I'm Fine

— Апчхи!!! Студию сотряс оглушительный чих. А за ним ещё один. Серёжа, Данила и Лёня синхронно развернули головы в сторону эпицентра шума. Там, заныкавшись в углу и уткнувшись в телефон, Женя шмыгал носом и потирал переносицу, старательно пряча текущие сопли. — Будь здоров, — Серёжа вздохнул. За последние пару часов Женя чихнул около двадцати раз, не менее часто кашляя, съехал со всех верхних нот, которые обычно брал без труда. Позорище какое. Даже на прослушивании в «Кураж» он не звучал настолько плохо. Чёртова осень. Если сентябрь выдался тёплым, иногда жарким, то октябрь встретил народ порывами ледяного ветра и дождями, в связи с чем многие начали заболевать. Так случалось каждый год, и в этот раз Женя, к своему же разочарованию, не стал исключением. Ложась вчера спать, он обратил внимание на лёгкую боль в горле, для верности прополоскал специальным средством, но под утро всё равно чувствовал себя погано. Не настолько, чтобы пропускать репетицию, но ощутимо. Как-то он, болея относительно нечасто, запамятовал, что необратимый процесс уже был запущен и на протяжении дня его состояние будет планомерно ухудшаться. — Спасибо. Что-то в нос попало, — Женя всё же поднял виноватый взгляд и слабо улыбнулся. — Извините. — Не извиняйся. Точно всё хорошо? — Да-да, всё путём. Серёжа продолжал буравить Женю взглядом, и тот понял, что не отвертится. Слишком уж явные у него симптомы простуды. И притворщик из него никакущий. — Сейчас уже Миша подгребёт. Может, тебе лучше домой? Подлечишься, — вклинился в разговор Лёня, переводя многозначительный взгляд с Жени на Серёжу, потом на Данилу явно для того, чтобы те его поддержали. — Мы твои песни уже достаточно отработали, ну. Смысл тебе тут без дела слоняться и носом хлюпать? Ещё один. Двое грозных музыкантов на одного маленького Женю. Честно ли это? Женя умоляюще посмотрел на Данилу, но тот завертел головой, отказываясь быть спасательным кругом: — Не-не, ты на меня так не смотри. Я полностью согласен с Лёней. Женя пристыженно потупил взгляд. Не его вина, что он простудился. Со всеми бывает, да и он сам иногда болел, даже будучи действующим вокалистом нескольких коллективов. А ему всё равно было страшно неудобно перед ребятами и приглашёнными музыкантами. Вероятно, потому что время самое неподходящее. Не столько из-за юбилея, сколько из-за сложившейся ситуации в группе. Женя видел, как тяжело дался Серёже уход сразу двух музыкантов, один из которых уже девять лет числился в группе. Да ещё и перед значимой датой! Хоть Серёжа и держал все переживания в себе, разговоры о роспуске группы иногда добирались до Жени, поэтому тот твёрдо вознамерился делать всё от себя зависящее, чтобы Серёже стало чуть-чуть легче. Женя и до этого не спустя рукава работал, конечно, просто стал больше внимания уделять мелочам. За два — почти три — года совместной работы Женя так прикипел к этим людям, этой студии, этой дружеской, беззаботной, но в то же время, как ни крути, рабочей атмосфере, что, перестав справляться с нагрузкой, он без зазрения совести выбрал остаться с Серёжей. Тот не раз поддерживал Женю ещё с прихода в группу, настраивал на позитивный лад, делился профессиональными секретами. Теперь была очередь Жени стать шаткой, но всё же опорой для него. И вот, нате. Он не справился даже с такой дурацкой задачей. Женя ругал жизнь, судьбу, резко наступившие холода, свой организм за то, что те не могли подождать с месяц. Вот отыграли бы юбилей — и болей на здоровье. Там как раз небольшой перерыв запланирован. Сейчас Жене оставалось только томно вздыхать, гремя соплями. Вечно у него всё через одно место. Он попытался ещё раз отговорить коллег: — Нам же с Мишей песню репе… — Слышал народную мудрость? Репетирует тот, кто играть не умеет, — Лёня усмехнулся, сунул руки в задние карманы джинсов, перекатился с пятки на носок и обратно. — На чеке прогоните пару раз — и порядок. — Жень, ну серьёзно, — Серёжино лицо посуровело. — До концерта всего ничего. Если сейчас за здоровье возьмёшься, то как раз успеешь оклематься. — Мне не настолько дурно. Через пару дней пройдёт, как обычно. — Вот чтоб прошло, тебе нужно отлежаться эти пару дней, — Серёжа упёр руки в бока. — Если ты невовремя расклеишься, кто за тебя петь будет? Кипелов? Это же просто смешно. — Я… Ладно, поеду, — сдался Женя, поднимаясь с табуретки. — Я тебя провожу, — Серёжа отложил гитару и кивнул Лёне и Даниле, чтобы те шли заниматься своими ритм-секционными делами. Женя насторожился, но, сделав вид, что всё в порядке, пошёл за вещами. Серёжа, конечно, всегда был чутким и заботливым по отношению