DAY6 — 누군가 필요해 I Need Somebody
Это будет первое Рождество, которое Минхо вынужден провести в чужой стране вдали от любимых котов, друзей и самое главное — вдали от Джисона. Мысли о том, что все, кого он бережно хранит в своём сердце, находятся на другом конце света, съедают его каждый день, порой мешая сконцентрироваться на действительно важных сейчас вещах. В конце концов, он не просто так оказался на противоположном Сеулу конце земного шара — практика в Денвере гарантировала ему место хореографа в абсолютно любой танцевальной студии родной Кореи, поэтому Ли просто не мог упустить такую возможность, что выпала ему несколько месяцев назад. И тогда он нисколько не сомневался, что сможет перенести разлуку с друзьями, что порой заставляли своими выходками его правый глаз нервно дёргаться, котами, запах лапок которых он до сих пор помнит в малейших деталях, и собственным парнем, который за прошедший год их отношений умудрился стать центром его Вселенной. Хан Джисон, которого Минхо любовно называл принцем-квоккой, был самым очаровательным человеком на всём белом свете, и ни одна живая душа не смогла бы убедить его в обратном. Было ли дело в том, что Хани был невероятно открытым и светлым человеком, готовым в любую минуту прийти на помощь близким людям, или в том, что он с первого дня знакомства поразил Минхо своими вокальными данными и страстью к музыке, или в том, каким милейшим образом его губы приобретали форму сердца, когда он открыто улыбался, сверкая ослепительной улыбкой. И быть может, Минхо совсем немного считал своего парня душкой из-за мягкости его щёк, которые он всегда набивал, словно хомяк, в то время, когда с наслаждением съедал всё, что Минхо готовил специально для него, и совсем чуть-чуть (Ли готов принести клятву на мизинчиках) его подкупили совершенно невинные щенячьи глаза, в которых всегда виднелись звёзды. И теперь идеальный и неповторимый Хан Джисон спит в тёплой кровати и видит десятый сон, пока Минхо в который раз прогоняет связку для показательного выступления, что состоится в конце следующего месяца, пока небо Денвера окрашивается в серый, а за окном пролетают первые снежинки. Минхо не помнит, чтобы синоптики обещали снег, но он не то чтобы сильно интересовался погодой в последнее время, когда большинство его мыслей то и дело вертелось около приближающегося Рождества и собственного одиночества. Не то чтобы Минхо любит этот праздник, для него это такой же день, как и триста шестьдесят четыре дня до него, однако, он знает, что Джисон просто в восторге от Рождества, он выяснил это ещё на второй неделе их знакомства, когда тот рассказывал, как сильно ему нравится дух Рождества и ощущение, будто что-то сказочное витает в воздухе. И Минхо помнит, как сильно его парень хотел встретить это Рождество вместе, ещё до того, как Ли получил приглашение присоединиться к танцевальным курсам, так что Джисон, видя как Минхо горит своей мечтой, просто не смел просить его остаться и тем более не уговаривал его вернуться в Сеул на пару дней, которые они могли бы провести в окружении Суни, Дуни и Дори, закутавшись в пледы за просмотром романтической дорамы. И на самом деле Минхо не был настолько одинок в Денвере, он смог завести приятельские отношения практически со всей стажирующейся группой танцоров, более того, у него даже появились друзья: невысокая рыжеволосая девушка — Адель, что была их куратором и неплохо говорила по-корейски (она всегда говорила, что её профессия обязывает, но Минхо ей не верил, он прекрасно видел в самый первый день фотографию на экране блокировки её телефона, где её в щёку целует парень азиатской внешности), и Бомгю — он был младше Минхо на пару лет и тоже приехал из Кореи, так что они быстро нашли общий язык. Всё-таки временами он всё ещё не был уверен в своём английском, так что он чувствовал себя куда комфортнее, когда общался с людьми на родном языке. Так что с общением у него всё было в полном порядке, к тому же они с Джисоном периодически разговаривали по