***
Первая её мысль после прочтения была о том, чтобы немного поиздеваться над Йеджи в институте, подрунить, пошутить и тому подобные синонимы. А что, пусть знает, как писать такие письма, когда в любой момент халатные почтальоны могут всё перепутать. И она всё ещё взрослый человек, да. Но когда она внимательней пригляделась к ней, одиноко сидящей за последней партой, просто не могла позволить себе подойти и на весь кабинет начать смеяться, тыкая пальцем. Она всё-таки не настолько жестокая. Её сердце отдало колючей болью, когда, понаблюдав за Хван в течении нескольких дней, она сделала пару выводов для себя. Во-первых, Йеджи очень красивая, да. Во-вторых, сердце кровью обливается, когда она видит, как Йеджи жмётся и тоскливо смотрит на то, как весело щебечут какие-то закадычные подружки. Может, она одинока, или просто ей некомфортно в стенах института, но Рюджин вдруг почувствовала себя обязанной исполнить её мечту. Да и ей самой не помешало бы подружиться с кем-нибудь. Она не совсем понимала, почему вдруг возомнила себя Сантой, но видеть скучающую Хван уже было невыносимо. У неё были мысли проигнорировать сложившуюся ситуацию, и просто спокойно плыть по течению жизни и дальше, чтобы умереть потом от обезвоживания в одиночестве, ведь стакан воды ей в старости никто не принесёт. Но жизнь жестока к Рюджин, раз решила сделать её такой сердобольной. Поэтому, набравшись храбрости, она после занятий, подошла к торопящейся уйти Йеджи, положив руку ей на плечо, чем несказанно испугала её. — Э… Рюджин? Что-то случилось? — А, ты знаешь моё имя? — рассмеялась Шин, но поздно поняла, что выглядит глупо. Прикусив язык, она пробубнила: — Извини, не хотела тебя напугать. Ты не против прогуляться вместе? Нам вроде по пути. Йеджи недоверчиво прищурилась, хотя от внимания Шин не ушёл огонёк радости, тускло блескнувший в её глазах. — Тебе что-то от меня надо? — Нет, с чего ты взяла? — Просто люди обычно ведут себя так, когда чего-то хотят от меня. Конспекты там, или домашку… — Нет-нет, как ты могла такое обо мне подумать, — театрально приложив ладонь ко рту, сказала Рю, тут же прыснув. — Ты забыла, что я, всё-таки, одна из лучших студенток, м? — А, ну да, — Йеджи отвернулась, пытаясь закинуть сумку себе на плечо, что выходило у неё очень неловко. Рюджин видела её замешательство, поэтому успокоила, сказав: — Расслабься, Йеджи, мне правда ничего не нужно. Просто… мне скучно как-то ходить одной, да и тебе, наверно, тоже… вообщем, пошли, пока там народ не насобирался, а то не протиснемся. Рюджин развернулась к выходу, не понимая, почему бабочки в животе вдруг ожили и забарабанили по стенкам, пытаясь вырваться наружу, а уши вдруг потеплели. Подождав медлющую Хван у дверей, они поспешили к раздевалке, чтобы схватить свои шмотки и наконец выйти из этого душного здания. Половину пути они шли молча, неловко вздыхая и кусая губы, не решаясь начать разговор. Рюджин уже пожалеть успела, что согласилась пройтись вместе с Хван, якобы «по пути», а на самом-то деле, её дом в совершенно противоположном направлении. Слова вертелись на языке, но не решались вырваться наружу, за что Шин дала себе по лбу. А ведь обычно, язык совсем её не слушает, балаболя о чём угодно. Сейчас он просто глупо молчал. Йеджи всё-таки решилась заговорить первой. Пряча руки в карманы, а нос в шарф, она пробубнила, что Рюджин даже дёрнулась от неожиданности: — Ты правда думала, что если пойдёшь со мной, будет не скучно? Ты бы с таким же успехом могла бы идти и одна, молча. — Тебя что-то не устраивает? — Шин подозрительно покосилась на неё, ответив даже немного раздражённо, но Йеджи тут же испуганно округлила глаза, отрицательно мотая головой: — Нет-нет, просто… ты молчишь, а мне сказать что-то хочется, а в голову ничего не идёт… блин… Она хлопнула себя ладонью по лбу, жмурясь, и Рю обратила внимание на румянец на её щёках. Явно не от мороза. Она решила как-то разрулить напряжённую обстановку, решив просто поспрашивать про жизнь и как Хван относится к повышению цен в магазинах, чувствуя себя при этом чрезмерно глупо и неловко. Трудно оказывается общаться с людьми, о которых ты ничего не знаешь. Очень скоро Хван остановилась у какого-то подъезда, как-то виновато смотря на одногруппницу, и произнесла: — Мы пришли… пока, Рюджин. — Уже? — Рюджин подняла голову, глядя на невысокое кирпичное здание перед собой, а после посмотрела на Джи. — Ну тогда до завтра. Йеджи надула губы, неуверенно кивнув, и медленно повернулась в сторону подъезда, уходя и скрываясь за железной дверью. Рюджин, почему-то, стояла на месте, смотря на захлопнувшуюся дверь, хлопая ресницами, и когда зад уже начинал подмерзать, оживилась и, круто развернувшись на пятках, потопала в обратную сторону, прокручивая в голове их диалог и краснея, стыдясь своих глупых реплик и приколов.***
