Тридцать Секунд до Перехода
Кровь. Чёрная. Капающая. Зубы. Рычат. Рвут. Жжение. Одышка. Смерть. Жону было больно. Его тело ныло. Его душа рыдала. Его конечности дрожали. Он кричал, сражая врага одного за другим, разъярённый их упорством, но и собственным бессилием. Неважно насколько он стал сильным… Неважно сколько противников он одолел… Всё было слишком поздно, не так ли?###
Ему недоставало навыков чтобы спасти Пирру. Она умерла от руки Синдер. Сейчас же? Он смог бы расправиться с тогдашней Синдер, даже не сбив дыхания. Но было слишком поздно. Он был недостаточно быстр чтобы поймать Рена. Мастера боевых искусств и любителя чая разорвали на части в море красных глаз и белых когтей. Сейчас же? Одолеть этих Гримм он смог бы с расчётливым безразличием. Но было слишком поздно. Недостаток силы не позволил ему остановить Нору, когда та решила последовать за своим лучшим другом за укрепления. Он не увидел, чем завершилась судьба Валькери. Чудачка с молотом просто вырубила его. Сейчас же? Схватил бы локоть Норы, отбросив её назад и спасши Рена лично. Но было слишком поздно. Проклятье! Почему он был так слаб, когда это имело значение? Почему он не смог собрать необходимые силы, когда прилив войны еще не наступил? Если бы он обладал своей нынешней силой в начале войны... Возможно, он смог бы помочь Янг, когда она осталась, чтобы выиграть время для спасения гражданских. Но вместо этого он вернулся на место нападения через день и обнаружил ее избитой, поломанной и мёртвой. Ещё одна жертва этого монстра, Хейзела. Возможно, он заметил бы намерения Блейк до того, как она решила преследовать таинственную вражескую королеву. Её собственное убийство отмщения, самоубийственная миссия со всех точек зрения. Он должен был знать, что она воспримет смерть Янг сильнее, чем девушка, которой он дарил комфорт, Руби. Блейк страдала внутри больше, чем все остальные. И он пропустил это. Облажался в данной ситуации. Водянистые, налитые кровью глаза и вымученная улыбка были последним, что Жон видел у Блейк. Ну... Это был не последний момент, когда он видел Блейк. Однако это был последний раз, когда он видел её живой. Когда он, Руби и Вайсс бросили вызов Салем, через пять лет после исчезновения Блейк, королева Гримм улыбнулась и показала набор явно кошачьих ушей, отрезанных от их владельца, объяснив, что нашла их валяющимися поблизости, и спросила, узнает ли их троица. Жон, Руби и Вайсс были психологически подавлены еще до начала битвы. Ярость, печаль и страдания не придают уверенности и спокойствия. Если бы не искусство глифов Вайсс, группе не удалось бы сбежать, чтобы умереть в другой день.###
Двадцать Минут До Перехода
Жон зарычал, разрезая Кроцеа Морс животы трёх Урс. Монстры мгновенно исчезли облаком чёрного дыма. Его Аура отразила подлый удар лапы, направленный ему в лицо. Он всё ещё немного чувствовал удар. Урсы бьют сильно. Ему следовало уделить немного больше внимания траектории этого удара. Обычно убить несколько Урс, не получив никакого урона, было проще простого. Он отрубал конечности и головы молниеносными ударами, уничтожая своих безмозглых врагов еще до того, как они успевали предпринять первую атаку. Но последняя битва с Салем сломала любимый клинок Жона, оставив его с острым, как бритва, обрубком длиной в полтора фута. Изменение веса, радиуса действия и общей маневренности усложнило его привычный стиль боя. Более короткий клинок означал большие шаги, более дальний охват и более сильный замах. Так что удар когтя, которого он обычно избегал бы быстрым уклонением назад, теперь требовал полноценного отхода назад. Вайсс посоветовала ему поменять свою семейную реликвию на одно из других видов оружия, разбросанных по различным полям сражений четырех королевств. Это предложение раздражало его. Её рекомендация не была неразумной или нелогичной. Она также не была бесчувственной, когда высказывала свое мнение. Жон знал, что с начала войны наследница сменила Миртенастер на Миртенастер II, III и IV. И смена каждого оружия была эмоциональным событием, и по щекам холодной девушки скатилось несколько слезинок. Жон должен был сделать то же самое. Он знал это. Все это было ради победы. Чтобы наконец-то выиграть эту адскую войну. Но... возможна ли победа в войне? Имеет ли победа в войне значение?###
Салем захватила королевства. Сначала Вакуо, потом Атлас, а затем Мистраль. Вначале казалось, что Вейл падет первым, но, благодаря мужеству нескольких элитных Охотников, он продержался дольше всех, оставаясь единственным маяком надежды, когда Гримм заполонили континент. Но теперь даже Вейл был поглощен. Гримм не проявляли милосердия, опустошая мир. Они не оставили в живых ни одного человека или фавна. Чудовища чувствовали страх сквозь стены и бункеры и улавливали отчаяние через ворота и заборы. И они не уставали проливать кровь. Их жертвы могли прятаться. Но вскоре они были бы найдены. Они могли бежать. Но их быстро настигали. Когда Вейл почти прекратил существование, на грани резни, которая оборвала бы жизни всех жителей и тех немногих беженцев, которым удалось найти убежище в разваливающейся стране, немногие оставшиеся Охотники, включая Жона, Руби и Вайсс, решили выступить против Салем. Это была битва, которая войдет в историю. По крайней мере, вошла бы, если бы Жон, Руби и Вайсс, формально еще студенты, так как они ещё не закончили Бикон, не были единственными выжившими в этой битве. Они так выросли. Они обрели столько силы. Но этого было недостаточно против колоссальной мощи Салем, казавшейся бесконечной. Ни в первом, ни во втором столкновении она не была так сильна. Фактически, в слепой ярости Руби почти одолела её во второй стычке, после того, как увидела, как Гримм пожирают её дядю и отца. Но с каждым павшим королевством Салем становилась всё могущественнее, черпая энергию из тьмы, распространяющейся по миру. К тому времени, когда семнадцать потрепанных Охотников, последние из их профессии, бросили ей третий вызов, она уже полностью контролировала нескольких легендарных Гримм, а её личная сила возросла по меньшей мере в три раза. Смогли бы они победить Салем, если бы она была одна? Возможно. Они тренировались бесконечно, днем и ночью, в течение десяти лет, с неустанной решимостью, доводя тела и подобия до предела человеческих возможностей, а затем преодолевая и их. Но это был бессмысленный вопрос. Салем была не одна. Конечно, ее подчиненные-люди исчезли, многие были уничтожены последними членами JNPR и RWBY. Но Салем едва ли нужно было шевелить пальцем, когда она скакала на Драконе размером с гору и командовала Нукелави, быстрым, как Руби в её молодые годы, и способным говорить. Способным говорить. Говорящий Гримм. Сайрин отпускал одну издевательскую насмешку за другой. Когда Вайсс наконец удалось сковать его движения, Жон с огромным удовольствием наблюдал, как Руби разрубает чудовище надвое. Но тогда ещё было стадо Голиафов, Невермор, практически равный по размеру дракону, Дракон, больше, чем он имел право быть, и стая Беовульфов, которые находились под контролем самого гигантского Альфы, которого Жон когда-либо видел. Глинда Гудвич погибла, сразив Дракона и Невермора в одном из самых невероятных проявлений силы, которые Жон когда-либо видел. Конечно, огромное количество огненного праха, которую группа принесла с собой, помогло ей произнести заклинание, но её ярость была не менее впечатляющей. Кардин Винчестер был убит Альфа Беовульфом почти с радостью, возможно, желая присоединиться к своей жене и ещё не родившемуся ребенку в загробной жизни, какую бы не уготовила ему смерть. Остальные из их компании погибли, сражаясь с Нукелави или Голиафами. В конце концов, все до единого древние Гримм были уничтожены. Но к тому времени Жон, Вайсс и Руби остались одни. Они были последними осколками Бикона. Они были последней надеждой человечества. Это не было неожиданным исходом. Он был таким же, как и в прошлые два раза, когда они бросали вызов темной богине. Роуз, Арк и Шни. Команда RAS. Они сражались с ней, как хорошо отлаженная машина. Проявления прекрасно дополняли друг друга. Командная работа и исполнение были безупречны. Они сражались непрерывно и неустанно. Они почти загнали её в тупик. Но затем, в нескольких сотнях миль позади них, пал Вейл. Последнее свободное Королевство погрузилось во тьму. И сила Салем снова удвоилась. Одним взмахом безоружной руки она сломала меч Жона, как много лет назад Миртенастер, после того как показала команде отобранные уши Блейк. Их вытащила Вайсс. Она использовала последние силы, чтобы создать глиф телепортации, который перенес их троих на расстояние в милю или две. Затем Руби использовала последние силы, чтобы пронести их еще четыре или пять миль на огромной скорости в горы. Когда обе женщины рухнули от усталости, Жон подхватил их, перекинув по одной через плечо. Было холодно. Снег был глубоким, а ходьба была утомительной и тяжелой. Но он уже не помнил дней, когда вес двух его спутниц беспокоил его. Он шёл несколько часов. Куда он шёл? Сначала он не был уверен. Да и как он мог быть уверен? Он едва понимал, где находится. Но вскоре он понял, куда направлены его ноги. Он позволил порыву души взять верх над своими конечностями. Он должен был действовать быстро. Когда Королевство вот-вот падет, все Гримм на континенте устремляются к его главным городам. А это означало, что на какое-то время его место назначения окажется свободным от Гримм. Жон подавил трепет спутанных эмоций, расцветавших в его желудке. Сейчас было не время испытывать лишние чувства. Хотя он позволил себе улыбнуться. Спустя почти одиннадцать лет... Жон Арк возвращался домой.###
