«со мной ты можешь не быть сильным»

его самый преданный последователь слишком долго был сильным. — тебя мало. ты постоянно где-то там, мы не виделись с тобой почти месяц. гэгэ, я что-то сделал не так? се лянь удручённо качает головой и пальцами потирает точку между бровей. он не знает. возможно, в этом и проблема? он не знает что отвечает, не знает, не знает, он действительно не знает почему всё так сложилось. новые полномочия императора небес взвалились на его плечи слишком внезапно, а ноша была так неподъёмно тяжела, что привела к этому разговору. месяц назад они отстраивали главный дворец, три недели назад се лянь несколько ночей подряд провёл за чтением различных отчётов богинь литературы с целью реформ внутри небесного пантеона – многие небожители совсем отбивались от рук. две недели назад, неделю назад... что же он делал? столица, столица, столица. шум окружения, просьбы, молитвы, свитки с отчётами, крики, возмущения, собрания, ещё молитвы, ещё отчёты. се лянь молча опускает руки и внимательно смотрит на своего мужа, стоящего напротив сидящего императора. — я... он действительно не знает что ответить. «я был занят»? является ли это оправданием для того, чтобы за месяц увидеться несколько раз? «я чувствую себя скованно»? разве хуа чэн не понял бы, не помог бы? — ваше высочество, ты помнишь, как это было раньше? хуа чэн не наседает, не давит, не кричит, но бархатный голос бьёт по вискам с такой острой, давно забытой болью, что се ляню приходится прикрыть глаза. конечно же он помнит. сколько лет прошло с возвращения саньлана? вряд ли он решился бы сосчитать. тогда они неделями проводили время вместе, не выходили из призрачного города, наслаждаясь обществом друг друга. а вчера вечером се лянь забыл поцеловать своего мужа когда снова был вынужден отправиться к линвэнь. и эта мелочь стала последней каплей в чаши терпения хуа чэна. — ты... драматизируешь. хуа чэн вздаргивает, словно от пощёчины. ногти так больно впиваются в кожу, а в голове гул стоит, он никак не может собраться с мыслями. накопилось так много всего, но видя, как руки се ляня трясутся, сжимая белые простыни, все заготовленные фразы сразу теряют какое-либо значение. — саньлан, почему ты так долго терпел? — тяжёлый вздох и контрастирующее с ним тихое шуршание сбитого постельного белья под сильными пальцами небожителя, — если бы я знал как ты себя чувствуешь, я бы чаще брал тебя с собой.. — ты здесь мне был нужен, — се лянь удивлённо открывает глаза. таким он видел хуа чэна в бою с самыми сильными демонами, но сейчас, стоя в их спальне без оружия в руке, этот образ нагонял куда больший страх, чем на поле боя. се лянь чувствует закипающую злость внутри груди в ответ на грубый тон мужа, — я всегда просил тебя говорить, если что-то не так, но ты молча уходил, утверждая, что всё хорошо, — тон подобает князю демонов. случайный прохожий назвал бы его властным и сильным, даже пугающим, но только не се лянь. один се лянь знал, что скрывается за этим тоном. один он знал, что саньлан, его муж, никогда не стал бы позволять себе такой грубый тон в отношении се ляня не будь на то серьёзной причины. но эта грубость, несдержанные слова, рвущиеся откуда-то из лёгких демона, пробудили в се ляне страх. нет, конечно, он знал, что саньлан не сделает ему больно. страх был из тех, когда слышишь истошный крик на похоронах. когда после этого крика происходит что-то очень страшное, а тревога съедает живьём. — ты оставил меня одного, но я умолял тебя не делать этого! фарфоровая чашка с недопитым чаем летит в стену, а се лянь взгляд отвести от мужа не может. и лишь когда он резко прикрывается одной рукой – он не хочет, он не собирается, он знает, что чашка летит не в него, он знает, что хуа чэн не причинит ему вреда, но прикрывается! – лишь когда осколки третьей чашки из сервиза разлетаются по сторонам, лишь когда затуманенный взгляд князя демонов встречается со взглядом янтарных, влажных, испуганных – лишь тогда хуа чэн застывает на месте. глухой стук. — саньлан... прости меня. ещё один глухой стук. — я не хотел, ваше высочество, прости меня, гэгэ, се лянь, пожалуйста. се лянь невольно отводит голову в сторону, краем глаза наблюдая, как упавший на колени хуа чэн двигается в его сторону. — я просто... я устал. — ваше высочество, ничего не говорите, я понимаю. — перестань же давить эмоции в себе, саньлан! — резко, больно, но дальше тон становится мягче, как бы