***
У Люси Престон была проблема. Очень специфическая проблема. Проблема шести футов четырех дюймов* по имени Гарсия Флинн. Последние три дня он следовал за ней как тень. Не за ней, конечно. Это не было бы проблемой, и на самом деле, это не было бы чем-то из ряда вон выходящим. Она могла даже не заметить. В конце концов, он всегда был там: рядом с ней. Прикрывая её спину. Это должно было быть раздражающим или неудобным, особенно учитывая их историю, но это не так. Было странно успокаивающе знать, что он был рядом с ней. За исключением того, что последние три дня его не было. И все же он был, потому что путешествие во времени было таким странным. Он как всегда внимательно следил за Люси Престон. Но не за ней. Ее будущая версия, женщина с более короткими волосами и более острыми глазами, стала его новой спутницей. Он сидел рядом с ней за обедом, разговаривал с ней в тихих уголках и следовал за ней всякий раз, когда она уходила в другую часть бункера. Со своей стороны, будущая Люси, казалось, не возражала против его присутствия. Она улыбалась ему всякий раз, когда он подходил, и наклонялась к нему, когда он был близко. Это казалось почти инстинктивным, то, как она прижалась к нему, положив голову ему на плечо, когда он сел рядом с ней. А Люси - настоящая Люси - была... Она не ревнует. Конечно, она не ревновала. Было бы нелепо ревновать к себе, независимо от обстоятельств. Кроме того, ей было все равно. Верно? Одного разбитого сердца было достаточно, и она определенно не хотела другого. Она, конечно, заботилась о нем, но не настолько, чтобы расстраиваться из-за того, что он проводит время с другой женщиной, тем более что формально эта женщина была она сама. Так. Определенно не ревнует. (Неудобное скручивание в животе, вероятно, было вызвано едой в бункере.) Она поерзала на диване, заставив свое внимание вернуться к собранию команды. Агент Кристофер обсуждала меры предосторожности для предстоящей миссии. Миссия по спасению Руфуса. Конечно, она не могла пойти, потому что им нужно было свободное место в спасательной шлюпке. По кругу от нее Флинн что-то прошептала ей из будущего, которая подавила смех и легонько шлепнула его по руке. Она не ревнует. Определенно не ревнует. — Что ты думаешь, Люси? — голос агента Кристофера прервал ее мысли, и она моргнула. Какая Люси? (И если она получила хоть малейшее удовлетворение от того, что ее будущее «я» выглядело таким же застигнутым врасплох, что ж… Никто не мог этого доказать.) Она попыталась придумать ответ, но другая Люси опередила ее в этом. (Конечно.) — Думаю, ты права. Самое главное - убедиться, что Эмма и… — она сглотнула, на мгновение опустив глаза.— Моя мать не увидит их . Это был первый реальный признак ее уязвимости, и Люси не была уверена, радоваться ей или разочаровываться из-за того, что ее мать все еще была больным местом, спустя столько лет. Флинн нежно сжал руку Люси из Будущего, и она взглянула на него. Никто не произнес ни слова, напряжение в ней понемногу спало. Она положила свою руку поверх его, придвигаясь ближе к нему. Очевидно, он по-прежнему был для нее таким же утешением, как и прежде. Было ощущение, что она вторгается в личный момент, поэтому Люси отвернулась. Ее взгляд неожиданно остановился на Уайетте. Уайетте из настоящего, который выглядел так же неловко из-за этого зрелища, как и она. (Так же ревниво.) Агент Кристофер откашлялась. —Хорошо, нам нужно готовиться к ужину. Завтра у нас у всех долгий день. Сейчас очередь Флинна готовить. Люси, я полагаю, ты будешь ему помогать? Вопрос, конечно же, был адресован ей из будущего. Флинн медленно улыбнулся, уже поднимаясь на ноги, когда другая Люси покачала головой. —Вообще-то, я думала, что она должна помочь ему." Тишина. Ее будущее «я» указывало на нее, полуулыбка тронула ее губы. Внезапно Люси пришло в голову, что она вспомнит все это, когда сделает это в будущем. Знала бы как... неудобно ей было. (Да, неудобно. Это было хорошее слово. Не ревнивый, просто недовольна странными взаимодействиями.) Флинн испуганно моргнул и она попыталась подавить боль. Неужели теперь проводить с ней время настолько абсурдно? Тем не менее, через мгновение он кивнул, направляясь на кухню и с любопытством оглядываясь на Будущую Люси. Прекрасно. Если она не хотела устроить сцену, она должна была следовать за ним.