Три Часа до Перехода
Жон выругался, когда в узкий проход хлынуло еще больше Гримм. Окружающие его стены, сложенные из обломков родной деревни Яуна, зловеще скрипели. Не рухнут ли они? Не обрушат ли они несколько тысяч фунтов цемента, металла и дерева на обитателей барьера? Он надеялся, что нет. Но ведь нельзя было знать наверняка. К тому же... Он не мог позволить себе тратить ни капли своей умственной концентрации. Не тогда, когда он мог сражаться с Гримм до конца дня. Он не мог позволить себе работать на автопилоте, когда нужно было тщательно экономить энергию. — Вайсс! Ты уже закончила? — рявкнул Арк. — Прекрати меня доставать или иди сюда и сделай это сам, — ответила Вайсс откуда-то сзади него. В её голосе звучал пронзительный яд. Жон не сводил глаз со следующих трех приближающихся Гримм. Проклятье. Может, стоило сделать проход ещё более узким, чтобы только один Гримм мог подойти одновременно. Когда он возводил стены, трое за раз казались легкой задачей для такого охотника, как он. Но он не подумал о том, как тяжело сражаться с тремя простыми Гримм каждые пятнадцать секунд в течение четырех часов подряд. — Терпение - добродетель, Жон, — щебетала Руби с мрачным самодовольством, которое у нее появилось, как будто она была сатирой на своё прошлое. — Как и помощь твоим друзьям в борьбе с бесконечными потоками Гримм, — ответил он. — Я занята, Жон, — заныла Руби. — Вайсс нужна моя помощь. Жон усмехнулся, отрубая правую руку ближайшему Беовульфу. — Ты ни черта не знаешь о построении глифов, Роуз. — Конечно. Но я её муза. Верно, Вайси? Я вдохновляю тебя, так ведь? Когда я рядом с тобой, твой мозг работает быстрее, не так ли? — Конечно, любимая, как скажешь, — на автомате ответила Вайсс. — Помешанная на розах, — пробормотал Жон, убивая двух оставшихся Гримм. — Что ты там сказал, болван? — Ничего, Снежный Ангел. Наследница Шни давно уже не сердилась на то, что Жон выбрал для неё такое прозвище. Когда-то давно она бы сказала ему, чтобы он перестал быть слишком фамильярным. Но учитывая ад, который они пережили вместе почти за десятилетие - не так уж много осталось актов чрезмерной фамильярности. — Тебе не надо передохнуть? — спросила Руби. В её голосе не осталось и намёка на шутку. Молодой жнец стала раздражённой, циничной, отстранённой от всего, что её окружало. Как и Жон. Как и Вайсс. У каждого из них появилось свое извращенное чувство юмора, готовность находить юмор даже в самых мрачных обстоятельствах. Они не могли воспринимать многие вещи всерьёз. Они не могли себе этого позволить. Не сейчас. Не сейчас, когда надежды было слишком мало. И всё же было одно, к чему они никогда не относились легкомысленно. Жизнь друг друга. Они потеряли слишком много. Теперь они были жадными, не желая терять ещё одну дорогую ценность в жизни. — Я в порядке, — ответил Жон. — Если мне понадобится перевести дух, я просто заблокирую Гримм телом и позволю своей Ауре принять несколько ударов. Вайсс издала неодобрительный звук. — Тебе следует воздержаться от того, чтобы позволить своим издевательски огромным резервам Ауры привыкнуть к такому. Жон фыркнул, ударив острием Кроцеа Морс по морде Беовульфа, разбив костяную маску Гримм. Второй удар раздробил голову твари. — Ты права, принцесса. Я бы не хотел подавать плохой пример всем будущим Охотницам и Охотникам, которые будут равняться на меня. — Знаешь, Жон, если Вайсс справится с этой задачей, то, возможно, скоро на тебя они как раз начнут равняться, — сказала Руби, усмехаясь. — Оум, надеюсь, что нет, — ответил Жон, рассекая голову Барбатоска, прежде чем тот успел напасть. Он поймал нисходящий удар громоздкой Урсы на свой разбитый щит, и от скрежета когтей по металлу посыпались искры. Он отрубил конечность Урсы своей контратакой. — Не думаю, что смогу больше мириться с сопляками. — Тебе лучше покончить с этим запретом, — сказала Вайсс. — Ты знаешь план. — Ага-ага. Я знаю план, — ответил Жон, пренебрежительно пожав плечами. — Повтори план, — настойчиво сказала Вайсс. Жон застонал, наблюдая за приближением следующих трех Гримм. У него возникло искушение повернуться и дать Вайсс посмотреть, как он закатывает глаза. Все они изменились после того как их мир рухнул. Но Вайсс изменилась меньше всех. Во время бытия студенткой, наследница Шни могла взорваться, когда её игнорировали. Сейчас эта черта характера уже почти изжита. Но Жон был уверен, что все ещё может её немного разозлить. Однако, в конце концов, он решил не злить женщину. Он следил за приближающимися Гримм - не потому, что беспокоился за её безопасность или не хотел раздражать Шни, а потому, что Вайсс, скорее всего, повернулась к нему спиной, а её глаза были закрыты и сосредоточены на сложном глифе, который она строила. Он быстро пересказал суть их плана — Амбер, Кроу, Роман, дети, Озпин, Синдер, Руби, — он поставил ногу на брюхо Урсы и вытащил из её груди поломанное оружие —Айронвуд, Адам, Белый Клык, Уитли, Шни, Луна, Салем, Гримм, — сказал Жон.###
— Я не оценила твоё сокращенное изложение плана, Жон. Кроме того, ты отклонился от порядка ближе к концу. — Не у всех нас есть... как она это называет, Руби? — Идиотическая память, — прощебетала брюнетка. — Эйдетическая память, — рефлекторно поправила Вайсс. Жону не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что Вайсс прищурила один глаз, устремив на Руби злобный взгляд. — Тупица. Руби рассмеялась, как будто ее назвали ее любимым именем. Это был редкий вид смеха, который можно было услышать от одного из их группы. Искренний смех удовольствия. А не просто задыхающееся признание какой-то мрачной иронии. Это всегда был особенный момент для группы - слышать смех друг друга. Настоящий смех. Жон больше всего нравился смех Руби. Хотя, возможно, он не наслаждался этим звуком так сильно, как ледяная королева Бикона. Вайсс всегда питала слабость к милым и очаровательным. И к Руби. Взяв, без сомнения, минутку, чтобы прийти в себя, Вайсс продолжила следовать своему пути войны. — Тем более, что ты должен изложить план по порядку, за вычетом краткости. — Разве ты не должна просто сосредоточиться на этом глифе? — Я концентрируюсь на глифе. Теперь читай план, или, если так желаешь помочь мне, то я ускорю время Гримм, с которыми ты сражаешься, относительно твоего в три раза. На это Жон поднял бровь. Она не очень-то и стремилась угрожать ему. Но по её деловому тону было видно, что она настроена серьезно. Руби захихикала. — Я жду и от тебя полной трактовки, Роуз. Руби завизжала. — О нет! Только не педантка Вайсс! Это не спальня, я не могу позволить себе упасть здесь в обморок. — Жон, приготовься. Ты идешь первым, болван. — Ох... да ладно, Вайси, ты единственная, кто должен помнить все эти вещи. Я и Жон будем просто следовать твоему примеру. — План. Сейчас же. Тон Вайсс не оставлял места для споров. Жон улыбнулся, когда Руби послушно подчинилась, объясняя тончайшие детали сложного и длинного плана троицы.###
— Мне жаль Жон, — тихо произнесла Руби. Её речь была первым звуком, нарушившим удушающую тишину - кроме повторяющегося хруста и треска обломков под ногами. Жон тяжело выдохнул, продолжая осматривать останки своей родины. Несколько зданий все еще стояли, обветшалые и поврежденные. Но гораздо больше строений полностью разрушились, разбитые на острые куски ногами десяти тысяч Гримм. Было видно, что некоторые дома были подожжены: обугленное дерево и копоть покрывали эти места. Был ли это случайный пожар, вызванный поспешным бегством бывшего владельца? Или... Жон посмотрел на небо. Сражались ли они с драконом? Или, что еще хуже, с несколькими драконами? — Не извиняйся, Руби. Я потерял не больше, чем все остальные. — Я знаю. Но... просто... после того, что случилось с моей семьей... я не думаю, что хочу увидеть, что случилось с Патчем. Мне кажется, это будет больно, понимаешь? Так что... Ты в порядке? Был ли он в порядке?.. Он не должен быть в порядке. Но был ли он в порядке? Он просто чувствовал себя таким... пустым внутри. Печаль, ужас, удивление, какой смысл был в этих чувствах? Он чувствовал, как какие-то негативные эмоции сжимают его сердце. Была какая-то боль. Но сердце Жона было уже ожесточено, и ему было трудно определить, что он чувствует и насколько сильно. Он так привык, что позволял себе чувствовать только ярость, да и то лишь тогда, когда пытался совершить невозможное. Пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах, чтобы дать Руби достойный ответ, Жон рассматривал город, где он вырос. Дороги, по которым он бегал в детстве. Магазины и игровые зоны, в которых он проводил бесчисленные часы. Теперь все это было кучей развалин. Ничем не отличаясь от других разрушенных городов, поселков и деревень, через которые Жон прошел за последние несколько лет. Вот только всё было по-другому. Это был его дом. — Больно, — признался Жон. — по крайней мере, немного. Но я не ожидал чего-то большего, чем это. Но я должен был прийти сюда. Я должен найти... — он замялся, пытаясь начать ещё раз. — Я должен… — он замолк в очередной раз. — Разобраться, — закончила за него фразу Вайсс. — Мы пришли сюда по той же причине, по которой я притащила нас обратно в Атлас, не так ли? Когда Жон не ответил, она продолжила: — Я знала, что военные сражались до последнего человека. И я знала, что моя сестра ни за что на свете не бросила бы своих солдат. Я знала, что она