Как само море

      Бледные пальцы распутывали косички на висках, когда раздался очередной раскат грома. Казалось, прямо над головой сидящей за туалетным столиком альтмерки гулко смеётся небо, укоряя за желание спрятаться от собственных сородичей. Она поднимает ярко-синие глаза на отражение в украшенном ракушками овальном зеркале и тяжело вздыхает. Круглое личико и чуть вздёрнутый носик, светлые брови и россыпь родинок от виска до шеи. Сколько раз она слышала комплименты «необычной для эльфийки» внешности от людей, и столько же — насмешки и упрёки со стороны альтмеров. Расчёсывая пальцами вьющиеся пшеничные волосы, девушка поморщилась. В любви ей не особенно везло, не смотря на постоянные заверения дедушки, что «ради одного твоего взгляда будут вестись войны». Верно, для него она была самой красивой девочкой на свете.       Ловко спрыгнув с табурета, альтмерка покрутилась на месте. Лёгкое белое платьице до лодыжек слегка поднялось от спонтанного танца, закручиваясь вокруг её ног. Да, невысокая, и необычно пухленькая. Да, слишком выделялась на фоне статных ровесниц с вытянутыми точёными лицами. Ну и пусть! Тяжёлые пятнадцать лет в академии волшебства подошли к концу, научив её как минимум защищать себя. А теперь и вовсе никто не посмеет сказать и слово о том, как она выглядит. Потому что даже добраться сюда — испытание, и Норинве была уверена, что никто не проделает такого пути просто чтобы поглумиться. Конечно нет, это было бы ужасно глупо.       Забравшись в кровать и накрывшись одеялом под самый подбородок, волшебница прислушалась к звукам бушующего снаружи ветра. Такого шторма она не знала, но дедушка часто вспоминал в непогоду, как с подобными штормами к нему приплывал старый добрый друг — морской эльф-пират. И Норинве всегда с таким интересом слушала его истории, хоть и остальные в семье считали его чудаком и выдумщиком. Но доказательство той дружбы было — витой чёрный посох в виде морского змея с раскрытой пастью, меж клыков которой была зажата очень большая, слегка кривая жемчужина. Дедушка доставал его неохотно, грустно усмехаясь и припоминая, что то был последний подарок от загадочного друга. Может и к лучшему, что никто не верил ему? Норинве уже в академии узнала, сколь острые отношения меж её народом и маормерами. Отец же всегда насмехался над ним, веря в свою версию происходящего: что мол после того самого случая дед не выходил в море, но настолько тосковал по нему, что выдумал себе друзей-пиратов и их чудаковатые чешуйчатые корабли. Девушка поморщилась, зевая. Родители вместе со старшим братом навещали их редко, в основном по важным праздникам. В остальном отмахивались: «До вас не доберёшься, не сломав ног». Дед всегда язвительно отвечал что-то вроде: «Вот именно поэтому я здесь и поселился». Думать о том, почему всё сложилось именно так, Норинве не хотела. Дремота одолевала её.       Внезапный треск и грохот выдернули из сна глубокой ночью, заставив девушку вскрикнуть от неожиданности. Ощущение было таким, будто на крышу домика приземлился дракон, а сорвавшиеся с креплений ставни неистово захлопали, пробуждая в груди липкий панический страх. Прежде таких сильных бурь действительно не было. Ветер будто и не думал униматься, страшно раскачивая массивное дерево во дворе, которое теперь было видно из-за раскрытых ставней. Норинве накинула одеяло на плечи, открывая окно и захлопывая их. Девушка едва пыталась сохранить остатки желания спать, справляясь с окнами. И, решив, что проверит крышу уже утром, вернулась в кровать.       Утро встретило её звонкими криками чаек за окном. Норинве села, сонная и лохматая, прищуренным взглядом изучая стену напротив кровати. Глаза скользнули от полок с книгами к портрету молодого дедушки в самодельной рамке. Он был крепким загорелым мером с сильными руками и морем веснушек на лице и плечах. Выгоревшие на солнце волосы он собирал в высокий хвостик на затылке, а рукава закатывал — рыбацкая привычка. «Доброе утро», — мысленно пожелала ему Норинве, улыбаясь и потирая глаза. Девушка мягко выскользнула из-под одеяла, наступая на плетёные коврики и мелкими шажками подходя к выложенному крупным камнем камину, чтобы зажечь в нем пламя. Щелчок пальцев выбил на поленья искру магического огонька, и волшебница повесила на крюк большой медный чайник. Протяжно зевнув, эльфийка раскрыла окна и ставни, впуская в домик яркий утренний свет. Прохладный ветерок коснулся её румяных щёк и слегка пригладил волосы, будто извиняясь за вчерашний погром. Альтмерка невольно улыбается ласковой погоде, облокачиваясь на подоконник и выглядывая наружу. Во дворе то и дело валялись крупные обломки, а старое Саммерсетское древо опасно накренилось в её сторону, лишившись приличной части ветвей. Невысокий забор вдоль обрыва местами лежал. Норинве глубоко вздохнула, «предвкушая» тяжёлый на физический труд день. «Может, сначала сходить к морю?», — думалось ей. В конце концов, это задаст настроение на весь день. Доставая из шкафчика над мойкой расписанные гжелью блюдечко и чашку, а затем из соседнего — хлеб, масло и кусок сыра, Норинве затянула под нос мотив старой колыбельной, что пел ей дедушка, когда та была совсем крошкой. Бодрое настроение пробуждалось само собой, стоило ей покружиться на месте и подскочить к полочке на углу, чтобы взять с неё забавные баночки в горошек, в которых волшебница хранила листовой чай и сахар. Альтмерка очень любила кухонную утварь дедушки: вся она была исключительно с синей росписью и будто нездешняя. А чай из этих чашек был в сотню раз вкуснее, чем на светских приёмах и коллегиальных сборищах, где подавалось всё исключительно высшего качества. «Будто сами мы и не альтмеры вовсе, если судить по простому взгляду на жизнь», — размышляла волшебница, аккуратно намазывая серебряным ножичком на куски хлеба масло, а затем накрывая его щедрыми ломтиками сыра. Свист чайника заставил девушку вздрогнуть и панически оглядеться в поисках прихваток.       