извиняясь, — ты всегда говорил, что всё хорошо, но ты... я действительно... — нет. — слишком... — ваше высочество! — испуганно, громко, отчаянно. — помешался на своих заботах. хуа чэн застывает на месте, дрожат лишь его плечи. губы непроизвольно дрогнули, а глаз цвета граната в изумлении широко распахнулся, будто это совсем не то, что хуа чэн на самом деле ожидал услышать. — то есть ты... — нет! как ты мог подумать? о небеса, я действительно довёл тебя до того, что ты думаешь, что я не люблю тебя? хуа чэн многозначительно всхлипывает, уже не сдерживая слёзы. секундное облегчение – се лянь никуда не уйдёт. следом вновь тяжесть в сердце, вновь клубок кишащих змей где-то между рёбрами. князь демонов, всё ещё стоя на коленях, быстро ползёт к дрожащему се ляню и с остервенением раздвигает его ноги, тут же зарываясь лицом в живот мужчины и крепко обнимая. как давно он не чувствовал его настолько близко? хуа чэн боится об этом думать. — из-за этих обязательств я потерял чувство свободы. я столько столетий провёл в одиночестве, что мне... мне непривычно жить вот так. снова с огромной ответственностью, — голос се ляня дрожит, как и он сам, а хуа чэн что-то невнятно скулит в слои домашнего ханьфу его гэгэ, с силой притягивая его ещё ближе, так сильно, что у того спирает дыхание. а от объятий ли? — я совсем забыл, что я в ответственности и за тебя, хуа-хуа. губы се ляня истерзаны укусами, уголок рта даже кровоточит. всю жизнь ему вбивали в голову, что он должен быть сильным – сначала учителя в далёком детстве, а потом и он сам. но как же тут быть сильным, когда видишь, во что собственными руками превратил любимого человека? того, кто доверяет тебе так, как никому другому. его сердце было в твоих руках, а ты всё испортил. ты сделал ему больно. се лянь жмурится до боли, трясётся, словно ветвь яблони на ветру. ты всё испортил. жизнь дала тебе второй шанс на счастливое будущее, а ты даже это не можешь удержать. ты действительно променял своего мужа на пантеон небес? — ваше высочество, я соврал. я больше не смогу расстаться с тобой. се лянь громко всхлипывает и тыльной стороной ладони вытирает слёзы с глаз. разумеется, тяжёлое прошлое саньлана ещё долго не отпускало князя демонов даже в счастливой супружеской жизни, поэтому се лянь иногда слышал такой голос хуа чэна. отчаянный, дрожащий, с проглотанными окончаниями. когда, например, успокаивал его от кошмаров. и в самом деле – во что они превратили друг друга, если не в настоящий кошмар? они с мужем давно перешли черту почти религиозного почтения, но саньлан с таким благоговением гладит его спину, с такой мольбой спускается к колену и зарывается в ткань брюк, с такой скорбью содрогается в слезах, признаваясь своему гэгэ в самых страшных секретах. как боялся всё это время. — я не мог тебе ничем помочь. я тренировался так долго, так сильно старался стать лучше, но когда тебе действительно стало плохо... этот недостойный не мог это видеть. он думал, он... он был так глуп! он так хотел быть рядом, но видя, как ваше высочество отдаляется, он не мог.. я не могу так больше, я— дрожащая рука ложится на макушку падшего на колени демона. хуа чэн замолкает и больше не пытается говорить. он жмётся ближе, ластится к руке своего божества, неуклюже красным рукавом пытается вытереть ткань штанов своего гэгэ от слёз, но пятна становятся лишь больше. — саньлан... саньлан, перестань, пожалуйста, не нужно, — у се ляня и самого голос дрожит, но он наконец разлепляет влажные ресницы и прочёсывает спутанные волосы мужа, а потом трясёт его за плечо, когда понимает, что хуа чэн уже не слышит его, — пожалуйста, хуа-хуа, посмотри на меня. саньлан послушно поднимает взгляд. повязку он не носит дома уже давно – знак полного доверия. кривой рубец на правом глазе немного опух, а здоровый глаз блестит. в нём читается вызов, просьба, готовность. сильная рука божества влечёт его выпрямиться, к чему князь демонов вновь прислушивается. се лянь немного выше его из-за такого положения, но скоро это меняется – се лянь и сам сползает на пол, становясь на колени напротив своего возлюбленного. — как же я был не прав. как же сильно я тебя люблю. ладонь се ляня ложится мужчине на линию подбородка, а большим пальцем он аккуратно стирает крупные слёзы. хуа чэн устало трётся щекой и ладонь, взгляд не отводит, не моргает даже. боится, что гэгэ исчезнет. — я тебя люблю, — осипшим голосом говорит се лянь, а