семестра. Из-за таких мыслей Юхён ещё солнечнее обычного и не обращает внимания на заглядывания Боры, продолжая по просьбе говорить о разных мелочах. Она всё ещё на той работе уборщицы, но скорее всего бросит её через неделю-две, потому что впереди сессия, а денег будет достаточно до следующего года. На каникулах она точно заработает побольше. Боре даже жаль Юхён. Та отличница и одна из лучших на факультете и в институте, но вынуждена тратить время на работу, совсем лишая себя отдыха. Из-за этого Боре хочется рисовать Юхён каждую неделю, лишь бы той хватало на жизнь. Самой Боре хватает более чем. Все её труды и бессонные ночи годами подряд сейчас окупаются большим заработком. Да, Бора до сих пор иногда не спит ночами и не отдыхает неделями, но это только ради репутации. Денег у неё хватит на полгода безделья, если это потребуется. Отпуск будет в конце декабря. Тогда Бора позволит себе днями лежать в постели и смотреть сериалы, съездит в родной город к семье, проведёт праздники с друзьями. Только Минджи неловко намекает о том, что хочет встретить Рождество в компании исключительно Шиён, а Нана уедет в Китай, а после в Австралию, очень удачно пропустив все возможные европейские, корейские и китайские праздники, оставив Бору одну. И это в тот год, когда Бора решила закатить множество вечеринок. Взгляд теряется в цветах кожи напротив, из-за мыслей неспособный уловить детали. Внезапно Боре становится интересно: а с кем Юхён проведёт это Рождество? У неё есть парочка друзей и большая семья. Наверняка в этом кругу нет места для Боры. Значит, придётся ехать в родной город, избегая замечания отца и терпя причитания матери. Глупости. Бора сосредоточивает взгляд на нежных руках, прикидывая пропорции. Юхён действительно идеальна — словно из европейских учебников по анатомии. От её тела невозможно устать, а рисовать хочется постоянно. Бора наизусть выучила и поняла анатомию маленьких азиаток, пышных греческих богинь и женщин как Шиён. Юхён кажется другой — типичной моделью, из разряда тех, что знамениты только костями, но с нежной кожей и контуром мышц. И цвет. Её кожа отливает серым, но золотая и выглядит как что-то сладкое. Боре не надоедает накладывать на неё тени и свет, заставляя себя вспомнить всю теорию цвета не для привычных картин на компьютере, а для масла на холсте. В голове проносятся слова своего учителя об оливковой коже и вечные замечания добавить больше зелёного. Да, Юхён начинается на холодном зелёном и заканчивается на золоте, становящимся красным. Сегодня щеки не такие красные, что вызывает странное разочарование. Бора не заметила то, как привыкла к румянцу. Или ей просто хочется дразнить Юхён всегда, но сейчас невозможно найти причину. Хотя неуклюжесть никуда не исчезла, пусть и заметна только в моменты встречи. На стуле же Юхён теперь непривычно профессиональна, будто действительно работает натурщицей. Месяц назад Бора была бы в восторге. — Что-то изменилось, — тихо замечает Бора, начиная набирать тон волос. Юхён на эти слова краснеет и поворачивает голову, сразу же ойкая и возвращаясь на место. — Ты говорила, что меня невозможно рисовать. Ну и… Я сижу. Бора поднимает взгляд с холста. Юхён преступно очаровательная, вновь с румянцем и желанием двигаться. Кажется, что таких встречаешь раз в жизни. — Спасибо, — смеётся Бора. — Что? — Юхён забывается и поворачивает голову. — Что ты смеёшься? На этот вопрос ответа нет даже внутри. Бора просто чувствует счастье и тепло, пусть за окном грозные тучи, а в комнате надоедливые холодные лампы. — Ты милая, — отговаривается Бора, возвращаясь к холсту. — Что? Нет! — Юхён возмущённо поворачивается и выглядит недовольным щенком. Щеки вернулись к тому, что Бора привыкла