ко всем, но чувство вины твердило, что сейчас Женю будут отчитывать, как школьника. Они вышли в коридор, и Серёжа прикрыл дверь. — Тебя никто не гонит отсюда, — начал он, — и, уж тем более, никто на тебя не злится из-за такой мелочи. Сейчас ты — наш незаменимый вокалист, именно поэтому я прошу тебя взяться за здоровье, пока простуда не перетекла во что-то серьёзное. Хорошо? — Серёжа похлопал его по плечу. — Не надумывай лишнего. Женя смутился. Серёжа читал его, как открытую книгу, и умело подбирал слова, впрочем, как и всегда. — Извини, — Женя уже бросил затею считать, сколько раз за сегодняшний день он сказал это слово. — Я берёг себя, как мог. Знаю, что даже простуда сейчас ни к селу, ни к городу. — Это не повод игнорировать своё состояние. Сегодня обычная простуда, а завтра грипп или ангина. Жень, ну ты ж не маленький, да и петь начал не вчера. Сам всё знаешь. Пожалей связки. — Знаю-знаю. Если б не такая ситуация, я бы тут же помчался лечиться. — Вот и мчи. Нет у нас никакой такой ситуации, из-за которой кто-то должен собой жертвовать ради невесть чего. Женя с сомнением взглянул на Серёжу, но лишь кивнул, осознавая, что спорить бесполезно. «Эх, Сергей Константинович, в чужом глазу соринку видите, а в своём бревно не замечаете,» — с тоской подумал он, прощаясь и шагая по направлению к выходу. Уже на улице он встретил Мишу, который по привычке полез жать руки и обниматься, и отлетел от него, как от огня. — Извини. Блять, — Женя уже не мог слышать извинения из своих уст. — Я тебе из дома напишу, — и позорно сбежал подальше от удивлённого Миши. * * * Разумеется, стоило Жене развести порошковую смесь от простуды, закинуться таблетками от кашля и залить в нос капли, как его тут же подкосило. Состояние ухудшилось до такой степени, что Жене довольно быстро стало тяжело даже сидеть, залипая в видео на «Ютубе». Его знобило, лицо при этом горело. Глаза слипались, голова кружилась. Он лёг, завернулся в плед и моментально отрубился. Проснулся Женя, когда за окном уже смеркалось. Нос заложило, в горло словно ножи запихали, но общее состояние, как ни странно, улучшилось. Голова не болела, сопли не текли — уже что-то. Ещё не до конца понимая, кто он и в каком измерении находится, Женя потянулся за телефоном. На дворе, как оказалось, было шесть вечера, а на экране Жениного смартфона было с десяток уведомлений о сообщениях от нескольких человек. И кто же его разыскивал? Девушка, которую он упросил ещё немного погостить у родителей и не заразиться лишний раз, Серёжа, желающий убедиться в том, что Женя добрался до дома и не умер от насморка, и Миша. От него сообщений было больше всего. «Что случилось?» «Нужна помощь?» «А, Константиныч сказал, что ты с простудой слёг». «Так бы и сказал, я же успел себе невесть чего напридумывать». «Ты дома?» «Лекарства принял?» «Спишь?» «Позвони, когда проснёшься. Или напиши». Женя не мог не улыбнуться, глядя на эту небольшую спам-атаку. Миша был первым, кто о нём столь активно заботился, не считая, разумеется, его суженной. Хотел бы Женя тоже быть таким открытым, без предрассудков и комплексов. «Я живой, не волнуйся. Меня вырубило почти сразу после прихода домой,» — он не стал медлить с ответом. Женя сунул телефон в карман домашних штанов и пошлёпал на кухню, чтобы сделать себе чай. Под монотонный шум чайника он провалился в мысли. Поначалу неожиданное, непонятно откуда взявшееся повышенное внимание со стороны Миши смущало, и Женя задавался логичными вопросами: почему я? Зачем? Ему что-то от меня надо? Или он просто так проявляет доброжелательность, да ещё и в общении со всеми? Женя не привык отмалчиваться, поэтому прямо спросил Мишу об этом, когда выдался удобный случай. На что получил честный ответ: Женя его интересовал. «Как человек… и как вокалист тоже,» — скромно добавил Миша и затем, пеняя на патологическую навязчивость, пообещал прекратить, если Жене неприятно. Всё-таки за время работы Жени у Маврина они стали хорошими, хоть и не близкими, приятелями, и не в планах Миши было всё рушить своими непонятными заморочками относительно Жени. Правда, тем же вечером случился казус: они очень даже не по-приятельски поцеловались, после чего ещё неделю друг друга шарахались, обдумывая произошедшее. Хорошо ещё, что начальству не попались… наверное. Серёжа будто специально взял тогда Мишу в тур, поэтому решать недоразумение пришлось быстро, иначе бы кто-то сошёл с ума — возможно, сам Серёжа. Потом всё как-то само собой срослось, и сейчас вспоминать о тех неловких моментах даже смешно. Только у Жени слишком болело горло, чтобы смеяться. Затем Мишино внимание