видеосвязи, когда им удавалось каким-то магическим образом совместить свои графики, потому что шестнадцать часов разницы не шутки, но они и с этим научились справляться. И уже практически не путались в пожеланиях «спокойной ночи» и «доброго утра» друг другу, когда у одного уже раннее утро следующего дня, а у другого — лишь обед предыдущего. В конце концов, всё это было временно, и эти два с половиной месяца, проведённые вдали друг от друга, нисколько не сделали их отношения хуже, чего Минхо боялся больше всего на свете, а наоборот, укрепили их, заставив понять, насколько большую роль они играют в жизнях друг друга. Сначала было невероятно тяжело, особенно по утрам, когда соседняя подушка встречала холодом, а разница в часовых поясах ощущалась особенно остро, поскольку они настолько привыкли проводить всё своё свободное время вместе, что разлука казалась просто невыносимой. Но сейчас всё было… вполне терпимо. Они звонили друг другу по видеосвязи по вторникам, когда у Джисона занятия заканчивались в обед, а Минхо возвращался домой из студии и ещё не успевал лечь спать, и субботам, когда Минхо только просыпался, а Джисон ещё не ложился, оставаясь с Чаном в студии до самого рассвета. Джисон ежедневно слал ему фотографии с Суни, Дуни и Дори, что теперь не отходили от Хана ни на шаг, скучая по своему старшему папе, и делился всем, что происходило с ним и их друзьями в отсутствии Ли. Минхо же в свою очередь рассказывал, как проходят его вечера в небольшой квартирке, которую ему предоставляло агентство, делился впечатлениями о местной кухне (по большей части жаловался, что скучает по корейской еде, и признавался, что в ближайшее время убьёт за пибимпап), присылал фотографии рассветов и закатов, которые он наблюдал из окна танцевальной студии. — Я скучаю… — признаётся Минхо во время их традиционного вечернего звонка. Он лежит на кровати, уперевшись подбородком в сцепленные в замок ладони, и хмуро смотрит на экран телефона, отличной подставкой для которого служит спинка кровати. — Знаю, хён, — отзывается Джисон, выглядя немного более уставшим, чем обычно, — я тоже скучаю, — он возится и пропадает из кадра на несколько секунд, пока Минхо подслеповато прищуривается и хмурится, пытаясь разобраться в том, что его парень, чёрт его дери, делает, а затем лицо Хана вновь оказывается в кадре, выглядя при этом очень довольным. А затем Минхо видит серую мордочку Дори и практически пищит от восторга, пока Джисон посмеивается над его реакцией. — Дети тоже скучают, — говорит он после того, как отпускает Дори на пол и вновь смотрит в камеру, и оу, Минхо выглядит таким разбитым и переполненным любовью в этот момент, что Джисон с трудом сдерживает восхищённый вздох. — Хотел бы я быть сейчас рядом с вами. — Минхо всё ещё выглядит отрешённым, а его большие кошачьи глаза слезятся, пока он отчаянно пытается приказать своему глупому мозгу успокоиться. «Это всего лишь Джисон и один из его кото-детей», — говорит он сам себе, но это не всего лишь Джисон и его кото-ребёнок, это вся его жизнь. Боже, он так сильно их любит. — Хэй, уже через месяц ты будешь дома, всё будет в порядке, — Хан говорит так, будто пытается убедить в этом больше себя, чем Минхо, поэтому тот лишь неопределённое хмыкает. — Стажировка же не может продлиться? — теперь Джисон звучит слегка обеспокоенно, он не уверен, что сможет выдержать больше, чем ещё один месяц вдали от своего сердца и души. Конечно, если Минхо придётся остаться в Денвере ещё на какое-то время, он это примет, потому что знает, насколько это важно для его парня, но, чёрт, его сердце болит каждый день, когда он не видит Минхо вживую. Господи, он так глубоко вляпался в Минхо, кажется, что во всём мире не существует вещи, способной заставить его разлюбить Ли. Этого милейшего кота, выглядящего холодным и неприступным ровно до того момента, пока не узнаёшь, какой он на самом деле — сотканный из любви и заботы о ближних. — Да, я прилечу уже в следующем месяце, — согласно кивает Минхо, пока Джисон замирает