После стажировки

Патруль во время стажировки можно было считать бесполезным, если не подраться с каким-то злодеем. Правда так считал только Кацуки, ну и еще пара стажеров, что рвались в бой без раздумий. Сегодняшний обход кварталов прошел на славу. Блондин с несколькими незначительными царапинами довольный зашел в раздевалку, где встретился с одним ненавистным студентом другой академии, что вечно лез к его парню. Настроение сразу же скатилось на ноль, пока брови свелись к переносице, формируя складочку кожи между ними. Шото, что зашел следом, не разделял хорошего настроения блондина, не любил он все эти стычки, преподчитая всё решать словами через рот, а не кулаками. Так еще и Инаса, который так бесит, встретился. От двух парней слышались возгласы злости. Кажется это был спор по поводу Тодороки, но он даже не обращал внимания на это, снимая свой костюм. Это могло долго ещё продолжаться, но Кеми, что зашла за Инасой, спасла агенство Старателя от уничтожения, на что Шото благодарно кивнул ей. В ответ была милая улыбочка и двое студентов другой академии отправились прочь из здания. Правда не все в этой комнате были рады такому исходу событий, один блондин очень уж взбесился и теперь что-то громко обсуждал сам с собой, зная, что сейчас его парень даже внимания на него не обращает, но если он покричит еще немного, то произойдет кое-что, что так любит юноша, осталось лишь воплотить план в реальность, что было не таким уж сложным делом, как могло показаться на первый взгляд. Гетерохром же продолжал спокойно переодеваться, возясь с костюмом, в котором заела молния и надо было чем-то её смазать, с чем отлично справилась вода, как у парня это выходит – не известно. Оказавшись в одних только боксёрах, Тодороки значительно так стали надоедать громкие обсуждения его парня, от которых голова начинала гудеть. А сам блондин даже и не торопился переодеваться, стянув с себя лишь обувь и продолжая возмущаться. Естественно обладатель двух причуд не догадался о коварном плане Кацуки и в один момент прижал того к шкафчику, повернув к себе лицом и впившись в такие мягкие и сладкие губы, уголки которых чуть приподнялись, а в алых глазах, что начали немного слезиться, заиграл ликующий огонёк. Первый пункт плана прошел суперски, осталось продолжать в том же духе, что Бакуго и делал. Левая рука, что была более горячей, заползла под майку геройского костюма блондина, проводя по его пресу, а после переходя на поясницу, где расцветали шрамы, каждый из которых был получен в ходе смертельных сражений и стоил чуть ли не жизни их владельца. Ужасные воспоминания, которые надо гнать далеко и надолго. Алоглазый слабо прогнулся в спине и томно простонал в губы возлюбленного, распаляясь того еще сильнее и это действительно сработало. Тот стал более активно двигать языком, пока правая рука поднялась к лицу блондина, дабы стянуть черную маску, что закрывала часть порозовевших от смущения щёк. Двое возлюбленных оторвались друг от друга, глубоко дыша, а после вновь сплелись в чувственном и страстном поцелуе, переплетая языки, причмокивая и покусывая губы друг друга. Рука Кацуки была закинута на плечо Шото, слабо сжимая его и оставляя мелкие царапинки на коже. Маленькие слезинки собирались в уголках алых глаз, пока брови свелись домиком, а щёки покраснели еще сильнее, хотя казалось бы, куда уж больше. В штанах становилось всё меньше места с каждой секундой, чертовы гормоны и переходной возраст, во время которого возбуждаешь буквально от всего, даже от самого обычного поцелуя. Колено Тодороки вклинилось меж ног своего возлюбленного, потираясь об возбужденный пах, выбивая красивые стоны, что так и ласкали слух, вместе с шумными выдохами. Бакуго немного выдвинул бедра вперед, потираясь своей эрекцией об бедро гетерохрома, как бы говоря поторопиться, ведь "вот он я, такой возбужденный. Давай, возьми меня". От таких действий второй шумно выдохнул и задел своей левой рукой край штанов, что едва держались на бедрах алоглазого и то, благодаря ремню и слабой резинке, что была не заметна. Поцелуй оборвался так же резко, как и начался, ведь воздуха стало не хватать, а задохнуться никто не хотел. Левая конечность снова перешла на пресс, поднимаясь чуть выше, к соскам, и подушечки пальцев аккуратно прошлись по напряженным бусинкам, но после она спустилась