На следующий день, Йеджи охотно встретила её в институте, помахав рукой и широко улыбаясь, буквально ослепляя Шин своей лучезарностью. — Как ты вчера дошла? — поинтересовалась она, подсаживаясь к Рю за парту, пока в кабинете не было много народу. — Почему ты у меня такое спрашиваешь? — Просто я знаю, что ты живёшь в совсем другом конце города, — Хван подпёрла подбородок рукой, хитро щурясь, видя как новоиспечённая подруга в миг растерялась. — Я всё-таки много раз видела, что ты сразу сворачивала направо, выходя за ворота, и… — Да всё-всё, я тебя поняла, — Рюджин чуть ли не ладонью зажала ей рот, лишь бы она перестала трещать и так странно, даже насмешливо, смотреть на неё. — Но в чём была причина, что ты решила мне соврать, а? — Мне кажется, или вчера ты была совсем другим человеком? — Кажется, — Хван откинулась на спинку стула, скрещивая руки, всё ещё продолжая смотреть Рю в лицо, — просто я не люблю врунишек. Рюджин не нашла ничего, что можно сказать. Она чувствовала, что щёки у неё начинают гореть, и просто хотелось спрятаться от внимательного взгляда. И как она смогла так проебаться? Хотя, это наверно, и не самое страшное, что могло произойти? Погрузившись в свои думы, она слегка дёрнулась, когда Хван тихо прошептала: — Ты так сильно хочешь со мной подружиться, что готова пожертвовать своим временем и пройтись пару лишних километров?.. Рюджин медленно повернула к ней голову, видя, что та старательно старается не глядеть на неё, опустив взгляд и прикусив губу. Её щёки слегка покраснели, а взгляд всё метался по полу. А то, с какой детской наивностью и простотой она это сказала, Рюджин готова была взвыть и стиснуть в своих объятиях это маленькое солнце. — Наверно так, — сказала она, уже не видя, как заблестели глазёнки девушки рядом, переключая своё внимание на вошедших однокурсниц.***
Всего за пару дней они сблизились так, что казалось, что они дружат уже довольно долгое время, закадычные подружки, вечно ходящие под ручку, не разлучающиеся даже при походе в туалет. Рюджин никогда и не подумала бы, что люди могут полностью открыться за такой короткий промежуток времени, тем более она (кто бы мог подумать, что нелюдимая Шин Рюджин, которая и себе в чём-то признаться не может, сможет разговаривать на самые сокровенные темы с другой девушкой, как сама с собой). Но у жизни всегда свои планы, да. Раньше, она считала Хван странной. А сейчас же, эта девушка с кошачьими глазками представлялась ей в другом свете: подросток, лишённый волшебства в детстве, из-за этого сохранив веру в него до сих пор. Но даже несмотря на это, у неё доброе, по-детски наивное сердце, что Рюджин просто хотелось быть рядом и защищать её. Медленно, шаг за шагом, а их общение становилось всё больше открытым и свободным. Рюджин замечала, как Йеджи расцветала, словно бутон прекраснейшего цветка, при одном лишь взгляде на Шин, и ей тут же становилось тепло. Обескураживающая улыбка Хван невольно заставляла улыбаться и её, вечно хмурую и сердитую Рюджин, рядом с ней хотелось дурачиться да и просто быть собой. Такой счастливой, как рядом с Хван, Рюджин себя никогда ещё не чувствовала. Приятное тепло разливалось по всему её организму, стоит заслышать голос старшей, и от этого становилось не по себе. Такого с ней никогда не было, да и, наверно, не будет. Всё-таки, ей даже повезло, что то письмо попало именно к ней, а не к кому-то другому. Быть волшебницей, оказывается, так хорошо! До Нового Года осталось всего три дня. А Рюджин вдруг поняла, что её не по-дружески влечёт к своей однокурснице. Да, она и раньше догадывалась, что ей нравятся девушки, но влюбиться за неделю — это рекорд. Хотя Шин и пыталась думать, что это не так. Просто привязанность, не более. Но если и так, то можно привязаться к человеку за такой короткий промежуток времени?.. М-да, а ведь Рю всего лишь хотела повеселиться перед праздником. Кто ж знал, что Йеджи её так зацепит? Именно, что никто. Но у Рюджин всё всегда идёт через жопу, хочет она этого, или нет, так что не удивительно, что вместо того, чтобы найти себе друга (и мечту Хван исполнить), она влюбилась, причём бесповоротно. Жизнь она такая сука однако…***
— Йеджи, — Рюджин подошла к Хван сзади во время перерыва в институте, обнимая за талию и прижимаясь щекой к её плечу. Такое проявление тактильности стало привычным для обеих. — Как ты планируешь праздновать Новый Год? — Ну… — девушка задумалась, смотря на сцепленные руки Шин на своей талии. — Вообще-то, не знаю… наверно у себя дома, одна… — Не хочешь побыть со мной? — Ты имеешь в виду, тридцать первого? — Да. Я как бы тоже одна, родителям до меня дела никакого… можем у тебя отметить, или по городу прогуляться. Как тебе? — Да я с радостью, — с энтузиазмом ответила Йеджи, чуть ли не прыгая от счастья, что не придётся тосковать в одиночестве в такой день, и развернувшись к Рюджин лицом, крепко обняла, пища от радости. Рюджин лишь усмехнулась, похлопывая её по спине, и умиляясь с её реакции. Всё же, жизнь слишком жестока с этим чудом, раз заставляет её страдать. Но вдруг Йеджи поникла, отстраняясь. Шин не понимала в чём дело, и аккуратно поинтересовалась. Йеджи грустно пробормотала: — Просто у меня… ничего не готово. Я