видеть. — Я не милая! Бора, хватит смеяться. — Ты не можешь это отрицать, — улыбается Бора, снова срываясь на детское хихиканье. Юхён ничего не отрицает, но больше не сидит ровно. Она отворачивается сильнее прошлого и поджимает губы, никак не прекращая краснеть. Бора не делает ей замечаний, решив принять новую позу. У неё не сходит улыбка с лица, как и не проходит тепло в груди. Какой в этом практический смысл? Рисовать одного человека в четвёртый раз никак не улучшит её понимание в анатомии, разве что поможет лучше работать с цветами на живых картинах. Только для личного желания или каприза, не иначе. Боре просто понравилась неуклюжая девчонка, которую она держит рядом с собой деньгами и отговорками об искусстве. И Юхён, прилежная и послушная, с каждым разом сидит всё ровнее и всё меньше краснеет. От таких мыслей у Боры не сходит улыбка с лица, даже когда проходит около получаса и Юхён давно молчит. Они могли бы говорить часами, но Бора почти не слушает, а Юхён отказывается складывать предложения в структуру диалога. Удивительно, что она способна просто составлять предложения. Искусственное освещение играет с тонами непривычно. Бора любит яркие и тёплые картины, где побольше красного и жёлтого, чтобы в груди ощущение лета или осени. Сейчас перед глазами зелено-голубые оттенки, отливающие ледяным светом. Одни только волосы остаются тёплыми. Кажется, Юхён называла этот цвет клубничным блондом. Бора вырисовывает шею и переходит к плечам. На них спущена хлопковая рубашка, которая расстегнута на три верхние пуговицы плечи и откинута назад, чтобы открыть больше кожи. У Юхён острые ключицы и угловатые плечи, но такая нежная кожа и мягкие изгибы, что Бора засматривается. Она вновь уходит в детали и рисует слишком подробно, потому что ей очень хочется запомнить и эту часть Юхён. На улице стремительно темнеет. Они сидят около двух часов, забывая про перерыв. Точнее, Юхён хотела бы отдохнуть, но это Бора, кто забыла про время. Музыка остановилась из-за звонка и больше не включилась, Юхён повернула голову и смотрела в сторону мольберта, а Бора продолжала неотрывно смотреть на её кожу под рубашкой, старательно вырисовывая складки, тени и просветы. — Бора, — тихо зовёт Юхён. Ей ужасно неловко быть настолько под вниманием. Только ответ приходит не сразу. — Бора-а-а. Бора слышит знакомый голос, что ниже обычного, который разносится в полной тишине. Должно быть, она действительно засиделась. И Юхён в другой позе, вновь смущенная и притихшая. — Что такое? — тихо спрашивает Бора, почти хрипя. Не удивительно, если она забывала дышать в процессе. Юхён слишком красива. — Слишком… — начинает Юхён, пытаясь подобрать слова. Она даже не знает что её смутило. — Это слишком. — Тебе некомфортно? — Бора полностью возвращается в сознание. Внутри волнение, что она разрушила те уверенность и спокойствие Юхён, которых добивалась месяц. Юхён не сразу отвечает. Она разглядывает свои ладони и удобнее садится на стуле, не поднимая взгляд. Бора напугана, но улыбается от того, какой нежной и крошечной кажется Юхён. Особенно с её вновь красными щеками. — Нет, — тихим выдохом. — Я смущаюсь. — Ты всегда смущаешься, — смеётся Бора. Напряжение упало. — Сегодня ты слишком много на меня смотришь. Только Юхён может пожаловаться на то, что на неё слишком много смотрят во время того, как её рисуют. Бора наигранно возмущается и встречается с ней взглядом. Смущается Юхён, но бабочки в животе и потеря слов именно у Боры, потому что как можно быть настолько прекрасной? — Как я могу не смотреть на тебя, если я тебя рисую? — выходит по-детски возмущённо. — Нет, Бора, ты не просто рисуешь меня, — не сдаётся Юхён, напирая всё больше и больше, не давая места, чтобы