Горячий чай и сытный завтрак прогнали остатки сна в одночасье, давая необходимую для будущих свершений энергию. Норинве смахнула со стола крошки ребром ладони, припомнив ряд суеверий, но весело хмыкнув самой себе, отряхнула руки и поставила посуду в мойку. Взбив перьевую подушку и хорошенько встряхнув покрывало, прежде чем закончить заправлять кровать, девушка звонко чихнула. «Нужно будет вычистить здесь всё от пыли, как разберусь с двориком и крышей», — отметила она, открывая крепкий дубовый шкаф и доставая вешалку с выходной одеждой. Простые серые брюки, белая пышная блуза, дедовский ремень с пряжкой-якорем и высокие сапоги со шнуровкой — отличный выбор для летнего жаркого дня. Работать в таком точно было бы удобно, да и очень уж нравилось ей наряжаться. По привычке девушка надела на шею несколько амулетов-оберегов с лазуритами и ракушками, и сняла со шкафа соломенную шляпу, повязывая её на шее белой лентой и оставляя болтаться на спине. Щелчок пальцев, и огонь в камине гаснет. Волшебница кивает себе с довольной улыбкой и выходит из дома.       Почти сразу же развернувшись на выходе, альтмерка прищурилась, внимательно осматривая дом. Медленно обходя его вокруг стены, девушка громко охнула: огромная ветвь с Саммерсетского древа лежала прямо на крыше, слегка промяв её под себя. Норинве покачала головой, мысленно подготовив себя к долгому и муторному касту телекинеза. В остальном дом выглядел целым, возвышался как выстоявший в битве храбрый герой. Волшебница улыбнулась, подходя ближе к обрыву и поднимая фрагменты забора, с усилием возвращая колышки на свои места. Подкрутить ставни, забить покрепче забор, снять ветвь и залатать крышу. Проще некуда! Но сначала море. Никакое дело не пойдёт как следует, если его не навестить.       Ветер мягко подтолкнул Норинве в спину, когда та сорвалась к крепкой лестнице, идущей с крутого уступа, на котором располагался дом. Девушка непринуждённо и легко рассмеялась, перескакивая через ступеньку и чувствуя нарастающий детский восторг от подхвативших её смех громкими вскриками чаек. Дыхание сбивалось, но она не сбавляла скорости, соскакивая с камня на камень и едва не поскальзываясь. Оказавшись внизу, волшебница по привычке коснулась одного из шести высоких замшелых валунов, что формировали своеобразный коридор к берегу. Над головой смыкались кроны деревьев, местами пропуская лучи солнца, а тропинка под ногами почти полностью заросла травой. Норинве заметила яркую жёлтую ящерицу, что залезла на верхушку самого низкого валуна, дабы погреться на солнышке. Где-то в ветвях нежно щебетали птицы, а вокруг цветов за пределами зелёного коридора кружили бабочки с ярчайшими синими крылышками.       Берег бухты был таким же, каким альтмерка его запомнила: белоснежные скалы, заключившие их полукругом, покосившийся пирс, а рядом с ним перевёрнутая вверх дном лодка. «Удивительно, что они не пострадали», — задумалась Норинве, подходя ближе. Но, откинув мысли, она ловко скинула сапожки, ступая босыми ступнями на горячий светлый песок. — Здравствуй, дорогое, — ласково произносит внучка моряка, опускаясь на корточки перед древним водоёмом. Она опускает обе ладони в солёную воду и широко улыбается, прищурив глаза. Ну совсем как живое.       Не смотря на огромную любовь, альтмерка держалась от моря на расстоянии, даже с дедушкой в лодку не садилась, когда тот отправлялся рыбачить. Но глубокая синева манила к себе, будто желая поделиться уймой историй и откровений, что насобирала за все те тысячелетия, что существует. «Море иной раз дары приносит», — говорил с доброй тоской старый мер. — «Раз не хочешь плыть, отыщи сокровище глубин на берегу». И она искала. Собирала огромную горсть ракушек, боглаз и кусочков панцирей крабов. Дедушка всегда с ярким интересом осматривал сокровища, отмечая красоту и ценность каждого, а потом обязательно что-то мастерил, украшая изделие находками. Норинве улыбнулась воспоминаниям, поднимая глаза на безоблачное глубокое небо. — Ну, если я только одним глазком гляну, что море принесло после такого шторма, ничего не случится, — уверила сама себя волшебница, поднимаясь с песка и отправляясь вдоль верфи.       Раковины действительно украшали берег, и Норинве подняла две особенно красивые и большие, улыбаясь и насвистывая пиратскую песню о сокровищах под нос. Девушка вдруг болезненно ойкает, оступаясь и глядя под ноги. Чешуйка? Прищурившись, она наклоняется и, опуская ракушки, смотрит внимательнее. Деревянная. Медленно подняв глаза, она замечает, как чешуек становится всё больше, так же как обломков досок и кусков швартового каната. В груди концентрировалась тревога. Обходя на цыпочках обломки корабля, волшебница в ужасе зажимала рот рукой: на берегу лежали тела маормерских пиратов. Корабль здорово приложило о скалы, ураган почти стёр судно в порошок. Норинве оцепенело оглядывала последствия кораблекрушения, не имея ни единой мысли что ей делать дальше. Повреждения её собственного домика теперь казались ей сущим пустяком.       Девушку заставило вздрогнуть сдавленное бормотание у обломков. Одно из тел зашевелилось, прикладывая руку к лицу и потирая переносицу. — Айварен, это ты там? — сипло произносит выживший, тут же сдавленно выдыхая от боли. — Крепко же нас приложило, старпом.       