имею в виду ни украшений, ни еды… — Нашла из-за чего расстраиваться, — Рюджин надула щёки, беря старшую за руки и ободряюще произнесла: — Пойдём с тобой сегодня закупаться вкусняшками, заодно и ёлку приобретём, как тебе? Игрушки я со своего дома принесу, у нас их пруд пруди, что мать даже и не заметит отсутствие одной коробки, м? — глаза Йеджи вновь заблестели, а Рюджин вновь усмехнулась, потрепав её за волосы. — Боже, ты такая милая. Боюсь, я сдохну от твоей невинности в ночь тридцать первого, хаха. Рюджин засмеялась, когда Хван пробурчала что-то типа «Не думай умирать, дура» и слабо ударила её в плечо, тут же вновь крепко обнимая. И пусть на них смотрят студенты, о чём-то перешёптываясь. Плевать на них, пока рядом Йеджи, обнимает её и терётся носом о её шею, словно котёнок. Плевать.***
— Ну эта слишком маленькая, Рюджин-а. Давай хотя бы мне по плечо купим, что ли… — Тебе по плечо это значит два метра ростом? Нет, спасибо, я не хочу лезть на табуретку вешать украшения сверху, чтоб потом смачно грохнуться. Да и дорогие они… Йеджи обиженно нахмурилась, косо глядя на маленькую ёлочку, на которую положила глаз Рю, едва достающую ей до колена. Она продолжала пыхтеть себе под нос, упрашивая Шин купить другую, но та была непреклонна. — Подумай, нам ни к чему такие большие ёлки. Ты же не собираешься устраивать детский утренник и водить хороводы вокруг неё, да? Мы просто скромненько посидим с тобой, потом пойдём на улицу, там уж не до ёлки будет. Ну Йеджи, — увидев хмурое лицо, Рюджин устало вздохнула. — Боже, ну и ребёнок. Ладно. Возьмёт эту, — показала она пальцем на симпатичное деревце средних размеров, достающее Хван не до плеча конечно, но зато хотя бы до локтей. Йеджи тут же забыла свою напускную злость, засияв от радости, и горной ланью поскакала к кассе с корзинкой в руках, скромно наполненную типичными новогодними продуктами. Рюджин тихо рассмеялась, наблюдая за Хван, в очередной раз поражаясь её детской жизнерадости, и поплелась следом, попутно доставая кошелёк. Её сбережений, которые она копила со школьных времён, вполне хватало, чтобы обеспечить их новогодний стол более дорогой едой, но Хван отрицательно мотала головой, пытаясь отговорить подругу покупать форель за почти космическую цену, всё ещё стыдясь, что младшей приходится тратиться на них обеих. Она бы и сама оплатила, что ей по силам, но Рю не позволила ей этого сделать. Вот так получается. С трудом затащив чёртову ёлку на пятый этаж, Рюджин чуть ли не растянулась в прихожей Хван, запнувшись о порог. Тут же понеслись самые скверные ругательства, которые Йеджи и в жизни не слышала, что ей пришлось закрыть уши руками, поставив пакет на пол. — Рюджин! — топнула она ногой, когда Шин, наконец, закрыла рот. — Откуда ты вообще знаешь такие слова?! — Спасибо вечно бухому деду, — зазубоскалилась младшая, словно гордясь тем, чему её научил дедушка, которого она терпеть не могла. Ей в лицо тут же прилетела шапка Хван, брошенная ею, и Рюджин обиженно скукожилась. Йеджи хозяйничала на кухне, разбирая сумки, пока Рюджин воевала с её кошкой, которая то и дело нападала на бедную ёлочку, разбрасывая иголки по всей небольшой гостиной, и грызла провод от гирлянды. — Блять, Йеджи, я эту суку хвостатую сейчас в окно выброшу! Наша ёлка почти вся осыпалась из-за неё! — прокричала Шин и вскоре объявилась на пороге кухни, вся злая и взлохмоченная, с сжавшимся зверьком в руках. — Я не знала, что ты такая жестокая, — засмеялась Хван, забирая своего питомца, который тут же свернулся клубочком в её руках, большущими глазами таращась на нарушительницу покоя в квартирке её хозяйки. Заметив яркие полосы на руках Шин и уже выступившие капли крови, Джи забеспокоилась: — Это Бёль тебя так расцарапала? — Фигня, — Рюджин подошла к раковине, подставляя расцарапанную руку под струю холодной воды. — И не такое бывало. — А какое тогда? — всё ещё беспокоилась старшая, глядя на то, как красноватая вода стекала в трубу. — Даже не знаю, стоит ли тебе такое говорить, — сощурилась Рюджин, выключая воду. — Полотенце или салфетки есть? — она вытерла воду с руки кухонным полотенцем, которое ей протянула Хван, и выдала: — У тебя когда-нибудь был открытый перелом? — Всё-всё, я поняла, можешь не продолжать, — Йеджи бессильно замахала руками, корчась от подробного представления открытой раны в своей голове, и невольно передёрнула плечами. Бёль убежала куда-то под диван, подозрительно косясь на чужака, так странно смотрящего на её хозяйку, пока та не видела. Девушки, разобравшись с продуктами, начали украшать ёлку, пока по телевизору шла новогодняя передача. Йеджи вся сияла, как ребёнок, впервые увидевший дерево в своём доме, разукрашенное всякой всячиной и горящее яркими огнями, что Рюджин просто не могла отвести от неё глаз. Она и сама почувствовала себя малым дитя, укутав себя в мишуру, вызывая смех у старшей. После они принялись наводить порядок от их дурачества, а Рюджин всё ловила моменты, чтобы полюбоваться Хван, пока та не замечала этого. Бабочки