— Пап, пап! — Чимина дернули за рукав, вынуждая оторваться от экрана. — Смотри, Чонгук выпустил новый сингл!
Чимин засмеялся и кивнул.
— Хорошо, Сэи. — Он попытался вернуться к работе, но маленькие ручки дочери заставили его посмотреть на планшет и прочитать текст песни под тихую музыку, играющую на фоне.
— Дядя, — Эри нахмурилась, скрещивая руки. — Ты ведь даже не смотришь. Как мы сможем наслаждаться песней, если ты не переведёшь её для нас?
Чимин засмеялся, покачал головой и хмыкнул.
— Я слишком вас разбаловал, — вздохнул Чимин, забирая у Сэи маленький планшет и пролистывая в начало песни. — Хорошо, я переведу её, так что лучше слушайте внимательно, ладно? Я не буду повторять.
Сэи и Эри собрались вокруг стола Чимина и уставились на него глазами, переполненными любопытством и трепетом. Чимин улыбнулся им и вернулся к тексту на корейском.
Чимин прочистил горло. Девочки захихикали.
—
Любовь это не так уж сложно, — перевёл Чимин. —
Обними же меня так же, как я. Мы не знаем, что нас ждёт впереди, но мне нравится, что ничего не предопределено.
— Я уже плачу, — запищала Эри, сжимая руку Сэи.
— Мне перестать? — спросил Чимин.
В его груди что-то ёкнуло, когда он пробежался глазами по тексту. Девочки переглянулись и покачали головой. Чимин хмыкнул и вновь прочистил горло.
— Хорошо, продолжаем, — вздохнул он. —
Не важно, что говорят остальные. О чём ты беспокоишься, если мы не можем жить друг без друга? Мы можем лишь любить друг друга ещё сильнее.
Чимин поперхнулся. Девочки странно на него посмотрели. Он перечитал строчку, и слова звучали более чем знакомо. Он заставил себя улыбнуться, потирая глаз и бормоча что-то про ресничку. Сэи захихикала и жестом попросила продолжать.
—
Если тебе доведётся хоть раз полюбить кого-то сильнее, чем меня, если я привыкну к жизни без тебя, тогда, тогда, мы можем расстаться тогда. — Чимин пролистал текст в конец. Планшет Сэи был подключён к колонкам через блютуз, и голос Чонгука заполнял кабинет. —
Любить тебя не так уж тяжело, улыбнись ещё раз, позаботься обо мне ещё немного. Любить не так уж сложно, если смотреть друг на друга так же, как мы смотрели, когда увидели друг друга в первый раз.
Дверь в кабинет распахнулась, и все трое подняли глаза и увидели Юнги с напитками и двумя пакетами в руках.
Эри с визгом побежала к нему.
— Ты вернулся! — захихикала она, обнимая его ноги.
Юнги вздохнул, взъерошивая волосы Эри, на что его восьмилетняя дочь недовольно заворчала.
— Что ты им читаешь? Лучше бы домашку, которую им нужно сделать до завтра.
Сэи и Эри захныкали, готовые устроить целый скандал, но Юнги смерил их взглядом. Они схватили напитки и буррито и выбежали из кабинета.
Чимин тяжело вздохнул. Голос Чонгука по-прежнему звучал где-то на фоне, и от его тихого шёпота у Чимина стояли слёзы в глазах, когда он вслушивался в грустные слова песни.
Он закончил её, думал Чимин, ставя на паузу и вытирая глаза. Он правда закончил песню, которую писал для Чимина много лет назад.
— Хочешь, я присмотрю за девочками? — предложил Юнги, доставая еду, чтобы перекусить.
— Не в первый раз, — Чимин шмыгнул носом, качая головой, встал со стула и улыбнулся Юнги. — И не в последний. Они правда его любят.
Юнги усмехнулся.
— Даже слишком, как по мне, но ты уже знаешь, как я отношусь ко всей этой ситуации. То, что ты переводишь своей дочери грустные песни про любовь, написанные о тебе, это странно и просто разбивает мне сердце.
— Не все они обо мне, — пробормотал Чимин, разворачивая свой буррито. — Я же не единственная его любовь. Столько лет прошло.
— Ты единственный, кто хоть что-то значил для Чонгука, — сказал Юнги, и Чимин поднял голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Мы с тобой оба это знаем.
Чимин пожал плечами и, опустив глаза, бесцельно провёл по полу босой ногой.
— Не все они обо мне.
Юнги вздохнул и сделал глоток кофе.
— Знаешь, как мы поступим? Мы выставим тебя из дома и не пустим назад, пока ты не сходишь в парк и не поешь немного вредной уличной еды.
— Что? — засмеялся Чимин.
— Думаешь, я шучу?
— Ох блять, конечно, ты не шутишь. И это пиздец как меня пугает. Что ты имеешь в виду?
Юнги протянул Чимину кофе.