Норинве не решалась даже пошевелиться, глядя на единственного живого маормера из всей команды. Его изумрудный пластинчатый доспех был изорван, будто бумажный, и даже с приличного расстояния волшебница разглядела глубокие царапины и осколки древесины, застрявшие в ране на боку. Мер, очевидно, потерял много крови: он тяжело дышал и выглядел крайне бледно. Серебристые волосы, собранные в тугую косу, напоминали разворсившийся канат, а некоторые пряди, выбившиеся и спадающие на лицо пирата, ссохлись от солёной воды. Альтмерка закусила губу, перебарывая страх и двинувшись навстречу. Мер опускает руку и поднимает на волшебницу белые глаза. Уши напоминают острые плавники, а губы едва синие. На шее под самыми ушами странные косые полосы. Они смотрят друг на друга несколько секунд, прежде чем маормер хватается за лежащую рядом саблю, будто силы не покидали его. — Что, крыска, пришла попировать? — шипит пират, едва морщась от боли. — Клянусь змеем, если б не эта поганая рана, я бы тебя как рыбку выпотрошил!.. — Я хочу помочь, — утвердительно произносит Норинве, не отводя взгляда от острия абордажной сабли, направленной на неё. — Я бы могла зале… — Да я скорее сдохну, — язвительно обрывает её мер, клыкасто улыбаясь. Норинве поджимает губы, мельком взглянув на острые клыки. Интересно, он один такой неприятный, или это их расовая особенность? Дедушка о таком не упоминал. — Прекрасно, — хмыкнула Норинве, разворачиваясь и медленно направляясь прочь. — Тогда я просто подожду пару дней и вернусь чтобы вас всех похоронить. — В земле?! — возмущённо спросил маормер, дёрнувшись и тут же зашипев от боли. Альтмерка едва повела ухом, но не обернулась, почти скрывшись за выступом. — Нет, это уже ни в какие рамки! Вернись! Выглянув из-за уступа, она хмуро смотрит на пирата. — Обещаешь не угрожать мне смертью? — кричит она, на что мер устало машет рукой в знак согласия. Бодрым шагом волшебница возвращается, аккуратно обходя обломки и переступая через куда-то спешащего крабика. Подобравшись к морскому эльфу ближе, чем могла вообразить, Норинве опустилась на колени и внимательно осмотрела рану на боку. — С этого стоило начинать, — прищурившись, она заглянула в пронзительные глаза выжившего. Девушка мягко взялась за щепу в ране пальцами. — Я должен похоронить их в море, как полагается, — заметно поморщился мер. — Не принимай на свой счёт, альтмерка. Норинве снова хмыкнула, аккуратно расшатывая осколок и медленно вытягивая его из раны. «Пациент» зашипел сквозь сжатые зубы, стискивая ладони в кулаки. Вторая рука альтмерки наполнилась золотым светом, вынудившим рану стягиваться изнутри, выталкивая из себя щепки. Волшебница тяжело выдохнула, глядя на плоды своих трудов: багровый рубец на месте недавно раскрытой страшной раны был отличной альтернативой для ослабленного моряка. — А ты неплохо колдуешь, — задумчиво протянул мер, восстанавливая дыхание. — Сможешь так же с остальными ранами? — Пожалуйста, — саркастически ответила на отсутствие благодарности Норинве, — Мне нужно восстановиться, прежде чем я снова смогу лечить. Твоя рана забрала много сил. Маормер дёрнул ушами-плавниками, моргнув мигательной перепонкой. Призрачный чешуйчатый паттерн на руках, голубоватая кожа… будто рыба или земноводное. Альтмерка склонила голову в интересе. — Ты чего так пялишься, будто в первый раз маормера видишь? — Я в первый раз вижу маормера, — не поняв колкости, просто ответила Норинве. — Что у вас вообще случилось? Вы, морские эльфы, что повелевают бурями, вдруг попали в шторм? — Морской змей с тобой, уже не отверчусь, — рыкнул юноша, переводя взгляд на обломки корабля. — Мы взяли на борт юного Призывателя бурь. Он не справился. Сказочке конец. Маормер сёк слова резко, будто всё ещё пытаясь напугать волшебницу. — Ты был капитаном? — мер кивает. — Что вы здесь делали? — Я что, на допросе, девочка? — клыкасто усмехается пират. Норинве закатила глаза, поднимаясь с колен. Ноги от такого положения ужасно ныли. — И правда, мне плевать, — отряхивая брюки, произносит она. — Сделаем так: я помогаю тебе с судном и ранами, а ты исправляешь тот бардак, что натворили твои ребята и убираешься восвояси. Идёт? — А ты бойкая, — хохотнул моряк, с трудом поднимаясь и протягивая волшебнице ладонь. — По рукам! Меня, кстати, зовут Кайрон. С именами как-то проще, думаю. — Норинве, — кивает альтмерка, вежливо пожав вынужденному союзнику руку и подставляя плечо, чтобы мер мог опереться. — Для высокой эльфийки ты душка, Норинве, — слащаво-ядовито произносит моряк, шагая бок о бок со спасительницей. — Не принимай на свой счёт, маормер, — волшебница хмыкнула, возвращая долг едкости гостю. Кайрон тихо усмехается. И не смотря на скверный характер и не лучшее знакомство, Норинве крайне заинтересована в выжившем. Хотя бы потому, что к ней будто пришёл герой прямиком из рассказов дедушки.       Подъём по лестнице был настоящим мучением для них обоих, но оставлять мера на берегу было бы настоящим преступлением. Норинве понятия не имела, как общаться с ним, найти общие темы. Она даже возраст его предположила, исходя из отсутствия морщин на вытянутом лице.       Когда дом наконец показался за выступом, девушка облегчённо выдохнула. Ей было тяжеловато даже одной забираться по этим ступеням, не то, что с раненным мужчиной на плечах. И волшебница, казалось, несколько сотен раз задала себе вопрос, зачем ей всё это надо. — Миленько у тебя здесь, — оценивающе протянул моряк, останавливаясь и косясь на ветвь на крыше. — Кажется, этого здесь быть не должно?.. Ах, и маяк бы тебе сюда. — …И доки, и роскошную пристань, и трактир, — нараспев протянула альтмерка и, пройдя вперёд, открыла дверь в дом. — Зря ты так, — театрально расстроенно покачал головой маормер, проходя внутрь. — Может у тебя было бы больше гостей, будь здесь удобства под стать. — Под стать кому? Таким, как ты? — насмешливо спрашивает волшебница, жестом указывая моряку присесть на кровать, пока она ищет в ящике снадобья и свитки. Маормер игнорирует вопрос, уставившись в угол. — Эй? Извини, я не хотела обид… — Откуда у тебя это, — утвердительно и жёстко произносит мер, кивая на дедов посох. — Ты сказала мне, что я первый, кого ты встретила. Где владелец этого посоха? Норинве поднимает глаза, тихо выругиваясь. Объяснить подобное будет непросто. Девушка расставляет склянки с зельями на полу и опускает ладони на колени. — Понятия не имею, — отвечает наконец альтмерка, мысленно отвесив себе пощёчину за «потрясающее» красноречие. — Это посох моего деда. Волшебница поджимает губы, не решаясь затянуть долгую историю некогда зародившейся дружбы между его сородичем и высоким эльфом. Кайрон на миг переводит взгляд на неё и с сомнением прищуривается. — Твой дед был маормером? — Ещё чего! — рассмеялась альтмерка. — Он с ним дружил, тот приплывал сюда несколько раз, чтобы его навестить, ну и подарил свой посох в последний раз. Ну да и хватит расспросов, я тоже, знаешь ли, не на допросе. Перед тобой лекарства, угощайся