порхали у неё в животе, и лишь злобное существо, сверкая своими глазищами из-под дивана, её немного смущало. Йеджи развешивала бумажную гирлянду над дверным проёмом, слегка пританцовывая под музыку, доносящуюся с телевизора, как вдруг на её бёдра опустились чужие руки, заставив её вздрогнуть и сдавленно вякнуть. Когда Рюджин довольно заржала, обвивая её своими руками, Йеджи лишь покраснела, словно маков цвет, слегка оборачиваясь к ней и лепеча: — Что т-ты делаешь? — Ты так завораживающе виляешь бёдрами, что я даже не удержалась, — прошептала Шин, довольно лыбясь и ловко уворачиваясь от удара локтём в глаз. — Да ладно тебе. Давай потанцуем? — вдруг предложила она, заманчиво ведя бровями. Не успела Йеджи сообразить, что ответить, как Рюджин отошла от неё (что ей, как ни странно, не понравилось), подходя к телевизору и переключая канал. — О, какое совпадение, — сказала она, когда заиграла медленная, романтичная музыка, а люди на экране закружились в танце. — Миледи, что вы встали? Я приглашаю вас на танец. Рюджин отвесила неуклюжий поклон, протягивая Хван руку, и та не смогла удержать смех, прикрыв рот ладошкой. — Что смешного? — Извини, просто ты очень смешно выглядишь, — Йеджи кивнула на мишуру, обвившую шею девушки, и та наконец стянула её с себя, поскольку она уже исколола ей всю шею. Выпрямив спину и галантно протянув руку, которую Йеджи охотно приняла, Рюджин притянула её к себе, свободную размещая на её талии, и закружила в медленном вальсе. — А ты хорошо танцуешь, — заметила Йеджи, восхищённо смотря в тёмные глаза подруги, на лице которой всё время играла довольная ухмылка. — Удивлена? — Рюджин отпустила её талию, вытягивая руку верх, а Йеджи сделала круг вокруг себя. — Да, — честно призналась она, прижимаясь своим телом к её. И, честно говоря, Шин от этого бросило в жар. Они уже не выводили круги по крошечному залу, а просто кружились на месте, немного покачиваясь в стороны, как в самом обычном медляке. Рюджин уткнулась носом в плечо старшей, крепко обнимая за талию, не замечая, как у неё пылают щёки и уши. — Я не ожидала от тебя такого. Ты когда-то занималась танцами? — тихо произнесла над ухом Йеджи, прижимаясь щекой к голове младшей. — Нет, просто на выпускном заставляли танцевать вальс, вот до сих пор и осталось в памяти, — Рюджин вспомнила школьные годы, выпускной класс, когда они после уроков танцевали в парах с парнями, и она чуть не отдавила все пальцы на ногах своему партнёру. Но зато просто великолепно выступила на самом выпускном. Эх, были времена… — Бедный ребёнок, — усмехнулась Хван, вырывая девушку из воспоминаний и зарываясь носом в её тёмные волосы, прижимаясь сильней. Рюджин даже не сразу заметила, как романтичная музыка сменилась на голос ведущего и вскоре заиграла весёлая, зажигающая песня. Как-то отстраняться от Хван не хотелось, поэтому они и стояли с минуту в объятиях, замерев на месте. Только когда Йеджи испуганно отскочила от неё, отворачиваясь в сторону и заливаясь краской, бурча что-то типа «я вспомнила, что мне на кухню надо», она отошла от прострации, а старшая скрылась за дверями. Рюджин похлопала глазами, раскрыв рот, и когда недовольное серое существо вылезло из-под дивана, лениво потягиваясь и хмуро глядя на Шин, протяжно мяукнув, она ожила и шикнула на неё: — Чего пялишься, чучело хвостатое? Оскорблённая кошка фыркнула, и вздёрнув хвост, гордой походкой прошлась мимо, задерживаясь и глядя на девушку, пока не получила ускоряющий пинок под зад. Кошки совсем как люди, говорили они…***
Время перевалило за десять ночи, а Рюджин только сейчас засобиралась домой. Вроде всё, что должны были, они с Йеджи сделали, поэтому и домой пиздюля получать уже можно, да? Шин натягивала сапоги на ноги, пока Йеджи неловко мялась, стоя сзади неё. После этого грёбанного танца смущение не покидало обеих, хотя Рюджин и старалась этого не показывать. — Аккуратно только, — предупредила Хван, провожая подругу по лестнице взглядом, высунувшись из дверей квартиры. — Не наткнись ни на кого, пожалуйста. — Боишься, что меня у тебя уведут? — как обычно усмехнулась Шин, видя, как розовеют щёки у Джи. — Нет… просто темно уже. Мало ли кто там в темноте ходит, — эти слова даже расстроили Шин. Уж лучше бы она боялась, что такую девушку, как Рю, могут у неё увести. — Не переживай. Они после нападения на меня либо инвалидами останутся, либо всю жизнь боятся будут даже смотреть на девушек, — без доли скромности заявила она, сбегая вниз на ещё пару ступенек. — Жди меня тридцать первого. — Хорошо… подожди, — вдруг сказала она, заставив Рюджин замереть. Йеджи покраснела ещё сильней, сминая подол вязаного свитера, покусывая свои и без того красные и пухлые губы, что Рю невольно сглотнула, засмотревшись на них. После мучительных пару секунд, она произнесла: — Спасибо тебе… ты правда делаешь меня счастливой. Я даже не знаю, заслуживаю ли такого друга… — Конечно заслуживаешь. Ты всё заслуживаешь, Йеджи. Это мир не заслуживает тебя, — с лёгкой улыбкой произнесла Шин, — и не нужно меня благодарить. Не нужно благодарить за дружбу. Осознав, что она сказала, она резко смутилась, потупив взгляд, и бросив «в общем, пока», умчалась по ступенькам вниз, желая сгореть от стыда. Йеджи всё ещё стояла в прострации, когда до неё донёсся хлопок тяжёлой входной двери на первом этаже. Прикусив губу, она, окрылённая словами Рюджин, зашла в квартиру, закрывая за собой дверь, и упала на диван, потревожив всё ещё недовольную Бёль, и запищала, держась за свои горящие щёки. Что же эта чёртова Рюджин делает с ней?***
