***
На обеденном перерыве как всегда шумно, до Ксавье доносятся последние сплетни девчонок и хохот спортсменов; все вокруг с фальшивыми «изношенными» лицами, а девочка-с-косичками подходит к пустому столу, чтобы занять свое место в гордом одиночестве. Выражение ее лица словно говорит о том, что она выше этого, и вновь все, что Ксавье может подумать: «Круто». — Можно присесть? — произносит он неожиданно тихо и неуверенно. Не то чтобы Ксавье был самым популярным парнем в школе, но он впервые словно боится услышать отказ в столь неважном вопросе. Уэнсдей — такая гравировка на винтажном металлическом кольце у нее на пальце — поднимает взгляд на Ксавье, смотрит на него примерно три секунды, а затем кивает. Так что Ксавье ставит поднос с сэндвичем на стол и располагается напротив девушки в черном платье. Он вновь предпринимает попытку заговорить: — Ты здорово ответила на литературе, — говорит он, открывая упаковку с едой. — По-моему, ты очень умная. Уэнсдей смотрит на него пронзительно, но не пугающе, и, возможно, другой на месте Ксавье уже бы сбежал, но он ловит себя на мысли, что хочет больше узнать об этой девушке. — Спасибо? — ее интонация получается вопросительной то ли оттого, что она не ожидала, что кто-то в этой школе захочет сесть с ней, да и еще делать комплименты, то ли чисто случайно, а ее тон такой пугающе-ледяной, как из вампирского кино. В голове у Ксавье уже в который раз одно лишь слово: «Круто».***
Ее зовут Уэнсдей Аддамс. Она любит долгие прогулки при лунном свете и рисовать, сидя на заброшенном кладбище. Звучит как описание самого клишированного ужастика, думает Ксавье, ловя себя на мысли, что пора прекратить наблюдать за девушкой, которая едва ли знает его имя. Не то чтобы он больше не пытался заговорить с ней, но все его попытки были бесполезными или вроде того. Вполне вероятно, что пронзительным взглядом своих карих глаз Уэнсдей пыталась намекнуть Ксавье, чтобы он отвалил, но почему-то ему казалось, что ее взгляд не злой и вовсе не пугающий или же отталкивающий, каким она одаривает всех остальных учеников, когда те над ней смеются. Возможно, он это себе просто надумал. Но сегодня на уроке истории их класс поделили на группы, и в группе с Ксавье оказались Уэнсдей, Энид, Джаспер и Мия — новенькая. — Давайте выберем какую-нибудь королеву, — предлагает Энид. Им необходимо выбрать историческую личность и изучить ее биографию. — Жанна Д’Арк, — говорит Уэнсдей с возражения-не-принимаются-видом. — А не все ли равно? — пожимает плечами Мия. Джаспер молчит, потому что он полный ноль во всех предметах. Ксавье искренне поражен, как он не остался на второй год. — Зачем выбирать кого-то со сложной биографией? К тому же, битвы скучные. Ксавье, ну скажи ей, — не унимается Энид, ища поддержки у Ксавье, и его, честно говоря, бесит, когда она пытается с ним флиртовать. — Вообще-то, я согласен с Уэнсдей, — отвечает Ксавье, наблюдая за тем, как удивление, а затем и тщательно скрываемая злость медленно отражаются на лице Энид, которая явно обижена тем, что поддержали не ее. — Жанна Д’Арк — сильная женщина, а еще о ней столько жутких мифов выдумали. Он может поклясться, что всего на долю секунды Уэнсдей улыбнулась уголком губ. Возможно, лишь из-за того, что кому-то удалось заткнуть Энид, но они никогда не узнают правду.***
Ксавье никогда не был силен в том, чтобы подумать прежде, чем что-либо сделать. Поэтому он понятия не имеет, что им движет, как только ему в голову приходит самая бредовая идея из всех когда-либо его посещавших. Неделю назад директор объявила, что в конце месяца в школе состоятся танцы, и Ксавье никогда не был одержим тем, чтобы найти себе пару. Он слышал, как парни из его класса передавали девушкам листочки с вопросом: «Пойдешь со мной на танцы?» и вариантами ответа: «Да» или «Нет», но он никогда не занимался этой ерундой. Обычно каждый год Энид очень «прозрачно» намекала, что ждет, когда Ксавье позовет ее, но этого не происходило. И Ксавье сидит на уроке литературы, напрочь позабыв про миссис Годдард, и пишет тот самый вопрос на листе в клетку, вырванном из тетради. В конце он добавляет свое имя и сворачивает листок вчетверо. Сказать честно, он рассчитывает на отказ, ведь непохоже, чтобы девочке-с-косичками было до него хоть какое-то дело, если не считать того, что он просто поддержал ее идею на том уроке по истории. Но ему нечего терять, по крайней мере, ведь он не может выкинуть из головы девушку, олицетворяющую все самые красивые и мрачные песни из его плей-листа. Так что от Ксавье к Саймону, сидящему справа, от Саймона — к Виктору, от Виктора — к Эллисон и так через половину класса, записка все же доходит до Уэнсдей. Из-за монолога учительницы шелеста бумаги не слышно, но краем глаза Ксавье наблюдает, как Уэнсдей разворачивает листок и чиркает где-то галочку. И Ксавье видит, что Уэнсдей улыбается. Совсем немного, малозаметно, но она действительно улыбается. А затем листок идет обратно, и с каждый новым одноклассником, взявшим его в руки и передавшим другому, Ксавье думает, — Ксавье чувствует, — что все было не зря. Когда он разворачивает записку, то видит галочку напротив «Да». И он в очередной раз думает, что Уэнсдей невероятно, невероятно крутая.