в любом порядке. Моряк хмыкнул, снимая уже абсолютно бесполезный нагрудник. Норинве стыдливо потупила взгляд, затем поспешно поднялась и раскрыла шкаф, разворачивая свёрток с одеждой дедушки. Задумавшись на миг, девушка закрыла одной ладонью себе глаза, подходя и опуская на кровать одежду. — Вот, это на смену, — сдержанно произносит она. — Я пока на чердак схожу, тебе ведь поесть надо. — Я почти польщён тем, как ты стесняешься, — послышался язвительный голос снизу. Норинве возмущённо фыркнула, сосредоточенно копаясь в ящиках. В одном из контейнеров оказались вовсе не продукты, а старые дедушкины вещи. Волшебница вынула из коробки старый пыльный дневник и аккуратно очистила его рукавом, разглядывая изящную подвязку из нитей, оплетающих собой чёрную жемчужину. Поджав губы и прищурившись, она почти раскрывает блокнот, но удерживает себя и откладывает его в сторону. Нельзя. Она может узнать то, что не хочет.       Спустившись с небольшим бумажным свёртком, Норинве застала гостя уже переодевшимся, и более здоровым, нежели на берегу. «Зелье бодрости сработало, значит», — подумала она, кивая самой себе. Моряк подошёл ближе, чтобы рассмотреть содержимое свёртка, когда волшебница опустила его на стол. Вёл он себя почти как ребёнок, проявляя интерес ко всему, что не пахло морем.

***

      Маормер отключился, едва солнце село за горизонт, по-хозяйски развалившись на кровати Норинве. Девушка старалась особо не шуметь, отмывая посуду после ужина, однако всё равно ненароком гремела чистыми тарелками. Кайрону, судя по громкому храпу, было всё равно. Волшебница вытерла руки полотенцем и опёрлась о стол поясницей, глядя на гостя. Сколько дней он ещё будет так беспардонно занимать её личное пространство? Покачав головой, альтмерка выходит из дома, пренебрегая обувью.       Забор снова безнадёжно свалился, и альтмерка подвинула его, усаживаясь на край обрыва. Интересно, как дедушка отреагировал бы на появление капитана пиратского корабля у него дома? Наверное, солнечно рассмеялся бы и с напускной строгостью пожурил заносчивость гостя. И долго-долго бы с ним говорил, спрашивая новости с его далёких берегов. Норинве покачала головой, поджимая губы и хмурясь. Ей казалось в тот миг, что она будто очень плохая заместительница того, кому предстояло сыграть роль в жизни свалившегося на голову моряка. — Dorme meu menino a estrela d'alva, — мягко и мелодично начала петь волшебница, прикрыв глаза. — Já a procurei e não a vi. Она не услышала, как дверь домика открылась, и к ней подошёл её гость, молча слушая песню. — Se ela não vier de madrugada, — продолжала Норинве, слегка покачиваясь из стороны в сторону и заметно расслабившись. — Outra que eu souber será pra ti. Кайрон прикрыл глаза, поведя ушами и слабо улыбнувшись. Девушка мягко затянула проигрыш старой маормерской колыбельной, пробуждая в сердце моряка старые воспоминания о доме и матери. — И всё же ты что-то не договариваешь, — тихо сказал он, опускаясь рядом. Норинве вздрогнула, тут же возмущённо нахохлившись и пробурчав: — Ты же спал вроде, — альтмерка недовольно посмотрела на гостя. Кайрон смотрел вдаль, в сторону моря. — Попробуй нормально поспать без качки, когда год провёл на корабле, — хмыкнул мужчина. — Но ты от ответа не уходи: откуда ты знаешь эту песню? Её мне ещё матушка пела, когда я совсем юнцом был. — Так она маормерская? — удивилась волшебница, переведя взгляд в ту же точку, что и собеседник. — Дедушка меня каждую ночь этой песней усыплял. Особенно успокаивало во время штормов. — Всё о дедушке своём говоришь, — задумчиво проговорил мер. — А родители твои где? — Живы-здоровы, но общаемся редко и очень официально, — вздохнула Норинве. — В альтмерском обществе любые изъяны порицаются и отстраняются. А такая дурнушка портит репутацию семьи. — А твоему деду было всё равно, — догадался Кайрон, ухмыльнувшись и пытаясь развязать сбитую косу. — Жестокие эти твои альтмеры. Дурнушек они в глаза не видели, это я тебе точно скажу. — Льстец, — захихикала Норинве, чуть повернувшись к меру и помогая тому справиться с почти окаменевшей причёской. — Но спасибо. Я редко слышу приятные слова в свой адрес. — И в очередной раз я прав. Жестокие, — тихо шипел маормер, реагируя на попытки девушки распутать косу. Альтмерка шутливо прикинула, о её окружении ли он говорит, или о неаккуратных действиях её самой. — Поёшь ты, кстати, без акцента и очень красиво. Маормерские девицы тебе бы позавидовали, не будь это смертельно для тебя. — Сколько тебе лет? — внезапно интересуется волшебница, мягко расчёсывая пальцами серебристую гриву. — Сорок восемь, голубушка, — усмехается мер, прикрывая глаза и расслабляясь, чувствуя, как болезненные ощущения покидают его. — Знаю, молод для капитана. Но судно моё мне от отца досталось, как и команда. «Призрачный Змей» сто двадцать лет терроризировал твоего брата, но в пятое плаванье со мной разлетелся в щепки. — Это ведь не твоя вина, — задумчиво протянула Норинве, оставляя наконец в покое шевелюру маормера. С распущенной косой тот смотрелся гораздо… миловиднее? Волнистые волосы обрамляли вытянутое острое лицо и подчёркивали цветом белые глаза мера. — Как же, если не моя, Норинве? — без улыбки произнёс моряк, повернувшись к ней лицом. — Я не проверил мага, махнул рукой. Я не смог шторм удержать, поскольку магией этой не владею. И умереть вместе с командой не смог. — Ну, значит Ауриэль хотел тебе что-то показать через эту катастрофу. — Аури…кто? — недоумённо спрашивает пират. — Вы у себя там в Пиандонее про Аэдра вообще не слыхали? — мер качает головой, на что Норинве тяжело вздыхает. — Это Бог, и этого достаточно. Устраивать лекцию о сотворении мира я не буду, устала. — Ну и не надо, — клыкасто усмехнулся Кайрон. — Всё равно о тебе слушать гораздо занятнее, голубушка. — Пойдём спать, голубчик, — язвительно проговорив последнее слово, Норинве поднялась и направилась в дом. — Завтра дел выше крыши! Моряк посмотрел ей вслед, улыбаясь, и снова перевёл взгляд на море. Конечно, он был благодарен девчушке, но чувствовал себя почти как пленник.