в ожидании ответа, а потом с облегчением выдыхает. — Но Рождество уже через неделю, и я знаю, как ты хотел отпраздновать его вместе… — он на секунду останавливается и смотрит на Хана. — Милый, я бы очень хотел осуществить твою мечту, — возможно, думает Минхо, он мог бы уговорить Адель отпустить его на несколько дней, чтобы он мог иметь возможность встретить этот дурацкий праздник вместе с любовью своей жизни, и Хану нужно лишь попросить его об этом, сказать, как сильно он хочет оказаться двадцать пятого декабря вместе со своим любимым хёном, но Джисон молчит. — Джисони, — по-кошачьи тянет он, — всё хорошо? «Всё очень-очень плохо», — думает Джисон, пока медленно моргает и осмысливает сказанное Минхо. Чёрт, он же не собирается вернуться в канун Рождества? Хан ещё раз моргает, думая, что Минхо никаким образом не должен оказаться в аэропорту Сеула в Сочельник, иначе все его планы пойдут коту (или в их случает котам) под хвост. — Всё в порядке, хён, — Джисон кивает скорее для себя, чем для Минхо, и тот удивлённо выгибает бровь, — я знаю, что мы не сможем увидеться на это Рождество, но у нас будет следующее и следующее, и все за ними идущие, — улыбается искренне и надеется, что сможет убедить Минхо остаться в чёртовом Денвере. — Тебе не стоит так переживать из-за этого. Минхо, всё, что сейчас имеет значение, твоя танцевальная практика и итоговый показ. «Какого хрена», думает Минхо, когда смотрит на своего парня, говорящего ему о том, что ему стоит остаться в США в любимый праздник Хана, когда он буквально прямым текстом говорит, что может попытаться вернуться домой. — Да, конечно, ты прав, — поспешно говорит Минхо, стараясь выглядеть не слишком расстроенным или разочарованным (он пока ещё не решил, но он может себе это позволить, его только что отшил его собственный парень), но Джисон видит, как меняется выражение чужого лица и мысленно отвешивает себе несколько пинков под зад, потому что Минхо расстроен. — Думаю, мне стоит лечь пораньше, завтра тяжёлый день и всё такое, — бормочет себе под нос Минхо, пока Джисон, не верящий ни единому слову, выглядит неубеждённым. — Отдохни как следует, — говорит Хан, пока Минхо начинает возиться в кровати. — Спокойной ночи, Джисон. — Сладких снов, детка, — улыбается Хан, когда замечает, как один уголок губ Минхо ползёт вверх. Звонок завершается, и Джисон понимает, как сильно облажался и как сильно обидел Минхо своим отказом. Однако у него уже были планы на это Рождество, от которых он не собирался отказываться. Так что если Минхо будет немного расстроенным всю последующую неделю, Джисон уверен, что сможет справиться с чувством вины. Пускай он и не знает, что на другом конце мира Минхо не сможет сомкнуть глаз ближайшие несколько часов из-за случившегося. «Дело не в Рождестве», — убеждает себя Ли, лёжа в темноте и пытаясь осознать произошедшее. В конце концов, он не большой поклонник этого праздника и не то чтобы понимает поголовного помешательства на гирляндах именно в это время года, украшенных елях и мужчине в странном костюме и упряжкой оленей, но Джисон только что буквально прямым текстом сказал, что не хочет провести Сочельник вместе. Джисон, который ещё в первый месяц их отношений прожужжал ему все уши о том, как они поедут на рождественские праздники к его семье в Инчхон, где он, наконец, познакомит Минхо с Ппамой. Серьёзно, Хан, чёртова белка, Джисон? Если его парень решил таким образом намекнуть на то, что они в скором времени расстанутся, то ему стоило быть более убедительным. Да, Минхо знает, что делает необоснованные выводы из пустоты и раздувает из мухи слона, потому что, если бы Джисон правда хотел порвать с ним, он бы сказал об этом прямо, а не устраивал нечто подобное. Однако градус обиды Минхо достаточно высок для того, чтобы он решил, что даже если Хан вдруг неожиданно позовёт его, то он и пальцем не пошевелит для того, чтобы вернуться в Сеул. В конце концов, у Хана есть их общие друзья, с которыми тот может встретить Рождество, пока Минхо будет спать в своей квартире в Денвере. Чёрт, похоже, Минхо действительно немного одинок здесь.♡♡♡
