Незаживающая рана

Мы были вместе с самого начала: я и мой синеволосый Ангел. Мы вместе росли и вместе осиротели. В один день. Нагато присоединился к нам позже, он был таким же как мы — сирота войны. Жизнь посреди военного конфликта больших стран шиноби не баловала ни одну маленькую страну, вроде нашей. И особенно она не баловала сирот. Сироты погибали едва ли не чаще, чем сами шиноби. Умирали по-разному, но чаще от голода или от великого «милосердия» шиноби (таким не гнушались ни шиноби Амегакуре, ни шиноби крупных деревень). Они искренне верили, что спасают нас. Среди таких «героев» были и те, кто не брезговал обычными зверствами ради веселья. Это война, можно прикрыть свою мерзкую гнилую натуру врагом, разжечь этим еще бОльшую ненависть. Получить еще больше игрушек для развлечения. На полях сражения встречались разные ниндзя. Чаще — те, кому плевать на нас, они не принесли ничего, кроме боли и страданий. Верят, что несут благую миссию во имя мира во всем мире. Реже всего встречаются те, кто действительно хочет дать шанс на выживание. Этот тип шиноби встречается так же часто, как трехлапая ворона или солнечные дни в Аме. То есть, почти никогда. Мы встретили своего Ятагарасу. Шиноби из Скрытого Листа, позже его самого и его товарищей узурпатор Ханзо наречет Дэнсецу но Саннин. Но обо всем по порядку. Дети посреди военного конфликта. Нам пришлось повзрослеть слишком рано, чтобы научиться выживать в этом жестоком мире политических игрищ. Один прожитый день уже был достижением, даже если не получилось раздобыть хотя бы хлебную корку, которую вы разделите между собой. А если смогли стащить что-то съестное и сбить голод на пару часов — это был успех. Выживание. Это был наш смысл жизни. Временами, голод толкал на необдуманные поступки. Некоторые пытались обокрасть шиноби, за что поплатились своей жизнью и жизнями друзей. Ниндзя тоже голодали. Родители Нагато погибли по этой причине — голодные шиноби Листа пробрались в их дом и, перепугавшись, лишили жизни Фусо и Исэ на глазах их сына. И сами были убиты. Нагато сделал это неосознанно, но это оставило на нем неизгладимый отпечаток. Он боялся своей силы, он не хотел никого убивать или причинить боль. Эта трагедия заложила один из кирпичиков в фундамент его характера. Наша с Конан история не была менее печальна, наши матери и отцы тоже погибли от рук шиноби. Вместе с Нагато к нам присоединился его пес — Чиби. В каком-то смысле эта дворняга спасла Узумаки жизнь и за это он делился с псом тем, что находил. Конан нашла их, когда оба, мальчишка и щенок, были на грани голодной смерти. Забавный малый, пес всегда внимательно следил за тем, как Конан складывает фигурки оригами и восторженно лаял, когда она складывала фигурку собачки. Я не был рад такому пополнению, мы с Конан и без того еле сводили концы с концами и выживали. Однако с присоединением Нагато мы продолжали выживать, в основном за счет краж. Даже Чиби помогал выжить посреди этого Ада — пока он отвлекал владельцев лавок, мы набивали карманы и подолы плащей тем, что не могли себе позволить. Но тем, что продлит наше существование хотя бы на день, если повезет — на два. Чиби погиб вскоре, после их с Нагато присоединения — попал под удар шиноби. Это стало еще одним тяжким потрясением для Нагато, который совсем недавно перенес большую потерю. И вот еще одна. Мы похоронили Чиби, как настоящего друга, даже оставили булочку на холмике мокрой земли, ставшей последним пристанищем для верного друга нашей троицы сирот Аме. Нагато плакал, Конан и мне тоже было жаль пса, но мы не могли себе позволить долгую грусть. Пора идти дальше, наше существование продолжалось без Чиби. Если смерти шиноби были стратегическими потерями, то смерти гражданских и детей были ничем. Нас не существовало на этой доске для игры в Го, нас даже не возводили в ранг пешек, нас не было в статистике смертей. Нас приравняли к животным. Детей так и называли — «щенки». Нежелательное потомство топят, нас — убивают, если попадёмся на глаза. Шиноби не испытывали жалости ни к старикам, ни к детям. У них была цель, миссия. Цель оправдывала любые средства, Великим Странам было совершенно наплевать на цену достижения результата. Аме