***

      Утро встретило девушку резким грохотом, заставив подскочить с постели. Она ошарашенно натянула сапоги и выскочила наружу, глядя на моряка на крыше, бранящегося отборным маормерским матом. Ветвь лежала на земле, подмяв под себя садовую скамейку. Норинве выпрямилась, поправляя амулеты, что завалились за плечо. — А, доброго утра, голубушка! — махнул рукой от виска Кайрон, цепляясь за край крыши и спрыгивая на ветвь. — У тебя плотничьих инструментов не найдётся? Из этого же недоразумения и крышу тебе починю. — Доброго утра… — зевнула альтмерка, приглаживая волосы и сонно глядя на моряка. Мужчина собрал волосы лентой в хвост, возвращая чертам лица строгость. — На чердаке были, не пропустишь… Я пока воды стаскаю, чтобы в порядок себя привести. — На кой? — вскинул бровь пират, сложив руки на груди. — Ещё сколько работы, таким боком ты спину сорвёшь воду таскать. — Мне в город надо, — буркнула волшебница. — Свою часть уговора мне тоже выполнить полагается, как-никак. — Так давай вместе завтра и сходим, а сегодня разберёмся с твоей проблемой, — улыбнулся мер, договаривая фразу уже из дома. Норинве проследовала за ним, зажигая щелчком пальцев огонь в очаге. Неожиданное знакомство сбивало её график приёма пищи, но девушка не особенно расстраивалась, предвкушая предстоящее одиночество. Поставив на огонь чайник, волшебница порылась в ящике и выудила несколько мешочков и склянок. Едва улыбнувшись на глухой чих со стороны чердака, Норинве налила немного тёплой воды в глубокую чашку и вернула чайник на огонь. Что-то наверху грохнулось, затем на пару минут воцарилась тишина. Альтмерка вела ушами, прислушиваясь к происходящему, увлечённо замешивая тесто на булочки.       Кайрон спустился только тогда, когда девушка уже поставила плоский казанок с будущей выпечкой на огонь. Он картинно принюхался к аромату завариваемого чая, широко улыбнувшись и перехватывая покрепче лоток с инструментом. Во второй руке он держал пилу. Маормер, кажется, хотел что-то сказать, но в сей раз диалог начала она: — Как ты себя чувствуешь, Кай? — Благодаря тебе будто и не был ранен, — кивнул моряк, дёрнув ухом. — Я так и не поблагодарил тебя. — Не стоит, — покачала головой альтмерка. — Уверена, ты бы поступил так же. — Как раз-таки нет, голубушка, — клыкасто улыбнулся он. — Среди нас такое благородство встречается ещё реже, чем среди вас. Норинве вздохнула, глядя как маормер присел в реверансе, прежде чем покинуть дом. И ведь действительно, сейчас он сдержан и мил только потому что она спасла его, и он находится на её территории. Романтизация образа моряка почти перекрыла ясный взгляд на вещи. Со стороны улицы слышалось весёлое пение на чужом языке под звуки распилки дерева. Альтмерка нахмурилась, продолжая готовить обед.       Пышная выпечка сладко пахла, а чашки были наполнены ароматным чаем. Девушка расставила на столе маслёнку, сахарницу и даже открыла одну из склянок с джемом. Норинве улыбнулась мысли о том, что ей есть с кем разделить трапезу, поспешно отогнав мысль о том, что это пират и, скорее всего, контрабандист. Она даже успела прибраться в доме, избавившись от пыли и рассортировав книги, пока моряк занимался ремонтом. Отряхнув руки, альтмерка вышла на улицу и, пройдя за угол, никого не обнаружила. Забор был починен, как и скамейка, а остатки массивной ветви аккуратно сложены в стопку у дома. Подняв голову, девушка прищурилась: крыша была на совесть залатана, но где же сам «мастер»? — Кай? — громко позвала волшебница, обходя дом дальше. Пошёл к морю? Но зачем? Альтмерка зашла в дом и натянула сапожки, задумавшись на миг. А что, если он взял лодку и уплыл? Или хочет побыть один… Глаза стреляют в сторону портрета на стене, будто прося совета. Поднимался ветер. Норинве взглянула в угол, но глаза её округлились в испуге. Посоха в углу не было.       Дыхание сбивалось, пока альтмерка в панике поспешно спускалась к морю. По обыкновению для неё этот путь был почти ритуальным, но не в этот раз. Пусть бы он уплыл, как и хотел, но украсть у неё одну из немногих памятных вещей о члене семьи? Подлость! Выбежав на берег, она посмотрела на пирс и отсутствие лодки. Подняв глаза на море, она увидела его на приличном расстоянии, стоящего в лодке с её посохом за спиной. Девушка подбежала ближе, остановившись лишь когда услышала всплеск воды. Глаза скользнули ниже, отметив, что она ненароком забежала в воду по щиколотки. Воспоминание о наполняющей лёгкие воде укололи виски, и она неожиданно вскрикнула, отшатнувшись обратно на берег. Кайрон, кажется, услышал это, так как сел и поплыл обратно к берегу. Норинве тяжело дышала, сжав кулак на груди и пытаясь унять дрожь. — Решила искупаться? — насмешливо спросил мер, пришвартовываясь к пирсу. — Для этого как минимум нужно раздеться, голубушка. — Какой же ты… пошлый и… — поджимая губы, едко выпалила альтмерка. — Вор! — Прошу простить, — без улыбки ответил маормер, игнорируя «лестные» слова. — Ты была занята, поэтому посох я взял без разрешения. Но больше он мне не нужен. — И зачем ты вообще его взял? — сжимая кулаки, покосилась в раздражении на него волшебница. — Я исполнил древний ритуал погребения для своей команды, — кивнул в сторону места крушения моряк, вздыхая. — Теперь моя совесть перед ними чиста. — Ты же говорил, что они должны быть погребены не в земле? — Я и развеял их прах над морем, как и полагается, — смерил её взглядом моряк, замечая излишнюю нервозность собеседницы. — Не бойся, я бы не уплыл. Не на этой лодке. Норинве поджала губы. Да с чего бы ей бояться этого? Но что-то в груди усиленно успокаивалось. Конечно, они были слишком мало знакомы, но уже успели сделать друг для друга многое. А она бы даже не успела его поблагодарить. — Обед готов, — коротко сказала волшебница, отводя взгляд. — Идём, покуда там всё не остыло.       