Like A Film, We Faded To Black

Чимин прочистил горло, нарушая повисшее молчание. — Думаю, мне пора идти. Нужно помочь Юнги уложить девочек, — сказал Чимин, желая поскорее смыться отсюда, и направился прочь от этих троих. Щёки обдало теплом. Это не могло происходить на самом деле. Всё шло совсем не так, как он планировал, особенно на этой неделе. Он чуть не поцеловал Чонгука, они чуть не поцеловались — сама эта мысль пугала его, но в то же время вызывала приятный трепет. А вдруг… — Я провожу тебя, — донеслось до него, и Чимин обернулся и увидел, что его догоняет Чонгука. Сердце Чимина забилось быстрее. Как только Чонгук поравнялся с Чимином, он вздохнул. — Не могу поверить, что ты вот так обломал меня и собирался просто уйти. — Извини, я… — Чимин отвёл взгляд, чувствуя, как щёки пылают. — Послушай, насчёт того, что ты сказал, тебе не нужно просить разрешение, чтобы извиниться перед моей дочерью. Если что, тебе стоит сделать это, пока она правда тебя не отшила. Она ведь поддерживает тебя во всем. Чонгук усмехнулся, придерживая перед Чимином дверь. — Правда? Так мило с ее стороны. Я думал… Не знаю, думал, что ты запретишь ей слушать мою музыку. Чимин покачал головой. — Раньше я и сам её слушал, когда Сэи была маленькой, — Чимин посмотрел на него. — Через несколько лет я перестал, но она продолжала слушать твою музыку. Сначала я думал, всё дело в твоем симпатичном лице, но она всё продолжала и продолжала говорить о смысле, заложенном в словах. — Как мило. Я уже люблю ее. Теперь мне так стыдно, что я довел ее до слез. Чимин остановился у своего номера и посмотрел на дверь. — Хочешь зайти? — Я, — Чонгук нервно сглотнул. — Не знаю, разве Юнги не там? — Ага, а что? Чонгук почесал затылок. — Разве он не… Ну знаешь, не будет против? — С чего бы? — фыркнул Чимин, прикладывая ключ к замку, красный огонек сменился зеленым. — Прости, тебе необязательно заходить, если не хочешь, Чонгук. — Нет, я зайду, — кивнул Чонгук. Чимин улыбнулся, отчасти радуясь, что Чонгук остался таким же упрямым. — Ладно, — он открыл дверь и увидел, что все трое поедают блинчики. — Юнги, ты что, разрешил им есть блинчики в такое время? Юнги пожал плечами. — Они всё жаловались, а ты не возвращался целую вечность. Где ты, кстати, был? — Я был с… — Чимин повернулся, чтобы указать на Чонгука, но рядом никого не было, только открытая дверь. — С кем? — спросил Юнги с лёгким раздражением. Чимин усмехнулся. — С Сокджином, я был с Сокджином.