***
Сначала было не так уж и плохо. Они быстро вошли в ритм. Он действительно готовил, а она передавала ему припасы по мере необходимости. Они почти не говорили, кроме необходимых слов, и напряжение между ними было удушающим. Не пойми меня неправильно, но я просто думаю, что это какое-то безумие, что из всех здесь с тобой легче всего разговаривать. Так много для этого. На самом деле, она не должна была быть удивлена. Он никогда не делал секрета из своего... почти обожания Люси, подарившей ему дневник. Женщина, которая вытащила его из самых мрачных моментов и дала ему то, за что можно бороться. И несмотря на то, что он ожидал от нее этого, Люси так и не оправдала его невероятно высокие ожидания. Было логично, что теперь, когда эта Люси — его Люси — снова рядом с ним, ему не понадобится дешевая копия, которой она начала казаться. Слабая. Сломанная. Боящаяся. Вряд ли это та Люси, на которую он надеялся. Однако. Она была взрослой женщиной, если не больше. Она могла справиться с этим. Итак, они двигались по кухне в относительной тишине, демонстративно игнорируя нарастающую неловкость. Избегая зрительного контакта, насколько это возможно. (И это было больно, больше чем она могла ожидать. Со всем что произошло, казалось что кто-то разорвал ее сердце, разорвал его в клочья. Она хотела подойти к нему и позволить обнять ее, как прежде, но он даже не взглянул на нее.) Наконец случилось неизбежное. Она не смотрела на него, он не смотрел на нее, а кухня была приличных размеров, но уж точно не большая. Поэтому, когда она слишком резко повернулась, чуть не потеряв равновесие, она оказалась в его теплых и крепких руках (точнее в руке, он все еще был в этой перевязи). Это застало ее врасплох, но может быть и не должно было. Он не сразу отпустил. Держал ее на месте, словно боялся что она упадет если он отпустит ее. ( Или может быть, предположила обнадеживающая часть ее мозга, он просто хотел обнять ее. Она тут же оттолкнула эту мысль) Она приказала себе отстраниться, но ее тело отказалось повиноваться. Вцепившись в его рубашку сзади изо всех сил. Это... Это казалось правильным. Через некоторое время он отступил назад, прочищая горло. Все еще чувствуя себя немного не в своей тарелке, она протянула руку и ухватилась за ближайшую стойку, чтобы не упасть. — Гм. — она сглотнула. Выдавив из себя улыбку продолжила — Извини за это. Я просто... — Люси. — она ненавидела, когда он так произносил ее имя. Как будто он видел ее насквозь и умолял ее перестать пытаться его одурачить. — Я… я сожалею об этом — он неопределенно указал на кухню. — Я позабочусь о том, чтобы это больше не повторилось. Что-то в ней треснуло. Просто так, он не хотел иметь с ней ничего общего? Действительно ли ее будущее «я» было намного лучше? Набравшись силы, которую она никогда не думала использовать с ним, она ярко улыбнулась. — Все в порядке. Правда. Я имею в виду, я уверена, что ты предпочёл бы быть с другой мной, но… — к своему ужасу, ее голос дрогнул и она яростно приказала своим эмоциям держаться под контролем. — Я в порядке в любом случае. Отвернувшись прежде, чем он успел увидеть слезы, горевшие в ее глазах, она направилась к двери. (Ладно. Хорошо. Может