мертва. Я была уверена в этом. Но я все равно должна была узнать, что с ней случилось. Я должна была увидеть её судьбу своими глазами. Жон ничего не ответил. Но он был уверен, что по его лицу видно, как глубоко он обдумывает её слова. Вайсс была права. Конечно, она была права. В конце концов, она была чертовым гением. Спокойный интеллектуал часто оказывался прав, когда она была ещё студенткой. Но когда она выросла, преодолела укоренившиеся предрассудки, обзавелась друзьями, узнала больше о людях и окружающем мире... Теперь она была права практически в ста процентах случаев. Он видел деревню. Та выглядела так, как он и ожидал. Для него этого было достаточно. Его друзья, соседи, первая влюблённость - все они умерли так, как он и предполагал. Так, как он представлял себе на протяжении многих лет. Но оставалось еще одно место, которое требовало дополнительного расследования, которое взывало к его вниманию, как ребенок, отделенный от матери в оживленном магазине. Дом семьи Арк находился на южной окраине деревни. Он был больше, чем большинство других домов в деревне, но, как заметила Вайсс, когда они подошли к нему, был маловат для семьи из десяти человек. Жон поправил грубый набор слов женщины, сказав ей, что в доме Арков уютно и комфортно для десяти человек. Вайсс не впечатлила его цензура. После этого короткого разговора группа затихла, пока Жон осматривал дом своего детства. Входная дверь отсутствовала. Как и все окна на первом этаже. В крыше зияла дыра, вероятно, проделанная каким-то летающим Гримм. Подойдя к крыльцу, он взглянул на клумбу, которой так гордилась его мать. Там не осталось ничего, кроме сорняков и росички. В голове всплыло воспоминание. Уиллоу Арк, стоящая на коленях и руках, орудует маленькими граблями в свежей земле. Она сажала... что-то. В такие моменты Жон жалел, что не родился с проклятием и благословением в равной степени как безупречная память Вайсс. Воспоминание о сгорбленной спине матери было ярким. Но все остальное? Не очень. Цветочный орнамент на её платье состоял из фиолетовых лилий, которые она так любила. Он мог четко различить эти маленькие цветочки. Но когда она встала и повернулась... Её лицо было размыто. Он мог различить её голубые глаза, но только потому, что помнил, что глаза ему достались от неё. Её губы, нос, брови, челюсть - он не мог вспомнить ни одной из этих черт. Он прищурился, как будто более пристальное наблюдение могло улучшить его воспоминания. — Жон? Жон был выведен из задумчивости, когда Руби положила руку ему на плечо. Жон понял, что уже больше минуты молча смотрит на сорняки и траву. — Прости, просто... пытался кое-что вспомнить. Встряхнув головой, чтобы прогнать мысли, он медленно подошел к входу в свой дом. Деревянное крыльцо скрипело под ним при каждом шаге. Несколько дыр с занозами и отсутствующих досок добавляли еще больше сомнений в структурной целостности крыльца. Когда он переступил порог своего дома, на Жона нахлынули ещё более смутные воспоминания. Девочки кричали, смеялись и дрались. Громкий смех его отца. Огромные блюда его матери. Вайсс и Руби молчали позади него. Оставив его наедине со своими мыслями. Некогда мягкий ковер был разодран когтями, следы царапин тянулись по панелям пола повсюду вокруг него. По стенам тянулись следы когтей. В потолке зияли провалы, несомненно, учинённые более крупными Гримм с зазубренными шипами, торчащими из спин. Жон провел двумя пальцами по трещине в потолке. Когда он отнял руку, кончики его пальцев покрылись гипсокартонной пылью. След бессмысленного разрушения вел к очевидной цели. Последняя дверь слева, в конце коридора, прямо перед гостиной. Подвал. — Свет есть? — спросил он. — Держи, — Вайсс перекинула небольшой предмет через плечо. Жон заметил предмет периферийным зрением. Он выхватил его из воздуха. Это был серебряный карманный фонарик. — Спасибо. Жон пошел по коридору, не обращая внимания на различные воспоминания, пытающиеся нарушить его спокойствие. Когда пришли Гримм, его отец выбрал бы только одно место для сражения. Жон мог себе это представить. Матиас Арк наблюдал бы за армией Гримм на горизонте, прикидывая наилучшие шансы своей семьи на выживание. Будучи прагматичным Охотником, Матиас быстро принял бы решение. Возможно, орда наступала с двух сторон. Возможно, они двигались слишком быстро. Если бы Матиас решил, что шансов на спасение нет, он бы занял удобную позицию. Подвал дома Арков был вполне подходящим местом. За год или около того до того, как Жон сбежал из дома, он помог отцу переоборудовать подвал в своеобразный бункер. Пол, стены и потолок были сделаны из монолитного бетона. Был один вход и один выход - идеальный вариант для того, чтобы сдерживать толпу Гримм. Матиас в одиночку мог продержаться в таком положении несколько часов. А если бы Кристал, Алана или Сейдж были дома - кто-то из трех других охотников семьи - они могли бы удерживать позицию гораздо дольше. Трое Охотников, чередуя еду и сон, могли бы простоять на лестнице несколько дней, ожидая спасения из Вейла. Спасение, которое никогда не наступит. Жон глубоко вздохнул, нажимая кнопку на фонаре Вайсс, чтобы прогнать тени в коридоре. Дверь в подвал была разделена надвое. Нижняя половина отсутствовала полностью. Верхняя половина едва держалась на ржавых петлях, широко распахнутая, приглашая к исследованию. Жон медленно пошел вперед, изучая длинные царапины на каменных стенах. С каждым шагом лестница скрипела под ним, стонала после стольких лет неиспользования. Его отец не стал бы сражаться на лестнице. Ни один умный Охотником не стал бы этого делать. Опора была слишком ненадежной. Матиас ждал бы, пока Гримм придет к нему, у подножия лестницы, с мечом наготове и горящими глазами. Жон не был уверен, что он надеется найти внизу этой лестницы. Что его семьи не было дома во время Гриммокалипсиса? Это означало бы только то, что они погибли где-то в другом месте Ремнанта. Возможно, он просто хотел узнать, хорошо ли сражалась его семья. Посмотреть, сколько времени его старик - и его сестры Охотницы - боролись с Гримм, спасая остальную часть семьи. Неужели он пришел сюда только из праздного любопытства? Нога Жона ступила на последнюю ступеньку, он обогнул угол и оказался в подвале. Жон впервые заметил, что ему не нужен свет фонарика Вайсс. Подвал был залит естественным светом. Странно. Этот уровень был построен как бункер. Жон не помнил, чтобы здесь были окна. Переступая через большие и маленькие куски бетона, Жон подошел к источнику света в дальней части помещения. Зияющая дыра, с широким туннелем, ведущим через сухую землю. Что ж... Это было то, о чем его отец, вероятно, не подумал. Гримм прорыли ход. Жон задумался, как долго продержалась его семья, попав в клещи. Он отвел взгляд от дыры в стене. Он посмотрел направо. Его желудок совершил несколько движений, которых не было уже много лет. Желчь хлынула в горло - знак того, что должно произойти. После нескольких рывков его вырвало, и то немногое, что он съел этим утром, образовало густую субстанцию на полу. Позади него раздались шаги. Руби и Вайсс, без сомнения. — Жон, ты?.. — Руби осеклась, увидев их. Семья Жона. Все девять. Ничего, кроме высохших костей. Конечности были сломаны и раздроблены. Позвоночники от тел. Все травмы, которые они втроем наблюдали на живых людях, нанесенные Гримм. Семья Арк погибла ужасно. Жона еще два раза вырвало, опустошая содержимое его желудка, а затем его фигура выпрямилась, вытирая рот рукавом. Его глаза слезились. В эти дни он редко плакал от грусти, так что, вероятно, это был побочный эффект экстренного освобождения желудочно-кишечного тракта. Определенно побочный эффект. — Я... — его голос был едва выше шепота и немного дрожал. — Я думаю, они все были здесь. — Жон... Жон повернулся к Руби. Её руки были протянуты. Её широко раскрытые глаза были сочувствующими. Жон принял её объятия, хотя и не был уверен, что хочет этого. Они все потеряли семью. Он не заслуживал жалости Руби. Она потеряла так много. Как и Вайсс. Они справились со своим горем и продолжали двигаться дальше - ему нужно было сделать то же самое. Хуже всего было то, что в глубине души он знал, что его семья мертва. Он знал это с уверенностью. Он смирился с этим. Он научился жить с этим. И все же по какой-то причине это подтверждение обрушилось на него, как стопа Голиафа. Означало ли это, что в глубинах его подсознания существовала маленькая, слабая, угасающая надежда? Что он бессознательно верил в то, что есть хоть какой-то шанс, что они живы? Жон заставил себя снова взглянуть на их тела. Под костями лежало несколько видов оружия. Меч, не похожий на Кроцеа Морс, совсем обычный, и щит, сделанный по технологии механической трансформации. Затем была пара из длинного и короткого мечей, Артур и Мерл, пистолет, служивший массивным копьем, Мамми Пэйн - хотя Жон никогда не был уверен, что Сейдж всерьез называла его так, и цепной серп, заряженный абсурдным количеством огневой мощи, Лид Виспэр. Они пали, сражаясь. Как и положено Охотнику. Как и он должен был. Голос Вайсс отвлек его от размышлений: — Где здесь лопаты? Жон был ошеломлен её вопросом. Затем он снова взглянул на свою семью. Точно. Могилы. — Инструменты в сарае на заднем дворе, — ответил он. Он подошел к пролому в стене. — Полагаю, теперь есть короткий путь. Вайсс и Руби последовали за ним по крутому грунтовому пандусу. В старом сарае для инструментов его отца было несколько лопат, но Жон достал только одну. Вайсс и Руби пытались убедить его позволить им помочь. Но, честно говоря, он не нуждался в их помощи и не хотел её. Конечно, они бы ускорили работу. Но он не хотел, чтобы работа шла быстрее. Он собирался выкопать девять могил. Никаких массовых похорон для его семьи. Он выкопает девять могил. И, как можно лучше, убедиться, что нужные кости попадут в нужную могилу. И это будут не глубокие могилы. Нет. Он выкопает для своей семьи полноразмерные глубокие могилы. Это займет несколько часов. Может быть, если повезет, дело даже затянется на всю ночь. Обычно он жаждал сна, где только мог. Но не сегодня. Потому что заснуть сегодня он сможет, только если доведёт себя до полного умственного и физического истощения. Но даже в этом случае он сомневался, что ему удастся выспаться.###