льстило. У него ведь столько удивительных знакомых: творческих, талантливых, харизматичных, как и он сам. Совсем не таких, как Женя, до недавнего времени работавший в офисе на скучной работе и переменявший ранее чуть ли не с десяток таких же скучных работ. С невероятным, загадочным, ярким миром искусства его соединяли разве что такие вот знакомства и любовь к музыке. Да и к сочинительству он подходил скорее с рациональной точки зрения, чем с эмоциональной. Что в таком заурядном человеке могло заинтересовать Мишу? «Ничего,» — сказал бы Женя. «Всё,» — сказал бы Миша. А он и сказал. Марево воспоминаний рассеялось со вспыхнувшим экраном телефона, уведомившим о новом сообщении, состоящим из одного только грустного смайлика. И что на такое ответить? Прислать другой грустный смайлик? Но не прошло и полминуты, как телефон завибрировал, а на экране высветился Мишин номер. — М-м… да? — прохрипел Женя в трубку. — Звучишь неважно, — посочувствовали на том конце провода. — Серёжа утром мне то же самое сказал, когда я «Боль» запорол. — Да брось, ты же его знаешь. Он это не со зла. — Знаю, ага. Я и не обижаюсь. Просто эта дурацкая простуда так невовремя… — слова давались Жене с трудом, но он мужественно терпел. — Хорошо, если реально ничего серьёзного. Серёжа и так весь на нервах. Никита с Димкой ушли прямо перед юбилеем, сам понимаешь. А тут я ещё с какими-то приколами. — Во-первых, Серёже такие проблемы решать не впервой. Во-вторых, окей, следуя твоей логике, ему наверняка придётся тяжелее, если ты будешь рисковать здоровьем почём зря. Хочешь повторить судьбу предшественника? — Миша был неожиданно серьёзен, даже суров. — Посмотри на ситуацию объективно… Женя привык к шумному, вечно позитивному и даже неугомонному — по крайней мере, в сравнении с самим Женей — Мише, который всё же со всей ответственностью подходил ко всему, за что брался. Собственно, неудивительно, что Серёжа довольно тесно с ним сотрудничал. И человек приятный, и музыкант отличный — все условия соблюдены. Тем не менее впервые он обращался к Жене таким… не терпящим возражений тоном. Будто отыгрывал один из своих сценических образов. У Жени неожиданно приятно засосало под ложечкой, и мысли в затуманенной голове бесконтрольно понеслись в неправильном направлении. — Жень, ты меня слушаешь? — очевидно, от Миши не укрылось то, что Женя на пару минут выпал из разговора. — Я тебе говорю, в первую очередь, как вокалист вокалисту. Побереги себя. Женя мгновенно опустился с небес на землю и тут же закашлялся: организм явно давал понять, что сейчас для извращений не время. — Кошмар, — заключил Миша, когда Женя затих. — Тебе что-нибудь привезти? Ответ «нет, я сам схожу» не принимается, если что. На улице холод собачий. — Снова похолодало, что ли? — Так всё, октябрь. Пауза. Женя старательно пытался вспомнить, что у него дома закончилось, а Миша ждал дальнейших указаний. — Вообще, я затарился лекарствами ещё по дороге домой, еда тоже есть, поэтому пока не горит особо. Я бы предложил тебе привезти себя, хотя тогда ты тоже заболеешь, и Серёжа нам вставит по самое не хочу. — Заманчивая перспектива, но у меня ещё и в театре выступление на носу, — Миша глубоко вздохнул. — Так что да, не вариант. Если хочешь, могу под окном постоять, написать на асфальте «Женя, выходи за меня» и вот это всё. — Да ну тебя. * * * Спустя пару дней активных медицинских процедур Женя смог не только нормально дышать и твёрдо стоять на ногах без головокружения, но и спокойно брать привычные ноты, не заходясь кашлем. А ещё через два дня он чувствовал себя совсем посвежевшим, вышел на улицу, прогулялся, а потом позвал-таки Мишу к себе. Серёжу удовлетворил его бодрый звонкий голос в трубке телефона, поэтому он дал добро на посещение репетиции и активное в ней участие. — Завтра Андрей обещался, и Мишка заскочит на часик-два. Ты так переживал за «Свет дневной иссяк», вот как раз порепетируете… вдвоём, — в голосе Серёжи сквозила усмешка, и Женя смутился. Всё-таки он их тогда спалил. Последующая фраза выбила из колеи окончательно: — Передай ему, чтобы пораньше приехал, а то мы так за песнями-прибаутками до ночи провозимся, как обычно. — Что?.. Я? — Так а он не с тобой разве? Миша, прислонившийся к Жене со спины и подслушивавший разговор, уткнулся Жене в плечо и стиснул челюсти, чтобы не начать позорно смеяться. — Он… — Ладно, развлекайтесь дальше, — вдруг протараторил Серёжа. — У меня тут Асю стошнило, — и повесил трубку. Женя глубоко вздохнул. — Ты в порядке? — Миша лизнул его в шею и обвил руками талию. — Я? — Женя издал нервный смешок. — Я в полнейшем порядке.