Рюджин выбежала на улицу со скоростью света, переводя дыхание. А после завыла, ногами пиная снег, что он крупными хлопьями разлетался вокруг, ругая себя за глупый язык, не вовремя развязавшийся. И что теперь делать, чтобы не утопиться в сугробе от грёбанного смущения, полыхающем на её щеках, и от, мать твою, стыда? Чем она вообще думала, говоря это? И, на секунду, что она сказала вообще? Что-то про мир и дружбу… твою ж мать… Вообщем, преисполненная смущением и злостью на саму себя, она потопала в сторону своего дома, временами бурча себе под нос что-нибудь и пиная в порыве злости в ничём не виновный снег, иногда крича, чтобы прогнать уже навязчивые мысли, и избавиться от тепла, обжигающий ей лицо. И главное почему она так реагирует, не могла сказать даже сама Рюджин.***
Рюджин свалилась на Йеджи, словно снег на голову, стоя у её дверей в семь утра и нещадно вжимая кнопку звонка стену. Она же обещала прийти тридцать первого? И вот она здесь, топчется на месте, ожидая, когда же ей откроют. Она проснуться не успела, как тут же засобиралась к Хван, вызвав кучу вопросов у матери. Ловко увиливая от них, она выбежала из квартиры под ругательства женщины, и пешочком дошла до нужного дома. За два дня, которые они не виделись, Рюджин успела дико соскучиться, словно не видела Йеджи год или даже больше, поэтому в нетерпении и вскочила в такую рань. Хван встретила её заспанная, растрёпанная, в милом розовом халате, едва достающий ей до середины бёдер, и Рюджин невольно засмотрелась на стройные, соблазнительные ножки. Мотнув головой, прогоняя пошлые мысли, она заулыбалась, увидев хмурое, сонное лицо. Йеджи до сих пор не проснулась, поэтому и щурилась, пытаясь распознать девушку перед собой. — А ты любительница спать до обеда, да, Йеджи? — Иди-ка ты, сейчас семь только, — недовольно пробурчала Хван, наконец разлепляя глаза, и сильней запахивая халат, ушла на кухню, предупредив девушку, чтоб она закрыла дверь. Такая домашняя Йеджи внушала Шин тепло и уют, но в то же время, длинные ноги не давали ей покоя. Да, она и раньше подозревала, какие они (соблазняющие?), рисуя разнообразные картинки в своей голове, но увидев воочию, даже расстерялась. Вот так вот. Из тяжких дум её вывела Йеджи, поставив кружку с свежезаваренным чаем на стол и садясь перед ней. Она всё ещё хмурилась; но зато более-менее успела привести себя в порядок и переодеться (боже, неужто) в скромный свитер и домашние клетчатые штаны. Рюджин коротко кивнула ей, отхлёбывая чай и сморщившись, когда кипяток обжёг ей язык. — Извини, я просто подумала, что тебе горячий больше нравится, — тут же протараторила Хван, увидев, как Рю тщетно пытается остудить обожённое место. Она вскочила, протягивая Шин графин с холодной водой. — Это я дура, что сразу пить начала, — процедила Шин, лелея свой язык. — Просто по привычке так сделала… а ты, позволь спросить, всегда кипяток пьёшь? — Ну вообще-то да. — Я не понимаю таких людей, — изрекла Рюджин, отправляя в рот сырный крекер из миски перед её носом, — это же горячо! Как такое пить можно, не понимаю… и видимо, никогда и не пойму. Йеджи посчитала лучшим решением просто промолчать, возвращаясь на своё место. Они сидели в тишине, нарушаемой хрумканьем обеих, пока Йеджи не подала голос: — Эм… и что мы будем делать? — Как что? Новый Год праздновать. Или у тебя есть другие варианты? — Ну это понятно, я просто имела в виду… — Хван замялась, подбирая нужные слова. — Чем-то же надо заняться, впереди ещё целый день. — Допустим, — Рюджин стукнула дном кружки по столешнице, скрещивая пальцы и принимая максимально деловой вид. Йеджи не смогла сдержать глупой улыбки, глядя на такое сосредоточенное лицо. — Мы можем начать готовить всё для новогоднего стола, это может занять у нас много времени, поскольку в готовке я… как бы это точней выразиться… сама не своя, вообщем. Потом скромненько поужинать под какую-нибудь новогоднюю музыку, а после пойти гулять по площади… потом можно или вернуться обратно, встречать Новый Год в тёплой квартирке, или шляться по улицам после полуночи, морозя свои носы и задницы, зато веселясь по-полной. — Вариант с тёплой квартирой очень заманчивый, но мне хотелось бы второе, — усмехнулась Хван, подперев голову ладонью. — Почему? — Может по мне и не скажешь, но я не люблю просто сидеть дома, тишину и спокойствие. Я иногда, конечно, нуждаюсь во всём этом, но уж точно не по праздникам, — Йеджи подняла взгляд выше, натыкаясь на удивление в карих зрачках. — Что? — Да