Кто ходит в снежной мгле?

Вокруг голубело солнечное лето, частный сектор на окраине какого-то городка почти утопал в пышной зелени. С другого конца улочки, на которой остановилась маршрутка, открывался вид на две поросшие лесом сопки. Из маршрутки на гравий почти выпрыгнула блондинка с коробкой с тортом в руках и пошла по улице, то хмурясь, то будто стараясь улыбнуться. На ней были белая футболочка, джинсовые бриджи с кружевом, синие серьги и кроссовки. — Здравствуйте, Кристина Васильевна! — поздоровалась, проходя мимо, стайка девочек лет двенадцати. Блондинка улыбнулась им уже по-настоящему. Но в зеленые железные ворота одного из участков она стучалась, снова заметно нервничая. Ей открыл мужчина, в штанах и рубашке, темноволосый, чуть повыше ростом. А вот вместо лица у него расплывалось коричневое пятно, будто выжгли фотографию. Сергей украдкой покосился на другую Кристину, сидевшую напротив него, бледную и наглухо, кроме головы и кистей рук, затянутую в темно-серое. Мужчина обнял «летнюю» Кристину за талию и поцеловал, она в ответ поздоровалась и, не обнимая, быстро чмокнула его в щёку. Из довольно ухоженного дома вышла невысокая женщина с короткой стрижкой, в возрасте и чуть полная. Вместо лица у неё тоже плыл темный сгусток. Она остановилась на дорожке и, всплеснув руками, довольно сказала: — Вот, молодцы! Теперь будете жить, как жили, всё будет хорошо. Пойдемте в сад, чай пить и кушать. Все трое пошли по дорожке в большой сад. Но, проходя мимо заднего двора, Кристина почему-то повернула голову и посмотрела на лежавшие там остатки сожженного мусора. Порыв ветра принес к её кроссовку пол-листа бумаги. Задрожавшей рукой Кристина подняла обугленный кусок картины с морем и дельфином. Её лицо превратилось в маску, а глаза распахнулись, едва она снова посмотрела на кострище. Взгляд остекленел, но грудь задергалась в частом дыхании. На заднем дворе догорала художественная мастерская. Рулоны картин, палитры, какие-то альбомы. Запачканный зимний пейзаж выглядывал из-под углей, а от натюрморта с орхидеями остался один цветок, скорбно наколотый на гвоздь. С очередным вдохом, Кристина схватилась за грудь, её губы дрожали, она побелела, снова вдохнула, открыла рот… И с резким взмахом серого рукава вся картина исчезла, будто в кино закончилась пленка. Но в окружившей Разумовского и Кристину темноте где-то далеко угасал крик. Страшный крик. И неожиданно четкий недовольный женский голос: — О, о, орет, сумасшедшая. Ну, шарики совсем! Звони, сынок… Затем вокруг снова проступила кухня-гостиная в петербуржской высотке. За окном девятнадцатого этажа рассветало. Неярко светились оранжевым настенные бра. Сергей и Кристина какое-то время молчали, сидя друг напротив друга на «барных» стульях у стола-стойки. В прозрачном чайнике почти кончился чай, мёд и варенье поблескивали в пиалах. Разумовский водил взглядом по рукам Кристины, изящным пальцам, потом спокойно спросил: — А что было дальше? А сам, не замечая, царапал ногтем стеклянную чашку. Кристина подняла голову и тоже спокойно ответила: — В ту ночь в районном ПНД. Я умерла. И улыбнулась, подумал Сергей: «Как героиня-мученица из аниме». — Сочувствую, как любитель порисовать, — сказал он, уже не отводя взгляда. Кристина поправила складки на домашнем шерстяном платье и повела плечами: — Спасибо. На самом деле, откачали меня довольно быстро. Но за неделю лежания таких историй наслушалась, что… Она умолкла, но Сергей уже кое-что знал и продолжил за неё: — Уехала с добрым доктором, который приехал в поисках «добровольцев»? — К одной — наведались коллекторы, разгромили квартиру, старуху-мать убил инфаркт на следующий день, — Кристина двумя руками сжала чайную ложку. — Второму сожгли новый дом в отместку, еще одна рехнулась, когда из-за ошибки умер ее недоношенный, а в карту тут же написали кучу синдромов — о чем ей в лицо сказала заведующая. А она одна… Ложечка со звоном улетела в стену. На руку Кристине легла ладонь Сергея. — Чумной доктор появился примерно так же, — тихо сказал Разумовский. В его глазах мерцал медленный огонь. — Но мы промахнулись, очень жестко, — скрипнула зубами и мотнула головой Кристина, однако, проведя ладонью по лицу, быстро успокоилась. Её волосы светлой волной разметались по плечам, а Сергей заскользил взглядом по ним. Кристина слегка сжала его руку: — Спасибо за поддержку. Сергей чуть улыбнулся: — Надо менять жизнь. Вот, неделю назад спасли ту Прекрасную Даму. Кристина кивнула, но заметила: — Но три фаланги пальцев она потеряла, да и лежать ей в больнице долго. — Зато не лежит в снегу инкубатором для чудовища, — закатил глаза Сергей. — Кстати, я придумал, где искать авторов того «гримуара». Зацепился за стиль рисунка. — Отлично! — но, сказав это, Кристина слезла со стула. — Ох, а мы засиделись. Можешь в обед мне рассказать? — Отдыхаем, — Сергей тоже встал и обошел стол. — У меня до сих пор норма сна. Слабые же мы, люди. — Он хрустнул пальцев в "замке". — Но надо обсудить. Как художники! Последнее слово прозвучало резкой нотой на струне гитары. Но разлилось светлым аккордом, когда Кристина и Сергей обменялись немного новыми улыбками: людей, ставших чуть ближе. — Да, — Кристина кивнула, затем, шурша платьем, исчезла за дверью своей комнаты. Сергей налил себе в чашку остатки золотистого чая и добавил туда ложку меда, провожая Кристину взглядом из-под ресниц. … Закрыв за собой дверь на замок — хоть Сергей и тщательно соблюдал уговор — Кристина со странно легким сердцем растянулась на кровати. Золото волос и серый цвет платья хорошо сочетались с сиреневым покрывалом, потому она такое и выбрала. «Господи, хоть бы теперь я была на правильном пути! Эх, Сергей, мы попали», — Кристина зажмурилась, провела руками по животу, смяла руками юбку. И сквозь ткань нащупала то, что никогда не дало бы ей забыть о её чудовищно неверном выборе. Вздохнув, Кристина встала с кровати и пошла в маленькую личную душевую. …Слушая, как льется вода, Сергей медленно пил чай, опираясь спиной о стойку и глядя на сизое светлеющее небо. Его джинсы и бирюзовый джемпер сливались с зимним утром, зато контрастно рыжела шевелюра. Комната Кристины была для него табу, но он слышал, как она мылась в душе — раз в два дня и очень-очень долго. Как и сейчас. «У всех свои маленькие причуды. Не любителю тигровых халатов придираться к закрытым темным платьям, но что-то они скрывают», — подумал Разумовский. Но когда его мысли потекли в другом направлении, хмыкнул про себя: «Животное!» — и поставил чашку на стол. А улегшись на диван за ширмой, шепотом заметил сам себе: — Почему рядом со мной всю жизнь — флегматичные интроверты, двое еще и вечно в черном? Волчара, Валери, теперь и ты, Кристель. Как магниты! Но задремал Сергей с довольным видом. Еще и потому, что обновленный проект «Чумной доктор» расправил крылья. Которые стали светлеть.