чувства рвут-рвут-рвут изнутри, сдерживаться он больше не может, — и ты так сильно любишь меня, а я... я не привык, понимаешь? я никогда не мечтал о том, что меня кто-то будет любить так сильно. се лянь сдаётся. он упирается лбом в плечо мужа, с силой наваливаясь на него, но тот тут же крепко обнимает его под плечи, прижимая к себе всем телом. руки хуа чэна шарят по всей его спине, ближе-ближе-ближе, вжать в себя и больше никогда не отпускать. — я люблю тебя. я люблю тебя, я люблю тебя, — шепчет горячо, а оба плакать не останавливаются ни на секунду. слишком много всего свалилось на них. — давай уйдём куда-нибудь? — не предложение – просьба божества, — к морю, на пляж, в тишине. вдвоём. о небеса, я так соскучился по тебе за это время, — в ответ слышится неразборчивый скулёж хуа чэна. князь демонов перетаскивает своего бога к себе на колени, а у се ляня словно крышу рвёт – он отстраняется, лицо демона в ладони берёт, принимаясь сцеловывать слёзы с ресничек. — что хочешь, любовь моя, что угодно для вашего высочества. — мы будем там только вдвоём, никто нас не сможет отвлечь. я не отпущу тебя ни на секунду. мне так жаль, что тебе пришлось это пережить. — это всё ничего, ваше высочество, ты всегда понимал меня. а я понимаю тебя. это просто оказалось сложнее, чем мне казалось. *** хуа чэн шумно дышит под ухом се ляня. тому немного неудобно так лежать – тактильность хуа чэна до сих пор не вошла в привычку. саньлана пришлось усыпить на пару часов, чтобы тот смог наконец успокоиться. — ты хочешь... поговорить? — а больше молчать и нельзя, — тихо отвечает се лянь. кажется, тот даже не сомкнул глаз, а следил за самочувствием мужа, который даже во сне какое-то время продолжал трястись, — нам нужно больше говорить, иначе ничего не выйдет. я ошибочно полагал, что ты понимаешь меня.. — ваше высочество! — не в том смысле, — поспешно уточняет се лянь, устраиваясь удобнее и вкладывая ладонь на талию мужа, — ты понимаешь меня лучше, чем кто-либо другой. просто иногда я молчал, думая, что ты понимаешь, игнорируя, что мне стоит больше... оглашать свои мысли, — се лянь сосредоточенно формулирует свои размышления, но взгляд не отводит, а свободной рукой убирает мешающие хуа чэну волосы. князь демонов робко кивает. — ты сглатывал обиды, считая, что должен радоваться тому, что есть. но разве же ты будешь счастлив в таком случае? — последнее предложение звучит шёпотом, а се лянь двигается ближе, чтобы прижаться губами ко лбу возлюбленного, — давай всё же поговорим об этом завтра? нам обоим надо отдохнуть и восстановить силы. — у тебя же завтра собрание? — я слишком много уделял этому время, стараясь помочь тем, кто сам не хотел спасаться. в первую нашу с тобой ночь... после спасения баньюэ, помнишь? — будто в другой жизни было, — сиплый голос хуа чэна пробирает до мурашек, но уголки губ демона устало приподнимаются. — тогда ты сказал, что замахнуться на весь мир хоть и было глупо, но ты этим восхищаешься. столько лет прошло с той ночи. саньлан, ты – мой мир, моя семья и мой муж, единственный, кого я по-настоящему хочу спасти – ты, — губы скользят к переносице, к кончику носа, останавливаясь на ресницах. се лянь не целует их, лишь слегка касается, но сердце хуа чэна заходится каждый раз, когда его гэгэ так делает. — лянь-лянь, я люблю тебя, — дыхание демона спирает, как и рёбра, и лёгкие, и сердце – он весь замирает, — я и сам веду себя эгоистично, а сегодня ты выглядел так.. испуганно. прости меня. — мы определённо друг друга стоим, — се лянь говорит это ему прямо в губы, а потом отстраняется и смотрит внимательно. небожитель наигранно хмурится, надеясь, что это сможет хотя бы немного разрядить обстановку, — и в самом деле, саньлан, мне так много чего ещё нужно сказать тебе, но завтра, хорошо? — хорошо, — саньлан слабо кивает в ответ и зарывается пальцами в волосы своего мужа, — гэгэ... не уходи. — не буду, больше не буду. наши проблемы не решатся в одно мгновение, нам потребуется время, но тут я могу дать слово – я не уйду, хуа-хуа. губы се ляня робко касаются губ хуа чэна, ни о чём не прося и ничего не требуя. се лянь вскоре отстраняется, а после притягивает мужчину к себе. и хуа чэн готов был поклясться, что перед тем, как провалиться в сон, он слышал кое-что ещё. что-то, что он предпочёл навсегда запечатлеть в своём сердце, что-что, что принесло ему спокойный сон и по-настоящему счастливое спустя столько времени утро.