Восемь с Половиной Минут до Перехода
Жон тяжело дышал. Он сражался с Гримм уже почти три часа. Первые два часа и сорок минут были несложными. Когда он сражался с контролируемым потоком Гримм. Но теперь твари перелезали через вершину их импровизированного барьера. Не было никакого порядка их появления. Не было предела их численности. Взгляд Жона метнулся по полю боя. В одно мгновение он сделал мысленный снимок сцены. Этому умению он научился, сражаясь с дюжиной противников более тысячи раз. Оно позволяло ему мгновенно фиксировать, что ему противостоит, его текущее положение и направление, в котором он движется. Ему приходилось делать это каждые полсекунды, чтобы оставаться на вершине боя. Это раздражало. Но это был лучший способ управлять полем боя. Он мог защитить себя на адреналине и осознании своей непосредственной близости. Но чтобы защитить Вайсс, ему нужно было быть в курсе всего и всегда. Это было умение, подобающее лидеру. Слева от него по стене карабкались две Урсы. Видны были только их головы, так что у него было несколько секунд, прежде чем придется с ними разбираться. Альфа-Беовульф прорывался через средний проход, две Беты следовали за ним. Еще одна Урса перелезла через стену справа от него. С ней он разберется после Альфы. Он еще не сделал ни шагу, но это был лишь вопрос времени. Несколько Бета Беовульфов уже проникли и спустились на землю, но они не набирали скорость так быстро, как Урса или Альфа, поэтому он решил, что разберется с ними в последнюю очередь. Над ним Руби контролировала воздушное пространство и прикрывала его. Для большинства снайперов это означало бы сильную оборонительную позицию, с которой можно неторопливо обстреливать цели. У Руби, однако, патроны кончились гораздо раньше. Вместо этого она перебегала между Гримм во вспышке плаща и лепестков, и Кресент Роуз прорезала чёрную плоть как масло. Жон вернул свой щит в ножны и поднял с земли второй меч. Держать в одной руке сломанный Кроцеа Морс, а в другой безымянный меч из подвала было странно. Он редко пользовался двумя видами атакующего оружия. Он привык быстро переключаться с защиты на нападение. Двух клинковый стиль боя позволял постоянно наносить удары. Против более сильного противника он никогда бы не отошел так далеко от своего опыта. Но против таких, как эти, убивать с двух рук было лучше, чем с одной. Альфа пал достаточно легко. Жон пронзил его плечо своим безымянным клинком, замедлив его движение. Необычная плотность Беовульфа придала тому больше импульса чем ожидал Жон. Вместо того чтобы полностью остановить чудовище, когда его меч был погружен по самую рукоять, его ноги все еще скользили назад, когда Беовульф продолжал наступать. Прежде чем его отбросило слишком далеко назад, он использовал Кроцеа Морс, чтобы перерубить ему шею. Он вскрикнул, когда замахнулся: ощущение меча, проходящего сквозь плоть, доставляло огромное удовольствие. Пока один Гримм исчезал, к нему приближались еще шесть. Конечности Жон были тяжелыми. Его рубашка прилипла к коже. Он чувствовал, как устало бьётся его сердце. Давно Жон так не нагружал себя. Конечно, он выложился на полную против Салем. Но это был скорый разгон с самого начала. Спринт. Эта битва была больше похожа на марафон - марафон, который постепенно становился всё быстрее и быстрее. Как долго еще он сможет поддерживать этот убийственный темп? Он отрубил конечность Беовульфа. Крутанувшись, он вонзил другой меч в грудь другого Гримм. Он вынул клинок и крутанулся, поймав в ножницы челюсти третьего Гримм. Он отдернул мечи, отделяя у Гримм верхнюю половину головы. Из его горла вырвался гортанный рык, когда он зарубил ещё одного врага человечества. Но он не мог остановиться на этом. Два Беовульфа, следовавшие за Альфой, отделились друг от друга, приближаясь. Они пытались обойти его? Чтобы добраться до Вайсс? Ни за что. Он метнул свой неповрежденный меч вправо и тот пронзил шею Беовульфа. Труп мгновенно исчез облаком чёрного праха. Жон поменял хватку Кроцеа Морс, когда посмотрел налево. Поврежденный меч должен был полететь, как и другой. Правда вес был совсем не тот. Но если он придаст ему нужное вращение... Жон усмехнулся, глядя, как клинок его предков подкашивает ноги Беовульфа. Оум. В бездумном убийстве неразумных монстров было что-то почти... исцеляющее. Теперь. Какое оружие он должен взять первым? Наверное, Кроцеа Морс. Определенно Кроцеа Морс. Рев, раздавшийся прямо впереди, привлек его внимание. Бегущая Урса. И большая. И вот он здесь, без меча. Он вспомнил дни, когда запаниковал бы, увидев Гримм будучи лишённым оружия. Черт. Он помнил дни, когда паниковал, просто увидев атакующего Гримм. Но сейчас... Жон выставил щит и пригнулся. Урса, вероятно, рассчитывала завалить его, прижать к земле, вспороть живот. Типичное поведение Урсы. Рев Урсы перешел в растерянное ворчание, когда ноги Жона взметнулись вверх, его щит врезался в подбородок чудовища, заставляя того встать на задние лапы. Еще один толчок опрокинул Гримм на спину. Жону ни разу не колебался, стремясь добить своего противка. Он вскочил на сопротивляющееся существо и прижал того к земле. Он отцепил свой щит, схватив оружие за бока. Он вогнал острый край щита в горло Урсы несколько раз. На третьем ударе он зарычал. Было что-то звериное, что-то... хищное в том, чтобы убить Гримм, когда он прижат к земле. Так же, как Гримм поступали с людьми. Это было бодряще. Отрубленная голова покатилась. Жон Арк мог делать это вечно. Жон встал, ища следующую жертву. К его удивлению, от Гримм остался только один - его тело уже увядало из-за нелепо огромной косы, проткнувшей его насквозь и на семь или восемь дюймов ушедшей в землю. Руби стояла на своем оружии, и не было видно, чтобы она пыталась удержать равновесие. — Куда делись Гримм? — пытаясь отдышаться, спросил Жон. Он посмотрел вверх. В небе тоже не было угрозы. — Они пропускают вожаков, — ответила Руби. — Вожаки?.. — переспросил мечник. Пронзительный крик грозил едва не разорвать барабанные перепонки Жона. Через полсекунды в ответ раздался ещё один крик. А потом ещё один. И ещё один. И ещё один. Жон выругался. Нукелави. Судя по звукам, их было не меньше пяти. Еще один крик. Шестой - или это был повтор? В любом случае, ситуация становилась... щекотливой. — Вайсс! Как продвигается работа над глифом? Вайсс не ответила. Жон оглянулся, опасаясь, что один из Гримм мог обойти его оборону и растерзать отвлеченного прахового мага его команды. Но такого несчастья не случилось. Вайсс стояла неподвижно, повернувшись к нему спиной, Миртенастер был направлен прямо в воздух. Перед ней висел белый глиф со следами золота, огромный, как дом. Вероятно, она даже не услышала его. Жон повторил свой вопрос - на этот раз громче. Если судить по пронзительному голосу Вайсс, она услышала его с первого раза. —Я бы уже закончила, если бы ты просто сражался с проклятыми Гримм тише. Честное слово, перестань... Руби прервала ее. — Ну же, Вайсс, ты слышала Нукелави. Не могла бы ты уделить нам минутку? Следующие слова Вайсс прозвучали из-за стиснутых зубов. — Я работаю над этим, Руби. Выиграй мне как можно больше времени. Врата могут открыться в любой момент. Я уже близко." Жон наблюдал, как большой Нукелави приближается к центру их заслона. Его копыта при каждом шаге вздымали маленькие облачка пыли. Его голодные безжизненные глаза метались между двумя ближайшими целями, словно не решая, кого из них убить первым. Жон оценил свою Ауру. У него больше не было свитка для проверки, но он имел общее представление о том, насколько у него хватит резерва. Он был полон этого вещества. Хорошо. Аура ему понадобится.###