Они вернулись в дом молча, каждый думая по-своему, но об одном: море. Кайрон был вдохновлён хоть и кратким, но плаванием, а Норинве пыталась прогнать наваждение о произошедшем с ней однажды кошмаре. Тепло дома слегка утешило её, когда она поставила у очага промокшие сапоги и опустилась за стол. Настроение было уже совершенно не тем, когда девушка вновь осмотрела плоды своих трудов. Маормер ощущал неловкое напряжение, опуская посох на своё место и усаживаясь напротив неё. Мужчина разрезал одну из булочек и намазал её маслом, прежде чем попробовать. Норинве наблюдала за его действиями исподлобья, не зная какой из сотни роящихся в голове вопросов задать первым. — Во имя первой грозы, а ты не только поёшь отменно! — восхитился моряк, запивая выпечку чаем. — Взял бы тебя на корабль коком, если бы ты так моря не боялась. — Как ты это понял? — мрачно спросила Норинве, разрезая булочку и начиняя её джемом. — Я люблю море. — Ну, как правило, мы способны любить и то, чего боимся, — пожал плечами Кайрон, наслаждаясь выпечкой. — Ты закричала. Я успел заметить, как ты отскакиваешь от воды. «Услышал», — с досадой отметила альтмерка, предполагая, как должно быть глупо это смотрится с его точки зрения. Она откусила от булочки, глядя в костёр. Но еда казалось почти безвкусной. — Расскажи о своей команде? — попыталась свести тему волшебница. — Всё же сегодня их день. — Айварен я знал лучше остальных. Она была моим старшим помощником, про таких говорят «единственная в своём роде». Сражалась, как морская бестия, и команду держала в узде. Мы в шутку говорили, что у неё даже крысы распорядок имеют, — расслабленно начал Кайрон, отпивая чаю и откидываясь на спинку стула. — Матросы-близнецы Рувалин и Террамин были несносными негодяями, постоянно находили на задницу приключений. Капитан замолчал, с улыбкой покачивая чай в чашке. Норинве подняла глаза, ожидая продолжения истории. Он столкнулся с ней взглядом, хитро прищурив глаза. — Представь себе, я теперь не знаю, что мне делать, — выдохнул мер, поставив чашку на стол. — Я всё думаю, голубушка, как ты собралась меня отправить обратно? — На острове Гнездо Кенарти всё ещё живут и торгуют твои собратья, — подливая чая в чашки, ответила Норинве. — Я понимаю твоё недоверие, но сейчас это твой единственный путь домой. Кайрон хмыкнул, украдкой наблюдая за хозяйкой дома. Шанс того, что девчушка сдаст его пехотинцам Доминиона был равен шансу благополучно взойти на борт маормерского корабля. Но он, вроде, ничего не терял. Даже если его схватят, мир от того не схлопнется, а значит можно и довериться. Хотя бы потому, что миловидная волшебница до сих пор ничего дурного ему не сотворила. — Почему ты не хочешь остаться здесь? — тихо спрашивает Норинве, поднимая взгляд на моряка. — Потому же, почему ты не выходишь в море. Страшно мне тут и непривычно. Ты не представляешь, как мне повезло попасть в руки именно к тебе, потому что это как в змеином гнезде, где за тебя самая крупная вступилась перед остальными. Норинве сравнения со змеёй не поняла, вскидывая бровь. Маормер хихикнул, махнув рукой, дескать «не обижайся». — А ты о себе расскажи? — предложил моряк, с охотой разделывая ещё одну булочку и улыбнувшись. — А то действительно как на допросе, всё о себе да о себе. — Да что тут рассказывать, — шутливо фыркнула Норинве, вытягивая ноги и расслабленно выдыхая. — Дедушки не стало, когда я ещё училась. Пятнадцать лет в академии, вроде какие-никакие успехи в магии восстановления, а в общество так и не приняли. Пялятся, пренебрежительно кривятся, а самые наглые сыплют советами. Всю жизнь неприметно скольжу мимо высоко задирающих носы, стараясь далеко не отходить от дома. Ты определённо самое яркое, что со мной произошло за последние года три. — Значит, ты с детства живёшь тут… — Кайрон поднялся и, собрав пустую посуду, принялся её мыть. — И у тебя совсем не было друзей? — Лет с двенадцати, когда родители устали от шепотков за их спинами, — кивнула Норинве, также поднимаясь и убирая съестное в шкафчик. — У меня до того был друг из богатой семьи, звали как-то чуднó, уже не упомню. Потом, как уже понятно, мы с ним не общались. — А в школе твоей? — В академии со мной охотнее контактировали люди, нежели родичи. Но близких друзей я там так и не нашла. Да и смысл? Всё равно мой затворничий образ жизни мало кому приглянулся бы, — рассуждала Норинве, протирая стол и опускаясь обратно на стул. — И характер у меня не подарок. — Да, словцом ты умеешь приложить, — усмехнулся маормер, вытирая руки. — Ну да и я не невинная душа. Пойдём, помогу тебе с колодцем. Альтмерка кивнула. Бадья с горячей водой была бы отличным завершением дня.