придумать отговорки. — Просто ты слишком красивая, чтобы не смотреть на тебя. Бора говорит это со всей уверенностью, не собираясь ходить кругами, только сердце всё равно бешено бросается вперёд. У Юхён настолько много власти над ней, что она может смущать, сама того не подозревая. — Я… — начинает и запинается Юхён, пряча лицо в ладонях. И эта девушка является центром внимания и постоянно получает комплименты? — Думаю, что нам пора отдохнуть, — вздыхает Бора, откладывая кисть и вытырая руки. — Кофе или чай? // Юхён слишком задумчивая всё то время, что они пьют чай. Бора хочет дразнить её и задирать, не давать даже на минуту уходить в мысли и забывать о своей растерянности и стеснительности. Это начинает становиться проблемой, потому что Юхён такая очаровательная, что сердце запинается и не держит ритм. Бора в шаге от того, чтобы наброситься на неё и закусать, защекотать, зацеловать до потери воздуха и красных-красных щёк. — Сейчас ты тоже меня рисуешь? — спрашивает серьёзно Юхён. Бора, должно быть, совсем потеряла совесть и тормоза. — Запоминаю детали. Юхён усмехается в кружку чая и прикрывает глаза. Временами в ней проскальзывает что-то такое, что совсем не похоже на тихую и застенчивую девушку. Она опасна своей красотой, своей внезапной уверенностью и флиртом, которому наверняка научилась от глупых сериалов и дорам. Или Шиён её научила, что ещё хуже. — Если так хочешь запомнить меня, то можешь просто сводить на свидание, — в итоге говорит она, старательно сохраняя серьёзное лицо. — Я думала, что ты звала меня на свидание? — удивляется наглости Бора. — Ну, кажется, что ты нуждаешься в этом больше меня. Бора матерится в голове. Юхён права, потому что Боре до зуда в ладонях хочется взять её за руку и отвести в самые любимые места Сеула. И что стало с её серьёзностью и состоятельностью? Ещё месяц назад она ругала Минджи за то, что та как школьница влипла в Шиён. И что теперь? Точно злая шутка судьбы. Но если Бора сдастся и так просто позовёт Юхён на свидание, то это будет ударом по её гордости. Ни за что. Бора скорее будет держать всё в себе, задирать и дразнить до тех пор, пока не надоест, чем признает то, что Юхён ей, совсем чуть-чуть, но невозможно сильно нравится. Она обещает себе, что не разрушит свой образ стойкой и взрослой девушки. Юхён ничего не говорит. Она спокойно допивает чай и возвращается на своё место, послушно принимая нужную позу. Кажется, что смущение ушло окончательно, потому что нет привычной неловкости, нарушения позы, неуклюжести и красных щёк. Бора сдерживает недовольное лицо и принимает всё таким, как есть. Ей ужасно неприятно из-за того, что все их встречи не ради практики рисования, а ради встреч. Что за глупости? Теперь Юхён не надо говорить, чтобы отвлечься. Она, кажется, готова спокойно сидеть даже без музыки, абсолютно не обращая внимание на наблюдения. Это плохо для Боры, потому что так она совсем не скрывает своего взгляда и смотрит столько, сколько хочет, иногда забывая про изначальную цель. Интересно, а кожа Юхён действительно настолько нежная, какой кажется? И у неё что, правда выглядывает татуировка на ребрах, тщательно закрытая чёрным топом? А руки Юхён на самом деле сильные или нежные? Боре почему-то кажется, что в этих руках чувствуешь себя как дома. И губы. Такие большие и мягкие, что их наверняка приятно целовать. Если дать Боре шанс, то она будет целовать Юхён часами. — Я точно знаю, что ты не рисуешь меня, — в тишине говорит Юхён, заставая в врасплох. Бора хочет возмутиться, но в её пальцах зажата сухая кисть без масла на ней, неудобно подтверждающая предположение. — Можно посмотреть? Что посмотреть? Бора моргает несколько раз, прогоняя все мысли и отрывая взгляд от Юхён. Наверное, её