***

— Лунное дитя, ты сияешь / Когда восходит луна, наступает твоё время, — Чимин смотрел на океан, слушая голос Намджуна в наушниках. Он гадал, что же имел в виду Намджун, говоря, что это песня посвящена Чимину. Он облизнул губы и прислонился щекой к костяшкам пальцев. — Давайте, вы все / Лунное дитя, не плачь / Когда восходит луна, наступает твоё время. Кто-то похлопал Чимина по плечу. Он обернулся и, увидев Чонгука, вытащил наушники и поставил песню на паузу. Чонгук сел рядом с ним. — Что слушаешь? — Песню Намджуна, — Чимин протянул один из наушников. Чонгук засомневался, но взял его. — Он сказал, что написал её для меня, вот я и пытаюсь понять, почему. Чонгук хмыкнул. — Я хотел извиниться за то, что сбежал вчера. — Ничего страшного, Чонгук. Это я, наверное, поставил тебя в неудобное положение. Мне следовало бы подумать об этом, — сказал Чимин, включая песню. — Извини, со мной ты вечно попадаешь в нехорошие ситуации. — Я не подросток, Чимин. Я могу с собой справиться. — Ты абсолютно прав, — он взглянул на Чонгука и, заметив их близость, слегка покраснел. Чонгук вздохнул. — Я… Я извинился перед Сэи. Она очень крепко меня обняла и сказала, что я не очень-то и фальшивил на последнем живом выступлении. — Правда? — Чимин захихикал. — Она самая милая. Чонгук кивнул, барабаня пальцами. — Эй, Чимин? — Да? — Почему ты ушёл? Чимин поставил песню на паузу, облизнул губы и тихо вздохнул. — Мы правда вот так сразу переходим к этой теме? — Я просто хочу знать, — Чонгук пожал плечами. — Это плохо? Неужели правда причинит мне больше боли? — Не знаю, — Чимин уставился на свои руки. — Не хочу ворошить плохие воспоминания. Чонгук вытащил их наушники, и Чимин посмотрел на него. — Ты всегда был особенным для меня, Чимин. Твой уход так и остался загадкой. Я хочу знать, сделал ли я что-то не так, сказал ли я что-то… — Нет-нет, — перебил его Чимин. — Нет, дело не в тебе, пожалуйста, больше не говори так. Ты ни в чём не виноват. — Надо мной всегда смеялись за то, что я любил тебя слишком сильно и был ослеплён своей любовью. Твой уход застиг меня врасплох, и я никак не мог понять, почему ты ушёл. У нас было так много планов, и я просто… просто хочу разобраться. Чимин почувствовал, как у него наворачиваются слёзы. — Чонгук, ты был лучшим парнем в мире. Ты сделал меня таким счастливым, и ты был, наверное, единственным человеком, с которым я хотел провести остаток жизни. Просто… Помнишь ту медсестру-практикантку? Чонгук кивнул. — Которая была влюблена в тебя? — Да, она, — Чимин нервно сглотнул, чувствуя, как сердце забилось чаще. — Ну, когда ты уехал на два года в Америку, я был опустошён. Несколько месяцев я даже не выходил из дома. Намджун и Юнги очень волновались, поэтому они… Они устроили мне свидание вслепую. Оказалось, что с ней. Чонгук судорожно выдохнул. — Я… Когда я уехал в мини-тур, когда мы расстались в первый раз… Чимин медленно кивнул. — Когда ты расстался со мной, я не мог прийти в себя месяцы, Чонгук, я был так разбит. Намджун и Юнги выдали мне целую речь о том, что нужно взять себя в руки, уверен, где-то в середине этого была даже лёгкая пощёчина, так что я выбрался из кровати и пошёл на свидание. Я провстречался с ней два года и думал, что был счастлив. — Думал? — Я постоянно слышал о твоих достижениях, — Чимин отвёл взгляд, вытирая слёзы. — Она знала о нас с тобой, я сам плакался ей пару месяцев спустя. Она всегда была очень чуткой и знала, что есть кое-что, из-за чего я не могу двигаться дальше. Она говорила, что понимает, и всё равно хотела быть рядом, чтобы поддерживать. — Два года? Чимин кивнул. — В тот вечер, когда ты вернулся, она рассталась со мной. Когда ты увидел, как мы обнимались, это были прощальные объятия. Она уезжала в Канаду. — Ты знал о беременности? Чимин покачал головой. Чонгук взял его за руку, и Чимин сорвался. Спустя семь лет Чонгук снова держал его за руку. Это ощущение, такая мелочь, по которой Чимин чертовски скучал. — Нет, — рыдал Чимин, пытаясь успокоиться. — Все девять месяцев я и понятия не имел. Если бы я знал… Если бы я только знал, я бы сказал тебе. Мне следовало тебе рассказать, то есть… Я просто… Всё произошло слишком быстро. Мы снова сошлись, снова были так чертовски счастливы. — Что случилось потом? — Чонгук сжал его ладонь. — Она позвонила мне, в панике сказала, что у неё начались схватки. Я просто стоял в нашей гостиной и плакал, когда она сказала мне, что у неё больше никого нет, кроме меня, и ей очень страшно. Голос Чимина надломленно задрожал от воспоминаний о той ночи. От воспоминаний о миллионе вещей, которые крутились у него в голове в ту ночь. — Ты ушёл, чтобы быть с ней? Чимин промычал в знак согласия. — Я был рядом в её последние мгновения, — он шмыгнул носом и посмотрел на Чонгука. — Только, пожалуйста, не надо её ненавидеть. У неё просто… У неё больше никого не было, но она не хотела вставать между нами. Это всё из-за меня. Я ушёл. Ты должен ненавидеть меня. Чонгук мягко улыбнулся. По его щекам текли слёзы, и это разбивало Чимину сердце. Он старался не думать о том, как Чонгук выглядел в ту ночь, когда узнал, что Чимин ушёл, и каким разбитым он себя чувствовал. — Я не ненавижу ни тебя, ни её, — он снова стиснул руку Чимина. — Но мне нужно время, чтобы всё обдумать. Переварить всё, что ты сейчас рассказал. — Я понимаю, — прошептал Чимин. — Спасибо, что выслушал. Чимин смотрел, как Чонгук возвращает ему телефон, поднимается и уходит. И как только Чонгук скрылся из вида, он закрыл лицо руками и разрыдался. Он наконец рассказал правду, и теперь Чонгук всё знал. Теперь Чонгук возненавидит его. Он зарыдал с новой силой, чувствуя, словно вернулся в прошлое на семь лет назад. Всё, что он так старательно пытался оставить позади, теперь всплывало перед ним, и, как киносцена, подошедшая к концу, затухало. Чувствуя, как маленькие руки обнимают его, слыша шёпот, что всё будет хорошо, Чимин продолжал плакать.