***

      Рыночная суета Вулхельского Дозора прогоняла остатки сна. Двое шли, натянув капюшоны посильнее, дабы не привлекать лишнего внимания. Маормер и альтмерка накануне сговорились, шутливо притворяясь друг перед другом очень важными шпионами или преступниками. Норинве начинала привыкать к его компании: колкости не воспринимались остро, и она даже радовалась, когда тот в очередной раз начинал рассказывать истории из плавания. Альтмерка одёргивала себя с этим очарованием, напоминая, что гость непременно её покинет, оттого не стоит сильно привязываться. Но она понимала, что белоглазый надолго останется в её памяти, несмотря ни на что. — Погоди здесь, я скоро вернусь, — остановила его Норинве, заходя в продуктовую лавку. Кайрон пожал плечами, прислоняясь к стене и осматривая происходящее вокруг. Вот воришка-каджит незаметно стащил из лавочки крупную рыбу, а за соседним прилавком продают явно подержанные клинки. Маормер хмыкнул, переводя взгляд на троих меров, что похоже прятались за плащами. Он настороженно выпрямился: ежели это Талмор, то ему придётся несладко. И трое, как назло, заметили его, направившись к магазину бодрым шагом. Но в приблизившихся фигурах моряк узнал сородичей. — Капитан «Призрачного Змея», Кайрон, — представился пират, протягивая руку тому, что стоял впереди. Незнакомец ответил на рукопожатие, усмехнувшись. — Нивирил, капитан «Резвой волны», — ответил мужчина, внимательно всматриваясь в собеседника. — Не увидел Вашего корабля. Какими судьбами на Ауридоне? Последний вопрос он задал значительно тише, прищурившись. Капитан торгового судна прекрасно понимал, что появление даже королевских каперов могло означать сигнал к действию. — Кораблекрушение, — едва ли не сгорая от стыда, ответил Кайрон. Но собеседник лишь сочувственно покачал головой. — Беда. Мы неделей позднее отправляемся от Гнезда Кенарти на Пиандонею, капитан, — спокойно начал Нивирил, — Но есть и другие суда. Пойдёмте, я введу Вас в курс дела. — Нет, — неожиданно даже для самого себя, отвечает моряк. — Пока не могу. Через шесть дней я найду Вас в доках Гнезда Кенарти, а до сей поры улажу некоторые вопросы. — Как угодно, — прищурился Нивирил, — Но имейте ввиду, здесь лучше иной раз не показываться в большой толпе.       Кайрон молчал, отвлечённо разглядывая декорации портового альтмерского городка, когда они шли к докам. Краем уха слушал, как договаривается с переправщиком Норинве и с непонятной ему досадой отметил, что она расстроена тем, что следующий корабль на остров отходит только через пять дней. — Я повстречал своих, — наконец начал он, следуя за ней к выходу из города мимо конюшен. — Они предложили мне плыть домой с ними. Так что, считай, и твой долг передо мной уплачен. Норинве не знала, что ответить. У них ещё было время, чтобы наговориться, но её тревожило время, когда за ним закроется дверь. И если она ждала этого поначалу, то теперь уже не была так уверена в своих желаниях. — Хорошо, — коротко отвечает альтмерка, поморщившись. — Я в любом случае предлагаю тебе своё жильё и компанию.       Кайрон успел выучить, что если волшебница говорит сухо и кратко, то внутри прячет огромную речь о чём-то непременно важном. Но провоцировать её на гневную тираду он не хотел, для того он сам себя чувствовал слишком погано. Противоречие жгло его изнутри: ну если бы только девчонка переборола страх, тогда… а что, собственно?