ничего, — Шин поднесла к губам кружку, делая глоток. Ей не повезло с тем, что Йеджи не из домоседов. А как же они будут проводить всё свободное время вместе, под тёплым одеялком, если Хван не нравится такой образ жизни? Осознав, что она связывает своё будущее с Йеджи далеко в недружеском ключе, её щёки покраснели, что не ушло от внимания девушки напротив, но она решила это проигнорировать. Конечно, хотелось быть с Йеджи не просто подругами, но… а вдруг она не по девушкам? Смущаясь и стесняясь собственных мыслей, Рюджин ловко увильнула от вопросов, встав со стола и подходя к раковине, споласкивая кружку и ставя её рядом. Всё ещё не оборачиваясь к Хван лицом, она пробубнила: — Эм… раз сейчас так рано, может, по телевизору что-нибудь посмотрим? Ну или там, не знаю, чем-нибудь другим займёмся? Йеджи лишь кивнула, смотря вслед уходящей с кухни Шин и недоумевая, что такого произошло, раз она вдруг так странно начала себя вести. В последний момент она успела заметить заалевшие кончики ушей, выглядывающих из волос, что окончательно ввело её в ступор.***
События на экране не столько волновали Рюджин, сколько дремлющая рядом девушка. Видимо, Йеджи так и не выспалась, поэтому и устроила свою голову на плече Шин, поджав ноги под себя, слегка сопя носом. И Рюджин до безумия привлекала эта картина. Всё же, смотреть на спящее милое личико было куда интереснее, чем на непонятных людей, бегающих в экране. Рюджин с каждой секундой убеждалась, что Йеджи просто переросший ребёнок. Взять хотя бы её веру в сказочных персонажей. Ну или слабость перед сладостями. И вообще, весь её невинный вид выдавал в ней детскую непосредственность, жизнерадостность и наивность. И пусть, что судьба быть одиночкой и отвергнутой своими же родителями её тяготила. Кстати, о родителях. Йеджи как-то заикнулась о том, что родители отвернулись от неё после одного случая, о котором она старательно умалчивала. Рюджин, конечно, места себе не находила от любопытства, но решила не докапываться до истины. Они, всё-таки, даже и месяца ещё не дружат, а та ситуация, видимо, слишком личная. Йеджи поморщила носик, ёрзая на месте, и приоткрыла глаза, пока Рюджин витала в своих мыслях, глядя на неё. И ведь не сразу заметила, что та проснулась. Только когда зрительный контакт длился уже с минуту, Йеджи просипела: — Ты что, пялилась на меня всё это время? Рюджин приоткрыла рот, возвращаясь на Землю, и, покраснев, отвернулась, делая вид, что ничего не произошло. Слегка надув губы, она погрузилась в события фильма, старательно не замечая внимательного, но всё ещё сонного взгляда. Хван прочистила горло, поднимаясь с плеча подруги и садясь в позу лотоса, вытягивая руки вверх, окончательно просыпаясь. После воодушевлённо сказала: — Ну и когда мы будем готовить наш праздничный ужин? — Если хочешь, то можем и сейчас, — Рюджин посмотрела на стрелки часов, показывающие без пятнадцати одиннадцать. — Хорошо, я тогда побегу овощи чистить, ты тоже потом присоединяйся. Только не забудь, вижу, тебя так заинтересовал фильм, аж вся поглотилась в него, — она хихикнула, прикрыв рот ладонью и испарилась из гостиной, не забыв погладить Бёль, развалившуюся на пороге. Рюджин уж хотела брякнуть что-нибудь возмущённое, но лишь раскрыв рот, тут же его захлопнула. — М-да, я проебалась, — сказала она самой себе, лениво вставая, и нехотя поплелась на кухню, где Хван уже вовсю гремела посудой.***
— Послушай, Йеджи, в Новый Год принято дарить друг другу подарки, — как бы невзначай заметила Рюджин, медленно ступая по заснеженному асфальту. Йеджи засмущалась, расценив её слова немного по-другому, и, выудив под удивлённый взгляд Шин из кармана тёмную коробочку, пробормотала: — Извини, я правда не забыла про это, просто… как-то не решалась. Я ещё утром хотела его подарить тебе, но… — Я, конечно, не совсем это имела в виду, но спасибо, — немного расстерянно произнесла Рюджин, опешив от её детской простоты. Потупив пару секунд, она смущённо буркнула что-то, неуверенно протягивая ладонь к протянутой коробочке, ещё раз благодаря. — Знаю, подарок самый примитивный, но это всё, что я могла найти за время нашей… дружбы? — не очень уверенно выдала Хван, роняя взгляд на землю, носком сапога ковыряя снег. — А, то есть ты сразу после нашего сближения решила, что мы подруги? А не слишком ли рано? — усмехнулась Шин, но тут же пожалела за свои слова. Йеджи растерянно округлила свои глазёнки, смотря в душу Рюджин, отчего той стало неловко, и почти трагичным тоном пробормотала, что у Рю создалось впечатление, что она вот-вот расплачется: — Разве не ты сказала мне тогда, что за дружбу не надо благодарить?.. — Извини-извини, ты не так поняла, — Рюджин дала себе мысленного тумака, ругая свой язык, который, кажется, жил собственной жизнью и говорил, что вздумается. — Конечно мы друзья, как же… это даже мило, что ты так сразу всё приняла. А за цепочку спасибо, — она перебрала в пальцах серебряное украшение, вчитываясь в гравировку на небольшой пластинке. — Твоё имя, оказывается, очень