###
Руби рухнула на кровать. Охотница размахивала ногами и колотила кулачками по матрацу, пока на неё не упал густой шлейф праха. — Ах! — задохнулась Руби. — Вайсс, перестань, я всё поняла! — Ну а чего ещё ты ожидала? — риторически спросила Вайсс, перед тем, как отдать приказ. — Очисти постель. В облаке опадающих лепестков роз Руби исчезла вместе с одеялом, простынёй и подушкой на кровати. Через мгновение она снова появилась позади Вайсс, слегка прижавшись губами к щеке молодой Шни. — Как прикажете, принцесса. Руби исчезла со спины наследницы прежде, чем другая девушка успела ответить. — Я не принцесса… идиотка, — пробормотала Вайсс. — Я это знаю, но кем ещё ты можешь быть? Спросила уже вернувшаяся Руби. — Это было быстро, — сказала беловолосая охотница. — Ну, я могу встряхнуть одеяло со скоростью звука, так что… — Руби задумалась над ответом. — И даже в несколько раз быстрее скорости звука, если тебе захочется, верно? — Ну… да, — легкомысленно отозвалась Руби и метнулась к кровати, натягивая простыни на матрац, — но я думаю, что это было бы уже чересчур. Шни помогла Руби растянуть простыни. — Ваше второе имя опровергает это, не так ли? — «Невозможная» уже несколько месяцев не является моим прозвищем, Вайсси. — Гм… ой? — Ага. Вайсс подождала, пока Руби продолжит. Однако девушка не прекращала работать, мыча себе под нос с блеском в её серебряных глазах. Шни поняла, что та ждет, пока она сама спросит. Блондинка сдалась со вздохом. — Итак, какое у новое пр… — начала Вайсс. — Повелительница Косы, — перебила её Руби. Вайсс тупо уставилась на красноволосую девушку. — Повелительница Косы, — повторила она в ответ, даже не пытаясь скрыть своего отвращения. Руби невозмутимо спросила. — Хочешь услышать и своё новое имя? — Руби, разве ты не… — Госпожа-Рапира. Вайсс чувствовала, как её глаз неудержимо дергается. Давненько такого не было. — Клянусь Оумом, Руби, если ты когда-нибудь назовёшь меня так… — Ты отшлепаешь меня своей рапирой? — …я буду применять политику ограничения тридцатифутового периметра. Руби плюхнулась на кровать, как только они расстелили одеяло. Она начала сбрасывать сапоги. — О-о! Игра в отказ? Здорово! Вайсс села с другой стороны кровати, методично расшнуровывая туфли. — Я виню Блейк во всем том, что с тобой не так. — Ты винишь Блейк, да? — Да. Вайсс дернулась, когда две мозолистые руки схватили её за плечи, притягивая спиной назад. Внезапно она обнаружила, что смотрит в большие, прекрасные и игривые глаза Руби. Лицо Повелительницы Косы было всего в нескольких дюймах от неё. Её дыхание нежно гладило волосы Вайсс, черты лица так же прекрасны вверх тормашками, как и в правильном виде. — Так ты не берёшь на себя никакой ответственности за то, что развратила меня? Вайсс не могла не заметить, что Руби опустила взгляд на ее рот. — Никогда. Её сердцебиение становилось всё громче и быстрее по мере того, как Руби приближалась ближе. — Нисколько? — Почему я должна? — прошептала Вайсс, теперь её внимание было сосредоточено на розовых губах Руби. — Ты знаешь почему, — сказала Руби, уголки её рта дёрнулись вверх. Она стала ещё ближе. Вайсс больше не могла видеть её губ. Это было прекрасно. Ей не нужно было видеть губы своей девушки. Она с нетерпением ждала, желая почувствовать, как они прижимаются к ней. Однако кульминации не последовало. Девушка чувствовала на себе только теплый воздух — и всё. Наследница знала, что если она поднимет голову хотя бы на полдюйма, её губы встретятся с губами Руби. Жаркая, нуждающаяся, ненасытная часть неё хотела сделать именно это, схватить и поглотить эту томную розу во всей её страстной красоте. Но Шни в ней требовала оставить последнее слово за собой. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь. — Вайсс рванулась вверх, не в силах сопротивляться желанию дальше. Её губы не встретили ничего, кроме воздуха. Руби опрянула на свою сторону кровати, свернувшись калачиком. — Тогда извини, что побеспокоила тебя. Должно быть, я перепутала тебя с какой-то другой Шни, которая взяла у мой первый… всё… Вайсс какое-то время не отвечала, потому что боялась, что её голос покажет, насколько она возбуждена. Она начала задыхаться. Руби Роуз же перестала тяжело дышать. Шни отказывалась признать поражение, даже если она была явно побеждена, поэтому она тихо перевела дыхание. Даже если — если! — какая-то маленькая её часть и хотела прошептать имя Руби в отчаянном признании. — Жон. Он сегодня выглядел не очень хорошо. Не так ли? Ход мыслей Вайсс внезапно застыл. Глаза их напарника выглядели пустыми и мёртвыми, когда он пожелал им спокойной ночи, разрешая им использовать любую спальню. Руби предлагала им всем спать в одной комнате, для безопасности, бок о бок, как они это делали в глуши. Но Жон отверг эту идею, заявив, что они обе заслужили некоторое уединение, настаивая на том, что все гримм сейчас в Вейле. Комната, которую Жон выбрал для своего сна, была спальней из его детства. В её потолке была зияющая дыра, открывающая возможностью входа дождю, грязи, листьям и мусору. Вайсс начала было говорить, что, может быть, ему следует спать в одной из многих других комнат. Однако, игнорируя их, Жон свернулся калачиком на своей кровати, спиной к охотницам, не двигаясь и не говоря ни слова. После того, как Вайсс обменялась быстрыми взглядами с Руби, обе охотницы двинулись дальше, чтобы найти себе пристанище. — Он только что похоронил всю свою семью. Думаю, ему допустима некоторая скорбь, — сказала Вайсс. — Думаешь, он это переживет? — спросила Руби. Шни не стала тратить время на обдумывание своего ответа. Она села, её спина напряглась. — Конечно, Жон сильный, сильнее чем ты думаешь. И уже тише добавила, — …нам всем пришлось стать такими. — Но тебе не кажется, — начала Руби, — что он намного более одинок, чем мы? — Потому что мы есть друг у друга? — игриво ответила Вайсс. — Именно так, — ответила Руби. — Я имею в виду, не пойми меня неправильно, мы все друзья. Более того, я люблю Жона как брата и пошла бы на смерть ради него, а он сделал бы то же самое для меня. Разве мало того, что мы готовы умереть друг за друг? — Руби резко скатилась с кровати и встала на ноги, расхаживая взад-вперед, продолжая свою тираду. Вайсс повернулась, чтобы посмотреть на неё. — Но мы с тобой были вместе с самого начала. — Руби сделала знак от себя к Вайсс. — И мы вместе уже много лет. Жон же, несмотря ни всё… у него не было никого такого. Я думала, что он пару раз сближался с девушками, но… — Они умерли, — вставила Вайсс, — они все умерли. — Как будто он проклят. — грустно закончила мысль Руби. — Ну, если честно, — сказала Вайсс, закатывая глаза, — погибли все. Не только любовные интересы Жона. — Я знаю… я знаю. У меня до сих пор перед глазами смерть папы и дяди Кроу… я тогда всю ночь плакала у тебя на руках… Вайсс кивнула. Она вспомнила залитое влагой лицо Руби и собственное плечо, мокрое от слёз. — Теперь Жон переживает то же самое. Но в отличие от меня он один… Должен же быть какой-то способ заставить его чувствовать себя менее одиноким! Вайсс подавила лёгкую улыбку. Руби стала старше, выше Вайсс, психологически и физически более зрелой во всех отношениях, за исключением одного. Её лицо. У неё всё ещё были те же очаровательные щенячьи глазки, а её брови милейшим образом хмурились, когда она погружалась в глубокую задумчивость. Губы младшей охотницы имели тенденцию надуваться, когда она была напугана — теперь они были более полными, однако, по мнению Вайсс, всё ещё больше милыми, чем чувственными. Конечно, Вайсс теперь тоже видел и воинственность лица Руби. Глаза превратились в безжалостные лужи расплавленного серебра… Зубы обнажились, словно у нее были клыки… Волосы сорваны со передней части лица, чтобы врагам было невозможно избежать силы её взгляда… О, Оум. Была ли она так же увлечена Руби-убийцей, как и милой Руби? Может быть, даже больше? Это потребует некоторого самоанализа позже. А пока… была ещё одна Руби, которая превосходил все остальные. Руби, которую Вайсс в последнее время видела слишком редко. — Вы предлагаете секс втроём? — Что? — рассеянно ответила Руби, продолжая ходить взад-вперед. — Тройничёк. Вайсс с весельем наблюдала за реакцией Руби, когда её слова начали доходить до неё. Сначала глаза расширились, а челюсть отвисла. Затем румянец хлынул вверх по шее, щекам, вокруг ушей и прямо по линии роста волос. — Тройничек?! Женщина фыркнула. Ах. Смущенная Руби. Самая очаровательная Руби из всех. Этого не было слишком долго. Сегодня простое поддразнивание уже не могло вызвать такой глубокий румянец. Роуз стала слишком… взрослой. О, нет, пора остановится. Она должно быть думала, что Вайсс говорит серьезно, а не просто шутит. Красноволосая занервничала. Несмотря на все её шутки о шлепках и играх с отказом, если бы Вайсс на самом деле размахивала своей рапирой в спальне, она почти не сомневалась, что Руби превратилась бы в заикающуюся кашицу смущения. Вайсс подавила ухмылку, сохраняя на лице маску жесткой дисциплинированной Шни, и продолжила: — Тройничёк, Руби, это когда трое… — Я знаю, что такое секс втроем, Вайс! — воскликнула Руби. — Ах. Верно, конечно. В конце концов, это же было твоё предложение. Если бы Руби могла покраснеть ещё сильнее, она бы покраснела. На самом деле, она могла бы. — Я не предлагала секс втроем! — Ой, правда? — Конечно нет! Вайсс отвернулась от своей гиперактивной партнёрши, изо всех сил пытаясь скрыть своё веселье. Через несколько секунд Руби снова заговорила, и улыбка исчезла с губ Вайсс. — …ты думаешь, это действительно помогло бы ему? Вайсс с сомнением уставилась на свою возлюбленную. Охотница с багровым лицом не смотрела ей в глаза. Её взгляд, который мог буквально плавить древних гримм, был прикован к полу. — Ну… — Вайсс замолчала. Она не ожидала, что её предложение будет обдуманно и принято. — Во-первых, позволь мне сказать, что я пошутила. На днях он погладил меня по голове. Когда я сказала ему, что если он снова напомнит мне, что я коротышка — словом или делом, — я убью его. Он извинился и сказал, что на мгновение я напомнила ему его сестер… — Вайсс замолчала, продолжая думать. — Так, и…? — поторопила её Руби. — Итак… — продолжила Вайсс, — Возможно, он даже не способен видеть нас такими… — Действительно? — спросила Руби с явным облегчением в голосе. — Однако он мужчина. И мы не его настоящие сестры. Так что я не буде делать вид, что уверена в этом. — Ох, — сказала Руби. Её голос звучал приглушенно, почти… расстроенно. Вайсс попыталась быстро составить список возможных причин смены настроения Руби. Была ли это их неспособность помочь Жону? Или