быть, она немного ревновала. У нее остался только один человек на свете и ее было мало даже для него?) Его голос остановил ее. "Люси?" Мягкий. Осторожный. Не уверенный. Она остановилась, но не оглянулась, защитно скрестив руки вокруг себя. Она позволит ему высказаться, заверит ее, что это не она, а он или еще что-нибудь в этом роде, и оставит его в покое. Поплачет, вернувшись в свою комнату. (Конечно, с запертой дверью.) — Хм? — Почему, — осторожно начал он— ты так думаешь? Серьезно? — Я имею в виду, ты не отходил от нее три дня, так что… — Нет, нет, нет. Это звучало горько, гневно и слезно… Ей нужно было выбраться оттуда. Немедленно. — Я не… — он замялся — Я никогда не собирался бросать тебя, Люси. — Они никогда этого не делали. — Я пытался дать тебе пространство. — Пространство? — разве она говорила что ей нужно пространство? Может быть, но за всю жизнь она не могла этого вспомнить. — Я перегнул палку — его голос был теперь ближе, почти прямо позади нее, но он не прикоснулся к ней. Она не была уверена, хочет она этого или нет. — На складе. Видеть, как тебе больно, это... — он вздохнул. — Я хотел сделать это лучше. Ты сделал. Слова застряли у нее в горле, и ее разум метался, пытаясь усвоить эту новую информацию. Он думал, что она расстроена из-за него? За то, что держал ее вместе, когда все разваливалось? — Ты не переступил черту. — она едва могла слышать собственный голос, но он, должно быть слышал, потому что резко вдохнул и подошел еще ближе. — Я видел тебя, и… Уайетт Прежде чем она успела ухватиться за эту мысль, он двинулся дальше, быстро выговаривая слова. — И я не буду... я не буду мешать, Люси. Я не буду притворяться, что понимаю, но и не буду пытаться - ты можешь делать свой собственный выбор и я это уважаю. Но если ты чувствуешь что то, что я сделал было… — он остановился. Явно с усилием вздохнул, выиграв у них обоих время, чтобы собраться с мыслями. — За чертой. Внезапно она вспомнила, как близко он был, когда подошла другая спасательная шлюпка. Видел ли он тогда ее и Уайетта? Слышал ли он, что сказал Уайатт? (Имеет ли это какое-то значение? Они сидели так близко друг к другу... И то, как Уайетт смотрел на нее...) Ох. Она была так расстроена тем, что недостаточно хороша для него, что ей даже в голову не пришло, что он может испытывать к ней то же самое. Медленно, осторожно она повернулась. Увидела его остекленевшие глаза, дрожь в руках и напряжение в его теле. Внезапно стало слишком легко шагнуть вперед, прижаться к его груди и обнять его руками. Он замер, ненадолго, но когда она не отстранилась, он поднял руку, не на перевязи, чтобы прижать ее к себе. Так близко, что она почти чувствовала его прерывистое дыхание, слышала стук его сердца. — Мы с Уайеттом говорили о Руфусе.—ее слова были приглушены его рубашкой, но она точно знала, что он услышал. Почувствовала, как усилилась его хватка. — Да, он сказал мне, что любит меня, но это не значит…—она с трудом подбирала слова, чтобы объяснить. Она не может просто вернуться и притвориться, что Уайетт никогда не покидал ее и не подталкивал к этому. К той близости, от которой он хотел уйти, но потерпел неудачу. — Ты не переступил черту, — сбивчиво закончила она. Долгое время они ничего не говорили, просто крепко обнимали друг друга. В комнате было тихо, если не считать его прерывистого дыхания. Наконец, он нашел свой голос. — Я не предпочитаю ее тебе. Или тебя ей, если уж на то пошло. Я предпочитаю Люси в любое время. — он был таким страстным и таким искренним, что ей отчаянно хотелось ему поверить, но сомнения одолевали ее. — Нет, но она… она дала тебе дневник. И я знаю, как это важно для тебя. Я знаю... — Ты тоже важна.