обратно на поясницу, слабо поглаживая ее. Дразниться было хорошо, но надо быстрее заканчивать, ведь рабочий день вот-вот закончится, так что рука, расстегнув пояс, нырнула под одежду, сразу проходя до голой коже светлых ягодиц. Чуть помяв мягкие, но упругие, половинки сын Старателя легко прошелся по анальному отверстию пальчиками, заставляя Кацуки вздрогнуть и попытаться отстраниться от этих прикосновений на инстинктах. – смазки у нас нет, – с придыханием прошептал Шото на румяное ушко своего парня, продолжая иногда проходиться фалангами по сфинктеру, что всё время сжимался от этих прикосновений, будто пытаясь спрятаться. – есть два варианта, так что назови один или два, Кацуки. Тот же шумно выдохнул и просипел "два", голос неожиданно подвел его и дрогнул, заставляя беситься, но ничего не поделаешь. – ну два, так два, – сын Старателя развернул блондина лицом к стене и заставил опереться на нее, отставив задницу. Так было бы в принципе удобнее, даже выбери Бакуго другую цифру. Алоглазый чуть оглянулся назад, замечая как возлюбленный становится на колени и оказывается на одном уровне с его задницей, что всё ещё была в боксерках и удерживалась разными по температуре руками. До него сразу дошло, что сейчас будет, так что щеки залил ещё более сильный румянец, хотя куда ещё уж сильнее. Самого же Тодороки это мало смущало, так что он с абсолютным спокойствием стянул последний элемент одежды, что скрывал красивые бёдра. Они такие светлые, почти что белые, с небольшими следами засосов и укусов – метки Шото во время их прошлого секса – места, что загорают на солнце сильно отличаются от тех, что всё время скрыты за трусами или плавками, даже зимой. Поэтому казалось, будто у блондина всё время чулки одеты длинною до бёдер. Парень развел две булочки перед собой в разные стороны, открывая вид на розовое колечко мышц, что сжималось, будто пытаясь скрыться. Пусть оно уже и не было невинным, но вид свой не потеряло. Так что можно спокойно кого-то обмануть и сказать, что алоглазый девственник. Только вот никому он не собирается показывать свою задницу кроме как Шото. Гетерохром подул на вход, заставляя блондина вздрогнуть, а после ответ языком круг по нему, выбивая тихий стон из груди Бакуго. – стой.. Это же грязно.. Я грязный, черт возьми.. – рука направилась за спину и вплелась в разноцветные волосы в попытке оттолкнуть, но не вышло, ведь парень значительно обмяк от возбуждения и ласк своего парня. Язык нажал на сфинктер, пытаясь проникнуть туда, что вышло достаточно легко, ведь алоглазый сразу же расслабился, понимая, что им надо поторопиться. Язычок всё глубже приходился во внутрь, заставляя мягкие стеночки судорожно сжиматься вокруг него, но этого не хватало для нажатия на простату. Да и считалось просто хорошим смачиванием входа, вместо смазки, дабы не было больно. Левая рука поползла ко рту Кацуки, откуда вырывались стоны и хныканье, и нырнула пальчиками в этот горячий плен, заставляя хорошенько смочить фаланги. После минуты таких ласк, Шото отстранился и вернул руку к себе, надавливая пальцами на колечко мышц и немного проникая внутрь, в такое горячее и мягкое нутро блондина. Член, конечно, уже упирался в ширинку брюк, но надо было принести удовольствие своему парню, уже потом себе. Бакуго от таких действий вздрагивал и пытался насадиться на фаланги, постанывая, но рука, что держала его за талию, не давала двинуться, заставляя лишь стонать, хныкать, и просить войти, пока что только в голове. Всё это происходило в сопровождении огромного смущения алоглазого, что запрятал личико в предплечьях, сложив руки на стене. Тодороки на это усмехнулся и наконец вошел в Кацуки одним пальцем, но после подумал и добавил второй, разводя их на манере ножниц, дабы разработать не такой уж и тугой вход. Со стороны блондина слышалось лишь шумное дыхание и тихие постанывнания, что заглушались руками, в которые тот уткнулся. Гетерохром поднялся на ноги и наклонился к шее возлюбленного, оставляя там легкие поцелуи и заставляя того вздрогнуть всем телом. Губы стали спускаться ниже, к лопаткам, где появлялись один за одним влажные следы, что после начнуть алеть, превращаясь в собственнические метки. Кто бы мог подумать, что Шото такой собственник? Явно не его парень, что сейчас просил поторопиться и наконец-то войти, но все эти просьбы