это была шутка Вайсс о сексе втроём? Было ли это… — Ты правда на это пойдёшь? — тихо спросила Руби. — Пойду на что? — переспросила Вайсс. Но уже когда наследница задавала вопрос, она знала, о чём спрашивает Руби. Элементы пазла встали на свои места. — Секс с Жоном. Вайсс поморщилась. Голос её лучшей подруги звучал так неуверенно и тихо. Как будто она не привыкла иметь дело с тем, что происходит внутри неё. И Вайсс поняла, почему. Руби была лесбиянкой. Вайсс нет. Её так же привлекал плоский животик под рубашкой Руби, как и пресс под курткой Жона. Ну, её немного больше привлекала Руби, потому что это была, ну, Руби. Всё еще. «Тройничёк» с Жоном, скорее всего, был бы очень… односторонним и ревнивым делом. Вайсс почувствовала легкую тошноту, зная, что это она предложила эту идею, даже если это была просто непродуманная шутка. Она когда-то слышала, что партнерам бисексуалов иногда бывает трудно справиться с ревностью, если они склоняются только в одну сторону. Вайсс никогда не замечала особой ревности со стороны Руби, только привязанность и доверие. И теперь девушка пыталась придумать, как подбодрить любимого друга — и измеряла собственную готовность открыться сокрушительной ревности и душевной боли ради этого. Этого было почти достаточно, чтобы Вайсс снова влюбилась в эту девушку, даже если она чувствовала себя немного… сутенершей. — Руби, я бы сделала всё, чтобы помочь Жону. Всё, кроме того, чтобы обменять своё счастье на его. И поскольку я твердо верю, что не могу переспать с ним, я должна сказать «нет». Никогда на Ремнанте не будет и шанса, что я когда-нибудь займусь сексом с Жоном. — О? Это гм… По тому, как исчезла Руби, Вайсс поняла, что она не знает, улыбаться ли ей или продолжать беспокоиться о Жоне. Фехтовальщица решила немного облегчить жизнь своей милой героине. Она встала и обняла напарницу. — Жону нужна надежда, Руби. И я думаю, что только надёжный план даст ему это. А не сексуальные игры с двумя девушками, которых он, вероятно, считает семьей. Руби сразу покраснела. Она приобняла Вайсс за талию и откинулась назад, лёгкая улыбка осветила её лицо. — План о том, как победить Салем? — спросила она. — У тебя такой есть? — У меня… ну, у меня есть идея. Она, должны признать, немного надуманная. Но, учитывая нынешнюю силу Салем, похоже, нам очень нужен план, выходящий за рамки… обычных ограничений воображения. — Ах, я слушаю, детка, — сказала Руби, внезапно переместив свой вес, чтобы слегка поцеловать наследницу в нос. — Как ты знаешь, мои глифы позволяют мне контролировать… определенные константы в нашей среде. Такие вещи, как ускорение, кинетическая энергия, давление, местоположение в пространстве… — Конечно, конечно, — подтверждила Руби, уткнувшись лицом в шею Вайсс. Благословенный Оум, она так легко отвлекалась. Вайсс едва подавила стон, когда Руби поймала чувствительную кожу на её шее губами. — Ну, перед смертью Глинда помогала мне с работой над новым заклинанием… ммм… — Какая-то безумная новая атака? — прошептала Руби, прежде чем нежно укусить Вайсс за мочку уха. Оттуда она перешла к скуле наслденицы с лёгким напором. — В некотором роде, — ответила Вайсс, прикрыв глаза. — метод отмены событий с помощью контролируемой временной регрессии. Заигрывания Руби прекратились. Она откинулась назад. Вайсс открыла глаза, наслаждаясь тлеющим возбуждением, горящим в глазах Руби. это наследница была причиной этого. Она и только она. На очень многих уровнях. — Контролируемая временная регрессия? Это…? — Путешествие во времени? — спросила в ответ Вайсс. — Да, это оно. Руби бросила её на кровать, отчего Шни издала тихий визг. — Ты серьезно? Путешествие во времени? Руби схватила запястья Вайсс, прижав их одной рукой к своей голове. Свободным большим пальцем она любовно погладила шрам любимой. — Когда я не была серьезной? — Ну, ты только что говорила о сексе втроем. Вайсс фыркнула и отвернулась. — Конечно, я не говорила об этом серьезно. На самом деле, я немного рассержена тем, что ты так подумала. — Не сердись, — Руби нежно положила руку на щёку Вайсс, заставив её посмотреть на неё снизу вверх. Брюнетка наклонилась и легонько чмокнула Вайсс в губы: — Я просто… немного запаниковала, когда подумала о том, чтобы поделиться моим самым красивым, — поцелуй, — потрясающим, — ещё один поцелуй, — невероятным, — и ещё один, — партнёром в мире, которая собирается изобрести путешествие во времени. К тому времени, как Руби закончила, щёки Вайсс горели. — Не могу дождаться, чтобы рассказать Жону. — счастливо откнулась бывший капитан. Одним плавным движением Вайсс схватила Руби за бедра и бросил её на постель. Сама она перекатилась с броском, так что к тому времени, когда Роуз приземлилась, Вайсс уже была сверху на ней. Её голос был медовым, когда она наклонилась. — Ну, тебе придется подождать. — Она провела тонким пальцем по контуру челюсти Руби. — Ты никуда не пойдёшь, пока я тебя не отпущу.###
Двенадцать часов до перехода.
Это было он. Тот самый день. Жон тяжело посмотрел на своё отражение в зеркале. Черты его лица казались ему незнакомыми, даже чуждыми. Конечно, у него всё ещё были глаза настоящего Арка — настолько голубые, насколько это вообще возможно, — и форма рта и носа не выглядели сильно иными. Однако, из зеркала на него смотрел совершенно другой человек, чем тот, кем он был до всего пережитого. Во-первых, его челюсть стала более заметной. Детской полноты больше не было, а сухожилия на шее стали более отчетливыми, что делало его лицо более мощным. Кроме того, на его щеках появилась тонкая щетина, которой точно не было, когда он ещё неопытным птенцом поступил в Бикон. На лбу добилось несколько морщин. Ах, да. Ещё был шрам. Красная полоса тянется от его левого глаза, проходя через нос и спускаясь вниз по правой стороне лица. В молодости он думал, что такой же шрам на лице, как у Вайсс, будет выглядеть круто. Свидетельство факта, что он прошел через множество ошеломительных боёв на мечах. Идеальная завязка для крутых историй типа «видели бы вы другого парня». Удивительно, но у него остался ожог шириной с автобус. Крутые шрамы превратились в тонкие белые линии. Они добавили его лицу характера. Прямо как у Вайсс. Жон фыркнул. О чём он думал? Неужели он стал фанатиком Шни? Парень перестал думать о шраме своей подруги и сосредоточился на своём собственном. Чёрт побери. Эта штука сделала его лицо похожим на проклятый Оумом флаг. Он ухмыльнулся этой мысли. Было время, когда Жон пришел бы в ужас от своего нынешнего уродства. Но теперь, когда дело дошло до долговременных последствий травм, всё, о чём он действительно заботился, так это о том, не будут ли они мешать ему сражаться. Жон коснулся обугленного пятна. Оно было более грубым, чем его нетронутая кожа, и время от времени чесалось. Но, в остальном, это не являлось помехой. За это он был благодарен. Потому что сегодня ему придется драться. Наверное совсем немного. В конце концов, они готовились к этому дню почти три недели. Жон и Руби соорудили кольцо из обломков посреди города с одним длинным входом в виде воронки. Блондин предположил, что с высоты полёта невермора конструкция будет похожа на гигантскую замочную скважину. Стены были около двенадцати футов в высоту, и большинство гримм всё ещё могли их преодолеть, но всё же отнюдь не сразу. В целом, это было довольно приличное место для финального представления. Вайсс была занята своими делами, выцарапывая формулы ручкой на бумаге и рисуя глифы… бормоча при этом что-то о проблеме «нахождения фиксированной точки времени на основе одной не временной переменной». Жон и Руби сделали ошибку, спросив, что она имела в виду. Они получили… очень… серьезное объяснение. «Время состоит из бесконечного числа бесконечно малых событий, — начала бывшая наследница. — В отличие от массы, силы или энергии, которые имеют единицы измерения, основанные на точных естественных опытах, время всегда измерялось в общем, человеческом восприятии. Наши самые точные единицы времени — те, которые не основаны исключительно на восприятии, — цикличны по своей природе. День — это один оборот планеты. Год — это один оборот её же вокруг солнца. Час — одна двадцать четвёртая оборота. Если я хочу высвободить тысячу условных единиц энергии во взрыве, я просто создаю глиф с конкретными параметрами по высвобождению энергии, необходимой для того, чтобы вскипятить один миллилитр воды тысячу раз. Когда я изменяю относительное время, то просто добавляю множитель к бесконечному числу событий, составляющих данный момент. Но выбрать из этих мгновений один-единственный миг и отправить в него кого-то…? Это невероятно сложная задача. Если бы я создала глиф с той же структурой, что и упомянутое высвобождение энергии, но с учетом вращения Ремнанта вокруг Солнца… Я бы не повлияла на время, а попыталась повернуть орбиту планеты вспять. Что невозможно. Это проблема, которую нам с Глиндой удалось решить с помощью некоторых манипуляций с типичной структурой подбора уравнения. Жон и Руби обменялись растерянными взглядами, уже далеко не такими уверенными, как в начале тирады их подруги. Наследница же продолжила, не обращая внимания на их замешательство и, вероятно, в этот момент разговаривая больше с собой, чем с ними. — Проблема, с которой я всё ещё сталкиваюсь, заключается в том, что необходимо найти подходящий маркер. Я могла бы использовать положение Солнца в небе в данном качестве. Но это позволило бы мне выбрать только в какое время дня открывается портал. Нет никакого способа