В чулане

      Последний раз ударив кулаком по прочной дубовой двери, Джесси, наконец, сдается. Не откроют — чего и следовало ожидать, в общем-то. Тяжело вздыхая, он потирает веки всегда уставших зеленых глаз. Больше всего на свете он ненавидит такие моменты — моменты бездействия, ощущения собственной беспомощности и бесполезности, когда объективные обстоятельства не позволяют даже предпринять действия для решения проблемы. Остается только ждать и надеяться, что Петра и Айвор смогут найти Белую Тыкву раньше, чем он или она найдет их.       Джесси открывает глаза и видит на другом углу довольно небольшой комнаты, набитой всяким барахлом, вроде поржавевших садовых инструментов, пустых банок из-под краски, старой мебели и прочего, мягко улыбающегося ему Лукаса, и отчего-то тоже сразу улыбается. По крайней мере, у него есть компания — и не самая плохая.       — Думаю, мы здесь надолго, — несколько грустно усмехаясь говорит блондин, уводя взгляд в сторону, — Прости.       — Ты ни в чем не виноват, — твердо говорит Джесси, хотя прекрасно знает, что из-за склонности Лукаса брать на себя слишком много ответственности, убедить его в этом будет совсем непросто.       — Ты всегда так говоришь, — уклончиво отвечает писатель и начинает оглядывать чулан в попытке уйти от темы, — Как думаешь, он сможет до нас добраться здесь?       — Вряд ли, — рассуждает зеленоглазый, — Здесь нет никаких картин, проводов, раздатчиков — ничего, что могло бы говорить о ловушках. Только светильник на стене. Думаю, это просто обычный чулан.       — Видимо, здесь мы в большей безопасности от Белой Тыквы, чем снаружи. Иронично, — Лукас проводит пальцем по укрытому покрывалом дивану и морщится, смотря на собравшийся на нем весьма толстый слой пыли, — С другой стороны, если бы он захотел нас убить, ему было бы достаточно просто поджечь дверь.       — В таком случае мы начнем кричать и звать на помощь. Остальные нас услышат и спасут, — прогнозирует шатен.       — Они не услышат. В поместье хорошая звукоизоляция и толстые стены, — голубоглазый старается сохранять шутливый тон, но по его лицу заметно, что понемногу его собственные мысли начинают его пугать, — Никто нас не услышит, и мы сгорим заживо.       — Какой ты пессимист, — реакция Джесси на его слова такая же, как и у него самого, — Если тебе от этого полегчает, мы, скорее всего, не сгорим заживо, а задохнемся от дыма. Это неприятно, но не так болезненно.       — А ты, значит, оптимист? — блондин снова усмехается и садится на пол спиной к деревянной тумбе, решив, что даже на полу лучше, чем на том диване, — Я шучу, конечно. Он же не просто маньяк, которому лишь бы дай кого-нибудь убить — он ищет огниво, и мы с тобой по-прежнему не знаем, кто он. Сейчас мы для него представляем наименьшую угрозу. Ему выгодно, что мы сидим здесь — меньше проблем. Поэтому, наверное, пока что мы действительно в безопасности.       — И я так думаю, — подтверждает его мысли Джесси, садясь на пол в своем углу чулана, на что Лукас реагирует несколько огорченным выражением лица, — Что такое?       — Ничего. Все нормально… ну, настолько, насколько может быть, учитывая наше положение, — спешит отвертеться он, неестественно взбодрившись и расправив плечи, — Просто… волнуюсь. Надеюсь, Айвор и Петра в порядке.       — С ними все будет хорошо. После всего, через что мы прошли, я в них не сомневаюсь. Они справятся, — уверенно говорит Джесси. Он действительно так считает — хотя было бы лукавством сказать, что у него совсем нет сомнений по поводу Айвора, однако в Петре он уверен, как в самом себе.       — Да, конечно, я тоже… Хм… — Лукас снова как-то стеснительно мнется, обхватив колени руками и переминая пальцы рук, — На самом деле… — начинает он и останавливается, замолкая на полуслове, смотря куда-то вбок, вроде бы на стену, а вроде бы в никуда.       — Что? — Джесси осматривает его внимательным оценивающим взглядом, каким он обычно смотрит на людей, когда понимает, что ему что-то недоговаривают. Он заметил, что в последнее время Лукас ведет себя странно, но никак не может понять, почему.       Голубоглазый шумно выдыхает, будто собираясь с силами, прежде чем снова встретиться глазами с Джесси. Его взгляд растерянный, плечи слегка приподняты в напряжении, пальцы рук сцеплены в замок, и всем своим видом в целом он дает понять, что сейчас говорить ему дается нелегко.       — Мне кажется, я уже устаю благодарить тебя за все все те разы, когда ты за меня заступался и помогал мне…       — Ну… Можешь не благодарить, если тебе неудобно. Я же не ожидаю чего-то взамен, — говорит Джесси, не совсем понимая, о чем речь.       — Нет, нет! Я не об этом… — с широко раскрытыми глазами Лукас отрицательно мотает головой из стороны в сторону, а после закрывает лицо ладонями, стараясь скрыть смущение, и начинает нервно посмеиваться, — Я совсем не об этом…       — А о чем тогда? — теперь уже Джесси усмехается, совсем не понимая друга, — Лукас, что происходит? Ты ходишь постоянно с таким лицом, как будто скрываешь от меня государственную тайну.       — Тайну, значит, да?.. Можно и так сказать, — голубоглазый делает небольшую паузу перед тем, как снова заговорить, по-прежнему не смотря на Джесси, — За все то время, что я тебя знаю, у меня появилась от тебя одна тайна. Она… дурацкая, — он наконец убирает ладони от лица, и теперь становится видно, как он, весь красный, смущенно улыбается, — Она забавная, даже… какая-то детская, может, наивная. О ней очень приятно думать. И она очень… — наконец, Лукас смотрит прямо в глаза Джесси, настолько тепло, робко, но в то же время решительно и настойчиво, что у зеленоглазого перехватывает дыхание, — …очень нежная.       На несколько секунд Джесси теряет дар речи. Воздух вокруг будто бы становится плотным, вяжущим, резко сбивается температура тела. Он слышит глухой стук сердца в ушах и чувствует, как кровь приливает к его лицу. Все перестает иметь значение, кроме этого конкретного момента. Если бы не расстояние между ними, он бы вряд ли смог взять под контроль свои эмоции, но все же усилием воли он это делает. Даже несмотря на то, что Лукас — тот самый Лукас, в которого он безнадежно влюблен с подросткового возраста — только что признался ему в чувствах, это не значит, что можно делать, что хочется… По крайней мере, сразу — нельзя.       — Оу… — единственное, что он может выдать, как только мысли в его голове приобретают более-менее адекватный вид, — Ладно… Хорошо, — теперь настает черед Джесси смущаться и краснеть, — Думаю… Кажется, я тебя понял.       — Так что, ты… не против? — спрашивает Лукас с нотками подозрительности в голосе, и Джесси в очередной раз сдерживает свой порыв сказать что-то излишне эмоциональное, хотя очень хочется.       — Нет, — просто отвечает он, сдержанно улыбаясь, — И… по-моему, так получилось, что мы скрывали друг от друга одну и ту же тайну.       От удивления Лукас даже на мгновение теряет равновесие, несмотря на то, что он буквально сидит на полу, и Джесси приходится подавить в себе рвущийся наружу хохот. Он обожает моменты, когда голубоглазый случайно проявляет свою неуклюжесть — особенно то, как ярко она контрастирует с его обычной собранностью и сосредоточенностью. Требуется несколько секунд, чтобы сомнения и подозрения совсем исчезли из мыслей Лукаса, и как только это происходит, на его лице появляется самая ослепительная улыбка, которую Джесси когда-либо видел — одна из тех, которые заставляют его влюбиться еще сильнее.       — Какое совпадение, — хитро жмурясь говорит блондин.       — И не говори, — в точно той же манере подыгрывает ему шатен, — Бывает же.       Подняв взгляд к потолку, Лукас шумно выдыхает с нескрываемым облегчением. На его лице по-прежнему радостная улыбка.       — У тебя как будто гора с плеч упала, — комментирует Джесси.       — Ты себе даже не представляешь, Джесси…       — Да нет, — спешит поспорить зеленоглазый, — Представляю.       Они снова встречаются глазами, и на этот раз зрительный контакт держится довольно долго — настолько долго, что между ними возникает определенное напряжение. Лукас, не замечая за собой того, прикусывает нижнюю губу, и Джесси, подловив это, сглатывает слюну. Шум крови в ушах становится как никогда громким, а пульс сердца раздается во всем теле.       — Что ж, раз уж у нас сегодня вечер откровений, пойду до конца, — говорит блондин заговорщическим тоном, — На самом деле, я надеялся, что ты сядешь… ближе ко мне.       Джесси снова сглатывает слюну. Черт возьми, это действительно происходит.       — А… — единственное, что он сперва может выдавить из своего затерявшегося словарного запаса, — Ты хочешь, чтобы я сел рядом?       Лукас утвердительно кивает. Джесси долго уговаривать не надо — он уже морально и физически на высоком старте, как вдруг у Лукаса, весьма невовремя, включается совесть.       — Я… Я тебя не заставляю!.. Я, я не… Ох… — он снова нерешительно закрывается, держась одной рукой за воротник своей куртки, как он делает, когда сильно о чем-то переживает, — Прости, я понятия не имею, что на меня нашло!.. Т-ты ничего не должен делать, я просто… переволновался, наверное…       Джесси молча встает с места и садится рядом с ним, уверенно смотря ему в глаза. Хотя внешне он и сохраняет спокойствие, внутри у него шквал эмоций и чувств, которые не выразить словами. Шатен слегка подается вперед, оказываясь в интимной зоне личного пространства блондина, пока тот смотрит на него в изумлении.       — Я делаю, что хочу, — говорит он на пониженном тоне, едва не переходящем в шепот, — И ты делай, что хочешь. Согласен?       Лукас оглядывает его еще раз. Его голубые глаза мутнеют, грудь высоко вздымается, губы рефлекторно размыкаются. Смущение постепенно покидает его, пока не остается только желание притянуть Джесси к себе и почувствовать, каков он на самом деле. Внутри все пылает.       — Да.       Джесси нежно улыбается, проводя ладонью вдоль щеки Лукаса, а после приближается к нему и целует. Несмотря на очевидный интимный настрой ранее, сам поцелуй получается невинным и трепетным, хотя со временем становится более чувственным и глубоким. Ощущения от прикосновений друг к другу очень нежные, теплые, и вся неловкость первого поцелуя будто бы сходит на нет. Все барьеры рушатся за несколько минут ласк, и вот парни уже не стесняясь кладут руки друг другу на бока, шеи и спины, шутливо посмеиваются в перерывах между поцелуями, заглядывают друг другу в глаза и трутся носами.       Джесси думет, что уловил атмосферу уюта и комфорта, когда вдруг чувствует, как Лукас несильно прикусывает и оттягивает на себя его нижнюю губу, а после проводит по месту укуса языком — все плавно и неторопливо. Отстраняясь, они смотрят друг на друга с расстояния сантиметров десяти. Джесси зачарованно наблюдает за тем, как в глазах Лукаса разгорается дьявольский огонек, и чувствует, как его пламя перекидывается и на него самого.       — Делаю, что хочу, — игриво говорит голубоглазый.       Больше слов им не понадобилось.