давай представим, что это звёзды?

Почему так больно, а глаза залиты клеем? Почему ничего не видно? Почему слёзы больше не льются? А он учился ценить людей, между прочим. Хан Джисон отдал бы всё чтобы снова увидеть Минхо. Его голос и руки - много, но он нуждался в его лице, мягких скулах, тёплых глазах. Он не хотел больше дышать, это не было больше необходимо. Минхо заменял кислород, прикасался слишком нежно, говорил с таким трепетом и любовью и, наверное, правда любил, потому что вытаскивал тогда из кладовки, потому что собственноручно тогда мстил. Страшно. Он заглядывал в глаза, которых давно нет, он спрашивал, он звал, пока Джисон растерянно искал лицо. Пока Джисон понимал, что больше уже не увидит, что не посмотрит на Минхо, что его любовь его видит, а он не может. И это так больно, так, что хочется вырезать слепые глаза, что жить больше и не нужно. Джисон будет просить: - Расскажи мне о любви. И Минхо, запинаясь, составит рассказ о них двоих. Зачем то приплетёт какие то цветы, вроде, тюльпаны, будет целовать в уголок губ, пока белые глаза проскользят по потолку. Он закроет их тонкими пальцами и зацелует. Всё, что осталось у Джисона - это Минхо, его голос и прикосновения. Его запах, ощущения и мысли. Теперь он слышит мысли. И это страшно. Папа с мамой не спасут, прольют ненужные слёзы, вырвут себе волосы и начнут гнить, забыв, что сын, вообще то, жив. И только Минхо будет помнить. И только Минхо будет жить им, будет прижимать его голову к груди, шептать, что всё хорошо. Это же, блять, больно. Не когда тебе в глаза льют клей, а когда мир растворяется. Он буквально тускнеет перед глазами. - Над нами сейчас розовый закат и куча фонарей. Давай представим, что это звёзды? Загадай желание, - Минхо любуется слезами, такими чистыми, и плачет сам, окутывая глаза такой же пеленой. Джисон лежит на траве. Так красиво, чисто и волшебно. Хочется кричать: "Не улетай", потому что он уже отрывается от земли, не желает больше ничего. Превращается в архангела и испаряется. Страшно. Целые города рушатся. Джисон медлит и считает струйки слёз про себя. Страшно. - Хочу любить тебя вечно. Лампочка фонаря вырывается и разбивается в маленьких ладонях. Минхо вытирает с рук кровь. А под кожей - стекло. - Исполнится. Джисон, я обещаю, что это исполнится, - Преданно улыбается и захлёбывается слезами, прижимает окровавленную руку ко рту, мешает со стеклом. - Я верю. Плохо так, что разрываются органы, хочется блевать кровью, этим самым стеклом и пустотой внутри. - Хани, поцелуй меня, перед тем, как уйти. Пожалуйста, поцелуй. Джисон уже не слышит. Раскинувшись самой яркой звёздочкой на траве наконец засыпает и успокаивается. Люди оглядывается, закат мутнеет. А сознание рвёт всё на свете. - Я обещаю, Хан, Хани, обещаю, что всё непременно исполнится, слышишь? Пожалуйста, пожалуйста, посмотри на меня. Прошу. Я люблю тебя больше звёзд, Джисон. Хан улыбается и наконец то видит. Любовь сидит перед ним, плачет и смеётся, хватается за горло, всхлипывает и умирает с ним. Джисон шепчет: - Я представляю звёзды. Спасибо. И растворяется, умирает. Теперь навсегда.