спокойная ночь

на холодной земле стоит город большой там горят фонари и машины гудят а над городом ночь, а над ночью луна и сегодня луна каплей крови красна

возвращался, однажды, наш юный герой ближе к ночи, когда уже совсем стемнело, домой. после утомительного, но не менее занимательного дня, он тащился с гитарой на спине и авоськой в руке. проспав начало своей рабочей смены, он сочинял очередную объяснительную для начальника камчатки, а к вечеру мчал в другой конец города на сборище ленинградской рок тусовки. авоська сама нашла его, только как - он уже не помнил, он помнил лишь то, что ему нужно успеть в ночной ларёк. оказавшись в родном гнезде, авоська осталась на кухне, а сам он внимательно оглядывал нагуляный этим днем образ - растрепанные, чёрные как смоль, волосы, но украшенные его хорошим другом густавом - мастером на все руки, в виде новомодной причёски. сначала наш герой - виктор, воротил нос и не понимал зачем это, но густав заявил, что если он хочет добиться успеха своей группы, то нужно иметь подобающий внешний вид! только дальше он увлёкся, и виктор мог заметить на своих азиатских веках тёмные тени, что ещё больше делало его вид мрачным. только сдвинувшись с места, он краем глаза заметил какое-то сомнительное движение и замерев вновь, начал снова что-то выискивать в своём отражении. все на месте, но что-то не так. он двинулся вновь, уже внимательно смотря в зеркало и услышал: — ладно, ты меня раскусил. — цой, нахмурившись, принялся оглядываться в поисках источника звука. — я здесь. — повернув голову обратно, он заметил, как перед ним вальяжно стоит его отражение. "вроде бы я ничего не пил и не принимал, что происходит?" — размышлял он, поддаваясь недоумению. его отблеск приблизился настолько, насколько это было возможным, желая дотянуться до своего настоящего облика. — я так давно ждал этого момента, чтобы наконец обратиться в это тело по-настоящему. — мрачно улыбаясь, продолжал двойник. — кто ты такой? — сощурив глаза, спросил цой. — я тот, кого ты так сильно хочешь скрыть. тот, о ком пытаешься забыть каждый день. — его тон становился все глубже. — витя, — на мгновение это зазвучало так по-родному, — ты же знаешь, что у тебя нет никаких друзей. они тобой пользуются. тебя никто никогда не любил. твоя группа очередная среди таких же других. голоса у тебя нет, и текста ни о чем. поначалу, виктор был равнодушен к этому бесконечному потоку, но чем дальше он шёл, тем больше проявлялось ощущение тяжести глубоко внутри. становилось невыносимо. взмах. острый звук стекла. запястье в крови. отражение разделилось на множество кусочков себе подобных. и все также этот противный, насмехающийся себе взгляд. на мгновение он чувствовал прикосновения, то резкие, то плавные, он не успевал понимать всю картину того, что с ним происходит. будто его изнутри пытаются вытеснить. но бороться бесполезно. оказывается, в темноте яснее, чем при свете. цой очнулся напротив злосчастного зеркала, глубоко вздохнув, будто увидел кошмар. но все было на своих местах, как и он, выглядящий абсолютно также, каким вернулся домой. часы стучат 6 утра, авоська сама себя не разберёт, да и спать не хочется, на работу скоро.