— он не оставил места для спора— Люси, ты должна знать, что я… — он сглотнул. Один раз погладил ее по волосам, невероятно нежно. — Ты должна знать. Почему ты здесь? Тогда она задумалась. Конечно, она это сделала. Но она предполагала, что он здесь ради женщины, которой она станет, а не… не… — Я знаю, ты был разочарован, — прошептала она ему в грудь. Она почувствовала как он замер и его дыхание перехватило.— Мной. Потому что я не была ею. Он не отрицал этого, и она была так благодарна за это. Она никогда не забудет как он смотрел на нее в ту ночь, когда она стояла между ним и Джоном Риттенхаусом. Конечно, это был гнев и определенно боль, но под ним скрывалось всепоглощающее разочарование. Она была не той Люси, которую он хотел тогда, и она едва могла осознать мысль об этом изменении. — Я был неправ, — сказал он вместо этого— Если бы я мог взять свои слова обратно… То, что я делал… — его пальцы скользнули от ее волос к шее, нежно проводя по коже. Настала ее очередь перестать дышать, и он быстро отстранился. — Прости, — пробормотал он. Конечно, он думал, что ей неудобно. Конечно, ему и в голову не пришло, что его прикосновения были мягкими и нежными, а она просто наслаждалась ими. — Люси, я… — он снова заколебался. Казалось, он был готов сказать что-то важное. (И это должно было быть — это должно было быть — что еще это могло быть…) — Я забочусь о тебе, — сказал он наконец. — И если я когда-нибудь заставил тебя в этом усомниться, извини. Не совсем признание в любви, но он был напряжен, сердце колотилось у ее уха, и она знала, что он боится ее ответа. — Я тоже забочусь о тебе. Неожиданно, но было на удивление легко сказать это. Он слегка отстранился, запрокинув ее голову. Он искал в ее глазах намек на неискренность. Было трудно удержать его взгляд, но он нуждался в этом. (Возможно, они оба нуждались.) Так что она позволила ему посмотреть, позволить ему увидеть правду ее слов, и улыбнулась, слабо, но ободряюще. — Мне не все равно. Он сглотнул, один раз. Его лицо было ближе, чем она думала. Достаточно близко, чтобы его дыхание обдуло ее лицо. Ее взгляд упал на его губы без ее разрешения, и она быстро отвернулась. Разве она не была расстроена всего несколько минут назад? Разве она не задавалась вопросом, заботится ли он о ней вообще? (Его глаза были широко раскрыты и полны отчаяния и неуверенности одновременно. Теперь в этом не было никаких сомнений; она значила для него больше, чем когда-либо осмеливалась думать.) Она чуть приподняла голову. Их лица сблизились еще больше. В ожидании. Долгое время казалось, что он ничего не собирается делать. Он смотрел на нее сверху вниз, прерывисто дыша, но застыл на месте. Затем он наклонился, прижавшись лбом к ее лбу. Его нос коснулся ее, и она глубоко вздохнула, потянувшись, чтобы притянуть его… — Ужин почти готов?—она никогда так сильно не ненавидела звук собственного голоса. Она неохотно отстранилась, и Флинн сделал то же самое, повернувшись к плите как раз в тот момент, когда вошла Люси из будущего. Женщина ухмылялась от уха до уха, а остальные члены команды следовали за ней. «Конечно, она знала, что прерывает», — размышляла Люси. Зачем мне-? — Готов, — ответил Флинн с некоторым опозданием. — Ты помнишь, где тарелки? Другая Люси рассмеялась. — Кажется, я запомнила это место, — ответила она, подходя прямо к шкафу. Люси избегала взгляда Флинна, когда пошла за своей тарелкой, пытаясь не обращать внимания на себя из будущего. Неудачно. Женщина ухмыльнулась, протягивая ей тарелку, и пробормотала. — Не волнуйся — кивком показывая в сторону Флинна.— Это стоит ожидания. Затем она на самом деле подмигнула, прежде чем уйти за едой. И, ну… Она не сомневалась в этом. (В ту ночь он сидел рядом с ней. Не с ее будущей «я», а с ней. .его колено задело ее колено под столом. Почти инстинктивно она наклонилась к нему.)