утопали в шумном дыхании блондина и запахе жженой карамели, в котором Тодороки был готов утопать вечно. А еще эти стоны, что так и ласкали слух, заставляя довольно усмехаться и продолжать двигать внутри двумя пальчиками. В один прекрасный момент гетерохрому показалось, что смазки не особо хватает и пальцы начинают двигаться с трудом, принося дискомфорт возлюбленному, чего он уж точно не хотел сделать. В голову пришла идея. И нет бы, будь это что-то по типу "достать пальцы, смочить их еще и продолжить", так фантазия и извращенность парня решили, что будет не плохо попробовать блондина на вкус еще раз. В создании мелькали моменты о том, как алоглазый, стонал и смущался несколько минут назад, так почему бы не освежить эти кадры новой партией римминга? Да и Кацуки вряд-ли будет против, это же "так блядски приятно". Бакуго вынырнул из своего домика для румяного личика и повернул голову в сторону, дабы видеть парня, что так внимательно смотрел и трогал шрамы на крепкой спине, о чем-то задумавшись и продолжая растягивать горячее нутро. – Да блять.. Хватит уже, черт возьми... Войди уже нормально! – блондин изнывал от желания ощутить этот восхитительный член в себе, а как же кайфово было кончать от него, Бакуго никогда не забудет свой первый опыт с Тодороки, да и в принципе первый раз это был для него. Тогда было нежно и грубо одновременно и, не смотря на слабую боль, так крышесносно, что, казалось, каждый прохожий слышал его звуки удовольствия. Ну и пусть, зато ему было хорошо. Да и было это давненько, тогда еще сын Старателя со своей причудой экспериментировал, заставляя срываться на хрипы от сорванного голоса и скулёж. Но так как прошло много времени и всё это стало надоедать, парни захотели разнообразия и открыли для себя секс в публичных местах, что до чертиков возбуждало алоглазого. Оказывается ему нравилось получать этот адреналин лишь от мысли "а если нас сейчас застукают?", отчего кончал быстрее, нежели дома, где вероятность быть замеченым посторонними людьми снижалась до 2-5%, чертовы жильцы в доме напротив, что любили смотреть в чужие окна с целью увидеть там что-то, ведь взгляд их был такой внимательных. Из мыслей Шото отвлек рычащий голос своего парня, что заставлял поторопиться. – не думаю, что без смазки будет комфортно, – спокойно произнес гетерохром, проводя рукой по вставшему члену и размазывая небольшое количество предсеменной жидкости. На такое заявление послышалось раздраженное сопение, после чего тот, кто издавал его, развернулся лицом к " двумордому придурку", опускаясь на колени перед ним. – не зазнавайся, половинчатая задница, это я делаю лишь для сохранности своей задницы, ясно?! – прорычал Кацуки, касаясь языком головки, немного отодвигая крайнюю плоть и проходясь по уздечке, дабы хорошенько так подразнить возлюбленного. Казалось, что сейчас он заглотит по основание, но вместо продолжения парень отстранился и взглянул в разные по цвету глаза, пытаясь там найти что-то, но не прошло и минуты, как он вновь припал губами к головке органа, щекоча уретру языком, что "гулял" по плоти, которая была у него во рту. Бакуго немного оттянул крайнюю плоть, дотрагиваясь до уздечки, пока пальчики перебирали потяжелевшие и поджавшиеся яички. – только попробуй сейчас кончить, половинчатый ублюдок, я тебя убью нахрен, – грозно прорычал блондин, отстраняясь от члена, что был хорошенько смочен слюной, так что стоит поторопиться, ведь слюна имеет свойство достаточно быстро высыхать. Кацуки поднялся на дрожащие от возбуждения ноги и повернулся к Шото спиной, упираясь руками в стену и оттопыривая задницу для того, чтобы облегчить проникновение и чтобы член сразу прошелся по нужной точке. Гетерохром по какой-то неизвестной причине медлил, на что алоглазый поторопил его обычным "быстрее", доставая из мира раздумий. Это сработало и у входа почувствовалась головка, заставляя Бакуго шумно выдохнуть и расслабиться, чтобы не было больно. Всё же слюна не самый лучший лубрикант, так что желательно сделать всё для комфорта в таких обстоятельствах. Секунда замешательства и орган начинает понемногу входить, растягивая стеночки, что плотно его обхватили, как бы засасывая внутрь. Тихий стон слетел с искусанных губ Кацуки, пока Тодороки продолжал медленно, но верно вторгаться в нутро возлюбленного, донося дискомфорт и