Приятель!

      Истерический рёв сотен безумных глоток.       Сбитый беглый топот босых ног.       «ВОЛРАЙДЕР!!!»       Майлз не мог больше бежать, лёгкие разрывало косой режущей болью, они не могли вместить столько воздуха от частого дыхания. В ушах перекатами звенело, как писклявые громовые удары, сердце бросало кровь в горло и голову кипящим бесконечным тараном. Ноги заплетались от слабости, как безвольные скрученные нити, рубашка противно прилипла к спине от колючего пота.       Нет… Только не смерть… Куда идти…       Он забежал в маленькую открытую комнату и с треском запер за собой дверь. Грохот ломающихся досок догнал его и дробью упал в спину. — Кто там внизу? — внезапно громко раздался хрипящий слегка диковато взволнованный голос из динамика возле металлической трубы подъёмника. Апшер чуть не выдохнул сердце, резко испугавшись. — Ты же не один из них, верно?       Зачем-то Майлз нервно кивнул, хотя понимал, что собеседник его не видит.       Как раз в тот момент дверь начала слетать с петель и ломаться в труху с таким скрипом и криками, что Майлз отчаянно до забитых слёз понадеялся на всё, лишь бы этот неизвестный голос приказал ему, что делать, как спасаться. — Быстро! Лезь в подъёмник, если хочешь жить!        Орава безумцев вломилась в комнату единым рычащим и жадно сверкающим десятками глаз организмом, пропахшим кислой кровью и копотью.       Майлз уткнулся спиной в подъёмник. Придётся довериться этому незнакомцу, кем бы он ни был… Довериться, казалось, единственному разумному существу в этом дико пламенном, раздирающем внутренности аде, дабы не быть съеденным заживо этими зверями. — Д’вай, парень, залезай! Я видел, на что они способны!       Майлз наскоро залез в подъёмник, клеть за ним с коротким лязгом закрылась, и безумные сволочи остались снаружи, тщетно пытаясь пропихнуть свои грязные пальцы внутрь.       Подъёмник дёрнулся наверх, как подвешенный на канат, и остановился этажом выше.       Прямо оттуда на Майлза заинтересованно смотрел высокий тощий до выступающих через желтоватую кожу костей мужчина в заляпанном засохшей бурой кровью переднике. На лице болталась серая половина залатанной медицинской маски, под дырой виднелась разорванная нижняя челюсть с красной десной и рядом почерневших с краёв зубов. На носу очки, одна линза которых разбита и открывает выразительный голубой глаз, исчерченный длинным зашитым порезом до самого лба, а вместо второй — большой окуляр, скрывающий длинный широкий шрам. Волосы по бокам висков, жидкие и совершенно седые, упали ему на плечи.       Он приветливо наклонил голову и тут же произнес своим спокойным неожиданно свежим голосом в нос, непохожим на жуткое сипение живого мертвеца: — Ты сделал правильный выбор, приятель.       Не успел Майлз среагировать на такое резвое знакомство нос к носу, как незнакомец одним рывком вытащил его из подъёмника и со всей силы вмазал в висок так, что перед глазами всё внезапно кроваво померкло, как в мутной воде.       Апшер упал набок, чувствуя, как хлипко отнимаются ноги от ноющей боли, словно сминающей череп в осколки, и поднял голову на того, кого считал своим спасителем.       Правильно. Никому здесь нельзя верить.       Репортёр даже не разочаровался, лишь мысленно обозвал себя идиотом. В горле накопился сырой ком сдерживаемой злости и безвыходного молчания. Хотя… По иному он поступить просто не мог. Толпа голодных безумцев хуже чем… Впрочем, он пока не знает, что будет делать с ним этот кошмарный доктор.       Тот в свою очередь склонился над Майлзом, присев на корточки, изучая его цепким, острым, как ядовитый зазубренный кинжал, взглядом, словно подопытную зверушку. — Эй… — как зачарованная змея произнёс он, будто увидел нечто знакомое в лице Апшера, его глаз блеснул щекотливым узнаванием, — ты ведь парень того мелкого дерьмового священника, не так ли? — тут он сипло едва слышно хохотнул и дружелюбно, даже с некоторым пьяным сочувствием продолжил: — Его… свидетель или что-то такое… Ты, наверное, вымотался? А?       