гарантировать, в какой момент истории приведет нас портал… мы могли прийти как во вчерашний день, так и на тысячу лет назад. К любому году в истории. Ещё раз — мы отправимся в случайный момент времени. Мне нужен правильный маркер. Расстояние, пройденное с измеримой скоростью, по-прежнему будет работать лучше всего — но скорость должна быть постоянной и линейной. Вращение же приводит к повторяющимся переменным, и я не могу измерить это с достаточной точностью, чтобы заметить маленькие различия между схемами. Если бы у меня под рукой была лаборатория с необходимым оборудованием, то можно было бы попытаться использовать что-то вроде расстояния, которое преодолевает легкая частица, или распад нестабильного изотопа… но без оборудования и без знания этих данных мне нужно что-то большее, что-то, что можно измерить всего лишь с помощью математики и человеческого глаза… Руби и Жон вышли из импровизированного кабинета Вайсс — старого кабинета Матиаса Арка, — когда Вайсс вернулась к царапанию заметок и бормотанию себе под нос. — Вайс немного пугает, когда она становится такой, — сказал Жон. — Действительно? — промычала Руби. — Я думаю, она милая. Жон фыркнул. — Само собой, ты бы так думала. Прорыв у Вайсс произошел несколько дней спустя. Его осознание ударило как ураган, когда они втроём лежали в неухоженной траве за домом Жона, глядя на разбитую луну. — Эти осколки в конце концов упадут сюда, — прошептала Вайсс. Внезапно она села и закричала: — Луна в конце концов рассыплется в пыль! — Этого не произойдет ещё тысячи лет, — сказал Жон, потирая ухо. — Неважно, когда это случится! — сказала Вайсс. — Разве вы не понимаете?! Измеримое линейное движение, остававшееся неизменным сотни лет! Это идеальный маркер! Ученые подсчитали, что Великое Столкновение произойдет через две тысячи двести тридцать шесть лет после нашего первого года в Биконе! Они уже сделали точные измерения, а это означает, что я могу брать время под углом, равным тому, как осколки отделяются от Луны! Наследница вскочила на ноги. — Как я могла пропустить это?! — Девушка словно испарилась, так быстро она убежала в свой офис. — Руби. — Да? — Ваша девушка продолжает вести себя так, будто даже путешествия во времени должны быть для нее элементарны. — Что я могу сказать? Она Шни. — Знаешь, я мог бы притвориться что меня тут нет, если ты хочешь… помочь ей расслабиться. Руби взглянула на него. Жон не был уверен, что уловил в её глазах что-то, кроме отражения Луны. — Эй, Жон, знаешь, если у нас всё получится, ты вернешься в мир с более доступными женщинами. Собираешься оттянуться? Жон рассмеялся над этим, глядя на луну. Он не особо думал об этом. — Нет. У нас будет слишком много работы, когда мы вернемся. Хотя это отличная возможность для вас с Вайсс, так как мы будем путешествовать вместе на миссию, и вы действительно любите друг друга и никто не осудит вас за это. Но я не могу позволить себе терять время, даже на одну ночь. Как я могу спать с кем попало, когда могу потратить это время на спасение Пирры, Рена, Норы, Блейк, Янг и всех остальных? Руби задумалась на несколько мгновений и ответила. — Но ты мог бы сделать это один или пару раз. — Не интересует. Между ними снова повисла тишина и продолжалось почти двадцать минут. Двое друзей наслаждаются обществом друг друга. Руби, конечно же, была той, кто закончил это. — Жон? — Да? — Ты девственник?» Жон вышел из ванной. Он взял меч, висевший на стене. Вес был как у Кроцеа Морс, что конечно же имело смысл. Его отец искал бы оружие, похожее на то, которым он сражался в детстве. Парень пошел вниз. Вайсс сидела за обеденным столом, потягивая последний кофе, который им удалось собрать. Он не завидовал ей за это. Руби ненавидела кофе. Он же не был против уступить свою часть. Вайсс нуждалась в кофеине, как в кислороде. — Где Руби? — Спит, — ответила Вайсс. — А, понял, — сказал Жон, садясь напротив нее. — У меня есть кое-что для тебя, — вдруг сказала Вайсс, поднимая с колен блокнот в кожаном переплете. — Я знаю, что тебе нравиться бороться со светом, но я была бы признательна, если бы ты поддержал его для меня. Жон взял блокнот и пролистал его. Страницы заметок, формул, глифов. Ничего из того, что он когда-либо мог надеяться понять. Когда он послал вопросительный взгляд Охотнице, она объяснила: — Он мне понадобится, когда мы откроем переход в прошлое, и мои руки будут несколько заняты. Жон слегка подпрыгивал на цыпочках, думая о том, чем таким будут заняты руки Вайсс. — Мы сделаем это сегодня.? Вайсс слегка кивнула, почти незаметно из-за её кружки. Она держала чашку двумя руками, поднося к губам посуду с чем-то вроде благоговения. Жон заметил, как она крепче сжала чашку, делая глоток, и её тонкие пальцы слегка напряглись. — Я могу это сделать. Я знаю, что могу, — прошептала Вайсс. — И из-за этого ты такая напряженная? Ну, напряженная больше, чем обычно? — спросил Жон. — Тебя беспокоит, сможешь ли ты действительно открыть этот межвременной портал? Вайсс осторожно посмотрела на него. — Среди прочего. — Даже спустя все эти годы ты всё ещё не любишь говорить о своих чувствах, — усмехнулся Жон. — Нет, не люблю, — согласилась Вайсс, слегка ухмыляясь в ответ. Жон откинулся назад, качаясь на стуле, заложив руки за голову. Он начал насвистывать. — Что такого волшебного случилось, что сам Жон Арк в хорошем настроении сегодня утром? — спросила Вайсс. — Обычно ты довольно мрачен перед боем. — Хм, — стул Жона врезался в пол. — Я не знаю. Есть что-то приятное в завершении всего этого. Когда ты начнёшь чертить этот глиф, то привлечёшь толпы гримм. Они, вероятно, почти закончили с добиванием населения Вейла, так что их могут быть сотни, а может быть, даже тысячи. Мы же будем сдерживать их столько, сколько сможем. Если вы запустите этот глиф, мы вернемся домой. Мы будем жить в мире, где все живы, и мы сможем спасти их. — …но что если я не смогу открыть портал? Жон пожал плечами. — Мы умрем так же, как и жили, самой крутой командой охотников в истории. — Смерть тебя совсем не беспокоит? — спросил Вайсс. Жону пришлось обдумать свой ответ на это. Беспокоили ли его мысли о смерти? Он предполагал, что так и должно быть. Нет, определенно должно. Но в то же время… Он был таким уставшим. Он так устал. Но от чего он устал? От жизни? От выживания? От бесконечной борьбы? — Уже нет. Я имею в виду, конечно, мой инстинкт самосохранения всё ещё на месте. Но я слишком устал от поражений и готов умереть, пытаясь выиграть в этой битве. Победа и наше выживание тоже были бы прекрасны. Но хватит этой ерунды про «выжить, чтобы сразиться в другой день». Каждый раз, когда мы так поступали, Салем становилась только сильнее. Могущественнее. Все вокруг меня рисковали своей жизнью, чтобы остановить её. И они умерли, когда не смогли. И теперь я говорю, что настала моя очередь. — Значит, ты готов умереть, чтобы остановить Салем, — резюмировала Вайсс. — Конечно, а ты нет? Вайсс отставила кружку, оценивающе глядя на Жона. Она сжала кисть, подперев подбородок кончиками пальцев. — Нет. В этом мире есть только две вещи, за которые я готова умереть… Монолог наследницы прервало счастливое красное пятно. — Кто сегодня готов надирать задницы, команда WRJ?! Руби произнесла WRJ, имитируя звук рвоты, вызвав неудовольствие партнёрши. — Руби! Я же говорил тебе не называть нас так! — Извини, Вайси, конечно же это единственный приказ, который имеет смысл. Кроме того, ты отличный лидер! Вайсс закатила глаза. — Озпин выбрал вас двоих руководителями команд, а не меня. — Озпин не был идеальным, — возразил Жон, — если бы он был таким, мы не были бы последними тремя оставшимися людьми на планете. Каким бы беззаботным ни казался Жон, когда он сказал это, любой намёк на веселье все равно исчез с его лица, при мрачном напоминании об их обстоятельствах. Вайсс потянулась к кофе. Но Руби выхватила его из её рук и допила последний глоток. — Фу! Это так отвратительно, Вайсс! Ты положила сюда сахар или сливки? — Не пей, если не нравится! — взревела Вайсс. Руби равнодушно смотрела, как Вайсс вытащила Миртенастер IV. Шни покосилась на возлюбленную, словно решая, ткнут ли её острым концом рапиры. В конце концов, она решила не тыкать оружием в веселую обладательницу косы. Вместо этого она отошла от стола и направила лезвие на пустую кружку. На кончике ее рапиры затанцевал белый символ. После пары секунд концентрации, Вайсс отложила оружие и взяла вновь дымящуюся чашку. — Это тот самый кофе, который только что был у тебя в желудке?! — спросила ошарашенная Руби. — И в твоём желудке тоже, — самодовольно ответила Вайсс. — Фу! Это слишком отвратительно, Вайс! — Это не значит, что я просто переместила кофе из наших желудков обратно в свою кружку. Мне также удалось изменить перспективу кофе во времени на семь минут назад, когда его только приготовили. С этой точки зрения, этот кофе никогда не пили. Жон отключился от разговора своих друзей. Руби говорила что-то о кофе, у которого нет «перспективы». Вайсс закатила глаза… Обычный день команды WRJ. Но Оум, если бы их молодые версии могли увидеть, как же они выросли. Как их внешность изменилась сейчас… Ну, Жон вообразил, что никогда бы не поверил в такое. Руби, наверное, упала бы в обморок. А Вайсс… ну, Вайсс, вероятно, заявила бы, что её способности к телесному изменению вполне соответствуют ожиданиям. Хе-хе. На это было бы забавно посмотреть. Кто знает… Если Вайсс сможет провернуть эту авантюру… Возможно он это увидит.###
Тридцать секунд до перехода.