— Ты что, действительно сказал Минхо-хёну, что не хочешь встречать с ним Рождество? — вместо приветствия говорит Феликс, когда Джисон подходит к столику в кофейне, в которой они договорились встретиться. Не то чтобы его эта новость ошарашивает, но удивляет достаточно сильно. Прошло всего несколько часов, когда бы Минхо успел оповестить их друзей о том, что Джисон сделал, если в Америке сейчас непроглядная ночь? Только если он так и не уснул… Хан мысленно чертыхается. — Чт… Откуда ты вообще это знаешь? Вы все? — он оглядывает друзей, пока те смотрят на него неодобрительно и с немым укором в глазах, звучащим, мол, Джисон, ты совсем придурок. — Он позвонил Чану и сказал, что он, вероятно, чем-то сильно тебя обидел, раз ты изменил своё решение и больше не хочешь встречать с ним это дебильное Рождество, и это прямая цитата, — говорит Чанбин, сводя брови к переносице, а Джисон тяжело вздыхает. — Ничего не хочешь объяснить? — вмешивается в разговор Хёнджин. — Почему он не в курсе? — Можно не столько вопросов за раз, пожалуйста. — закатывает глаза Джисон и, наконец, садится рядом с Чонином, что смеряет его нечитаемым взглядом. — Иногда вы просто невыносимы. — Говоришь нам ты, — доносится из-за его спины голос Сынмина, который вместе с Чаном приносит им еду и напитки. — Вы что, серьёзно все уже в курсе? — Джисон хмуро смотрит на пытающегося устроиться как можно удобнее Чана, и тот посылает ему извиняющуюся улыбку. — Мы все слишком любим сплетни, так что новости разлетаются с невероятной скоростью, — Феликс снова хмурится, глядя на лучшего друга, из-за чего Хан снова закатывает глаза. Им предстоит действительно длинный разговор. — Ты же не хочешь расстаться с ним? — осторожно спрашивает Хёнджин, пока тянется к своему десерту, и в этот момент Джисон взрывается: — Господи, конечно, нет! С чего бы мне хотеть расставаться с Минхо? — он обводит всех друзей хмурым взглядом. — Вы что, все так думаете? — Ты сказал, что не хочешь отмечать с ним Рождество, — снова напоминает ему Чанбин, и Джисон стонет в голос, роняя голову на сложенные на столе ладони. Его друзья просто невозможны. — Что равносильно… — Я этого не говорил! — снова повышает голос Хан и бросает извиняющийся взгляд в сторону Чана. — Вы все прекрасно знаете, что у меня куплены билеты в проклятый Денвер, и всё равно думаете, что я планирую его бросить? — Тогда почему Минхо-хён об этом не знает? — на этот раз голос принадлежит Чонину. — Потому что это блядское рождественское чудо? — в этот момент Джисону кажется, что он попал в какую-то совершенно глупую передачу с розыгрышами, потому что буквально все его друзья знают, что он собирается улететь к Минхо на Рождество, но при этом так сильно удивляются тому, что он сказал Минхо не прилетать в Сеул. — Оу, — говорит Феликс, когда осознает сказанное. — Это многое объясняет. — Да что ты говоришь, — дразнит его Джисон, пока до остальных доходит смысл слов Хана. — Чан-хён, ты же не сказал Минхо о том, что я собираюсь к нему? — голос Хана звучит угрожающе, и Чанбин, сидящий рядом, слегка ёжится, потому что злится Джисон редко, но всегда метко. — Нет, но как его единственному хёну мне было тяжело скрывать это от него, — вздыхает Чан, чувствуя вину за то, что не успокоил Минхо, рассказав ему правду, — но я всё ещё умею хранить чужие секреты, — он слегка улыбается и делает глоток своего кофе. — Спасибо, — благодарно улыбается ему Джисон, обводит взглядом остальных друзей, как будто говорит им во всём брать пример с Чана, и игнорирует то, как Сынмин ворчит, что рассказал бы всё Минхо. — Прости, Джисон, но Минхо мой друг намного дольше, чем ты. Джисон понимающе кивает. — И всё-таки, что за история с чудом? — подаёт голос Хёнджин, когда перед ним оказывается совершенно пустое блюдце. — Почему твой приезд должен быть именно чудом, а не сюрпризом? — Говоришь так, будто не знаешь нашу историю знакомства, — фыркает Джисон, на