спросили про картину? Юхён ещё ни разу не видела конечного результата. Иногда даже картину в процессе, потому что Бора жадная и злая. Она сама не может понять почему так сильно защищает свои работы, будто есть в этом что-то интимное. И Бора, совсем чуть нарушая свои обещания, согласно кивает. Юхён неуклюже встаёт с места и идёт к Боре, выглядя почему-то неловко и смущённо. Как они могут прийти хотя бы к дружбе, если Юхён такая стеснительная, а Бора до безобразия гордая? И, может, тоже стеснительная, потому что кровь стремительно приливает к щекам в ту же секунду, как её наполовину готовую картину видит не только она. В полной тишине комнаты слышится глубокий вдох Юхён. Бора не поднимает взгляд и не пытается разобрать реакцию, слишком смущенная для любых комментариев. Как она, рисующая с самого детства, может так краснеть от ожидания критики? Всю жизнь Бора бежала показывать свои картины, впитывая все мнения в себя, строя на них художника внутри. В конце концов, она популярна по всей Азии, что могут изменить слова студентки лингвистического? — Бора, это… — начинает тихо Юхён, не в состоянии собрать мысли в слова. Её голос скуп на эмоции, не давая подсказок тревожности внутри. Юхён молчит с несколько секунд, открывая и закрывая рот в неуверенности. — Это волшебно. Я не думала, что ты… — Что я умею рисовать? — поднимает брови Бора. Незаметно для себя тело расслабляется, не встретив негатива. — Нет! Ты умеешь очень красиво рисовать, я видела, но чтобы написать такое маслом за… два или три часа? В голосе Юхён столько восторга и удивления, что Бора решает повернуться и посмотреть на неё. Совсем близко, немного сонную и уставшую, бледнее в искусственном свете и такую красивую, что захватывает дыхание. Сердце в груди скачет галопом, готовое вот-вот пробить ребра, если Юхён не перестанет быть такой. К чёрту картины, когда рядом стоит настоящее творение искусства. — Думаю, что ты хочешь меня куда-нибудь позвать, — невпопад говорит Бора, мысленно давая себе подзатыльник. Она могла поблагодарить или как-нибудь отшутиться, но решила выпросить свидание? — Ты не сделаешь это сама, да? — улыбается Юхён, впервые выдерживая долгий зрительный контакт. Её глаза тёплые и глубокие, настолько манящие, что Бора готова потратить несколько встреч только на них на холстах всеми доступными материалами. — Да. Бора может быть занозой. Но Юхён не так сильно отличается от неё, поэтому забывает про этот разговор, возвращаясь к картине. Им нужно полчаса, чтобы Бора завершила все детали, после чего сессия закончена. Работа получается законченной, но достаточно простой. Юхён удаётся посмотреть на неё ещё один раз. Это даже смущающе — видеть все свои полюсы и минусы глазами другого человека. Особенно когда щёки краснее нормального, губы привлекают внимание и не отпускают взгляд, а рубашка кажется неприлично прозрачной. Эта картина также уходит в коллекцию Боры, где хранятся все те работы, что не будут проданы или отданы на выставки. Юхён хочет забрать себе хоть один портрет, пусть он будет на маленьком листе и карандашом, но художественная этика — так это называет Бора — против бесплатной раздачи потраченного времени и ресурсов. И всё равно, что подарок подруге никак не нарушает это правило. Если Бора может быть занозой, то она будет. Поэтому они расстаются после недолгой беседы, не обещая друг другу следующей встречи и не говоря о новых портретах. Юхён больше не нуждается в деньгах, потому что запаслась до конца семестра, а Бора действительно решила пойти дальше. Ей нельзя раз за разом рисовать Юхён, иначе сердце точно не выдержит. Но желание внутри хотя бы увидеться почти достаточно сильное для того, чтобы переступить через свою гордость.