Кровь. Чёрная. Капающая. Зубы. Рычат. Рвут. Жжение. Одышка. Смерть. Жону было больно. Его тело ныло. Его душа рыдала. Его конечности дрожали. Он кричал, сражая врага одного за другим, разъярённый не столько их упорством, сколько собственным бессилием. Неважно насколько он стал сильным… Неважно сколько противников он одолел… Всё равно было слишком поздно, не так ли? Нет. Нет, не было. Не в этот раз. На этот раз у него был реальный шанс, шанс спасти всех. Спасти свою семью. Спасти своих друзей. Ничто не сможет этому помешать. Нет никого, кто мог бы остановить его. Теперь гримм наступали сплошной черной волной. Он рубил их, не ощущая ничего кроме равнодушия. Щит Кроциа Морс деформировался, поскольку он продолжал использовать его как оружие. Когда стало ясно, что защита больше не будет работать, Жон отбросил его в сторону, вместо этого сражаясь сломанным мечом и кинжалом. Нукелави, как всегда, были проблемой. Два кентавроподобных существа обвивали каждую из его рук своими вытянутыми щупальцами. Вероятно, они намеревались задержать его, пока приближающийся Барбатаск не пронзит его бивнями. Вместо попытки освободиться, Жон вцепился руками в свои путы. С резким рывком, он потянул гримм к себе. И они поднялись в воздух. Черт. Иногда собственная сила впечатляла его. Нукелави пролетели всего несколько футов, прежде чем Руби обезглавила их обоих. Жон не разглядел, как это произошло. Она двигалась слишком быстро, чтобы её можно было отследить невооружённым глазом. Но его усиленные чувства всё ещё могли обнаружить девушку. Движение воздуха, звук её атаки. Части гримм на его руках исчезли как раз вовремя, чтобы он успел вонзить свой кинжал в глаз кабаноподобного монстра. Жон кричал и смеялся, пока тварь исчезала. О, Оум, почему это так больно? Почему всё так хорошо? — Я сделала это! — закричала Вайсс у него за спиной. — Приготовьтесь! Какого черта?! Жон вырвался из кровавого тумана, застилавшего его глаза. Она действительно сделала это? — Сейчас, открываю! — кричала девушка. Жон рискнул быстро оглянуться через плечо. Вайсс вонзила Миртенастер в землю, стоя над самым плотным и самым замысловатым глифом, который она чертила. Сплелись в танце тысячи взаимосвязанных и вращающихся частей. Люминесцентный круг был словно живым, пульсируя во время движения. Жон с яростным криком отступил назад, отрубая конечности гримм, что тянулись к нему. Сквозь рычание тварей он услышал мерные взмахи двух гигантских крыльев. — Дракон! — заметила чудовище Руби, замедляясь, чтобы отступить рядом с парнем. Ухмылка Жона стала безумной. — Не беспокойся о Драконе! Если мы пройдем через портал, то сможем убедиться, что тварь никогда не вылезет из грабанной дыры, что его породила! — Открыто! — воскликнула Вайсс. — Ты иди первой, — закричала Руби, закручивая перед собой Кресент Роуз в смертоносной восьмерке. — Мы тебя прикроем! — Я никуда не уйду, пока вы оба не закончите! — крикнула Вайсс в ответ. Жон смутно осознал, что Руби повернулась лицом к Вайсс… И тут его мир взорвался.###
Переход
Руби повернулась, взглянув на любовь всей своей жизни. Вайсс была повернута к ней спиной, а её голова была опущена. Она не хотела, чтобы Руби увидела лицо партнёрши, услышала её рыдания. К несчастью для Вайсс, Руби только что достигла предела своих физических возможностей. Её мозг работал, используя все доступные ресурсы. Её восприятие времени было искажено, а мыслительные способности, которые позволяли ей оценивать собственный импульс при движении с нечеловеческой скоростью, в настоящее время вышли на совершенно иной уровень. Голос Вайсс надломился. И Руби это услышала. Это мог быть просто страх. В конце концов, вокруг них было очень много гримм. Это могло быть облегчением. Девушке только что удалось взломать временную шкалу. Но Руби достаточно знала о манерах своей подруги, чтобы распознать ее настроение. Печаль. Вайсс не пройдёт через портал. Но почему…? Она не могла. Это было единственным объяснением. Вайсс не могла держать портал открытым и одновременно проходить через него. Ну что же… Руби активировала свое проявление. Мир вокруг неё замедлился. В безумно-скоростном рывке она схватила Жона и швырнула его через портал, в эфирное окно в другое время, время, когда Ремнант всё ещё был цел. Как бы она хотела снова увидеть свою сестру, отца и дядю… Но кто знает? Может быть, теперь, когда Жон совершил переход… Разве мир не должен немедленно измениться теперь, когда он был в прошлом? Это был важный вопрос. Но не такой важный, как девушка, ради которой она осталась. Она снова появилась позади Вайсс, чтобы защитить её спину, срезав полосу неверморских перьев, которые угрожали разорвать Шни на части. — Руби?! — Вайсс ахнула, оглядываясь через плечо. — Какого гримм ты творишь?! Иди! Я больше не могу удерживать портал! — Я ни за что не уйду без тебя, Вайси. — Просто иди, идиотина! Разве ты не видишь, что я делаю это ради тебя?! Руби разрезала трех атакующих беовольфов одним ударом, а затем вонзила нож прямо в голову урсы. — Извини, что испортила твои планы, Вайсс, но если мы всё же погибнем, то сделаем это вместе. Иначе и быть не может. Вайсс взвыла. Руби не была готова к этому. Она не слышала, чтобы Вайсс так плакала со времени смерти Винтер. — Выше нос, Вайсс! — она активировала свое подобие, мчась вокруг наследницы, убивая всех, кто осмеливался приблизиться свлишком сильно. — Жон собирается остановить Романа, Синдер и армию гримм Салем. Может быть, мы просто закроем глаза, откроем их и — бац, как будто войны и не было. Вдруг Руби резко остановилась. Всхлипы Вайсс только усилились. — Это так не работает, Руби! У меня никогда не было сил заставить это работать! — Ты имеешь в виду…? — Именно это! Так что вперед! Проходи через портал, пока я еще могу его удерживать! — Без шансов! Я собираюсь использовать свои глаза, Вайсс, так что береги си… ой. — губы Руби сжались, когда она почувствовала жар. Никогда не своди глаз с Дракона. Такое простое правило. Как она могла забыть об этом именно сейчас? В этот чертов момент? Зверь пролетел прямо над ними, подобрал крылья и спикировал, летя к ним гораздо тише, чем в полноценном полете. Теперь его пламя было всего в четверти секунды от того, чтобы поглотить двух охотниц, а его туша, возможно, в целой секунде от того, чтобы сокрушить остатки их тел. Её глаза не могли остановить огонь. С проявлением Руби она, возможно, смогла бы спасти себя и Вайсс. Возможно. Дракон был огромным. Ей пришлось бы разогнаться с нуля до двух тысяч миль в час, чтобы избежать столкновения в этот момент. И хотя она могла бы осуществить это… Может быть… было лучше просто принять ту же судьбу, что выбрала её подруга… Руби активировала свое проявление. Но лишь для того, чтобы обернуться и посмотреть на Вайсс. Наследница не двигалась, её широко распахнутые глаза смотрели прямо на Руби. Руби Роуз улыбнулась. Взгляд Вайсс Шни смягчился. Снежинку и Розу охватило пламя.###
Жон стоял на четвереньках. Его чуть не вырвало, но он подавил это чувство. Где он был? Был ли он в прошлом? Где была Руби? Где была Вайсс? Что слу… Жон посмотрел вверх. Чтобы увидетьувидел, как приближающаяся подошва ботинка коснулась его лица. Голова парня откинулась назад и он распластался на земле. Жон Арк боролся за сознание. Он изо всех сил старался не вырубиться. Но он не смог. Тот, кто ударил его, умел нокаутировать людей своей аурой. Мозг Жона был совершенно потрясен. Мир Жона уже погрузился во тьму, но ещё до того, как фоновый шум стих, он услышал слова: — Не беспокойте его, у него ещё есть работа. Не было никакого способа узнать, были ли они адресованы ему. Или же он вообразил этот голос. Но у него было некое ощущение. Ощущение, что эти слова важны.