что Хёнджин показывает ему язык. — Очень по-взрослому, — с лёгкой улыбкой на губах качает головой Чан. — Вы познакомились после прошлого Рождества, но как это связано с нынешним я не понимаю. Ты ведь правда мог сказать ему, что прилетишь, чтобы он не мучился. — Знаю, — соглашается Джисон, — но тогда бы это не было сюрпризом, и тем более чудом. Я вообще не ожидал, что он предложит это, я растерялся, потому что сразу представил картину, как он прилетает в Сеул, а я в этот момент торчу в аэропорту Денвера, тот ещё праздник получается. Ну, и ляпнул, что первое в голову пришло, — друзья понимающе мычат. — А что на счёт чуда, Минхо тогда сказал, что не любит Рождество и не понимает, что люди в нём находят, так что я пообещал организовать ему идеальное Рождество со всей этой волшебной атмосферой, ожиданием чуда и верой в лучшее… — Точно, — бесцеремонно перебивает его Сынмин, за что получает убийственный взгляд Хана, — Минхо мне рассказывал, что его новый знакомый обещал стать для него рождественским эльфом. Ребята смеются, а Джисон чувствует, как к щекам приливает кровь, и накрывает их ладонями. О, он убьёт Сынмина при первой же возможности, и никто не сможет его остановить. — На самом деле это мило, — замечает Феликс, когда все постепенно успокаиваются и окончательно убеждаются, что никто не расстаётся. Тяжело было бы перестать общаться из-за того, что Минхо и Джисон больше не вместе, ведь они правда все сильно сдружились, и уже не могли сказать наверняка, чьими друзьями были изначально (за исключением, конечно, Сынмина). — Главное, чтобы Минхо-хён не надумал большего, — задумчиво произносит Чонин, и остальные согласно кивают. — Мы будем созваниваться в субботу, тогда и попробую ему всё объяснить, — пожимает плечами Хан. — Расскажешь секрет? — изумлённо спрашивает Хёнджин, ну, точно настоящая королева драмы. — Конечно, нет, — испуганно заявляет Джисон. — Просто попытаюсь его успокоить. Главное, чтобы не стало хуже. Хуже, на удивление, не становится. И Джисон, что искренне считал, что обида Минхо будет куда серьёзнее, по-настоящему удивляется, когда на их традиционной субботней встрече Минхо выглядит мягким и пушистым. Конечно, ведь тот только просыпается и даже не успевает вылезти из кровати, продолжая валяться на подушках и сонно улыбаться, пока Джисон рассказывает о работе в студии и надоедливых Чане и Чанбине, что в последнее время всё чаще гонят его спать, говоря, что он становится похожим на мумию. Минхо смеётся искренне и до того тепло, что сердце Хана замирает на секунды, когда он видит такого Минхо. И Джисон даже пытается объяснить, что не имел в виду ничего плохого, когда просил Ли не приезжать, на что Минхо его успокаивает, говоря, что если для Хана это не является проблемой, то и для него тоже. И Джисон даже как-то успокаивается. До того момента, пока до вылета не остаётся чуть меньше двенадцати часов, и вот тогда он начинает паниковать. И дело не в том, что он немного боится летать, а ещё его пугает большое скопление людей, и даже не в чёртовой пересадке в Сиэтле, а в том, что он начинает бояться того, что Минхо не будет доволен. В конце концов, для него это просто ещё один день, и из них двоих именно Хан с ума сходит по всей этой атмосфере, причём настолько, что заранее ищет в Денвере магазинчики со всей этой праздничной лабудой поближе к дому Минхо, потому что он уверен в двух вещах: первая — его парень ничего не украшал и не покупал, а встречать Рождество в неукрашенной квартире на самом деле кощунство, вторая — его не пустят на борт самолёта, если он повезёт с собой весь свой запас рождественских украшений и ёлку, которую он пару дней назад купил на ближайшем к университету рынке. Поэтому в аэропорту, когда друзья всем скопом провожают его на регистрацию рейса до Сиэтла, он не может справиться с дрожью в руках и бьющимся где-то в горле сердцем. Его глаза нервно бегают от одного друга к другому, пока он не может сконцентрироваться на чьём-то лице, из-за чего он чувствует себя маленьким ребёнком, потерявшим своих родителей в толпе. Лёгкий мандраж не отпускает его ровно до того момента, пока он не оказывается на борту самолёта, а пилот не объявляет о взлёте, тогда Джисон немного приходит в себя, понимая, что сейчас уже ничего нельзя изменить, чуть менее чем через пятнадцать часов он увидит Минхо, и очень надеется, что его парень будет не слишком громко кричать ему в ухо о том, какой Джисон придурок, раз заставил его нервничать столько времени. Однако, думает парень, откидываясь в кресле и прикрывая глаза, это уже второстепенно.♡♡♡
