Oxygen

Они потеряли слишком много времени, упустили столько прекрасных моментов и возможностей, утратили то, что совсем недавно приобрели из-за череды разрушительных случайностей и частых недопониманий. Они отрицали всë что определяло их, ошибочно думая, что всё можно легко забыть и без проблем жить дальше. Они бежали от того, к чему раньше стремились, старались изменить то, что не в силах перестроить. И в конце концов выдохлись, устали противостоять всем вокруг и самим себе. Но сейчас они вместе, снова вместе, всё это забывается и перестаёт иметь значение. Пытаются вернуть упущенное время и воссоздать все те моменты, которые могли бы произойти за него. За пределами четырёх стен комнаты Вильгельма творится полное безумие, но внутри царит спокойствие и безопасность. И это совсем не из-за пары телохранителей, которые добросовестно скрывают их от любопытных глаз и ушей. - Прости меня, прости, прости, прости - повторяет Симон, прижимая Вилле к своей груди, так сильно, что тот не может слышать ничего, кроме стука его сердца, - Мне так стыдно... Слезы сами по себе бегут из грустных глаз принца и попадают на грудь Эриксона, обжигая его нежную кожу. Если честно, он сам готов зарыдать прямо сейчас, но яркий спектр противоречивых чувств не позволяет ему это сделать. Каких-то десять минут назад Симон наслаждался близостью с любимым человеком и не мог нарадоваться их воссоединению, а теперь лежит на гране срыва после откровенного рассказа Вильгельма обо всём что произошло за последнее время и его состоянии в этот период. - Я не слушал тебя, Вилле. Я такой идиот. - его пальцы путаются в золотисто-русых волосах, не таких длинных, как до Рождества, но не менее прекрасных, - Теперь я услышал слишком много. И сразу. Принц лишь устроился поудобнее на груди брюнета и ещё сильнее сжал его ладонь. - Вилле, не молчи. Пожалуйста. Но он не мог ничего сказать. Вильгельму до сих пор не верилось что он высказался. Сказал о своих чувствах абсолютно честно и искренне, без тайн и стыда. Рассказал обо всем, что так долго лежало в глубине его души, на дне сознания, и получил обратную связь. Чувство одиночества пропало также резко, как и появилось. - Я люблю тебя, - шепчет он, - слишком сильно люблю... - Я тоже люблю тебя, Вилле, - не раздумывая отвечает Симон, - Прости что не сказал этого раньше. Я очень хотел... - Но всё равно пытался забыть меня? - Да. - уже менее уверенно произносит он. - Почему? - С тобой слишком хорошо и из-за этого пережить плохие моменты тяжелее, - Симон тяжело вздыхает и всё ещё пытается не заплакать, - Я не хотел усложнять себе жизнь. Вильгельм приподнимается и вместо ответа, просто нежно целует Эриксона, давая понять, что устал от разговоров и бесконечных извинений. Тратить драгоценное время, принадлежащее только им двоим, на пустую болтовню просто глупо. Одинокая слеза всё-таки скатывается по щеке Симона. Принц видит это, но не останавливается, лишь продолжает настойчивее расцеловывать желанные губы, одним движением стерев влажную дорожку с лица ЕГО милого мальчика. Даже нехватка воздуха не останавливает Вильгельма. Ожидание этого момента выдалось слишком мучительным, чтобы отвлекаться на какой-то кислород. Сейчас Симон - его кислород. И отныне смерть кронпринца Швеции может наступить только из-за недостатка Симона Эриксона в его жизни.