распространённое, что я с трудом смогла из сотни найти именно твоё… буквально последнее вырвала, — Йеджи неловко рассмеялась, продолжая нести неясное бормотание, но Рюджин даже так старалась не упускать ни единого слова. Просто не слушать Йеджи и игнорировать её было невозможно. Она даже забыла, что в сумке у неё, вообще-то, тоже припасен подарочек для Хван, тронутая таким самым обычным подарком. Лишь когда Йеджи поджала губы, опуская голову и каким-то наивным взглядом пытаясь заглянуть в глаза Шин, та ожила и торопливо залезла в сумочку, копошась и пытаясь найти подарок специально для Йеджи. И хоть найти коробку конфет, едва залезшую в её сумку, не составило бы особого труда, она почему-то не могла унять волнение и наконец, с облегчённым вздохом, вытащила её, протягивая Хван. — Я знаю, как ты любишь сладкое, что буквально не можешь устоять перед ним, поэтому… я сама их сделала. Правда, твои вкусы я не знаю, но подумала, что если это конфеты, то тебе должно быть безразлично. Сладкоежка, — добавила она, улыбнувшись, когда глаза Хван заблестели радостным огоньком. Честно, она столько нервов, времени и продуктов потратила, пока пыталась вылепить ёлочные игрушки и сами ёлочки, пока украшала их своей корявой рукой, и так бесилась, когда первая порция самых аккуратненьких конфет сгорела в духовке, а вторую съел её братишка, но ради счастья Йеджи оно того стоило. Йеджи же радовалась, как ребёнок, душа девушку в своих объятиях, прыгая на неё, из-за чего они чуть не упали в сугроб. Но Рюджин всё-таки не повезло, потому что она, отстранив от себя пищащую Хван, поскользнулась на снегу и грохнулась задницей в сугроб, плотно и глубоко засев в нём. Когда же она встала (не без помощи тут же забеспокоившейся Йеджи), отряхивая уже успевшее промокнуть мягкое место, недовольно пробурчала себе под нос, нахохлившись: — Вот и отлично, теперь точно зад отморожу… — Мы можем пойти домой, — тихо произнесла Джи, сжавшись, словно нашкодивший щенок. Она испугалась, увидев на себе зловещий взгляд, и не успела понять, что происходит, когда Рюджин наклонилась, хватая горсть снега, и кинула его в застывшую столбом Хван. Похлопав глазами, она увидела вызов в глазах напротив, и охотно приняла его. Спрятав драгоценную коробочку, которую она опустошит в первую же секунду, как придёт домой, она схватила как можно больше снега, не обращая внимания на пробирающий холод, и швырнула его в спину Рюджин, не вовремя её подставившую. Хохоча, словно малые дети, они носились по улице, кидаясь снежками, пока пешеходы и люди из окон глядели на них. Кто-то веселился вместе с ними, кто-то же наоборот, бурчал о том, что взрослые люди, а ведут себя как дети, но было как-то всё равно. Йеджи вся светилась от счастья, да и Рюджин тоже, и разве может что-то другое быть важнее? Когда ладони уже окоченели, ведь кто, блин, с собой перчатки носит, и их жгло, словно от раскалённого железа, они перестали дурачиться, подумывая о том, чтобы закругляться. Напоследок кинув в Хван снег, что он рассыпался, блестя в свете фонаря, что выглядело ну уж очень волшебно, тем более когда на его фоне стояла сама Йеджи, Рюджин повернула в сторону главной площади, где стояла большая ёлка и была толпа народу. Она терпеть не могла множество людей вокруг себя, но она же пообещала Джи сходить сюда, да? Йеджи вскоре догнала её, подстраиваясь под её шаги, и, подумав, взяла её за руку, засовывая себе в карман. — Так ты быстрее согреешься, — пробубнила она в ответ на удивлённый взгляд, неистово краснея. И действительно, скоро по телу Шин разлилось приятное тепло, и, крепче сжав такую же холодную, но согревающую, ладонь в своей, она уверенно зашагала к толпе, не переживая о том, что рядом с Хван может быть некомфортно от чужого внимания.***
Морозец покалывал щёки, отчего Рюджин всё сильней и сильней пряталась носом в вязанный шарф, но это мало спасало. Йеджи хихикала, смотря на неё, сама съёживаясь от холода, пробирающегося под полы её пальтишко. Она, сама не понимая, что побудило её сделать это, вынула их сцепленные руки из кармана, и повела подальше от толпы, к набережной. Девушка послушно поплелась за ней, не обращая внимание на то, что краснеет далеко не из-за мороза. Хван остановилась у перил моста, замечая их переплетённые пальцы, и смущённо пробормотала извинения, отворачиваясь и пряча взгляд. Рюджин это умилило, но в тоже время и огорчило, ведь отпускать мягкую ладошку Джи совсем не хотелось. Они просто молча стояли, слушая доносящуюся музыку с главной площади, не глядя друг на друга. Ну это как сказать. Рюджин только делала вид, что смотрит на застывшее течение реки, раскинувшейся перед ними, сама исподтишка пялясь на Хван. Её поблёскивающие глаза, с побелевшими ресничками, и румяные щёки манили к себе, а к красным и сильно выделяющимся губам хотелось прикоснуться, желательно своими. Но Шин отвергла эти желания — она же не влюбилась, верно? Просто у неё давно не было отношений, а если быть точнее, то никогда… Но, честно говоря, сама