***

      Была уже глубокая ночь, когда маормер проснулся от неприятного сна. Его снова мутило от слишком устойчивого окружения, и он поднялся с пола, чтобы выпить воды. Постель альтмерки была разобрана, но самой её в помещении не было. Кайрон повёл ушами, зарываясь пальцами в волосы. Надо бы поискать, наверное. За неделю их знакомства она часто ночами сбегала подумать или, как он подшучивал, «повыть на луну». Но этой ночью ему очень хотелось быть там с ней.       Он шёл уже знакомым ему путём, но в сей раз остановился в мшистом коридоре, поражаясь красоте пляшущих в полумраке светлячков. Мер подумал, что, вероятно, она также остановилась, чтобы насладиться необычным зрелищем. Такое ли оно необычное для неё?       Норинве сидела на пирсе, болтая ногами и мыча под нос мотив колыбельной. Девушка, судя по задранной вверх голове, считала звёзды. — Почему не спишь? — мягко спросил Кайрон, подходя ближе и опускаясь рядом на сырые доски. — Кошмары, — устало ответила альтмерка, опуская голову на плечо мера. — И все с водой. Страшно до оцепенения. В голову моряку пришла странная идея. Он протянул ладонь волшебнице, поднявшись. И получив одобрение, повёл её от пирса. — Давай… придадим более приятную ассоциацию воде? — склонил голову набок маормер, улыбнувшись и увлекая девушку в танец. Он аккуратно приобнял альтмерку за талию, кружа по песчаному берегу и напевая так полюбившийся ей мотив. Норинве смущённо краснела, но не вырывалась и не бурчала. Вскоре она расслабилась настолько, что совершенно не заметила, как они оба танцевали, крепко держась за руки, по голени в солёной морской воде. Мер прижался щекой к щеке девушки, прикрывая глаза. — Видишь? — почти шептал он. — Не так это и страшно. — Ты однажды сказал, что мы способны любить даже то, чего боимся, — прошептала в ответ волшебница, неосознанно прижимаясь ближе. — Я же думаю, что ради любви к чему-то преодолеваются любые страхи. Мысль была правильной, но колола виски вновь вспыхнувшей дилеммой. Кайрон отстранился, отпуская её и поджимая губы. — Прости, — сдержанно сказал он. — Но ближе друг к другу мы подходить не должны. Норинве приоткрыла рот, чтобы сказать что-то, но вдруг посмурнела, отвернув лицо. — Понимаю. — Нет, ни черта ты не понимаешь, — вспылил мер, выходя из воды. — У меня выбор: свободное море без тебя или заточение на суше с тобой. И я заложник каждого из них, потому что как малолетний дурак привязался к той, с кем знаком без малого… неделю? Ну не молчи же, Норинве! — Почему? — тихо спросила девушка, не сдвинувшись с места. Вода действительно не вызвала привычного тяжёлого воспоминания, но внутри неё бушевал шторм покрепче чем в ту судьбоносную ночь. — Не знаю, — рыкнул мер, расхаживая из стороны в сторону. — У тебя глаза — само море, а сама ты мягкая и добрая, как в какой-то дурацкой сказке. Угощала, играла со мной в эти нелепые игры, разговаривала. Думаешь, много мы разговариваем? Да ни черта! Норинве вышла из воды, поправляя волосы и становясь напротив, заглядывая в пронзительные глаза морского эльфа. Он поджал губы в тонкую нитку, сведя брови к переносице. Она понимала, как непросто ему даётся подобное признание. — Ты даже не подумал о том, что я могла бы выбрать свободное море с тобой, — вкрадчиво произнесла она, слабо улыбнувшись. Кайрон отвёл взгляд, поморщившись в отчаянии. — Я прочла всё же дедов дневник. Он писал, как сильно сожалеет, что не решился с другом своим уплыть. До конца жизни сожалел, а я не хочу так, Кай. — Давай… вернёмся к этому разговору позже, ладно?

***

      Норинве досыпала беспокойно. Ей непросто было уснуть, но, когда она наконец почувствовала глубокую дремоту, услышала шум волн. Они увлекали куда-то очень далеко, во время, где не было ни штормов, ни маормеров.       Маленькая альтмерка поморщилась от яркого солнечного света, крепко держа в руках удочку, что по размерам была значительно крупнее неё. Девочка аккуратно спускалась по крепкой деревянной лестнице, едва удерживая себя от того, чтобы засмотреться на море с высоты. — А-а, кому у нас тут не терпится отправиться на первую рыбалку? — услышала весёлый родной голос Норинве. Дедушка забрал удочку из её рук, предложив вместо неё свою ладонь. — Пойдём скорее, ты не представляешь, как по тебе море соскучилось!       Всегда он так, говорил о нём, как о живом. И альтмерка всегда охотно поддавалась на дедовскую уловку, разговаривая с морем и даже сочиняя ему стихи. — Осторожнее, Норинве, — строго предостерёг альтмер. — Покуда не научишься плавать, в лодке не балуйся. Страшное это дело — тонуть. Малышка рассмеялась, но следующее, что она помнит — надвигающаяся тьма. Она панически вдыхает, но лёгкие наполняются водой, а тело становится непослушным и тяжёлым.       Волшебница резко подорвалась, шумно вдыхая. Она огляделась по сторонам, приглаживая волосы и пытаясь проморгаться. Судя по солнцу, был уже полдень. Но почему Кайрон не разбудил её? Альтмерка встала с кровати и бегло посмотрела на свёрнутый спальник маормера. На столе лежал кулон из серебра в виде морского дракона, но его владельца не было ни в доме, ни за его пределами. Отчаяние захлестнуло её, когда она стояла на краю пирса, сжимая в кулаке украшение. Всё не могло закончиться так.       Скидав вещи в небольшую наплечную сумку и застегнув на шее пряжку накидки, альтмерка сосредоточилась для сотворения портала, крепко сжимая в руке маормерский посох. Амулет Кайрона присоединился к остальным украшениям на её шее. Нужно было торопиться, и более быстрого способа попасть в доки Вулхельского Дозора она придумать не могла.

***

      Отчаянный оклик знакомым голосом заставил его повернуться на половине пути на корабль. Девушка скинула капюшон, пытаясь управиться с одышкой не то от бега, не то от сильного волнения. — Ты не можешь уйти так! — едва ли не плача, возмутилась Норинве, подходя ближе. Кайрон свёл брови к переносице, выходя ей навстречу, чем вызвал неподдельный интерес и удивление собратьев. — Глупенькая голубушка, — мягко обнял волшебницу маормер, прикрывая глаза. — Я же просто мимолётное воспоминание. — А я не хочу, чтобы ты был мимолётным, — капризно бурчала альтмерка, уткнувшись лицом в его плечо. — Я плыла на лодке от Ауридона до острова, чтобы сказать тебе то, что я о тебе думаю. А это подвиг! — И что же ты обо мне думаешь? — мер мягко пригладил светлые волосы девушки, усмехаясь. — Что ты мне тоже очень понравился, — смущённо выдавила из себя она, поднимая синеву глаз на спутника. — Пусть мы и бельмо на глазу у этих высокомерных сухопутных, но… зато можем быть вместе? Кайрон беззлобно рассмеялся на мимикрию под его речь. Прохладные губы осторожно коснулись щеки милой, заставив ту зажмуриться и раскраснеться ещё сильнее. — Капитан, время не ждёт! — с ухмылкой позвал Нивирил. Оба устремили на него взгляд, почти идентично состроив задумчивое выражение лиц. — Что решили? Пират перевёл взгляд на волшебницу, улыбнувшись и кивнув ей. Она прищурила глаза в ответной улыбке, также кивая. И крепко держась за руки, двое поднялись на борт «Резвой волны».       У них теперь было предостаточно времени чтобы узнать друг друга, но один секрет Кайрон ей так и не раскрыл: ему очень уж нравился тот факт, что он не утонул в том море, но сразу же пропал, как только заглянул в её глаза.