кайф одновременно. Но стоило головке немного задеть простату, как боль отошла на второй план, затмеваемая удовольствием и наслаждением, от которых хотелось стонать во весь голос, но нельзя чтобы их засекли, особенно если этим "кем-то" будет Старатель. Гетерохром вошел полностью, от чего по комнате разнесся тихий шлепок кожи об кожи и судорожный вздох с еле уловимым стоном. «Слишком приятно» – разносилось в мыслях обоих парней, пока они стояли не двигаясь, дабы привыкнуть к ощущениям, всё же перерыв у них был большой. То учёба, то экзамены, то каникулы, на которых они не виделись, ничего не давало повода возлюбленным побыть наедине. Алоглазый развернул голову в бок и прошептал Шото "поцелуй", вновь сводя светлые брови домиком из-за ощущения слабого толчка, что выбил из груди судорожный вздох. Тодороки же вцепился в губы возлюбленного, как тот и просил, покусывая их и сплетая языки в страстном танце. Бедра легонько двинулись назад и вперёд, делая более ощутимый толчок, чем был до этого, задевая слишком чувствительную простату на данный момент. Пока парни слились в страстном поцелуе, Шото переместил свою горячую руку на грудную клетку блондина, сминая мышцы на ней и сжимая розовые бусинки – соски, что быстро затвердели от возбуждения и слабого прохладного сквозняка, на который парни не обращали внимания, будучи слишком увлеченными друг другом. Другая рука спустилась вниз и стала ласкать член Бакуго, доводя того до громких стонов в губы возлюбленного. Отстранившись, гетерохром оставил легкий чмок на алой щеке, спускаясь к шее, что всегда была чувствительна, как и уши. На коже расцветали красные пятнышки, кое-где даже со следами зубов – метки ревнивого Шото, за которые он конечно же получит потом. Но это будет после всего этого, сейчас есть лишь он и возбужденный до чертиков Бакуго. Движения становились всё резче и сильнее, выбивая весь воздух из легких вместе с пошлыми стонами, которые приходилось заглушать рукой у рта, что до этого ласкала соски, которые сейчас покраснели и немного набухли. – Ещё, Шото.. Сильнее мх~ – доносилось в перемешку со стонами и ругательствами, что обрывались скулежём или особо громкими звуками из этих влажных по-алевших уст. Сам же Шото слушался и давал Кацуки ещё. Не важно, что именно это "ещё", ведь для гетерохрома это значило "всё до последней капли", как и блондин отдавал себя всего этому "половинчатому придурку". Казалось ещё чуть-чуть и оба парня кончат, но не тут-то было. Холодная рука неожиданно остановилась и пережала основание члена, не давая кончить возлюбленному, что уже закатывал глаза. От этих действий тот выдавил из себя скулёж, прогибаясь сильнее. – попроси.. Попроси, Кацуки... Давай, ты же можешь, я знаю.. Мм~ – произнес Шото страстным шепотом, что постепенно переходил в гортанный рык и стон, заставляя повиноваться без замедлений. – Да-ах-ай мне.. Дай мне кончить, ублюдок! – ну почти заставлял. Всё же Кацуки останется собой всегда, даже будучи возбужденным и на члене своего парня. Правда за такую дерзость ему пришелся не слабый такой шлепок по заднице, оставляя там алеющий след от ладошки. – блять.. – шумно выдохнул, алоглазый, что-то обдумывая и тихонько постанывая от движений, что резко стали медленными и плавными. – их.. Пожа-ах-луйста.. Шото.. Ах~ дай мне, блять, кончить, – довольный такой просьбой Тодороки в миг оставил хватку, давая тому излиться, пачкая пол и немного шкафчик. От такого сильного оргазма стеночки стали трепетать, судорожно сжимаясь и чуть ли не выбивая из сына Старателя оргазм, принимая всё глубоко в себя. Шото завалился на любимого, прижимая его к шкафчику сильнее, чуть ли не вжимая его туда. – ты меня сейчас раздавишь, половинчатая задница, – проворчал Бакуго, выпуская из себя, начавший обмякать, член, который его обладатель не соизволил достать. После чего сразу же сжался, дабы ничего не вытекло наружу, не особо хотелось потом стирать одежду. Это тоже послужило причиной поворчать. – прости, я не удержался и кончил внутрь.. Ты меня так восхитительно сжал, а еще эти громкие и пошлые стоны... По комнате, да и ближайшим помещениям тоже, прогремел взрыв, сопровождаемый запахом жженой карамели и криками о том, как Кацуки взорвет "чертового половинчатого ублюдка" к чертям и пепла даже не оставит.

Похоже кое-кто напрашивается на второй раунд...