Чудеса девяносто третьего года

Сидел у ворот Аушрос, ждал восхода солнца и думал: зачем я здесь? Столько боли было пережито этим городом. И тут же сам себе напоминал: я здесь, чтобы хотеть невозможного, вижу цель, не вижу препятствий, даже если я со стороны тот ещё псих, разругавшийся чуть ли не со всеми знакомыми и кидавший свои же картины в огонь. Мне надо, чтобы у города были чудеса, и точка. Ему же лучше, да и мне стоит ради чего жить. На дворе стоял ноябрь тысяча девятьсот девяносто третьего года. Вильнюс зализывал раны, но продолжал жить, хлебнув долгожданного воздуха свободы. Дворы таили в себе множество сюрпризов, хотя местами они были не самыми приятными. Тяжесть Другой Стороны была тягучей и липкой — ни один бы контрабандист с Изнанки не выдержал её. Стефан шёл по городу, но не удивлялся. Крепко тому досталось два года назад, и надо было увеличивать количество чудес — для равновесия. Да хотя бы этого хмурого парня взять, который кривляется, как юродивый, но благодаря ему уже несколько Путей в неведомое открылось. А теперь, видимо, умаялся, бедняга, и зачем-то сидел у ворот Аушрос. Утреннюю зарю*, что ли, хотел встретить? Стефан знал: парня зовут Юргис. И он, как настоящий художник, делает свою работу — устраивает представления для города. А уж открывать Пути одной только силой своего отчаяния — дорогого стоит. Но показываться ему шаман не спешил — время ещё не пришло. Ворота Аушрос как-то странно заколебались, а потом неожиданно пихнули парня в бок, дескать, поднимайся. Замёрзнешь ещё. — Да вы что, совсем очумели?! — рявкнул в ответ Юргис. — Полчаса нельзя человеку спокойно посидеть! «А он тот ещё скандалист, — одобрительно подумал Стефан. — Характер лёгкий, но взрывоопасный. Впрочем, для дела это даже полезно. С этой материей иначе нельзя никак». Начинался новый день. Первые лучи солнца неуверенно озаряли старый город. Юргис внимательно посмотрел на то, как солнечные зайчики пляшут на окнах домов, и заметил: — Давай вылезай. Бить не буду, я сегодня добр, как никогда. С одной из колоколен сорвалась стая чаек и куда-то полетела с громкими криками, похожими на хохот. «Смеются, как кукабарры** австралийские, — мысленно отметил Стефан. — Да, он будет великолепен, когда придёт нужное время. Вот уже и солнце подчиняется этому парню». Стефан продолжил свой путь, отмечая, что открытых Путей стало ещё чуть больше.