Неожиданно Майлзу захотелось кивнуть на это предположение, со всей терпкой горечью и едким ужасом в измочаленных от переживания нервах. Но разве можно расслабиться под таким нездорово любопытным взглядом? — Давай сделаем перерыв, а, приятель? — миролюбиво спросил доктор, легко качнув рукой на колене. — Старый добрый обед из двух мартини, м? Потолкуем немного. Бла-бла, бла…       Мужчина тяжело поднял Апшера за туловище и водрузил на коляску, хотя и с придыханием от натуги, но быстро и осторожно, не как кусок мяса. — … тяжелее, чем кажешься, — доктор отряхнул руки и продолжил, поправляя оглушённому Майлзу плечи и привязывая ремнями конечности к подлокотникам и подножкам. — Немного кардиотерапии тебя не убъёт. Хорошо. Поехали. Руки и ноги из машины лучше не высовывать… — он сипло весело рассмеялся, заглядывая снизу журналисту в лицо, и поднялся.       Казалось бы, бессвязные фразы находили жуткий режущий слух отголосок в голове репортёра. Он никак не мог поймать скачущее размытое по стенам эхо от слов хирурга, пока не пришёл в себя окончательно.       Он связан. Теперь пути назад нет…       Пугающий незнакомец взял каталку за ручки и повёз через комнату в коридор. Плавающий золотыми разводами свет бросался ошарашенно на стены и забитые двери от чётких дрожащих теней проходящих, облупленная штукатурка заканчивалась залом с лифтом и распахнутой дверью наружу. В проёме мерцала серебристыми искрами летящая с неба брызгами и мокрым пологом вода, её нагло срывал грозно гремящий вместе с бушующей грозой жёсткий ветер и бросал в лицо.       Вот она, алая горящая надпись «Выход»… Но как она далеко… — Я люблю ночной горный воздух, — внезапно подал слегка помято исчезающий на некоторых звуках из-за отсутствия половины губ голос доктор, втянув носом пряную промокшую уличную свежесть. Затем, тихо задыхаясь от издевательского смеха, добавил, заглянув Майзлу в лицо: — Х-хочешь выйти, прогуляться? Иди, я подожду здесь.       Майлзу захотелось демонстративно закатить глаза и выразить своё отвращение к такой потрясной шутке, но слишком бесстыже торопливо билось его сердце в тонких крошашихся стенках груди, чтобы он мог вымолвить хоть слово. — Давай, беги свободно! — посмеиваясь, тоненьким от едва сдерживаемого за хрипом сумасбродного хохота тоном протянул безумец, совершая размашистый жест рукой, обмотанной трубкой от капелицы, в сторону двери. — Я не тороплюсь.       Доктор, встретив скупое мрачное молчание со стороны собеседника, который едва сдерживался, чтобы не плюнуть сумасшедшему в лицо, наигранно удивлённо поднял брови: — Нет? — мужчина пожал плечами, мол, ничего не поделаешь. — Хорошо.       Он повёз репортёра в лифт, пятясь туда спиной, и продолжал до раздражения оптимистично говорить: — Суровый как кремень. Мне это нравится. Тогда хорошо. Вот сюда-а-а…       Ему явно доставляло счастливое маньяческое удовольствие издеваться и мучить Апшера своей грубой искренней насмешкой. Однако уже многое переживший журналист привык к такому, главное не рыпаться и не говорить, иначе можно лишиться головы.       Седой, похожий на мертвеца, мужчина нажал кнопку, с трещащим, оскорбительно радостным хихиканьем.       Лифт со скрежетом закрылся и проехал на пару этажей вверх. По шахматному кафельному полу тянулся яркий кровавый след, в шуршащей серой темноте кто-то громко израненно стонал.       Доктор вывез Майлза в ещё один коридор, где у стены лежал и, испуганный болью, припадочно дёргался прикованный цепями к койке сумасшедший, и его мычащим душераздирающим крикам вторило из угольной в пыльных переливах густой темноты надрывное шипение: — Убей меня, убей!       Поравнявшись с истошно вопящим на цепях пациентом, доктор диковато приставил палец к разорванным губам: — Тс-с-с-с, ч-ч-ч. Этот язык тебе всё равно не нужен был. По правде говоря, — раздражённо от резкого звука втянув воздух через зубы, буднично обратился незнакомец к новой жертве, — я просто устал сам лизать марки.       Они зашли в блёклый переход, куда кровавый след алыми вязкими пятнами вёл как раз в глубину шершавого ползучего мрака кабинета.       Доктор зажёг искусственный, похожий на белые выстрелы в глаза, избитый свет, с треском мигнули отрывками молнии лампы, перед Апшером показались две заляпанные бурым раковины. — Вот мы и пришли, — с невидимой улыбкой, весело в предвкушении пыток, растянуто с напевом произнёс мужчина.       Майлз, ошарашенный ужасом, понял, что этот разговор вряд ли закончится для него хорошо.