Stray Kids — 24 to 25
Минхо бесится с самого утра. Точнее, он начинает беситься ещё за несколько дней до проклятого Рождества, «которое Джисон не хочет с ним отмечать», потому что все кругом как будто бы посходили с ума, развешивая украшения и, чёрт её дери, омелу на любую вертикальную поверхность. Кругом продавались ели, вызывая у Минхо одно единственное желание хорошенько пнуть каждое деревце, что встречалось ему на пути в студию из дома, а ещё лучше сжечь их все, чтобы не мозолили глаза и не напоминали о том, как его отшил его собственный парень. И Минхо определённо не мог смотреть на всех этих пряничных человечков и праздничные десерты и напитки, которые появлялись сплошь и рядом, Ли из-за этого даже перестаёт заходить в полюбившуюся ему кофейню. Однако дело всё ещё не в Рождестве. Минхо убеждает себя в этом и пытается договориться с собственным внутренним голосом, что не разочарован тем, что Джисон будет в десяти тысячах километров от него, когда должен быть рядом с ним и открывать свой дурацкий рождественский подарок, который Ли непонятно зачем вообще упаковал для него. Всё равно он сможет отдать его только в конце следующего месяца. И, конечно, Минхо бесится, когда выходит из квартиры за традиционным утренним кофе из новой кофейни, что открылась в соседнем квартале, и встречается с очередным праздничным хаосом лицом к лицу — его соседи заносят в квартиру огромную душистую ель, заставляя Ли мысленно застонать. Он фыркает и закатывает глаза, спускаясь по лестнице и раздражённо хлопая дверью подъезда. Минхо понимает, что ведёт себя не совсем вежливо, но, Бога ради, сейчас его это волнует в последнюю очередь. Однако на улице, когда прохладный ветер дует прямо в лицо, ему не становится лучше, когда он натыкается взглядом на не менее проклятых, чем Рождество, счастливо улыбающихся парочек, и вообще-то он обычно радовался за них, но не сейчас. В конце концов, если он убьёт кого-то в канун Рождества, ему это может сойти с рук, думает Ли, пока идёт в сторону кофейни, пряча руки в карманах пальто. Ему кажется, что если и в новой кофейне все будут миловаться и, не допусти Боже, целоваться под омелой, он точно взорвётся. Однако везёт не только Минхо, но и всем посетителям и работникам, так что он спокойно заказывает латте на альтернативном молоке (его главное открытие этого года) и покидает заведение, бросив один завистливый взгляд на висевшую над входом омелу. Когда он плетётся вверх по лестнице, считая ступеньку за ступенькой, то совсем не ожидает, что прямо под его дверью его будет ждать… Прости Господи, бездомный, который, кажется, собирается перевезти к нему все свои вещи. Минхо щурится и думает, должен ли он позвонить в 911, пока пытается разглядеть с последней ступени, на которой он замер, кого к нему занесло, пока не понимает, что пальто бездомного выглядит смутно знакомым, кажется, Джисон несколько недель хвастался ему новой покупкой… Он даже успевает подумать, что у него только что появился повод поиздеваться над своим парнем, пока мысленный процесс не останавливается также резко, как и начинается. Джисон. В этот момент, парень, подпирающий дверь своими чемоданами, поворачивается и сталкивается с изображающим статую Минхо взглядом, расплываясь в счастливой улыбке. И Минхо клянётся, что готов разрыдаться в этот момент от переизбытка чувств в ту самую секунду, когда видит такие любимые глаза и улыбку в форме сердечка, за которой прячутся острые