— Иди, Чимин. Иди фотографируй цветы в парке где-нибудь в пяти километрах от дома. Подыши, блять, воздухом.
Чимин посмотрел на Юнги и медленно обхватил стаканчик кофе.
— С тобой всё будет в порядке?
— Я справлюсь с двумя маленькими соплячками. Иди и развейся, ладно?
Чимин кивнул и схватил со стула зелёную армейскую куртку, но Юнги остановил его и протянул руку. Чимин взглянул на своего лучшего друга, сглотнул и медленно отдал ему куртку.
— Будет лучше, если ты оставишь её. Сам знаешь, — прошептал Юнги.
Чимин кивнул и вышел из дома без куртки, чувствуя, как в груди просыпается беспокойство.
***
Чимин смотрел в окно, наблюдая, как мимо проходят люди. Голос Чонгука звучал в его наушниках. Чонгук уже целый год ничего не выпускал. Так удивительно, каким зрелым и мужественным стал теперь его голос. Казалось, прошли годы, десятилетия с тех пор, как Чимин слышал, как он поёт. Он и представить себе не мог, как, должно быть, нервничает Чонгук после перерыва в целый год.
Он не спеша пил кофе, улыбаясь самому себе. Значит, Чонгук наконец закончил песню. Чимин помнил, как был рядом, когда Чонгук набросал первые две строчки в блокноте, который всегда носил при себе.
Они поссорились из-за пустяка, у обоих был плохой день, когда Чонгук сорвался, спрашивая Чимина, значит ли всё это для него хоть что-то. Чимина ранили эти слова. Он был так измотан учебой и работой, что они едва не расстались в тот вечер. Проснувшись ночью, Чимин увидел, как Чонгук пишет и зачеркивает какие-то слова в своём дневнике. Чимин начал дразнить его, и только тогда Чонгук показал, что он пишет.
Казалось, лишь вчера они жили в той маленькой квартирке, оба слишком уставшие для чего-то, кроме ленивых поцелуев на кухне и улыбок, когда у одного из них слипались глаза. Они были счастливы, решил Чимин, вытаскивая наушники. У него в глазах стояли слёзы. Они были счастливы, и именно такими Чимин хочет запомнить их отношения.
Со слезами, медленно скатывающимися на стол, Чимин поднялся, закрыл спотифай и пошёл к двери. Он опустил голову, стыдясь, что кто-то заметит его слезы.
Чимин врезался в кого-то и поднял взгляд, чтобы извиниться, но слова застряли в горле, когда он увидел Ким Тэхёна.
— Тэхён, — сказал Чимин.
— Мы знако… — нахмурившись, Тэхён присмотрелся получше. — Подожди, Пак Чимин, неужели это ты?
— Вау, я так рад тебя видеть, — Чимин рассмеялся, и они оба обнялись.
Тэхён похлопал его по спине.
— Понимаю, — засмеялся он. — Мир так тесен. Кто бы знал.
— Как ты? Всё хорошо? — c улыбкой Чимин заметил небольшие изменения во внешности Тэхёна. Он стал стройнее и мужественнее, с легким макияжем на лице и дорогими украшениями на ушах, шее и запястьях.
Тэхён пожал плечами и рассмеялся, потирая шею.
— Порядок, — усмехнулся он как-то неловко и нервно. — А ты?
— Тоже порядок, — улыбнулся Чимин. — Вообще-то мне нужно бежать на встречу, — соврал он, удивляясь, почему Тэхёну некомфортно находиться рядом с ним, но прошло так много лет с тех пор, как они разговаривали в последний раз, поэтому он понимал его, хотя это немного задевало. — Но я был рад снова встретить тебя.
— Ага! Я позвоню тебе, ладно?
Чимин кивнул, заставив себя улыбнуться, и, уходя, помахал рукой. Он вышел из кафе, грустно усмехаясь своим мыслям.
Тэхён и Чимин были неразлучны, пока он не начал встречаться с Чонгуком. Они были лучшими друзьями, всегда на связи на всех возможных уровнях. Чимин так и не понял, почему они перестали общаться. Может, из-за Чонгука, а может, потому что Чимин поступил в хороший университет, а Тэхён решил сделать перерыв в учебе.
Чимин с улыбкой гулял по улицам, когда на него упали первые капли дождя. Он надел наушники и, переходя улицу к автобусной остановке, услышал, как заиграла музыка из песни Чонгука.
***
— Привет, извини за беспокойство, но моя дочь — твоя большая фанатка, не мог бы ты дать ей автограф?
Чонгук обернулся, недоумевая, кто это говорит с ним таким раздражающе милым высоким голосом. Он почувствовал, как всё его тело застыло и ком застрял в горле, когда их глаза встретились.
Перед ним стоял Пак Чимин. Тот самый Пак Чимин, вдохновивший его на бесконечное количество песен, выпущенных и невыпущенных. Тот самый Пак Чимин, который разбил ему сердце семь лет назад.