граничила с тремя великими странами одновременно, от того наша земля стала идеальным полигоном для тех ужасов, что здесь творились. Среди всего этого разношерстного сброда шиноби особенно выделялись некоторые ниндзя и одним из них был Ханзо Саламандра. Некогда юнец-пацифист, жаждавший мира и союза со всеми Великими странами Шиноби, теперь мерзкий узурпатор, жаждующий безоговорочной власти. Он настолько уверовал в свою непобедимость, что со временем почти «ослеп», лишь изредка проявляя крупицы оставшегося в нем милосердия. Ханзо проявлял его по отношению к исключительно сильным противникам, но только не к нам, не к своим подопечным. Мы продолжали голодать и бояться. К концу войны Ханзо поглотила паранойя, его охраняли круглые сутки несколько отрядов шиноби, которым он тоже не особо доверял. Кто-то охранял самого Саламандру, остальные — следили друг за другом. Ханзо боялся своей смерти настолько, что обыскивали даже детей. Донос, написанный обиженным соседом, обвиняющий в планировании покушения на узурпатора — равносилен смертному приговору без суда и следствия. Унизительно. Унизительное существование таракана. Жители Амегакуре настолько устали от вечных войн, сражений и жертв, что приняли эту реальность, как данность. Они строили новую жизнь, унизительную и гнусную, но продолжали жить и идти дальше. Уже тогда в наших маленьких головах зрел вопрос о несправедливости этого мира. Уже тогда зрело желание построить новый мир без ненависти, боли и войн. Катализатором был застенчивый Нагато, который больше всего жаждал этого, но еще не говорил об этом вслух. Можно сказать, что мой характер не давал ему этого сказать, ведь я, скорее всего, начал бы разоряться и называть своего товарища наивным идиотом. Я был мал и глуп. Помните, что я говорил про необдуманные поступки? Однажды мы втроем возымели наглость и глупость, чтобы заявиться к тройке из Листа. Стоя за мокрыми, покрывшимися плесенью каменными столбами, мы слушали их разговор. Троица Саннинов обсуждали перспективы на победу, уход одного из них в странствие, пока нас не заметили. Я настолько сильно хотел есть и ощущал ответственность за своих товарищей, что вышел к этим шиноби с открыто, смело. —Поделись с нами едой. — я протянул руку к самому крупному из них. Мужчина с белыми непослушными волосами, настолько непослушными, что даже ливни Амегакуре с ними не справлялись. Под глазами 2 полоски. Он выглядел самым грозным из них троих, даже тот бледный выглядел не так сурово, не говоря уже о куноичи с янтарными глазами. С глазами, как у Конан. —Что с твоими родителями? — Голос белобрысого был до невозможности хриплым, даже немного резал слух. Он искренне интересовался, почему я здесь, с протянутой рукой прошу у них, врагов, еду. Я выложил ему, как на духу: —Мои родители погибли. Их убили шиноби. — Для голодного ребёнка я был тогда весьма уверенным. Мне нельзя было быть другим, от меня зависела жизнь Конан и Нагато. Джирайя, так звали этого мужчину с волосами-колючками, поделился с нами своими скудными припасами, но мы обчистили даже Цунаде, от чего женщина была явно не восторге. Наша наглость позволяла нам протянуть еще один день. Я, Конан и Нагато напросились в ученики Джирайи. Вспоминая время, нашего ученичества под его опекой, я могу назвать это время самым тёплым детским воспоминанием. Саннин действительно о нас заботился, мы забыли, что такое голод и сон под проливным дождем. Иногда методы этого мужчины были сомнительными. Так, однажды, он нарядил нас в костюмы лягушек, чтобы мы почувствовали себя командой. Единственное, что мы чувствовали — смущение. Он тоже был одет в этот костюм. Кажется, только ему и Нагато было комфортно в ЭТОМ. Кстати, о Нагато. Джирайя подарил ему то, что не мог подарить ни один из нас. Большая цель и смысл жизни, Нагато больше не боялся своей силы. «Мальчику из пророчества» нельзя было её бояться, ему предстояло построить новый мир, а мы должны были ему в этом помочь. Конан развивала свое мастерство с умопомрачительной скоростью. Ее искусство оригами стало для меня самым красивым и самым невероятным ниндзюцу. Красивее техник куноичи была только сама куноичи. Кажется, уже тогда я начал влюбляться в нее.