зубы. Стаканчик с кофе ожидаемо летит на пол, разливая всё содержимое, когда Джисон бросается в объятия Минхо, чуть не снося того с ног. Хан счастливо смеётся, утыкаясь холодным носом в открытый участок шеи Минхо, пока Ли пытается прийти в себя и, наконец, смыкает руки на талии Джисона. — Ты здесь… — благоговейно шепчет Минхо, когда к нему возвращается возможность складывать слова в предложения. Он оглядывает Джисона с ног до головы, будто до сих пор не может поверить, что тот на самом деле стоит перед ним. — Я здесь, — Джисон касается ладонью щеки Минхо, и тот льнёт, словно требующий ласки котёнок. — Прости за то, что не рассказал и заставил нервничать, — он поджимает губы, подбирая слова. — Но в другом случае, у меня бы не получилось воплотить своё прошлогоднее обещание. — Прошлогоднее обещание? — Минхо непонимающе смотрит на Джисона, щёки которого заливаются очаровательным румянцем. Ему плевать, что они всё ещё стоят в подъезде, где в любой момент каждый из соседей может стать свидетелем разворачивающейся сцены. Он видит перед собой такое родное и любимое лицо Хана, его сверкающие озорством и счастьем глаза, его милейшую родинку на щеке и не может поверить, как он смог провести столько времени без него. — Я обещал устроить тебе рождественское чудо, помнишь, в тот день, когда мы встретились? Глаза Минхо комично расширяются от осознания, когда он понимает, о чём говорит Джисон. — Мой персональный рождественский эльф, — его глаза непроизвольно начинают слезиться от того, насколько Джисон внимателен к нему и мелочам, связанным с ним, и вообще Минхо редко позволяет себе плакать, особенно на людях, но сейчас он позволяет нескольким слезинкам стечь по щекам только для того, чтобы Джисон собрал их кончиками пальцев. — Я так сильно хочу поцеловать тебя сейчас, — говорит Джисон, облизывая губы и замечая, как расширяются от этого действия зрачки Минхо. — Но я не уверен, что твоим соседям это понравится, к тому же… — К чертям соседей, — шепчет Минхо, обхватывая шею Джисона и притягивая к себе, чтобы оставить на чужих губах такой необходимый сейчас поцелуй. Нежный, с привкусом бесконечной любви и радостью долгожданной встречи. Они трепетно сталкиваются губами, пытаясь показать друг другу, какими невыносимыми были все эти месяцы, и Минхо практически теряется в пространстве от ощущения Джисоновых губ на своих, когда тот осторожно отстраняется. — Я, конечно, не против провести здесь целый день, целуясь с тобой в этой кофейной луже, — улыбается Джисон, — но у нас ещё много дел, а сегодня уже Сочельник, — он очаровательно дует губы, и Минхо не может сдержать ласковый смешок, а после оставляет лёгкий поцелуй на кончике чужого носа и берёт Джисона за руку, чтобы, наконец, очутиться дома и заняться тем, что Хани готов ему предложить. — Ты привёз сюда весь Сеул? — усмехается Минхо, пока открывает дверь и разглядывает весь багаж Джисона. — Всего лишь ёлку и всякие штуки для украшения, потому что я знаю, что ты об этом не позаботился, — фыркает Джисон, помогая Ли занести вещи. — Надо не забыть позвонить вечером ребятам, чтобы они не волновались. — Кстати, а с кем ты оставил детей? — как бы невзначай интересуется Минхо, пока Джисон снимает ботинки. — С Хёнджином, — пожимает плечами Джисон, и пока его парень не успевает возмутиться, добавляет: — Он обещал присылать фотоотчёт каждые два часа. — А как ты… — Минхо сбивается, всё ещё находясь в каком-то странном состоянии, в котором его мозг не способен осознать, что его парень стоит прямо перед ним. — Ну, нашёл меня? — Скажи спасибо Адель, которая сдала тебя с потрохами, когда я написал ей, и самому себе за то, что прожужжал мне о ней все уши в свою первую неделю здесь, иначе меня бы тут не было. — Я так сильно люблю тебя, — чувствуя, как в уголках глаз вновь собирается влага, хнычет Минхо и тянется за новым поцелуем. — Я тоже люблю тебя, детка, я тоже, — в самые губы шепчет Джисон, а после накрывает их своими. И, кажется, теперь Минхо больше не чувствует себя одиноким.