Рюджин уже не верила в эту белиберду, которой пыталась успокоить себя. Хван ей однозначно нравилась. Даже не так — она пиздец как влюбилась. Её роль Санты провалилась крахом, ведь в её планы входило только подружиться… и с чего это она вообще вообразила себя волшебницей, которой вдруг захотелось помочь едва знакомой девушке? Да, они учатся на одном курсе, но за два года они толком-то и не разговаривали даже!.. Очевидно, ей самой хотелось немного новогоднего чуда в свои мрачные и ничем не отличающиеся дни. Громко выдохнув, отчего из-зо рта повалил густой пар, она обернулась к Хван, разворачивая её за плечо к себе лицом, всё-таки скрестив их пальцы вновь. Йеджи широко раскрыла свои глазёнки, смотря на их ладони, а после на лицо напротив. Рюджин забавно хмурилась, надув губы, не осознавая, какая она милашка на данный момент, и уверенно выдала, желая отвернуться и сгореть от смущения, но продолжая смотреть прямо в кошачьи глаза: — Йеджи… ты веришь в чудеса? Девушка опешила от такого вопроса, слегка приоткрыв рот, но захлопнув его, неопределённо промычала что-то, неуверенно кивая. — Немного наверно да… к чему такой вопрос? — Да так… — Рюджин прикусила губу, — я хочу сказать, что ты мне нравишься. И очень надеюсь, что это взаимно. — Что? — неверяще выдохнула Хван, вскидывая голову. — Извини, что ты сейчас сказала? — Пять минут до Нового Года, Хван, — сверившись с наручными часами, произнесла Шин, словно не замечая предшествуещей ей фразы. — Ты веришь в то, что что бы ты не загадала в Новый Год, всё сбывается? — Хотелось бы… — немного разочарованно пробубнила Хван, сжимая ладонь девушки в своей крепче. — Так можешь быть уверенна, что твоя мечта уже сбылась. Их взгляды вновь пересеклись, в этот раз не в силах оторваться друг от друга. В глазах Джи отражались звёзды, делая их в разы привлекательней. И чёрт, это до безумия нравилось Шин. Минуты пронеслись неимоверно быстро, что они даже не успели заметить, как вдруг загрохотали фейерверки, а по улицам пронеслись радостные крики и возгласы людей. И именно в эту секунду, пока Йеджи была озадачена резким шумом, Рюджин подалась вперёд, вставая на носочки и вытягивая губы. Вкус персика остался на губах Шин, но это нисколько не мешало ей ещё раз впиться поцелуем в губы Джи, наслаждаясь их мягкостью и податливостью. Рюджин не видела широко распахнутых в немом удивлении глаз, продолжая нежно целовать опешившую Хван, постепенно перемещая свои руки на её плечи, обнимая за шею. И Йеджи, видимо, поддавшись напору, ответила ей, неуверенно размещая свои руки на тонкой талии. И плевать, что на них сейчас могли смотреть прохожие, с презрением и отвращением, проклиная их нетрадиционную кровь и тыкая пальцем, или же просто закрывая глаза рукой, с тяжким вздохом уходя прочь. Плевать — для них никого не существует, только они вдвоём посреди улицы в объятиях друг друга, слившиеся в поцелуе, не обращая внимания на покалывающий мороз. Когда губы уже начинали неприятно болеть, Рюджин оторвалась от Хван, переводя дыхание. Вроде и без слов всё было понятно, но один лишь взгляд девушки напротив требовал объяснений. — Ты мне нравишься, Хван Йеджи, — прошептала она, приближаясь на неприличное расстояние к её лицу. — Я не верю в сказки и прочую подобную хрень, но мне определённо не просто по случайности попало твоё письмо. Именно из-за него я сейчас и с тобой… — П-подожди, какое ещё письмо? — тут же заволновалась Хван, забыв про признание секунду назад. В её голове тут же начали рождаться всякие возможные и нет догадки, но Рюджин поспешила осветить её как можно скорей. — Твоё письмо деду Морозу, глупышка, — она мило хихикнула, смотря на в момент смутившуюся Джи. — Да-да, если бы не оно, я бы не стояла сейчас перед тобой, а грелась дома под одеялом в гордом одиночестве. — Читать чужие письма нехорошо, — пробубнила Хван, пряча взгляд. — Я знаю. Но как тут удержишься, когда соблазн узнать, что же надо взрослой девушке от несуществующего старика, так и гложет изнутри. Ну… я и решила побыть твоим дедушкой Морозом. Правда в мои планы никак не входило влюбляться в тебя, да и в твоём желании такого тоже не было. Но я ничуть не жалею. Она спряталась в воротнике её пальто, крепко обнимая за талию и выдыхая. Йеджи вроде как хотела её ударить, обматерить, сбежать и сгореть от стыда где-нибудь в тени зданий или же хотя бы фонарей, но Шин удерживала её у себя, давая понять что никуда и никогда не отпустит. Люди продолжали весело кричать, а фейерверки грохотали без умолку, но девушкам до этого не было никакого дела. Небо заволокло небольшими тучками, оставляя в некоторых местах просветы на чёрном небе, и вскоре посыпал мелкий снежок, укрывающий все поверхности и головы людей. Уже ровно две минуты, как наступил новый 1987 год, а Рюджин обрела своё самое большое счастье на свете — Хван Йеджи. Даже не верилось, что какая-то глупая вера в Деда Мороза смогла сблизить два одиноких сердца. Но, как говорится, чудеса случаются. Когда-нибудь, но случаются. Просто нужно верить в это.